Железный Пиздец или Артаводы идут в бой.

      С вершины своего дворца Конрад Кёрз обозревал Прайм-сити — столицу Нострамо и просто самый укреплённый город планеты. За три года прошедшие с момента начала миссии Севатара, Король Ночи реализовал и запасной план по снятию космической блокады с планеты. Долгие поиски технологий древности, а также драконовские методы по поиску инженерных талантов всё же дали результат, так что дело было лишь за реализацией проекта. Приток же добровольцев не иссякал ни на миг. Жители социального дна Нострамо готовы идти на смерть в космосе, только бы вырваться из бесконечной безнадёжности вечной ночи. Как итог: сперва удалось избавится от кораблей заклятых партнёров на ближней орбите, и одновременно тайно переправить на поверхность Тенебора — луны Нострамо, элементы для создания системы ПКО и очистить часть дальней орбиты. Однако, партнёры в отместку смогли высадится на островах в великом океане и создать там военную базу.       Нострамо хоть и был миром вечной ночи, но на самом деле только с одной стороны. Являясь с Тенебором ярчайшим примером планеты Роша, Нострамо вращался вместе со своей луной вокруг общего центра масс. Вся суша планеты была собрана преимущественно со стороны повёрнутой к Тенебору, так что самым ярким временем суток в городах-ульях: Прайм-сити, Секунда-сити, Тертио-сити, Кваттор-сити и Квинтус-сити были утро и вечер, которые характеризовались одним словом — сумерки. В великом океане планеты наличествовали острова, так что партнёры смогли получить доступ к поверхности, таким образом в торговой войне Нострамо с соседними мирами установился паритет. Партнёры не имели технологии создания скафандров, так что перевес у них был только по космическим кораблям и на светлой половине планеты, а войска Короля Ночи доминировали на тёмной половине планеты и поверхности Тенебора, возводя улей-военную базу Секстима-таун. Из космических сил имелся только потрёпанный собственный корвет и медленно ремонтируемый остов трофейного фрегата, захваченного в результате дерзкой ночной атаки на военную базу партнёров.       Такая дружба-жвачка с соседними процветающими мирами перемежаемая военными столкновениями, подвергает уже который год выдержку примарха. Пророческий дар Конрад Кёрз смог обуздать жесточайшими тренировками и дисциплиной сознания. Во всяком случае неизбежность худшего теперь не терзает его, ибо он знает, что многое пошло не так. Он более не бессильный дух, грызущий сам себя в варпе. Однако он знает, что этого недостаточно. Он шепчет во тьме, скрывающейся в самых глубоких слоях варпа своим братьям подсказки. Неясные тени, едва слышные голоса во снах, мимолётные видения и внезапные ароматические воспоминания: всё это он пересылает по нитям родственной связи между ним и братьями. Перед ним множество путей, но он чувствует женскую ладонь, что во тьме гладит его по волосам. — Ты же знаешь, как я не люблю, когда ко мне подкрадываются со спины?       Конрад почувствовал, как гибкое тело девушки склонилось над ним, застывшим в позе лотоса, и твёрдые соски небольших аккуратных грудей упёрлись ему в основание крыльев. — Я прекрасно знаю, что к тебе подкрасться невозможно. Не строй из себя мрачного типа, по крайней мере, когда мы наедине. — Тебе прекрасно известно о моём проклятии, так что не могу я быть весёлым. — На что тебе корона? — Эта вещь не панацея. Я должен научится жить сам. Есть путь среди этой бесконечной череды кошмаров. — Кто может тебе помешать, Король Ночи? Ведь ты правитель-полубог!       Конрад Кёрз усмехнулся словам своей помощницы. Она приняла его таким, каким он стал, пойдя по пути борьбы со своими видениями. Она не знает, что сама является частью этой борьбы примарха со своим альтер-эго. Порядок — это не безапелляционное следование жестокости законов, а личная борьба каждого за свой дух. Страх помогает направлять овец, но бесполезен против волков. И он — Конрад Кёрз понял это. Но стоит отделить волков от овец и повести их за собой, как анархия и беззаконие сменяются порядком и легитимностью. Он — Король Ночи, гарант стабильности на планете. Все, кто бросил вызов ему и его птенцам обречены погибнуть. А его