One More Time Again

Гарри заметил заголовок еще до того, как взял телефон у Лиама. Он посмотрел на Луи, который, нахмурившись, за ним наблюдал, и когда он заметил, что тот двинулся ближе, Гарри отодвинулся, закрывая ему обзор на экран телефона. Пока он читал статью, слезы, которые только что хлынули из его глаз от слов Луи, стали горячими и жгучими. Он едва успел дочитать статью до конца, как ему пришлось зажать переносицу и зажмуриться. Это были не слезы грусти. Его сердце бешено колотилось в груди не от горя. И разозлиться так просто он тоже не мог. Он скорее попытался понять обе стороны, подружиться со своими врагами или в худшем случае тихо обидеться на них издалека. Но возможно, все, что потребовалось, это путешествие назад во времени, потому что в это утро две тысячи десятого года гнев, наконец, настиг его. Он почувствовал нежное прикосновение к своему плечу и услышал: — Хазза, ты в порядке? А потом: — Эм, Гарри, ты сейчас мне телефон сломаешь, — и тут же почувствовал, как чьи-то руки попытались вырвать телефон из его крепкой хватки. Он сделал глубокий, прерывистый вздох, прежде чем открыть глаза. Когда зрение прояснилось, он увидел, что Лиам смотрел на него широко раскрытыми глазами. — Что было в статье, Хазза? Он повернулся к Луи, увидел беспокойство в его глазах и покачал головой. — Нет, — сказал он. — Это не… Мы так не поступим. В этот раз все будет не так. — Как, так? — спросил Луи. — Пейно, дай мне телефон. Он протянул руку, чтобы не дать ему дотянуться до телефона, хотя прекрасно знал, что это не помешает ему все узнать. Все, что он мог сделать, это… — Последнее предупреждение, ребята! — раздался голос с лестницы. — Мы опаздываем, на дорогах гололедица, и мы только что получили сообщение, что вас ждут в Syco, прежде чем мы отправимся на север. Быстрее! Их арендованный автобус — это не один из их обычных фургонов и не настоящий туристический автобус, а нечто среднее. Гарри решил, что это один из тех, на которых они ездили в X-фактор тур, но это не точно. Сиденья стояли в ряд по два с каждой стороны прохода. Первый ряд занимали два пиар-агента Х-фактора и Пэтти из Модест. Два ряда в задней части занимали три члена съемочной группы со своим оборудованием. На одном из рядов посередине сидели Найл и Зейн. Луи занял место сразу за ними, и прежде чем Гарри успел остановить его, Лиам сел вместе с ним. — Ли, поменяйся со мной, — сказал ему Стайлс, заметив, как Луи, наконец, выхватил у него телефон. — Конечно, — пробормотал Лиам, но когда он начал вставать, пиар-агент повернулся к ним и сказал: — Просто сядь, Гарри, на это нет времени. И так он провел всю поездку по заснеженным лондонским дорогам, покусывая костяшки пальцев и наблюдая за выражением лица Луи, когда он читал статью. Смотрел, как его глаза сузились, а затем выражение лица смягчилось, прежде чем он вернул телефон Лиаму. Гарри начал говорить: — Лу… Но тот его прервал тихим «не сейчас», а потом откинулся на спинку сидения, отвернулся от всех и уставился в окно. Гарри постарался бы разговорить его, но прямо перед ним сидели Пэтти и пиар-агенты. Вместе этого он потер глаза и достал свой телефон. Ему не потребовалось много времени, что найти веб-сайт 'The Sun' и статью под названием «Фанаты Требуют Извинений от One Direction После Рекламного Трюка». Под новым бойз-бэндом Саймона Коуэлла горит земля после того, как их фальшивый «каминг-аут» на Шоу Результатов был выпущен в эфир в воскресенье вечером. По словам инсайдера Х-фактор, объявившим себя первым бойбэндом не с одним, а аж двумя членами-геями. Как говорят, за опрометчивым трюком стоит Луи Томлинсон. «Другие смотрят на него как на старшего, и поэтому, конечно, они согласились с этим», — сообщает источник. «Но это была настолько очевидная ложь, что я даже не знаю, как он хотел убедить в этом людей». Источник продолжает напоминать нам, что мальчики ведут себя как дети в магазине игрушек, зависая с девочками направо и налево с тех пор, как началось соревнование. После этого поклонники стали кричать и просить извинений, но до сих пор никто из мальчиков ничего не ответил. Гарри снова посмотрел на Луи. Он по-прежнему молча смотрел в окно. Угол наклона и раннее утреннее солнце сделали его скулы еще острее и худее, чем они были на самом деле. Он бросил взгляд на их наставников, а потом снова на Луи. После еще одной безуспешной попытки заставить его посмотреть в его сторону, Гарри сморгнул новую порцию злых слез. — Вы все такие тихие, — заметила в тишине автобуса одна из пассажирок, вроде, Шелли. — Для вас сейчас еще рано? После паузы Лиам сказал: — Да. Наверное, мы все немного устали. — Ребята, я уже говорил это раньше. Сейчас не самое подходящее время для геев, — сказал Саймон. Сквозь трещины инея на окнах офиса утренний свет отбрасывал тени на белые стены его кабинета. В отличие от их обычных встреч, которые