One More Time Again

Пожелав спокойной ночи своей матери, которой нужно было отвезти Джемму обратно в университет, а затем вовремя вернуться в Холмс Чапел, чтобы закончить уборку для того, чтобы завтра там снимать сюжет, Гарри зашел во второй номер отеля. — Эм, привет, — он остановился в дверном проеме, позволяя двери закрыться за ним. Мальчики объявили, что отдают «взрослым» вторую комнату. На чем в любом случае настаивал бы Гарри, чтобы у него было время поговорить с Луи. Но теперь, когда он здесь, он не знал, с чего начать. Луи сгорбившись сидел на краю кровати, положив локти на колени и держа в руках что-то очень похожее на раскрытый дневник Гарри. Стайлс бросил сумку на пол и вошел в комнату. Луи посмотрел на него, но в тусклом свете прикроватной лампы выражение его лица трудно было рассмотреть. — Гарри, — тихо сказал он. — Лу? — Гарри остановился в нескольких футах от него. Наступило долгое молчание, Луи внимательно наблюдал за ним. Наконец он сказал: — Я не знаю, сработает ли этот план. Может быть, он просто подставил Саймона, чтобы тот устроил еще большую взбучку, сделав все еще хуже, чем я уже сделал. — Но ты же не… Лу, с чего ты взял, что сделал что-то еще хуже? — спросил Гарри. Луи выгнул брови. — Хочешь сказать, что восемь лет назад Саймон был с нами не намного дружелюбнее, чем сегодня утром? — Нет, конечно, тогда он был милее, — сказал Гарри. — Он набирал группу из пяти молодых парней, которые не знали ничего лучшего. На этот раз он не был особенно дружелюбным с той недели, когда я отдал тебе свой микрофон и начал спорить с ним о нашем выборе песен. Луи смотрел на него. — Лу, если ничего не получится, — осторожно начал Стайлс. — Если все это обернется против тебя, даже если ты во всем виноват — а это не так, — но даже если и так, это ничего не изменит. — Гарри, — шатен начал закрывать дневник и встал. — Никуда не уходи. Пожалуйста, — Гарри протянул руки. — Пожалуйста. Луи с минуту смотрел на него, а потом снова сел на край кровати. — Лу, — спросил Гарри. — Ты помнишь, что было три года назад? Глаза Луи темные, непроницаемые в тусклом свете комнаты. — Потому что я — да, — ответил Стайлс. — Я так хорошо это помню. Все доходило до того, что каждый раз, когда я дышал неправильно, за это наказывали тебя, — он посмотрел на потертый ковер на полу. — Я разбил свое, блять, сердце, чтобы оставить тебя, это было самое тяжелое, что я когда-либо делал. Но видеть, как ты продолжаешь страдать, и знать, что я смогу остановить это, если перестану так сильно цепляться за тебя… — Не это произошло, Хазза, ты же знаешь, — сказал Луи. — Нет, я этого не знал, — Гарри провел рукой по волосам. — Единственное, что я знал, это то, что ты заслуживаешь гораздо лучшего, чем то, что у тебя есть. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я могу тебе дать. — Перестань говорить «заслуживаешь». Я даже не знаю, что значит «заслужил», — сказал Луи. Он бросил взгляд на дневник, лежащий у него на коленях, захлопнул его и встал. — Я не птица. Я даже не знаю, что на это ответить. Нахуй «заслужил», Гарри. Он прошел в другой конец маленького гостиничного номера, толкая дневник в руки Гарри, когда тот прошел мимо него. Гарри ничего не мог сделать, кроме как молча принять его. — Я не птица, — повторил Луи, выплевывая это слово. — Не знаю, что натолкнуло тебя на мысль, что я… — когда он снова повернулся к Стайлсу, его глаза сверкали. — Послушай, я знал, что сдерживаю тебя, но ты был мне нужен, и я был слишком слаб, чтобы отпустить тебя. Но я действительно был рад за тебя, когда ты ушел. Я должен был смотреть, как ты становишься суперзвездой, которой тебе суждено было стать. Так что не говори, что я заслужил свободу, как будто для меня это была какая-то награда, — он многозначительно показал на дневник Гарри. — Ты говоришь, что я любовь всей твоей жизни? Что ж, Гарри, ты был моей любовью. Жизнь без тебя была ценой. — Луи, — с горечью в голосе сказал Стайлс. Луи покачал головой. — Знаешь, прошло три года, а я все еще просматривал каждую твою новую фотографию, искал кольца, говорил себе, что если ты все еще носишь их, то еще не поздно. Наверное, это было довольно жалко, но мне было все равно. Я просто продолжал говорить себе, что если бы я мог взять себя в руки, может быть… Когда Луи не закончил свою мысль, Гарри спросил: — Может быть что? Но Томлинсон покачал головой и прислонился к стене. — Что ты сказал про кольца? — попробовал Гарри. Он поймал взгляд Луи, устремленный на его руки, а затем снова отвел его. Но прошло еще мгновение, прежде чем он наконец заговорил. — Татуировки, — сказал он, не глядя на Гарри. — Их трудно убрать, не так ли? И не так просто придумать новый узор, не такой большой, как наш. А вот кольца. Было бы достаточно легко однажды утром просто забыть надеть их, не так ли? Гарри согнул свои голые пальцы и сказал: — Я любил кольца. Мне очень нравились татуировки. Я бы никогда… Сейчас я по ним скучаю, — он