философия страха послужит тому, чтобы овцы были спокойны, а враги опасались их трогать. Уже сейчас в процессе торговой войны его птенцы-нетопыри показали этому самодовольному Гундостанскому Пакту всю силу этой философии. Гундосы трясутся от ужаса, их охватывает страх темноты, у них холодеют руки и по спине течёт пот, когда они сходятся в столкновении с нострамцами. Да и создание отрядов самообороны, которых мотивируют тем, что гундосы хотят у них отобрать то немногое, что те имеют, заставляет обычных людей Нострамо драться с яростью проклятых и обречённых. И это не так уж и недалеко от истины: гундосы тоже ищут технологии, которые позволят им обойти отсутствие средств индивидуальной защиты от вакуума.       Одно из этих средств: создание киборгов класса «арахнос». «Арахнос», как следует из названия, — это жуткая смесь системы жизнеобоспечения для органов в бронированной капсуле, которая располагается в брюшке платформы паукочеловека. Чудовищно-универсальная хрень, которая умеет всё делать лучше простого человека. По донесениям разведки, в сладких грёзах гундосов всем нострамцам отведена участь, либо «арахноса», либо прикованного к своему ложу обрубка-производителя на заводе биологического материала. Именно так гундосы создают большую часть своих примитивных сервиторов. Использовать такую информацию было очень просто. Лучше сдохнуть в пыли и смоге вечной ночи человеком, чем стать выхолощенным рабочим болванчиком после лоботомии и забивания в затылок управляющего чипа.       Чего у его помощницы было в достатке, так это желания подбодрить Короля Ночи. Она ревностно разделяет его взгляды, хотя в глубины своей философии Конрад Кёрз её не посвящал. Впрочем, попытки называть себя полубогом, примарх пресекал. Вот и сейчас его адъютант не успела ничего сделать, как была уложена броском крыльями через спину перед ним на обе лопатки. Её крылья хрустнули от нагрузки, но справились: всё же от нетопырей Кёрз и его птенцы отличаются значительно. Другое дело, что силы у Конрада столько, что даже его птенцам становится жутко, испытывая на себе гнев прародителя. — Лаэлия, запомни, может я и выгляжу в глазах обычных людей кем-то особенным, но даже являясь сверхчеловеком, я остаюсь именно человеком, пускай и выгляжу жутким вампиром из легенд древности. — Конрад, но разве не в том состоит смысл, что человек становится богом? — Ты неправа. Я покажу тебе как бог становится человеком.       Чудовищное количество света. Из него построен целый город, слепящий глаза и заставляющий Лаэлию жмурится даже сквозь светофильтры, но она находится рядом с Конрадом, который ничем не показывает свой дискомфорт. Её повелитель безмятежен как вечная ночь. Они фантомами плывут сквозь город света заваленный телами невиданных прекрасных созданий. Светящаяся кровь всюду запятнала стены, на лицах павших печати боли, страдания и ярости, уродующие их красоту. Произошедшее здесь можно назвать только братоубийственной бойней. Немыслимо прекрасные обитатели города света поубивали друг друга. Вся трагедия произошедшего мощно разливается в окружающем пространстве. Даже дети сцепившиеся друг с другом, застыли на местах, где их настигла жестокая смерть от руки сородичей.       И на всём протяжении пути сияющая обитель света пестрит разрушениями, изуродованными телами погибших и следами жестоких боёв. От энергий боли и страдания кажется сам воздух пропитан не только запахом войны и смерти, но будто бы всё окружающее пространство. А между тем путь примарха и его помощницы заканчивается на площади в самом центре города. Здесь мертвецы густым ковром покрывают всё пространство. В самом центре площади видны последние выжившие в боях, и похоже наметился победитель: сражаются семеро против четверых. Вот самый слабый из четвёрки падает раненный, пронзённый сразу тремя ударами. Прекрасный рыжеволосый парень напоследок плюёт в лицо одному из врагов. Глаз противника мгновенно лопается и он непроизвольно отшатывается назад. Этим воспользовался самый сильный из четвёрки, огромный воин в золотых доспехах с пышной алой гривой с чёрными и белыми прядями мощной атакой отбросил и оглушил своего противника, поспешив помешать добить своего союзника. — К’тан вас подери!       