проходят в его гостиной, сегодня утром они сидели за столом Саймона. Также в отличие от их обычных встреч, к ним присоединился исполнительный директор Саймона, Роберт Горден, соучредитель Modest, Генри Гомери и еще один человек. Они сидели вокруг стола Коуэлла, а это значило, что на пятерых стульев не хватит. Гарри занял себе место, в основном благодаря тому, что Луи и Зейн каким-то образом опоздали, несмотря на то, что они прибыли все вместе. — И когда тогда подходящее время для того, чтобы быть геем? — спросил шатен из-за спины Гарри жестким голосом. — А если это не будет стоить вашей карьеры, ребята? — спросил четвертый мужчина с гадкой ухмылкой. — Простите, еще раз, кто вы такой? — спросил Луи. Гарри обернулся, чтобы посмотреть, как Луи с вызовом остановил свой взгляд на мужчине. Он прекрасно понимал, что шатен прекрасно знал, кто это, по их встречам в будущем. Знал, что Луи так же, как и он, вероятно, предпочел бы вырезать эти встречи из своей памяти. — Это Макс Сьюэлл. Мой личный адвокат, — сказал Саймон. — Адвокат? — слабо повторил Лиам. Коуэлл рассмеялся. — Не волнуйтесь, сегодня утром я не собираюсь подавать на вас в суд, мальчики. У Макса просто есть некий опыт работы с вашей уникальной ситуацией. — Я помогал держать в шкафу более трудных парней, чем вы, — сообщил им тот. — Вы не поверите, какие футболисты у меня в списке клиентов. — Потому что геев в бойз-бэндах или на футбольном поле просто не может быть, — сказал Гарри, даже не заботясь о том, сколько раздражения было в его тоне. — Гарри, — сказал Саймон с предупреждающей ноткой в голосе. — Эй, эй, — вмешался Генри Гомери, поднимая руки вверх и посмеиваясь, его круглые щеки пылали. — Вы просто новички в этой игре, дети. Дело не в том, что вы геи. Я уверен, что мы все можем понять, что вы молоды и хотите быть верными себе, но у вас будет время для этого, как только вы сделаете карьеру. Лиам встал рядом с Гарри, и когда Стайлс посмотрел вниз, то увидел, что он сжимал подлокотники кресла так крепко, что у него побелели костяшки пальцев. Но тем не менее сказал: — Неужели мы все здесь забываем, что они уже сделали каминг-аут? — Ничего такого, что нельзя было бы свести в шутку, — сказал Саймон, поджав губы. — Не думаю, что у вас была возможность посмотреть утренние газеты, но мы дали клич в 'The Sun'… — На самом деле мы видели статью, — прервал его Гарри. Темные глаза Саймона снова устремились на него. — Вы же не думаете, что люди действительно поверят, что это шутка, правда? — спросил Найл с неловким смешком. — Зачем газетам им врать? — спросил Коуэлл, наконец-то отрывая взгляд от Гарри. — Вы лишь незрелые мальчишки, у которых есть склонность к шалостям. — Да, но… — Найл замолк. Гарри посмотрел на него, но Хоран просто замолчал. Зейн — единственный, кто еще ничего не сказал, но он просто молча стоял за стулом Лиама, сжав пальцы на телефоне. В этот момент Пейн сдвинулся, и телефон упал на пол. Он выругался и опустился на колени, чтобы его поднять. — Ты в игрушки играешь, пока мы тут разговариваем? — взревел Саймон. — И вы удивляетесь, почему люди не воспринимают вас всерьез. А теперь убери. Зейн пробормотал извинения и посмотрел на Луи, засовывая телефон в карман. — Послушайте, но, помните, мы же хотели, чтобы они вышли, — снова храбро начал Лиам. — Даже если вы думаете, что мы не зайдем так далеко, мы не хотим, чтобы они были в шкафу. — Ну, некоторые вещи не от тебя зависят, — огрызнулся Роберт. Это первый раз, когда он заговорил. До сих пор он просто наблюдал за ними с нарастающей кислой миной, как будто видел, как с каждым словом, которое он слышит, на его электронных таблицах падает прибыль. — Нет, они зависят от Саймона, не так ли, — сказал Луи холодным голосом. — Расскажи нам, как ты был взбешен, когда этот парень дал мне свой микрофон? — Ты прекрасно знаешь, что я мог бы включить тебе микрофон с самого начала, если бы ты только сотрудничал, — Саймон скрестил свои толстые руки на груди. — Это ты настоял на том, чтобы продолжать вести себя не в соответствии с тем образом, который мы тебе… — Значит, не в соответствии с образом? — перебил Луи. — Ты имеешь в виду, как гей? — Я имею в виду, что это не соответствует образу, который тебе было велено представлять, — сказал Саймон, стиснув зубы. — И в данном случае это означает… — Гей, — снова сказал Луи. — Да, — Саймон посмотрел на него в ответ. — Это так неправильно, — пробормотал Лиам. Макс с ухмылкой услужливо подсказал: — Ну, вы стали участниками реалити-шоу не из-за моральных ценностей, не так ли? — Это было чертовски страшно, — сказал Найл. — Что было страшно? — спросила Пэтти, оборачиваясь. Хоран заметно вздрогнул, явно только сейчас вспомнив, что они не одни в автобусе. — Значит, они сделали промо-озвучку, которая им была нужна? — продолжила она, когда он не ответил. В ее тоне не было насмешки. Гарри