поднял глаза, чтобы встретиться с ярко-голубыми глазами парня с другого конца комнаты. Потом он сглотнул и сказал: — Я купил тебе кольцо. — Я знаю, — сказал Луи. — Ты знал? Луи пожал плечами, явно пытаясь жест небрежным, но промахнулся. — У меня тоже было кольцо для тебя, — Гарри изумленно посмотрел на него. — Что? Я купил тебе кольца на каждый второй палец, ты думаешь, я правда пропустил бы это? — Что? Когда? Уголок рта Луи приподнялся в улыбке, больше похожей на гримасу. — Так чертовски давно, парень. Так что я начал с других, решив, что пойду по нарастающей. Гарри почувствовал, как под ним разверзается земля. — Но потом я нашел твое, то, что ты купил, — продолжил Луи. — Сначала я подумал, что у тебя есть план для какого-нибудь драматического предложения. Казалось, что именно так ты и поступишь, — Гарри ненавидел самоуничижительный изгиб своих губ. — Я не хотел все испортить. Так что я воздержался от того, чтобы дать тебе твое, и я ждал и… — И что? — спросил Гарри, страшась ответа. — Ну, очевидно, ты передумал, — сказал Луи. — Или, может быть, ты просто ждал, пока я не перестану делать дерьмо для нас двоих. В любом случае, это было к лучшему… — Нет, — остановил его Гарри, делая шаг вперед. Луи сделал паузу. — Я ждал, пока тебе не надо будет его снимать, Лу, — сказал Стайлс, смаргивая слезы на глазах. — Пока мне… что? — Мне показалось жестоким отдать его тебе тогда, когда тебе пришлось бы снять его в ту же секунду, как ты бы вышел на улицу, — сказал Гарри. — Ты… это убило бы тебя. Только не говори мне, что этого не случилось бы. Я не могу так поступить с тобой. Луи встретился с ним взглядом, наблюдая, как его губы приоткрылись, образуя «о». — И, ну, в прошлый раз я уже дал тебе достаточно жестокий выбор, верно? — сказал Гарри, слегка кривя губы. — Элеонор… — Блять, — голова Луи ударилась о стену, и он посмотрел в потолок. — Я больше никогда не хочу слышать это гребаное имя. Не могу даже думать о ней, не вспоминая, как ты был убит горем… — Лу, — попытался остановить его Гарри. — Знаешь, как сильно я жалею, что когда-то поцеловал ее? — сказал Луи, все еще глядя в потолок. — Если бы я только боролся немного сильнее… — Луи, я знаю, — тихо перебил его Гарри. — Я точно знаю, как сильно ты сожалеешь об этом. Но знаешь, о чем я жалею еще больше? — О чем? — устало спросил шатен. — Я всегда просил тебя не делать этого. Луи опустил глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. — Я не был добр к тебе так, как должен был, Лу, — умолял он. — В шестнадцать лет я был наивным ребенком с широко раскрытыми глазами, а в восемнадцать я все еще думал, что мир должен работать, как сказка, и, черт возьми, ну, может быть, я до сих пор наивен. Но ты… — Любимый… — Но ты никогда не был наивен, — яростно продолжил Гарри сжимая руки в кулаки и делая шаг к нему. — У тебя никогда не было такой возможности. Ты заслуживаешь так много… — Перестань употреблять это гребанное слово, пожалуйста, — устало сказал Луи. — Точно, — Гарри перевел дыхание. — Ты… я просто хочу, чтобы у тебя все было лучше, чем было. Вот почему я здесь. Вот почему я сказал «да» восьми годам. Я даже не колебался. — Гарри… — Я все еще нужен тебе? — перебил его Стайлс. Луи замер, приоткрыв рот, как будто почувствовал себя преданным. — Потому что ты мне — да, — тихо признался Гарри. — Ты нужен мне, и я скучаю по тебе. И если бы ты захотел, я бы очень хотел быть с тобой. Шатен моргнул, широко раскрыв голубые глаза, и уставился на него. Гарри сделал последний шаг между ними и дотронулся до его щеки кончиками пальцев. — Я думаю, нам было бы очень хорошо вместе, Лу, — сказал Гарри. — Конечно, нам было бы хорошо вместе. Нам всегда чертовски хорошо вместе, — возмущенно сказал Луи. Он выпрямился, убирая руку младшего от своей щеки. Он держал свою руку на его еще секунду, прежде чем опустить ее. Гарри просто смотрел на него и ждал. Луи оттолкнулся ногами от стены и развернул Гарри, слегка прижимая его к ней. Потом он просто долго смотрел на него, изучая лицо. Когда Томлинсон поцеловал его, это было самое легкое прикосновение губ. Но за ним стояла сила приливной волны; плотина, возведенная три года назад, внезапно разрушилась. Гарри пробормотал его имя и обнял Луи за талию. Шатен сделал ему одолжение, подходя ближе. Его руки запутались в волосах младшего, и он нежно погладил его, наклоняясь, чтобы снова поцеловать его. Луи большими пальцами потянул подбородок Стайлса вниз, и тот приоткрыл рот, поддаваясь. Он углубил поцелуй, настойчиво, дразняще и почтительно, и это было так знакомо, что Гарри поймал себя на мысли, что ждал намека на вкус сигарет на языке. Но вкус не был похож на табак. Он просто был на вкус как Луи, тепло и дом. Когда Луи отстранился, Гарри не отпустил его, так что они были не очень далеко. Но он, кажется, вовсе не возражал, просто долго смотрел на Гарри, а затем удивленно покачал головой. — Видел бы ты себя, Хазза. Вот же блять. — Хммм? — Ты