Воспользовавшись поломанным строем трёх противников, аловолосый провёл разрубающую атаку на правого из них, прикрывшись ослепшим на один глаз противником от левого воина. В итоге меч его врага не выдержал и сломался, а огненный клинок воина в золотых доспехах попросту развалил тело на две половины. Провернувшись на месте предводитель четвёрки разрубил и одноглазого. В этот момент его прежний оппонент вмещался в схватку, надеясь спасти своего подчинённого, но аловолосый заблокировал сперва его атаку, потом одновременно кинул огненный шар по последнему из тройки и по вражескому главарю. Кинутый в предводителя семёрки огненный шар раскрылся в полноценную стену огня, которая столкнулась с такой же стеной огня от вражеского главаря и аннигилировала. Аловолосый получив секундную заминку от обоих противников, кинулся к слабеющему и поймав его клинок на свой, взятый обратным хватом, попросту увёл оружие в сторону, одновременно свободным концом лезвия срезая руки и разрубая живот и грудь оппонента. — Нет! — Да, брат. Ты захотел войны, отгородившись от всего мира в обители. — А ты безумец, нарушивший договор! Ты и твои подчинённые. Как у вас хватило наглости ходить средь смертных? — Этот разговор потерял смысл, когда ты отмахнулся от истины и обнажил свой меч против меня. Умри, глупец!       Сказав это поединок продолжился уже в формате четыре на три. Воин в золоте не собирался отступать перед своим братом в белоснежных доспехах, пылающих белым пламенем. Получили тяжёлые раны и два последних союзника аловолосого. Впрочем добить их у четвёрки не получилось. Золотой воитель мощной атакой заставил своих врагов отступить, а потом и вовсе разрубил щит вражеского главаря и оставил на его руке тяжёлую рану. Видя беспомощность своего командира легковооружённый воин из четвёрки кинулся вперёд отталкивая его в сторону целителя. Он погиб на месте, но не дал аловолосому добить брата. Аловолосый лишь на мгновение оплакал своего дальнего родича, пожертвовавшего собой ради заблуждений брата. Тем временем второй тяжёлый воин в чёрном как ночь доспехе, раскрутил свой меч, окутанный ледяным пламенем, идя в атаку на аловолосого. — А, приветствую тебя, чемпион! — Умри, предатель! — Вы сами себя предали, Ур.       Пока целитель был занят его братом, аловолосому пришлось столкнуться с тем, кого по праву среди них именовали ангелом смерти. Полководец его брата всегда славился тем, что его вращающийся меч, укутанный ледяным пламенем, не раз непреодолимой преградой вставал на пути чужаков желающих завоевать город света. Но сегодня Фростфурифлайм оказался бесполезен в гражданской войне. Многие сторонники аловолосого были сражены сегодня этим клинком, он стал из чёрного сверкающе-серебристым от пролитой братской крови. Но это не помогло чемпиону сегодня решить спор на мечах с братом его повелителя. Золотой воитель с алыми волосами сражался здесь не ради себя, а потому что должен был помочь тем, кого поклялся защищать. В этом противостоянии, что наблюдали со стороны Король Ночи и его помощница, золотой воитель сблизился с чёрным чемпионом, пронзая своим огненным клинком доспехи Ура и его сердце.       На острие смерти многое меняется. Взгляд Ура обратился в бесконечную даль, прозревая грядущее и увиденное чемпионом настолько ужаснуло его, что он сделал шаг вперёд, насаживаясь на меч аловолосого по самую гарду. Последней волей с помощью телекинеза шлем слетел с головы чемпиона. Он сфокусировал свои глаза, с бегущими из них дорожками слёз на своём противнике, который на миг опешил от ТАКОГО взгляда. — Прости меня, Хай, я думал ты горделивый ублюдок… Кха! — Чемпион улыбнулся, пуская струйки крови по уголкам рта. — А это мы погибли из-за собственной гордыни. Такой глупый конец. Кха! Прощай и помни меня. Ты был прав.       