подумал, что она правда не знала, что запись озвучки была всего лишь слабым оправданием, которое им сказали в последнюю минуту до остановки в Syco. То, для чего их действительно вызвали, было введением в их маркетинговый план, который сам по себе был лишь хлипким прикрытием для того, чтобы на них смотрели могущественные старики, пока они не были слишком запуганы, чтобы наделать еще больше неприятностей. — Да, — через мгновение вежливо сказал Лиам. — Нормально. Спасибо, что сделали остановку ради нас. Один из пиар-агентов фыркнул. — Не то, чтобы нам пришлось выбирать, — сказал он. Мюррей, кажется. Его жена работает в одной из съемочных групп. — Мы и так опоздаем в Донкастер. Когда автобус выехал на шоссе, Гарри посмотрел на Луи рядом с ним. Он весь ссутулился, засунув руки в карманы пальто, и глядел в окно на проезжающие мимо машины. Они были близко, но почти не соприкасались, рукава их пальто едва касались друг друга. Стайлс закусил свои костяшки и снова посмотрел на телефон. Ему так нужно было поговорить с Луи, что он просто трясся от желания. Ему удалось сесть с ним на одно сидение. Но здесь они далеко не одни, вместе другими мальчиками, несколькими пиар-агентами, их наставником из Модест и членами съемочной группы. Но Гарри не знал, когда в следующий раз им удастся нормально поговорить. Может быть, сегодня вечером, когда они остановятся в отеле. В прошлый раз все прошло, ну, по-другому. Сегодня был день головокружительного возбуждения, возвращения в свои родные города в качестве новоиспеченных поп-звезд, впервые делящих гостиничный номер наедине. Сегодня, в этой новой версии две тысячи десятого года, все, что Гарри мог чувствовать, это цепи Саймона, сжимающиеся вокруг его груди, тупо наблюдая за тем, как человек, которого он любит больше жизни, снова размещает свое имя в газетах ради Гарри. И после всего, что Луи сказал сегодня утром, у Гарри не было возможности ответить… Шатен отодвинулся, чтобы дать ему побольше места, когда Гарри запустил руку в сумку, лежащую у него между ног на полу. Он достал свой дневник и ручку и открыл чистую страницу. Когда он приехал сюда, блокнот был заполнен лишь наполовину, а теперь в нем осталось не так уж много страниц. Он не знал, сколько времени он держал ручку над бумагой, пока автобус катился по автостраде, пытаясь понять, что писать. Но тут Томлинсон протянул руку, чтобы забрать у него дневник. Когда Гарри поднял голову, тот вопросительно на него посмотрел, словно спрашивая разрешения. Он кивнул. Луи уже видел этот дневник, хоть и многие страницы были заполнены другими словами. Луи принялся листать блокнот, пробегая взглядом по строчкам. Затем он остановился, когда текст превратился из шестнадцатилетних каракулей Гарри к его двадцатичетырехлетним печатным буквам. Он провел пальцами по следам ручки. — Луи? — прошептал он. — Это правда ты, — тихо сказал он. Гарри кивнул, встречаясь взглядом с его светло-голубыми глазами. — Это я, Лу. Шатен покачал головой и вернул ему дневник. Он тихо сказал ему: — Послушай, Хазза, все, что я сказал сегодня утром. Очевидно, это уже не имеет значения. — Нет, — вслух сказал Гарри, пораженный. Краем глаза он заметил, сколько людей обернулось к нему. Он понизил голос до шепота: — Нет, это очень важно, Луи. Шатен снова покачал головой. Гарри коснулся ручкой бумаги и аккуратными буквами застрочил под тряску автобуса. Все, чего я хотел, вернувшись сюда, это спасти мальчика, который бросил все, чтобы любить меня. — Хаз… — начал Луи. Гарри писал дальше. Я дорожил каждой секундой, проведенной с тобой. Как трудными, так и легкими. Может, трудными даже больше. — Не делай этого, — прошептал Томлинсон. Гарри добавил: Мне бы понравилась любая и каждая версия тебя. Но как ты мог подумать, что я предпочту того, кто меня не помнит? Когда он поднял глаза, Луи смотрел в сторону, в окно. Он добавил в дневник: Пожалуйста, пожалуйста, поверь мне. Ты любовь всей моей жизни Я люблю тебя, всегда. Он наклонил дневник так, чтобы Луи мог его видеть, и осторожно дернул его за куртку, чтобы привлечь внимание. Но тот не посмотрел в его сторону — Луи, пожалуйста, — умолял его Гарри. — Не делай этого, Хазза, — снова прошептал он, все еще отказываясь смотреть на то, что он написал. Гарри вытер слезы разочарования с глаз и снова прикоснулся ручкой к бумаге. Ты подарил мне весь мир. Но больше всего мне хотелось видеть тебя счастливым. Я каждый день отрывал от гребаного сердца по кусочку, чтобы держаться от тебя подальше. Он застрочил: Но я больше не мог держать тебя в клетке и причинять боль. Ты заслужил полет, и поэтому я наконец-то отпустил тебя. Он вытер с глаз еще больше новых слез. Я уже не знаю, прав я был или нет. Все, чего я хочу, это быть хорошим для тебя. Луи по-прежнему не смотрел ни на него, ни на написанные им слова. Гарри добавил на страницу: Я люблю тебя. Он