выглядишь точно также, как в тот момент, когда я впервые влюбился в тебя, — сказал Луи. — Ох, — Гарри почувствовал, как его сердце расцвело, плавное и невесомое в груди. Уголок рта Луи изогнулся в тусклом свете гостиничного номера. Гарри погладил его по бедрам и сказал: — А ты — нет. — Нет? — Луи выгнул брови. Гарри покачал головой. — Я думаю, это из-за волос. — Волосы… — шатен протянул руку, чтобы потрогать колючий беспорядок на своей голове. Затем он вздохнул, соприкасаясь с Гарри лбами. — Эта чертова гребанная стрижка, приятель. Стайлс не мог удержаться от смеха. Когда он снова открыл глаза, Луи смотрел на него. Когда их лбы все еще соприкасались, он не видел ничего, кроме расплывчатой синевы глаз, смотрящих на него, но ему вряд ли показалось, что в них больше блеска, чем раньше. Следующим утром он проснулся в объятиях Луи впервые за много дней. Проснулся в объятиях Луи, который помнил сотни, тысячи ночей, которые они провели вместе. На улице было все еще темно, и их руки и ноги были переплетены, приятно согреваемые колючим гостиничным одеялом, и Гарри очень, очень не хотел ослаблять хватку. Но их разбудило оповещение о сообщении от Лиама, в котором говорилось, что пришло время. Вспышка света, размытое изображение комнаты, а затем видео сфокусировалось на двух улыбающихся лицах. — С Пятнадцатым Днем Рождения, Салли! — Луи показал большой палец перед камерой. — С Днем Рождения! — присоединился Зейн. Гарри мог разглядеть фон зоны ожидания в офисе Саймона. Волосы Зейна приглажены, а у Луи мастерски растрепанны. На них те же пальто и толстовки, что и вчера утром. — Твоя сестра сказала, что ты наш фанат, и у тебя скоро день рождения, — сказал Луи — Надеюсь, ты получишь это вовремя… Голос за кадром сообщил: — Ребята, все ждут только вас, собрание уже начинается. — Ох, прошу прощения, — сказал Зейн своим медленным протяжным голосом. Но вместо того, чтобы отключить видео, камера просто наклонилась, как будто он забыл. Гарри прикрыл рот кулаком; они с мальчиками в последний раз пересматривали видео, прежде чем отправить его. Он видел начало встречи, захватывая в кадр Саймона, Роберта, Генри и Макса. Он смотрел, как камера опустилась, а голова Лиама закрывала большую часть обзора. Все было размыто и был не очень удачный угол, чтобы он все еще мог поддерживать иллюзию того, что камера не специально осталась включенной. Но в тоже время было четко видно всех в комнате. Даже когда все потемнело, так как он засунул телефон в карман после того, как Саймон отругал Зейна и сказал, чтобы тот убрал телефон, было все еще невозможно отрицать, кто говорит. Он прикусил ноготь большого пальца, когда Коуэлл говорил о скрытии ориентации, как Макс хвастался заточением в шкафу футболистов, как Саймон упоминал просьбы к 'The Sun' о статьях, как он четко признавался в отключении микрофона Луи. И еще много чего. Он слушал, как Луи говорил с кажущимся воинственным сарказмом, притворяясь иногда глупым, побуждая их говорить все больше и больше — ну, никогда не говорите, что Луи не умеет сражаться. Гарри вспомнил, каким опустошенным выглядел Луи, вчера утром поднимаясь в здание Syco. Вспомнил, как они в первый раз из-за угла увидели людей, с которыми им предстояло встретиться, и как лицо шатена еще больше вытянулось, прежде чем смениться каменной маской. Он посмотрел на стоящего рядом Томлинсона. Его лицо было скрыто капюшоном толстовки, натянутой на голову, а руки обхватывали грудь, когда он смотрел на экран ноутбука. Наконец, несколько минут спустя, когда кадр перешел от темного кармана Зейна к яркому зимнему солнцу, затем было размыто видно их автобус, а затем Луи, стоящий рядом с Зейном. — О, черт, запись еще идет? — спросил Малик. Гарри, который знал его много лет, мог легко разобрать фальшивые нотки в его голосе. Этот же тон он слышал раньше в таких предложениях, как: «конечно, я не знал, что Луи был в Glass, когда мы зажгли этот косяк» и «нет мои Glass не украли, я просто забыл куда их положил». Но, по крайней мере, это навело Луи на мысль. — Лучше удалить это, — сказал Луи на записи. — Помнишь, что Пэтти говорила о тех хакерах? Если это сольют, можешь представить, что будет? — Зейн, Луи, мы ждем, когда вы сядете в автобус, — раздался голос Пэтти за кадром. — Черт, и батарея почти на нуле, — это было последнее, что можно было услышать, прежде чем экран потемнел. — Вы готовы? — спросил Лиам, закрывая вкладку с видео на ноутбуке Гарри. Вкладка браузера с их недавно созданной поддельной учетной записью электронной почты была открыта с черновиком сообщения. Был прикреплен видеофайл, и адресовано джон-ххх, с которым Пейн переписывался всю ночь. Под темой «re: хакнутый хф телефон» был последний ответ, видимый в электронной почте, где сообщалось, что если это законно, этим утром они опубликуют его сразу после интервью с Саймоном на Breakfast Show. У Гарри, может, и не так хорошо развит мозг на интриги, как у Луи, но он мог распознать