***
Дважды моргнув, Скворцов почувствовал, как по щекам быстро катятся слезы. « — Что это было?» « — За что?» « — Отвратительно?» « — Глупо, как же глупо было думать, что я ему понравился» « — Я лишь повод посмеяться. На мне можно лишь вымещать свою злобу…» « — Альберт…» Стало стыдно. Ужасно мерзко. Невыносимо тяжело. Глотая слезы, Скворцов набирал номер, что не сложно было выучить. Номер, что вызывал слабую улыбку даже сейчас. На дисплее красовался вызов «89611777666» — Альберт…возьми пожалуйста…— сдавленно шептал Ростик, когда услышал до боли знакомые ноты. Разум отказывался анализировать происходящее, блокируя поступающую информацию. А вот ноги не подчинились самосохранению и рванули на звук. Завернув за угол, Скворцов не моргая уставился на то, как Асадов медленно достает мобильник и приоткрыв рот, пялится на имя входящего звонка. Одно движение пальцем и Рустам прикладывает трубку к уху, произнося тихое: « — Алло? ». Ростик сглотнув и взяв себя в руки, громко с усмешкой произносит: — Враги друг друга не предают, — презрительно выплевывает Скворцов и покидает помещение, оставляя Асадова с этим одного. Слова из их общей песни звучат, как точечный удар ножом в сердце, напоминая как они сидели с Сашей вечерами и пели, растягивая губы в улыбке, радостно и пошло шепча: «Я буду просить Богов, чтобы сделали из нас хоть врагов» И в знак бесконечной верности: «Враги друг друга не предают» Произошедшее просто не укладывалось в голове Асадова. Как вообще сильный духом и характером Саша, мог оказаться размазней Ростиком? Как они могли находиться так рядом и не осознавать (замечать) этого? Да и как, черт возьми, он мог причинить боль своему Сане…когда-то своему. Эта поправка сейчас уместна. Страх и ненависть к самому себе ударила по Рустаму, выбивая у того почву из-под ног.***
Джентиле закурил стоя на крыше, похоже, уже пятую сигарету по счету , выдыхая едкий дым куда-то в вечерний туман. — Знаешь, я уже начинаю переставать понимать то, что происходит с хранителями, — Михель прыснул и не удержавшись, продолжил заливаться смехом, словно умалишенный. — Что уж там говорить о нас. Я не понимаю в каких вселенных мы рождаемся. Каждый раз новые технологии, правила, моральные нормы и совершенно иная история. Масса воин в которых мы с тобой участвовали, теряли своих близких, любимых, братьев — их здесь просто не существует. Или…они просто их стерли из истории. Лишнее. Не заслуживает памяти, — уже тише Джентиле добавил, оборачиваясь — Здесь нет Агнеста, здесь нет Анны. — Зачем ты ищешь встречи со мной? — Проигнорировав монолог собрата, задал вопрос Кирино. — А ты ничего не чувствуешь? Джентиле нахмурился, делая два шага навстречу к Кирино. Кваттроки поджал губы и рефлекторно отступил на те же два шага назад, заходя в тень, в которой стали отчетливо заметны горящие красные глаза. Джентиле сжал челюсть не в силах совладать с собой, быстро сократил дистанцию до минимума, обхватывая ладонями чужое лицо. — Во мне что-то умирает каждый раз, когда я смотрю на такого тебя. Что же ты творишь, паршивец. Кирино не мог отвести взгляд от пронизывающих черных глаз Джентиле, тот был так напряжен…и беспокойно нежен. « — Что за глупые шутки? » Кирино отказывался слушать свой сбившийся пульс, и аккуратно убрал чужие руки от своего лица. — Я уже давно убит, Джентиле. Твоими же руками. Уже уходя, Кирино развернулся в пол оборота и добавил: — Если ты хоть посмотришь в сторону Ирины — я убью тебя. Красные глаза сверкнули, как бы подтверждая слова, и Хранитель скрылся во тьме. — Ты так слаб, что боюсь сцена повторится, — грустно усмехаясь говорит Джентиле уже в пустоту. Михель невольно вспоминает мальчика одиннадцати лет, с золотой густой копной волос. Такого слабого и хрупкого. С голубыми, наполненными слезами глазами. С кровью на ладошках. И взглядом, прожигающим Джентиле с вопросом: « — За что ты убил его? »