давился новыми слезами. Как бы ему ни хотелось свернуться калачиком на этом сидении в автобусе и рыдать, в груди колотилось сердце, несмотря на сковывающие его цепи. Сегодня он не просто грустит. Он так чертовски зол на мир, который сделал это с ними. Луи все еще смотрел в окно. Гарри перевел взгляд с команды ITV на представителя Modest, на Зейна, дремлющего на плече Лиама, на Лиама, склонившегося над телефоном, на Найла с наушниками, вяло глядящего в окно. Он добавил на страницу: Я люблю тебя. И я люблю этих мальчиков. Я собираюсь поджечь для тебя весь мир. На этот раз я буду сражаться. Он написал: Я люблю тебя во веки веков. Луи все еще не смотрел на него. Поэтому Гарри положил дневник в сумку Луи, а не в свою, так что, по крайней мере, он увидит его и, он надеялся на то, что он скоро откроет и прочтет. Затем он открыл Твиттер и придумал твит. И вдруг они были не на полпути к Донкастеру, и кажется, они выбились из графика. Он несколько секунд смотрел вниз, кусая костяшки пальцев. А потом написал Джемме. Потом маме. А потом Нику. Затем он поднял глаза, облизал свои холодные потрескавшиеся губы и посмотрел на других мальчиков. Им срочно нужно было поговорить, начать планировать. Но со всем их окружением, сейчас они просто не могли этого сделать. Поэтому он просто прочистил горло и сказал Лиаму: — Эм, Ли? Тот вздрогнул, посмотрев на него, оторвавшись от печатания в телефоне. — Нам, вероятно, нужно отправить твит с общего аккаунта, верно? Скажем, что сегодня мы едем в Донни и Брэдфорд? — сказал Гарри. Лиам — единственный, у кого был доступ к нему. — Я… уверен? Гарри опустил взгляд и быстро напечатал ему сообщение. смени пароль Раздался звук уведомления, и Лиам вздрогнул и посмотрел на него, приоткрыв рот от удивления. Гарри бросил на него многозначительный взгляд и смотрел, как он поворачивается к телефону. Но мгновение спустя Пейн покачал головой. — Я не могу войти… пароль не работает, — он нахмурился. — А почему пароль не работает? Гарри почувствовал очень знакомое чувство тошноты в груди. Пэтти обернулась, чтобы посмотреть на них: — Мы должны регулярно менять их, чтобы не допустить хакеров, может быть, поэтому. — А какой новый? — спросил Зейн, выпрямляясь на сидении, где он спал, прислонившись к плечу Лиама. — Не знаю, — сказала она. — Но я бы не волновалась, ребята. Я уверена, Навин отправит твит за вас. Мы здесь именно для этого. Вот для чего они здесь. Гарри почувствовал, как сжалась его грудь. — Наверное, я просто пошлю его от… — пробормотал Лиам, печатая. — Сюда. С моего личного профиля. В любом случае на нем больше читателей. — С твоего? — повторила Пэтти. — А разве к нему не сменили пароль? — Ээ, нет? — сказал Лиам. — Как бы они это сделали? Я никому не давал свой пароль. — Но пиар-агенты должны управлять аккаунтами всех конкурсантов, — сказала она, в замешательстве оглядывая их всех. — А почему они сейчас меняют пароли? — спросил Зейн, едва скрывая гнев в голосе. — Я же сказала — чтобы вас не взломали, — сказала она. — На этой неделе ставки выросли, теперь, когда вы в финале. Вы же не хотите, чтобы кто-то вошел в ваш аккаунт и разместил что-то от вашего имени, верно? Или чтобы произошла утечка вашей личной информации? Подумайте, как неловко это может быть. Остальные мальчики посмотрели на Гарри и Луи. Шатен посмотрел на Гарри, а затем на Пэтти, тоже выглядя смущенным. — Значит, у вас нет доступа к нашим аккаунтам? — Я думала, что есть, — сказала Пэтти. — Несколько недель назад Навин хотел получить наши пароли, — сказал Найл. — Но Гарри не… — Я, эм, — перебил его Гарри прекрасно понимая, что Пэтти, а также съемочная группа слушают его. — Мой пароль был неудобным, поэтому я не хотел его записывать, помните? Луи смотрел на него, не узнавая. — А потом, я полагаю, у нас просто не было времени их отдать, — мягко сказал Лиам. — Верно, — сказал Луи после паузы. — Я и забыл об этом. — Ну, я советую вам отдать их в следующий раз, когда увидите Навин, — сказала Пэтти. — Но сейчас вы все, возможно, захотите изменить свои пароли на что-то более безопасное. Помните ту кампанию в Facebook, которая поддерживала Вагнера? Ходят слухи, что они собираются саботировать финал. — Те, кто пытается сорвать голосование, — медленно произнес Лиам. — Верно. Гарри бросил взгляд на Луи, который, несмотря на всю свою обычную быстроту, кажется, все еще обдумывал это. За окнами автобуса мела метель. Стайлс потянулся к рукам Луи, и они сжались в кулаки у него на коленях. На долю секунды Луи напрягся, а затем его рука немного расслабилась под его прикосновением, разжимая кулаки. На тыльной стороне пальцев Гарри провел по призрачным татуировкам '2' и '8'. Он осторожно задрал рукав его пальто, а затем и толстовки. Он моргнул, глядя на гладкую кожу его руки. Надпись «пожалуйста, будь громким» теперь полностью исчезла. Он прикусил губу и осторожно