в этом хорошую идею. Было бы невозможно сделать это по-настоящему случайно. Но слова Луи и Зейна давали им достаточно пространства, чтобы в прессе отрицать это, даже если кто-то будет под них копать, поверит, что это было случайно. — Ребята, это огромный риск, — сказал шатен. Его рука была сжата в кулак на манжете толстовки, костяшки пальцев побелели. — Если я не думаю, что Саймон подаст на нас в суд, это еще не значит, что он этого не сделает. — Но это была твоя идея, — сказал Лиам, нахмурившись. — Да, это ты придумал, — сказал Зейн, и в его голосе слышался гнев. — Я не говорю, что я не хочу, чтобы Пейно нажал кнопку «отправить». Просто говорю, для полного понимания, что время от времени я был известен как поставщик дерьмовых идей, — сказал Луи и пробормотал, — в случае, если это не одна из таких, уже поздно. Гарри потянулся к нему, нежно провел по его руке, через толстовку. Луи быстро на него глянул, слегка удивленный прикосновением, а затем снова посмотрел на остальных. — Ребят, послушайте, мы собираемся воевать с этим чертовым Саймоном Коуэллом. — Ты думаешь, мы проиграем? — спросил Найл. — Я проиграл все возможные битвы с ним, понимаешь? — сказал Луи. Гарри скользнул рукой вниз по скрещенным рукам шатена, туда, где его запястье не закрывала одежда. Тот замер от прикосновения, а затем медленно расслабился, позволяя Гарри скользнуть рукой в его ладонь, переплетая их пальцы. — Значит, выбор — быть марионетками Саймона или погибнуть в бою, не так ли? — потребовал Малик. — Я хочу погибнуть, сражаясь, — мягко, но настойчиво сказал Гарри. — Черт возьми, да, — с чувством сказал Найл. Лиам кликнул на другую вкладку браузера, в которой была открыта группа на Фейсбуке «Ненавидим Х-Фактор», где джон-ххх был указан, как один из трех администраторов и количество подписчиков насчитывало двадцать одну тысячу триста сорок восемь. Закрепленный комментарий, уже устаревший на пару недель с тех пор, как выгнали Вагнера, гласил: «Если вы ненавидите Саймона Коуэлла и хотите разозлить его, голосуйте за Вагнера! Если вы хотите помочь втоптать Х-Фактор в грязь и вызвать хаос голосуйте за Вагнера!». — Если этот конкурс подстроен, как эта кампания вообще работала, удерживая Вагнера? — спросил Лиам, поворачиваясь на стуле, чтобы посмотреть на Луи. — Думаю, что они могут только создать шумиху, или люди заметят, и Управление по коммуникации начнет подсчет голосов сами, — Луи пожал плечами. — А плохая реклама так же хороша, как и хорошая, верно? — Кроме тех случаев, когда речь заходит о том, что кто-то из нас гей, — обиженно пробормотал Гарри. — Да, хорошо, — сказал Луи после паузы. Он сдвинулся, поправляя свою хватку на руке Гарри. Гарри заметил, как взгляды других мальчиков уловили это движение, как слегка расширились глаза Лиама, как выгнулась бровь Зейна. — Как это вообще может быть правдой? — спросил Хоран. — То, что делает Саймон, делает вид, что все это пранк… — Как будто мы либо гомофобы, либо просто сумасшедшие, — обиженно вмешался Зейн. — …Как это может быть лучше, чем люди подумают, что некоторые из нас геи? — закончил Найл. — В этом нет никакого смысла, — признался Лиам. — Итак, Саймон считает, что у нас есть потенциал, и он уже вложил в нас все эти усилия — но если он думает, что мы все испортили, зачем пытаться выставить нас в еще худшем свете? Гарри прикусил губу. Он не мог не вспомнить годы, когда задавал тот же вопрос. Годы, когда он был бабником, когда Луи был засранцем, когда Лиам был невежественным, когда Зейн был опасным, когда Найл был ребенком. И подумал об огромных суммах денег, времени и обучения, потраченных на попытки заставить общественность думать, что они с Луи были натуралами. — Саймон искренне верит, что у геев нет шансов в бойз-бэнде, — сказал Луи. — Или в индустрии вообще, в наши дни, если уж на то пошло, — он бросил на Гарри быстрый взгляд. — В этом нам тоже удалось убедиться. — Оу, — сказал Найл. — Ты думаешь, он ошибается? — спросил Стайлс. Луи пожал плечами. — Не думаю, что знаю, дорогой, — он повернулся к другим мальчикам. — Но что касается Саймона, нет никакого способа спасти все, если мы геи. И если, забрав все обратно, мы будем выглядеть плохо, Саймон отомстит. Если это спасает фанатов, которые предпочитают музыку, исполняемую только натуральными мальчиками, и, возможно, учит нас уроку о том, подчиняться требованиям — это нормально. Конечно, он не так хотел выиграть, но это все еще беспроигрышный вариант. — Все это так хреново, — пробормотал Зейн. Стайлс оглядел их всех. Лиам со своей квадратной челюстью, мягкой стрижкой под Бибера, Найл с узким лицом и кривыми зубами и Зейн с гладкими щеками. Они все такие молодые. Но в то же время не такие молодые, какими их помнит Гарри, не такие молодые, какими они были несколько недель назад. Пейн переключился на другую вкладку браузера с электронной почтой. — Значит, я могу это сделать? Гарри почувствовал, как его потянули за руку, и посмотрел