В последнем усилии чемпион Ур поднял над головой свой меч и метнул его в спину целителя, который пытался вылечить своего господина. Лезвие Фростфурифлайма вышло из груди целителя, который так и не понял, что его убил собственный старший брат. Целитель только повернулся недоумённо к золотому чемпиону стоящему над телом Ура и рухнул прямо там же с выражением обиды и досады на лице. А вот брат Хая видел, чья рука метнула клинок и это стало для него настоящим шоком. Не помня себя от ярости сошлись в последнем поединке этой гражданской бойни два брата. Сама реальность начала дрожать. В очередном столкновении оружие вылетело из рук двух братьев. Но они просто обменялись им и вновь сошлись в апокалиптическом поединке, заставляющем город света покрываться трещинами. Силы двух братьев обменялись ударами ещё раз, когда правитель города допустил ошибку, вложив все силы огненного меча в последний удар. Всё что видел правитель города, как огненный клинок ударил сверху вниз, рассекая его брату лицо, отрубая почти до локтя левую руку, вгрызаясь в колено и оставляя открытую рану на голени левой ноги, остановился, падая из рук правителя. Опустив взгляд вниз, он видит древко копья точащее из его груди. Следом правителя накрывает тьма. — Будь ты проклят, брат, за своё упрямство и следование букве Договора!       Аловолосый, стоя над телом поверженного брата, праздновал свою пиррову победу в гордом одиночестве и с кровью из многочисленных ран. Целительские силы у него имелись, так что кровь очень скоро перестала течь, но до здорового состояния ему ещё очень далеко. Подхватив телекинезом свой меч, он повесил его на пояс. Взяв свою отрубленную руку, золотой воитель поморщился, но всё же сжёг её, видимо из каких-то своих побуждений. — Ничего, я знаю, где можно это исправить. А теперь пришла пора покончить с прошлым. Прощайте, глупцы. Вы не захотели пойти за мной, решили помешать мне спасти хоть кого-нибудь и в итоге погибли даже быстрей, чем я предполагал. Что не делается, всё к лучшему. Я буду помнить каждого из вас. Люди будут помнить.       С этими словами золотой воитель призвал к себе Фростфурифлайм. Раскрутив перед собой клинок, окутанный ледяным пламенем, он напитал его силой разрушения, одновременно с этим привязал к себе духовно копьё брата. Сам вспыхнув пламенем, золотой воитель метнул ледяной клинок в огромный кристалл света, впаянный точно в середине площади. Свет и тьма смешались в ледяном пламени и начали разрушатся. Весь город сотряс катаклизм невиданного масштаба. В центре, посреди всей этой катастрофы стоял объятый пламенем золотой воитель и смотрел, как всё вокруг гибнет. Печальная улыбка наползла на его лицо. Одно за другим распадаются тела павших на частицы света. Здания складываются сами в себя. Огромные трещины раскалывают это место на части. Нет больше ничего в сей небесной обители целого. Всё исчезает в цепной реакции, запущенной золотым воителем. — Вот и всё. Отныне и навсегда, богов нет. Пантеон возродится, но уже совсем иным.       Пантеон и вправду полностью разрушился. Король Ночи и его помощница покинули пророческие видения. Никто не видел как золотой воитель низвергся словно солнце из Пантеона, схлопывая и окончательно уничтожая город света. Он упал с сияющих невиданным светом вершин Пантеона, объятый ледяным пламенем искупления. Его алая грива волос с вкраплениями белых и чёрных прядей приобрела антрацитовый цвет, а некогда белоснежную кожу навеки покрыл бронзовый загар. Не раз человек становился богом, но впервые бог становился человеком, низвергнувшись с небес заштатного мира на вершину горы, стоящей между двух рек, текущих с севера на юг. Много позже в другом месте напишут, что было время, когда ангелы снисходили к дочерям человеческим.       Король Ночи Конрад Кёрз и его адъютант Лаэлия были разбужены одним из молодых птенцов, который принёс свежие новости повелителю Нострамо. Запинаясь и опасаясь реакции повелителя, докладчик сообщил, как только что сенсоры дальнего обнаружения засекли варп-возмущение и появление в системе огромного флота во главе с невообразимым для нострамцев кораблём размером в несколько десятков километров. — Отлично. Объявить всеобщую готовность. Прибыла помощь. Нострамо более не одинок.       Лаэлия и птенец переглянулись, впервые видя такую радостную улыбку на лице всегда мрачного повелителя. У них не было ни малейшего сомнения в словах Короля Ночи, так что они произнесли тоже самое, что и тысячи сверхлюдей на прибывших кораблях. — Ave Dominus Nox!