провел пальцем по уже стершейся другой татуировке — компасу, который он нарисовал на этой же коже на прошлой неделе. С некоторых ракурсов Луи все еще выглядел таким молодым, но когда Гарри встретился с его голубыми глазами, в них было слишком много сожаления для восемнадцатилетнего мальчика и глубокой давней печали. Хрупкой искорки надежды, которую он замечал в последние дни, не было и в помине. Но она есть. Она все еще должна быть где-то там. Стайлс закусил свои холодные сухие губы и откатил рукав обратно, чтобы прикрыть руку Луи. Гарри помнил, что в этот день, восемь лет назад, Луи был рад вернуться в свою старую школу. Увидеть всех своих товарищей, волнение, приветствия, петь на той же сцене, где он играл главную роль в школьной постановке "Бриолина", но в этот раз в качестве новоиспеченной поп-звезды. На этот раз Гарри видел, как глаза Луи скользили по толпе учеников, ожидающих снаружи, с каменным выражением лица. Пока кураторы вели их по коридору из выстроившихся в очередь студентов и местных репортеров с камерами, Гарри заметил, как Луи нацепил притворную улыбку и также притворно узнавал большинство подростков, которые здоровались с ним. Лиам махал рукой и улыбался, как всегда профессионально. Гарри мог сказать, что Найл тоже хорошо играл, налепив улыбку поверх мрачного настроения, но Зейн просто хмуро смотрел на толпу. Гарри был почти уверен, что сам он не намного лучше, чем Зейн притворяется, что хочет здесь быть. Пока он оглядывал бывших одноклассников Томлинсона, он до сих пор не нашел ни одного знакомого лица. На мгновение в приступе неуместной ревности Гарри задался вопросом, не был ли кто-то из здесь присутствующих мальчиком, с которым Луи провел одиннадцатый класс, обмениваясь дрочками. Потом он задался вопросом, не обзывал ли его кто-нибудь в этом коридоре, и стиснул зубы. Он знал, что Луи уже отхватил после того, как сформировали One Direction, больше, чем когда-либо выливалось на Гарри. Но мысль о том, что это случилось намного раньше… И тут он заметил, что Томлинсон вопросительно на него смотрел. Он только покачал головой. Луи, похоже, хотел спросить его, что случилось, но тут пиар-агенты повели их дальше по коридору. Гарри заметил на лице шатена что-то похожее на искреннюю улыбку и увидел мальчиков, которые привлекли его внимание — очень юные версии Стэна, Кэла и Олли. Он собрался подойти и тоже поздороваться, но тут услышал, как мальчик позади него сказал: — Всегда знал, что он пид- Гарри замер и обернулся. Он не узнал мальчика, но выглядел он моложе Луи, возможно, его ровесник. Мальчик рядом с тем, кто говорил, рассмеялся и сказал: — Да ладно, он пошутил, помнишь? Ты же знаешь, что он любит прикалываться. — Не удивлюсь, если это не шутка, — сказал первый мальчик. — Ты же знаешь, что сказал о нем брат Хизер. Мальчики вдруг заметили Гарри, и что-то в его мягком шестнадцатилетнем лице заставило их обоих застыть. Гарри пристально смотрел им в глаза. Они просто дети, просто глупые дети в одинаковых рубашках и галстуках. Он раздумывал, подойти к ним или нет, пытаясь решить в уме, что он должен сказать, когда заметил рядом с собой Зейна со стиснутыми челюстями и взглядом, который говорил о том, что он тоже слышал, что они сказали, но затем их обоих подхватили пиар-агенты и снова потащили через толпу. Еще немного, и Гарри оказался за импровизированной кулисой. Желтая штукатурка на стенах облупилась, на вешалках были развешаны какие-то изъеденные молью костюмы, здесь смутно пахло бутербродами с сыром и несвежим талым снегом. Из-за пыльных занавесок доносился приглушенный рев аудитории, полной студентов, а на сцене их команда настраивала звуковое оборудование. Его взгляд снова остановился на Луи, которого снимали, пока он гонялся за одноклассниками. Гарри собирался было повернуться, но тут его похлопали по плечу. Когда он обернулся, то почувствовал, как его глаза комично расширились, когда он увидел женщину с красивыми прямыми каштановыми волосами и сердцевидным лицом. — Здравствуй, Гарольд, — сказала она, сверкая голубыми глазами. — Это не мое имя, — машинально ответил он. Ее губы дернулись в дерзкой улыбке. Даже сейчас она все еще была на несколько сантиметров ниже его, но, как обычно, без труда заключила его в крепкие объятия. По крайней мере, Гарри не пришлось сутулиться так сильно, как он привык, чтобы положить голову ей на плечо. — Я скучал по тебе, ма… — он замолчал и исправился: — Джей. После долгой паузы она отстранилась и взяла его за руки. — Гарри Эдвард Стайлс, — сказала она. — Да, это мое имя, — сказал он ей. Она еще мгновение смотрела на него, а затем он последовал за ее взглядом туда, где Луи стоял со своими одноклассниками. То, как он стоял, расставив ноги, расправив плечи и выпрямив подбородок. Он не большой и не высокий, даже среди группы школьников, но в нем была та сила, которая, кажется, привлекала