на Луи. В его голубых глазах смешались настороженность и огонь, челюсть напряглась. Он так не похож на того мальчика, каким был несколько дней назад, хихикая в нежных поцелуях, исповедуя такую юную любовь к Гарри. — Черт возьми, да, — сказал Найл. — Да, — сказал Зейн. Стайлс сжал руку шатена. Луи долго смотрел ему в глаза, а потом вздернул подбородок и сказал: — Ну что ж, ребята, давайте все испортим. После несвежего завтрака в отеле и посадки обратно в автобус между другими мальчиками, их пиар-агентами и съемочной группой, Гарри прокручивал страницу блога, читая о том, как плох их вкус в пранках и как уязвимы права ЛГБТ даже в Великобритании и… и Гарри слышал все это и раньше, но это все еще больно. Тем не менее, он как раз собирался открыть ссылку на другую статью, когда Луи взял его телефон. — Эй, — пожаловался он. Тот покачал головой. — Любимый, ты же знаешь, что лучше не надо… Но его прервал шепот Найла позади них, когда по радио раздался голос Криса Мойлса, представляющего своего специального гостя на это утро, Саймона Коуэлла. — Спасибо, что пригласили меня, — сказал Саймон. — И, да, спасибо, мы с нетерпением ждем финала в эти выходные. — Кого вы видите победителем в этом году? — спросил Крис Мойлс несколько минут спустя, когда их автобус съехал с автострады на одну из местных дорог, ведущих к Холмс Чапел. Раздался смех. — Я думаю, что победит лучший участник, — сказал Саймон. Снова смех. — Нет, серьезно. Это решают зрители. Но, если быть откровенным, я думаю, что это может быть тот год, когда мы увидим, что конкурс в первый раз выигрывает группа. Я с самого начала говорил ребятам из One Direction: если вы усердно работаете, если вы умны, если вы верны себе, у вас есть реальный шанс. — Я собираюсь спросить, потому что люди говорят об этом… — сказал Крис. — Я знаю. Я знаю, что ты собираешься сказать, — сказал Саймон. — Если уж на то пошло, это моя ошибка, как их наставника, чем кого-либо еще. Это наша работа как наставников — вкладывать работу, превращать наших подопечных в звезд. Но на прошлой неделе я был болен, поэтому не мог поговорить с ними, когда это могло бы быть полезно. — Но вряд ли это ваша вина, не так ли? — Они вовсе не плохие мальчики, — продолжил Саймон. — Они просто получали много внимания, они были в трендах в Твиттере. Они много веселились. И, да, некоторые из этих развлечений могут включать поклонников женского пола, что может быть еще одной темой, которую мне нужно обсудить с ними, и, честно говоря, делает трюк, который они сделали на прошлой неделе, еще более смехотворным. Я знаю, что они трудолюбивы, и я думаю, что им нужно вернуться к работе, к пению, потому что это самое важное. Я сказал им в начале этой недели, что у них много молодых, впечатлительных поклонников. Вы должны быть образцом для подражания. Гарри подтянул ноги на сиденье и обхватил руками колени. Он начал плохо себя чувствовать, и он не мог возложить всю вину за это на внезапно ухабистую дорогу, когда они свернули на мощеную деревенскую главную улицу. — Это то, что я говорю людям перед прослушиванием, — все еще говорил Саймон. — Быть собой. Быть оригинальными. Быть чокнутым, если ты чокнутый. Но не будь кем-то, если это не так. Не притворяйся тем, кем ты не являешься. Как я сказал этим мальчикам, будьте сами собой. Люди будут любить вас такими, какие вы есть, если вы просто будете самими собой. Впереди них Зейн фыркнул. — Кто-то действительно верит в то, что говорит этот чувак? — Что? — спросила Пэтти, хмуро поворачиваясь на стуле. — Ты говоришь о Саймоне? Слушая вполуха, как Зейн пытался, заикаясь, отвлечь ее, Гарри чувствовал, как костяшки пальцев Луи пробегали по его спине сквозь толстовку и пальто, и посмотрел на него. Из окна было видно, как они свернули в переулок сразу за пекарней, где он раньше работал. Когда автобус остановился перед домом Гарри, где палисадник заполонили ждущие их соседи, Крис Мойлс спросил: — Так какое прослушивание за все эти годы вас зацепило? Они снимали в гостиной, у лестницы, чтобы это выглядело как домашняя вечеринка, хотя они ничего не делали. Робин и мать Гарри сказали мальчикам, что они теперь как семья, и его мама улыбнулась ему. Когда Гарри проходил мимо кухни, он услышал из радио: — Итак, микрофоны в предыдущем шоу? Это тоже был трюк? И он услышал, как Саймон со смехом ответил: — А что еще это могло быть? А потом они вышли в палисадник, чтобы снять и там. Они раздавали автографы, что было довольно нелепо, потому что восемь лет спустя в этой деревушке никому не было дела до причудливой поп-звезды, который раньше жил здесь, чтобы просить его об автографах, когда Гарри приезжал сюда. А затем, в череде событий, начиная с того, что начал таять снег и превращаться в грязь и заканчивая соседской собакой, Гарри и Луи оказались в спальне младшего, их сумки бросили вслед за ними, и приказали принять душ, пока не вымоют из волос всю грязь. Стайлс включил старые часы-радио с прикроватной тумбочки своего подросткового «я». На Radio 1 Саймон рассказывал о сингле победителя Х-Фактор. Крис Мойлс сказал: — Я думаю, мы все помним прошлый год, когда впервые за, сколько, три года? Сингл победителя X-Фактор не получил первого места. — Да, да. Я помню, что некоторые люди очень усердно работали, чтобы попытаться саботировать это, да, — сказал Саймон. — Ненавидим Х-Фактор? — Ну, да. Всегда есть люди, которые сделают все, чтобы привлечь к себе внимание, я прав? — сказал Коуэлл. — На этой ноте я прошу ваших слушателей дать моим мальчикам второй шанс. Они молоды. Они любят повеселиться. Я честно не верю, что они хотели кому-то навредить, это просто неудачное чувство юмора. Гарри был так занят, глядя на радио своей подростковой версии, что вздрогнул от прикосновения к его талии. Он смотрел на Луи. — Пойду приму душ, — сказал шатен, обхватив пальцами бедро Гарри. — Хорошо, — сказал ему Стайлс. Он выключил радио. — Я пойду после тебя. — Ты мог бы… — начал Луи, и Гарри снова посмотрел на него. — Если хочешь, можешь присоединиться ко мне. Сначала слова не имели смысла. К тому времени, как до него дошел смысл сказанного, Луи убрал руку с пояса и сделал шаг назад. — Я думал… — Томлинсон покачал головой, отворачиваясь. — Неважно. Я просто… — Я правда хочу, — возразил Гарри, обрывая его. — Но? — подсказал Луи. — Что «но»? — рассеянно повторил Гарри. — Лу, никаких «но». — Разве? — Ну, у нас не так много времени, а сейчас в доме полно других людей, и… я имею в виду, если ты хочешь, чтобы было «но», то оно, наверное, может быть, — сказал Гарри. — Это я поднял эту тему, — возмущенно сказал Луи. Возможно, это была его идея, но именно Гарри взял его за руки и повел к выходу из комнаты в ванную в коридоре. Это небольшая ванная комната, душевая кабина с ручным креплением для душа и половинной занавеской. Они с Джеммой делили ее, когда жили там вдвоем. А Гарри и Луи — ну, это был не первый раз, когда они делили ее. Он потянулся к молнии на забрызганной грязью толстовке Луи, медленно стянул ее вниз. Шатен смотрел на него, затем позволяя Гарри стянуть ее с плеч. Гарри опустил взгляд на грудь парня и потянулся туда, где тонкая футболка растягивалась на бедрах. — Могу я?.. — спросил он, облизывая губы. Луи выгнул брови. — Вообще-то я не планировал принимать душ в одежде, дорогой. Гарри стягивал футболку, в то время, как Луи откинулся назад и включил душ. Гарри гладил каждый сантиметр кожи, когда она появлялась, наблюдал за появляющимися под его прикосновениями мурашками. Когда Томлинсон повернулся к нему, Гарри стянул с себя футболку. Стайлс сделал глубокий вдох: — Черт, Лу, ты такой красивый. Он провел подушечками пальцев вниз по боку Луи, туда, где были низко посажены джинсы. — Как будто ты меня никогда не видел, — сказал шатен, странно глядя на него. — А я и не видел, — сказал Стайлс. В последние недели он мельком видел кое-что, когда Луи переодевался, но Луи, к сожалению, никогда не разделял склонность Гарри к наготе. Он провел пальцем по обнаженной ключице шатена там, где она встречалась с плечом. — Я не видел тебя много лет, Лу. — Но ты и он — другой я, младший я, — начал Луи. — Ничего особенного, Лу. — Гарри прикусил губу, встречаясь взглядом с голубыми глазами Луи в клубах пара, поднимающихся в ванной. — Ты даже не представляешь, как мне было неловко. — Он наклонился и нежно поцеловал впадинку между ключицами. Он скользнул руками вниз по обнаженному торсу Луи, по небольшому изгибу живота. Но затем он засомневался, прежде чем спросить: — Можно я потрогаю твою задницу? Луи недоверчиво закашлял. — Почему ты думаешь, что должен спрашивать, Хазза? — Это кажется вежливым, — сказал Гарри, улыбаясь, когда Луи нежно покачал головой. — Тогда действуй, дорогой. — Шатен положил руки за спину на край умывальника. — Моя задница полностью твоя. Это заставило Гарри хихикнуть. Он сказал Луи: — Ты можешь пожалеть об этом. — Держи ее в надежных руках, и ты поймешь, что с ней делать, — сухо сказал Луи. Гарри снова хихикнул и поцеловал парня в уголок рта. Затем он провел руками по бедрам Луи, дразня его обнаженную кожу над поясом джинсов. Когда он переместил руки на спину, шатен вздернул бедрами, и руки Гарри скользнули вниз к его заднице, и он сжал ее через джинсы. — Ты так хорош. — Он попытался засунуть руки под джинсы, но не хватало места. Но потом Томлинсон фыркнул от смеха и сдвинулся, расстегивая джинсы, чтобы стянуть их вниз. Он был все еще в боксерах, и Гарри просунул руки под резинку к изгибу его задницы. Стайлс застонал, впиваясь пальцами в теплую плоть и зарываясь лицом в шею Луи. От него немного пахло грязью, которой они оба были покрыты, но в основном солнечным светом. — Так хорош, Лу. Я так давно хотел прикоснуться к тебе, что ты даже не представляешь. — Ты действительно мало что сделал со мной, не так ли? — спросил Луи. — Я же говорил, — сказал Гарри, еще раз сжимая его задницу, а затем вытащил руки