к нему все взгляды. Гарри снова посмотрел на маму Луи. Что-то казалось неуместным, и ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что именно. Обычно она подбегала поприветствовать Луи, обнимая его или целуя, не беспокоясь о том, что она прерывает или их снимают камеры. Вот так сидеть и наблюдать издалека — больше походило на ее сына, чем на нее саму. Он повернулся к ней, приоткрыв рот в вопросе, который не знал, как сформулировать. — Дорогой, ты только подумай, если бы ты не написал на моего мальчика несколько месяцев назад, то сегодня мы бы здесь не стояли, — сказала Джей с улыбкой. Гарри издал испуганный смешок. — Я все еще не могу поверить, что он сказал тебе это, — за исключением того, что он может в это поверить, потому что в будущем его не раз дразнили по этому поводу. Она покачала головой, а когда снова посмотрела на Луи, то она выглядела немного грустной: — Посмотри на этого мальчика. Я была готова выпороть его за то, что он пытался разыграть такую нелепую шутку с его бедной мамой. Гарри почувствовал, как у него свело живот. Он не думал, что из всех людей именно Джей не поверит им. — Это была не шутка, я обещаю, — настаивал он. — Я гей и Луи… Она рассмеялась, качая головой. — Это не та шутка, о которой я говорю. Он вдруг почувствовал, как она ткнула ему в щеку, и он не мог сдержать улыбки. — Посмотри на себя, мальчик, — сказала она, качая головой. — Если бы я не поняла, что мой мальчик гей на третий вечер, когда он заставил меня допоздна выслушивать про эти ямочки, я была бы плохой матерью, верно? — Ох, — сказал Стайлс. Он прикусил губу. — Нет, в этом я не сомневалась, — сказала она и снова повернулась, чтобы посмотреть на группу, где находился Луи. — А в другом…ну, если посмотреть на него сейчас, то ясно, что это не мой восемнадцатилетний сын, не так ли? Гарри пристально смотрел на нее. Ему вдруг пришло в голову, что он понятия не имел, что ей сказал Луи. Он просто предположил, что он вряд ли бы сказал ей, что он из будущего. Если бы он это сделал, то заручился бы их помощью, не так ли? Чтобы убедить мать Гарри, потребовались большие усилия группы и большая часть дня. Но Джей Томлинсон вернула знакомые голубые глаза обратно к Гарри и сказала: — Скажи мне, Гарри, что такого плохого в две тысячи восемнадцатом году, что вы оба решили вернуться в эту проклятую холодную зиму? В автобусе, идущем из Донкастера в Брэдфорд, Гарри сжимал пальцами нижнюю губу и смотрел на телефон. Джемма и мама ему ответили, и он добавил Джей в их чат. И теперь, когда у него была возможность проверить Твиттер, он увидел, что на его последний твит никто не ответил. У него было лишь несколько десятков тысяч читателей, но все должно было быть не так печально. Он решил написать еще один. На раздаче автографов в HMV к их столу подошел подросток, ее руки были сжаты в кулаки, у нее были коротко стриженные волосы, а челка окрашена в цвета радуги. — Что ты хочешь, чтобы я подписал? — спросил Гарри после того, как подросток долго не двигался. — Ничего, — выплюнула она. — Ничего? Она сделала глубокий вдох. — Вы, блядь, вызываете у меня отвращение, все вы. Стайлс замер. — Милая… — начал говорить Луи рядом с ним. — Нет. Это не смешно, — сказала она, скрестив худые руки в большом пуховике на груди. — Ваши извинения не принимаются. Это все, что я хотела сказать. После того, как она ушла, Лиам посмотрел на него, произнося «извинения?». — Ну, я не очень поняла прикола, — сказала одна из девушек, которые подошли к столу после нее, когда она положила свой экземпляр благотворительного сингла X-фактор для их подписи. — Но вы же извинились, вот что важно. — Верно, — слабо повторил Луи. — Вот что важно. One Direction @onedirection 8 Дек 2010 года Мы сожалеем, что наш розыгрыш в прошлые выходные зашел слишком далеко. Мы приносим извинения за всех, кого обидели. Гарри хотелось плакать, но вместо этого он рассмеялся. — Простите, это просто… — он замолчал, глядя на остальных в автобусе, на пиар-агентов и съемочную группу вокруг них. Он позволил Луи взять свой телефон, когда тот потянулся к нему. И смотрел, как он медленно кивнул. — Мы знали, что так будет, — тихо сказал шатен. Но ему не нужно было добавлять, что знать, что будет, и видеть слова, которые были сказаны за них — это две разные вещи. — Мы не сдадимся, — сказал Гарри. — Мы будем бороться. — Гарри, — сказал Луи. Гарри не упустил обеспокоенный взгляд, которым Джей стрельнула в него из-за усталости в его голосе. — Нет, — он положил недоеденный кусок пиццы на тарелку и встал. — На этот раз Саймон не выиграет. Они ютились в одном из двух дешевых гостиничных номеров, которые они сняли на ночь за Манчестером. Рядом с дверью лежала груда сумок и чемоданов. Дневник Гарри все еще лежал в сумке у Луи, и он знал, что тот еще не открывал и не читал его. Он смотрел и ждал. Мама Гарри и Джей