из трусов, чтобы поиграть с поясом. — Мне было так неловко. — Но, дорогой, почему? — спросил Луи. Он потянулся к подбородку Гарри, поднял его, чтобы тот посмотрел на него. — Я просто… я так скучал по тебе, — сказал Гарри. — Я так долго скучал по тебе и так сильно хотел тебя. Луи наклонил голову. — Но ты же знаешь, как я был сдвинут на тебе? — Это просто… это было странно, не так ли? — сказал Гарри. — Типа, на этот раз я был старше тебя, и, ну, шесть лет — это не так уж много. Но в то же время я так долго был с тобой, понимаешь? Я так много знал о тебе, а ты ничего не помнил. Иногда мне становилось жутко. Луи похлопал его по подбородку. — Значит, ты собирался лишить бедного, похотливого подростка-меня всех своих знаний и опыта? — Эй, нет, — надулся Гарри. — Но что, если бы ты был на моем месте? — Если бы я был в фиолетовых кроссовках шестнадцатилетнего Гарри Стайлса? Гарри старался не рассмеяться. — Нет, ты знаешь, что я имею в виду. Например, если бы ты был здесь, а мне все еще было шестнадцать. Луи смотрел на него. — Знаешь, это было моей первой мыслью в то утро. Что если это было взаправду, значит тебе было шестнадцать, — через мгновение сказал он. — Но потом все стало еще более странным. И я думаю, что ты выглядел молодо, но ты не похож на ребенка. Ты все еще выглядишь как тот Гарри, с которым я был. — Верно, — сказал Стайлс. Луи провел большим пальцем по его нижней губе и сказал: — Но если бы тебе на самом деле было шестнадцать… милый, я беспокоился о том, чтобы воспользоваться тобой, когда мне было восемнадцать, а тебе шестнадцать. Я был бы на десять лет старше тебя. Как если бы Шерил сейчас встречалась с Лиамом. Гарри поморщил нос от этого сравнения. Но он понял — и не мог не послать короткий укол скорби по путешествующей во времени комбинации двадцатишестилетнего Луи Томлинсона и шестнадцатилетнего Гарри Стайлса, у которых было бы гораздо более сложное время. Но, ладно. Гарри шестнадцать. И у него руки на заднице Луи, так что он точно не может жаловаться. Он стянул трусы Луи с его задницы, позволяя им упасть на пол, а затем отступил назад. Он прикусил губу, оглядывая его с ног до головы. Луи никогда не был пышным, но, за вычетом лет курения и стресса, а также их руководства, убирающего нездоровую пищу из их экскурсионного автобуса быстрее, чем они пятеро могли ее принести, он теперь немного фигуристей, чем в последний раз, когда Гарри видел его. Это выглядело очень, очень хорошо на нем. Его руки худее, чем они будут через несколько лет, подтянутые, но без намеренного объема бицепсов, и Луи никогда публично не признает, что он обязан тренажерному залу. Его бедра толще, потому что восемнадцатилетний Луи не научился беспокоиться об эстетике своих бедер в узких джинсах, не научился быть осторожным, чтобы не играть слишком много в футбол перед турами и промо-сезоном, потому что так они легко увеличиваются. Его лицо немного мягче, и скулы не так заметны. Его челюсть имела только намек на щетину и на груди и животе меньше волос. И никаких татуировок. Просто прекрасная, гладкая кожа и тот намек на летний загар, который никогда полностью не исчезнет. Гарри снова оглядел его с головы до ног, начиная с нежной линии ключиц и кончая вызывающим выступом бедер и членом, великолепным и твердым, изогнутым вверх и немного вправо, раскрасневшимся и слегка истекающим… Гарри облизнулся. Он уже протянул руку, когда почувствовал, как Луи тянет его за толстовку. Он наткнулся на него и посмотрел в его светлые глаза, которые весело сверкали. — Привет, дорогой, — сказал он, нежно изгибая губы. — Теперь ты снова с нами? — Извини, я просто… — Стайлс замолк. Луи наклонился, проводя руками по члену Гарри через джинсы и сжал его. — Черт, — пробурчал Гарри. — Хмм, — сказал шатен. Он поигрался пальцами, прослеживая член Гарри сквозь джинсы. — Значит, нравится мое подростковое тело? — Люблю тебя в любом возрасте, — беззаботно поправил его Гарри. — И ты тоже твердый, детка. — Конечно, — легко ответил Томлинсон. Он схватился за край толстовки Гарри и поднял ее вместе с футболкой над его головой. — Всегда готов к этому с тобой, не так ли? — Да, это так, — сказал Гарри, мягко улыбаясь. Закрытым ртом он прижался к губам старшего, помогая ему снять свои джинсы и выйти из них. А потом они оказались полностью голые в ванной, полной горячего пара. Гарри снова потянулся к его члену, но на этот раз его остановил сам Луи, мягко толкая его назад, направляя их обоих под душ. Горячие капли падали ему на спину, и рука Луи обхватила его голову и наклонила ее назад, чтобы подставить волосы под струю горячей воды. Гарри закрыл глаза, а затем шатен поцеловал его нежно, но убедительно, и его рот открылся, легко поддаваясь ему. — Чертовски потрясающе, Эйч, — пробормотал Томлинсон, отстраняясь на мгновение. Гарри начал было протестовать, но Луи успокоил его, выдавил немного оставшегося подросткового шампуня Гарри на руки, а затем нанес на