сидели на краю одной из кроватей. Луи сидел рядом со своей мамой, положив руку ей на плечо. Джемма и Лиам сидели на полу рядом с Гарри. Там был небольшой столик. На половине Найла была гора пустых коробок из-под пиццы, а Зейн держал ноутбук Стайлса на другой стороне столика. — Я тут подумала, — сказала Джемма. — Я просмотрела контракты членов семьи, которые они заставили нас подписать. В них есть части о том, чтобы не судиться за клевету и не раскрывать внутреннюю работу Х-фактор, но в них нет ни слова о ваших образах. А это значит, что мы можем говорить все, что захотим, верно? Гарри посмотрел на Луи, который пожал плечами. — Наверное, — сказал он. — Я уже написала Sugarscape, — сказала Джемма. — Если они возьмут у меня интервью, я скажу, что ты гей. Можно было бы рассказать историю со дня Святого Валентина или что-то в этом роде. Гарри не мог сдержать стона. — Только не она. — О, это было бы прекрасно! — сказала Энн, хлопая в ладоши. — Это хорошая история, — сказал Луи. Его губы дернулись в первом намеке на улыбку, который Гарри видел от него за последнее время. — И ты туда же, — сказал Стайлс, но не мог не улыбнуться в ответ. — Ты говоришь о поцелуе Гарри на День Святого Валентина? — спросил Лиам. — Но откуда ты это знаешь, Луи? Ты забыл все о тех неделях, когда Джемма рассказала ее нам. Шатен закатил глаза. — Я был с этим парнем пять лет, и ты думаешь, я не знаю эту историю вплоть до его любимой фиолетовой блестящей ручки? В комнате воцарилась тишина. Гарри прикусил губу. Раздался шорох, а потом звук поедания Найлом кусочка пиццы. — Мы с Энн могли бы снять видео, — наконец сказал Джей. — О мальчиках? — спросила Энн рядом с ней. — Я видела, как люди делают это в Твиттере, как они это называют? — спросила Джей. — Твиткамы? Мы сделаем это вместе. — Ты не должна… — начал Луи, но тут Джей ударила его. — Не будь дураком, малыш, — сказала она. — Конечно, я должна что-то сделать. — И люди нам поверят. Какие матери стали бы лгать о своих собственных детях? — сказала Энн. Гарри встретил взгляд Луи через всю комнату и осознал вину, которая мелькала в его глазах. Он знал, что Луи также думал о тех годах, когда они заставляли свои семьи лгать о том, что они были натуралами, имели девушек, фотографировали девушек на семейных днях рождения, праздниках, свадьбах. — Звучит неплохо. Я думаю. Но, ребята, Луи был прав, — Гарри перестал ходить и обернулся, чтобы посмотреть на всех. — Мы должны уйти как можно дальше от Syco и Саймона. — Ни хрена, сегодня утром это было чертовски страшно, — сказал Найл. — Но чего это будет стоить всем вам? — спросила Джемма. За последнюю неделю Гарри обсудил с ней все о своих контрактах, Modest и Syco. Значит, она знала все так же хорошо, как и он. — Возможно, всего, — признался Гарри, шагая по полу. Его руки сжаты в кулаки в кармане толстовки, ногти впивались в ладони. — Но я не могу просто сидеть и смотреть, как все это снова происходит. — Я в деле, — сказал Хоран. — Ты же знаешь, что мы все с вами, Гарри, — сказал Лиам. Стайлс посмотрел на Зейна, который выгнул бровь, словно говоря «очевидно». Луи внимательно наблюдал за ним с другого конца комнаты. — Я не хочу, блять, играть в игрушки с этими придурками, — сказал Зейн, отодвигая ноутбук от него на столе. — Давайте покажем всем, какой Саймон на самом деле. — Что ты имеешь в виду? — спросил Пейн. — У нас достаточно причин, чтобы выставить его в плохом свете, — сказал Зейн. — Микрофон… — Автотюн, рамки, — медленно произнес Лиам. — Как все расписано, вплоть до гребаных похорон дедушки, — выплюнул Зейн. Гарри заметил, как две мамы явно сдерживались, чтобы не отругать его за использование плохих слов. — Подожди, но разговоры об этих вещах действительно приведут к судебному разбирательству, — сказала Джемма. — Что означало бы нечто большее, чем просто прекращение вашей карьеры. — Я думаю, Джемма права, — сказала мать Гарри, с сожалением качая головой. — Во всех этих контрактах есть одна общая мысль — не раскрывать секреты о Х-факторе или ничего не говорить об этом. — Или о Саймоне Коуэлле, там сказано именно это, — сказала Джемма. — Нет, это не так, — сказал Луи. — Нет, я в этом уверена, — настаивала девушка. — Хорошо, допустим, — сказал шатен. — Но это не значит, что это реально. Джемма хмуро посмотрела на него. — Ты уверен? — Даже адвокат Джеймса Кордена упоминал об этом, — сказал Лиам. — И он не сказал, что с ним что-то не так. Вы обсуждали это со своими адвокатами? — Не об этой части, — сказал Луи. Он поднялся с кровати. — Но, честно говоря, на самом деле не имеет значения, выиграет ли он в суде или нет. Важно то, что Саймон не верит в это. Наступил момент замешательства. — Серьезно? — сказал Гарри. Он был в замешательстве. — Откуда ты это знаешь? Знали ли мы об этом? Томлинсон поджал губы, качая головой. — Послушай, в последнее время я был немного