волосы. — Лу, — пробормотал Стайлс, целуя его. Он схватил Луи за талию, кожа гладкая и влажная, и притянул его ближе. Он потерся своим членом о бедро Луи, мягко толкаясь, потому что ничего не мог с собой поделать. Как только Луи, по-видимому, посчитал, что волосы Гарри хорошо намылены, его руки скользнули вниз по спине, чтобы сжать его ягодицы. — Да, чертовски восхитителен в любом возрасте, — пробормотал Луи и обвел пальцем его дырочку. — Луи, — простонал Гарри. — Ты трахнешь меня? Луи прижал палец к его дырочке, добавляя немного давления, но не просовывая его внутрь. — У тебя есть нужные вещи? Гарри задумался. Честно говоря, он не знал. У него, конечно, ничего не было в рюкзаке. Будучи шестнадцатилетним подростком, участвующим в реалити-шоу, это означало, что было не так просто получить приличную смазку. Но он оглянулся по сторонам. За эти годы у них было достаточно спонтанного, пьяного или просто отчаянно возбужденного секса в достаточно неблагоразумных местах. — Там кондиционер, — предложил Гарри, наклоняя голову в его сторону. Луи посмотрел на него, а затем резко повернулся к нему. — Черт, Хаз, извини, о чем я вообще думаю, — сказал он, убирая палец с того места, где он дразнил дырочку Гарри. — У нас почти нет времени, я не позволю, чтобы твой первый раз был быстрым в душе без смазки. — Лу, это определенно не мой первый раз, — настаивал Гарри. — Я знаю, я знаю, — сказал Луи, прижимаясь успокаивающими поцелуями к губам. — Первый раз в этом теле, не так ли? Хочу сделать это правильно. — Потом он слегка рассмеялся и укусил Гарри за губу. — Перестань дуться, дорогой. Извини. Он поцеловал его, наклоняясь и беря член младшего в свою руку, двинул пару раз, небрежно, но умело, потому что он, по-видимому, не забыл, как Гарри любил, все вплоть до небольшого поворота в конце. После нескольких движений Гарри пришлось увернуться от поцелуя Луи, чтобы перевести дыхание. — Ты уже так близко, не правда ли, дорогой? — спросил Томлинсон, продолжая уверенно двигать рукой по его члену. Гарри неуверенно кивнул. Он положил руку на мокрую плитку рядом с собой для поддержки, а другую руку — на плечо Луи. — Как ты этого хочешь? — спросил Луи. — Хочешь, чтобы было так? Или ты хочешь мой рот? — Он поцеловал Гарри в угол подбородка. — Хочешь трахнуть мои бедра? На них сверху все еще лил душ. Стайлс открыл глаза и увидел Луи, как с его волос капала влага, они прилипли к голове, глаза светло-голубые, губы приоткрыты. — Да, — хрипло ответил Гарри. — Все. Я хочу все. Я хочу тебя, Лу. — У тебя есть я, дорогой, — сказал Луи. Он поцеловал Гарри в шею. И он, очевидно, привык к тому, что у Гарри было немного больше выносливости, чем сейчас, даже это бы далеко зашло, потому что иначе он отступил бы. — Мне нужен ты, — сказал Гарри. — Ты мне так нужен. — Я знаю, любимый, — сказал Луи. — Ты мне тоже нужен. Гарри моргнул, в горле внезапно встал комок. — Мне очень жаль, Лу. Луи успокоил его, нежно целуя под струей душа. — Мне тоже очень жаль. — Он снова поцеловал его. — Я люблю тебя, дорогой. — Лу, подожди. Мне нужно кое-что сказать. — Гарри остановил парня, положив руку ему на локоть, прежде чем они покинут его комнату и спустятся вниз — только искупавшись, с высохшими волосами и одеждой, не покрытой грязью. — Да? — сказал Луи, оборачиваясь. — Эм, значит, вчера утром? — сказал он. — Ты сказал, что на этот раз мы все сделаем правильно. Томлинсон нахмурился. — Ты думаешь, мы не сможем? — Ну, не знаю. Мне просто все равно, если мы это сделаем, — сказал Гарри. — Тебе все равно, — повторил Луи. Гарри сделал паузу. — Нет, конечно, мне не все равно. Я правда этого хочу. Я правда хочу все с тобой наладить. — Тогда?.. — Лу, я говорю, что я… — Гарри повертел подол футболки Луи между пальцами. — Смотри. Даже если мы все неправильно сделали, я все равно хочу тебя. Луи смотрел на него. — Несмотря ни на что, я все равно хочу этого с тобой. — Гарри, — начал Луи. — Ты не должен ничего говорить, — сказал он. — Просто. Знай это. Помни это. Хорошо? Интервью на Radio 1 давно закончилось, но видео, которое они отправили рано утром, все еще не опубликовали к тому времени, когда они покидали Холмс Чапел. Его еще не опубликовали даже к тому моменту, когда они проезжали Мейдли, независимо от того, сколько раз они обновляли страницу «Ненавидим Х-Фактор» на Фейсбуке. Или к тому времени, когда они остановились для заправки около Стаффорда. Гарри начал беспокоиться, что публикация этого видео может быть чем-то, что они с Луи не могут изменить. Но потом наступила середина дня, и они свернули в центр города, и в группе на Фейсбуке появилась безобидная маленькая ссылка. Было три с половиной часа и ужасно холодно, даже если уже не снежно, был концерт на улице, когда они увидели первые реакции в интернете. Прошло еще много часов и они вернулись в дом Х-Фактора, и у других трех участников были широко распахнуты глаза. Это было утро пятницы, и он проснулся в совершенно новом мире.