ближе к Саймону, чем хотел бы. Он кое-что упустил из виду. — Что значит, ближе к Саймону? — спросил Гарри, которому совершенно не нравилось, как это звучит. — Послушай, все идет не так, как я хочу, — сказал Луи. — Насчет этого я не шутил. — И? — сказал он. — Поэтому я заключил сделку с дьяволом, — Луи скрестил руки на груди, защищаясь. — Какую сделку ты заключил, малыш? —сказала Джей, наполовину выглядя так, как будто она дразнится, и как будто она обеспокоена. — В обмен на определенные обязательства, о которых, скажем, забыли, я собирался вступить в престижные ряды судей X-Фактор, — сказал Луи. — Ты будешь судьей? — повторил Лиам. — Настоящим судьей? Как Саймон, Луис Уолш и Шерил? — Да, Пейно, как настоящий судья. — А какая у тебя будет категория? — спросил Найл. — Ты ведь не так стар, да? Типо, двадцать шесть? Разве это не будет странно, если ты будешь вести категорию «За 28», они же старше тебя. Луи закатил глаза. — Было еще лето, как раз заканчивался контракт. И имеет ли это вообще значение? Когда я уезжал в Нью-Йорк на выходные, то не ожидал, что не успею на обратный рейс. — Нью-Йорк? — повторил Гарри. — Когда ты был в Нью-Йорке? — взгляд Луи метнулся к нему. Поэтому он объяснил: — Я тоже был в Нью-Йорке, когда встретил путешественника. Шатен не ответил на вопрос, лишь покачал головой и сказал: — Ребята, послушайте, вы упускаете главное. Здесь важно то, что… У Гарри в кармане зазвонил телефон. — Прости, — пробормотал он, вытаскивая его, чтобы посмотреть сообщение. Он нахмурился. — Прости. Это от Ника, он… о, Саймон будет завтра на радио, — он прикусил губу. — На утреннем шоу. — Ну и что? — Луи фыркнул. — Гримми только что заверил нас, что будет разыгрывать из себя настоящего журналиста и задавать все самые неприятные вопросы? — Эм, на самом деле The Breakfast Show ведет Крис Мойлс, — сказал Гарри, глядя на него. — Ник ведет… — Все еще вечернее шоу, — закончил Луи, глядя вдаль. — Точно. Конечно. Забыл. Гарри с минуту смотрел на него, а потом вздрогнул, когда телефон снова зазвонил. Он хмуро посмотрел на него. — Еще Ник пишет, чтобы я проверил свои ответы в Твиттере. — Это правда нечестно, — сказала Джемма, когда Гарри открывал приложение. — Саймон может говорить все, что захочет, и где захочет. Завтра вся страна услышит, что он скажет. Гарри замер от того, что увидел. — Черт, Ник не должен был этого делать. — Что делать? — внезапно Луи оказался рядом с ним и взял его телефон. Гарри смотрел за тем, как он пролистывал ответы в Твиттере. — О. Мудак в действии, да? — И что же он сделал? — спросил Найл. Лиам достал свой телефон и посмотрел в него. — Он ответил на последний твит Гарри и написал: «@Harry_Styles случайно не пытается выйти из шкафа?» Телефон Гарри снова зазвонил, и Луи наклонил телефон, чтобы он мог увидеть сообщение. Стайлс прикусил губу, чувствуя тепло в себе, несмотря ни на что. — В чем дело, Гарри? — спросила его мать. Гарри посмотрел на нее, слегка улыбаясь. — Ник считает прискорбным, что никто из молодежи нашей великой страны не может распознать строчки из очевидных гей-гимнов и был так тронут, что дал им подсказку. — Спросив, не пытаешься ли ты выйти из шкафа, — сказала Джемма. Гарри кивнул. — И? — Луи протянул ему телефон. — Что «и»? — Ты пытаешься выйти из шкафа? — Ну, очевидно, — сказал Гарри. Луи выгнул брови. — Я знаю, что это прямой вопрос, на который ты меньше всего любишь отвечать, но… Гарри не мог удержаться от смеха. — Заткнись, Луи. Он встретился с его сверкающими голубыми глазами. — Я хочу ответить, — сказал ему Стайлс. — Да? — Да, — сказал он. Он напечатал и нажал отправить. Луи смотрел на него с гордостью, сияющей в его глазах, что сделало бы все это стоящим, даже если бы Гарри не хотел этого делать. Когда Гарри снова положил телефон в карман, он заметил, что на них все смотрели. — Так. Эм. О чем мы говорили? — спросил он. — Луи был судьей Х-фактор, — сказал Найл. Луи закатил глаза. — На самом деле Саймон не будет судиться с нами за клевету. — Так что же ты хотел, чтобы мы сделали? — спросил Лиам. — У нас не так много доказательств. — Мы могли бы показать им видео, — сказал Луи. — Какое видео? — спросил Гарри. Зейн развернул ноутбук на столе так, чтобы все они могли видеть экран. — Как насчет того видео, в котором Луи заставил меня вернуться в пять разных мест? Гарри Стайлс @Harry_Styles 8 Дек 2010 Иногда одежда не «делает» человека. Гарри Стайлс @Harry_Styles 8 Дек 2010 Ты сказал, что я не в твоем вкусе. Гарри Стайлс @Harry_Styles 8 Дек 2010 Мы напишем свои собственные условия. Гарри Стайлс @Harry_Styles 8 Дек 2010 Я хочу, чтобы весь мир знал. Гарри Стайлс @Harry_Styles 8 Дек 2010 Радугам нечего скрывать. Гарри Стайлс @Harry_Styles 8 Дек 2010 Да. Г       В ответ на: Ник Гримшоу @grimmers       похоже на гейскую ночку на дискотеке.@Harry_Styles случайно не пытается выйти из шкафа?