Сохрани меня

Наслаждаясь прогулкой по своему саду при дворце, Агнест услышал разъяренные крики своей стражи и плач ребёнка. Император поспешил на звук. За белыми лепестками розы виднелось нежное лицо блондина. Мальчишка был до того прекрасен, что Агнест впал в ступор, восторгаясь этому живому юному свежему лицу, кристальным слезинкам, что скатывались по аккуратным румяным щекам белокурого ангела. Весь этот транс от рассматривания прекрасного прервал стражник, что несильно отвесил пощечину ребёнку, чтобы тот прекратил истерить. Такого варварского отношения к прекрасному Агнест стерпеть не смог, поэтому тут же подал голос, покидая свое укрытие. — Что здесь происходит? — Простите, Ваша милость, этот мальчик пробрался в Ваши владения. Мы сейчас же вышвырнем его прочь! — пообещал стражник и как в подтверждение своих слов, схватил мальчика под локоть. — Оставьте его. — Агнест не отдавал себе полного отчета в том, что делает, а недоуменные взгляды стражи легче ему не сделали. — У меня сегодня хорошее настроение, я бы хотел его разделить с этим малышом, если же… — на этом моменте Агнест сделал паузу, лукаво заглянув в глаза напуганного мальчика, что смотрел на императора с таким же неподдельным восхищением вперемешку со страхом. — Ты же не против уделить старику немного времени? — улыбнулся по-доброму император. — Да какой же вы старик, император! — возмутился стражник, желая поддержать своего обожаемого императора, но тут же заткнулся, стремительно краснея, понимая, что не имел права не то чтобы возмущаться, а даже слова вставить в этот диалог. Агнест заметил метания стражника из-за своего проступка, поэтому лишь тепло улыбнулся. Императору было шестьдесят восемь, и он уже хорошо понимал, что выглядит далеко не как шикарный принц. — Ну что, останешься со мной? Тебя ждут дома родители? — интересуется Агнест, уже достаточно открыто рассматривая мальчишку. Тот же встряхнул головой и ясными голубыми глазами уставился на Агнеста. — У меня нет родителей. Мне некуда идти. Агнест судорожно сглотнул. Неужели так бывает? Ну не может же ему так повезти. Он и правда сможет любоваться этим невероятно красивым созданием в своем дворце? — Если хочешь, можешь остаться здесь. В ответ Агнест получает радостный кивок мальчишки и счастливую улыбку, от очарования которой замирает сердце и подгибаются колени.

***

Агнест действительно забрал мальчика к себе. Он понял, что не сможет никогда его отпустить в тот момент, когда белокурый ангел сжимал его плащ в своей ладони, тем самым успокаиваясь после полученного стресса от встречи со стражей. Тогда Агнест улыбнулся и присел перед мальчиком, заглядывая в его чистые глаза. — Как тебя зовут, ангелочек? — мальчик уже хотел что-то ответить, как резко закрыл рот, поджимая губы, как бы обдумывая ответ. — Назовите меня, — спустя время все же выдал ангел. Агнест был шокирован, но дал имя своему малышу: — Кирино. Это имя и привязало их навсегда друг к другу. Кирино воспитывали как принца. Все его приняли как будущего наследника престола. Агнест был горд за мальчишку, ведь тот демонстрировал поразительные способности в обучении. Правда, юноша, совершенно не умел обращаться с оружием, и оно его ничуть не интересовало, что делало из него действительно нежного, утонченного, небесного существа, не способного на жестокость. Агнест зарывался носом в эти золотые кудри на голове мальчишки. Агнест целовал его в макушку, понимая, что Кирино — лучшее в его жизни, он наполнил жизнь императора красками, давая всему смысл, впитывая желание «жить» в кожу Агнеста, будто даже омолаживая. Агнест был лучшим правителем времен. Лучшим правителем, при котором был счастлив народ, что не знал голода и страха. Лучшим правителем со своей темной стороной. Темной стороной, отражением которой являлось самое светлое существо во вселенной. Стороной, являющейся слабостью к златовласому ангелу, которому уже исполнилось одиннадцать, и тело которого так страстно желал император, всячески стараясь заглушить эти порывы ведь…он же ребёнок…такой чистый ребёнок и именно это и привлекало Агнеста. Эти наивные глаза, не знающие страданий, такие доверчивые и искренние, как и он сам. Агнест чувствовал, что вот-вот сорвется, когда в ложе проводил большим пальцем по приоткрытым розовым губам Кирино. Его мальчика. От этого осознания возбуждало не меньше. Но всему хорошему всегда приходит конец. И словно гром на ясном небе приходит весть о смерти Барии. Мальчишка тоже услышал эту весть вздрогнул на коленях у Агнеста, вспоминая, как император остановился на холме и ладонью указал мальчишке в сторону, говорил о братьях, что живут недалеко, в той стороне. О братьях Королях, в числе которых был и Барии. — Как это произошло? — после оцепенения задал вопрос Агнест, крепче прижимая к себе Кирино. — Восстание. На трон взошла изгнанная прежде Анна. Её теперь прозвали Королевой Анной Отважной, — скептический смешок от доносчика. Конец мира пришел так внезапно. К этому вообще никогда невозможно быть готовым. Агнест понимал, что грядет война и лишь Бог знает, как император желал, чтобы его люди не познали боли, чтобы в глазах Кирино не было крови. Ох, как он хочет его уберечь. Взгляд Кирино обращенный к императору сейчас как нельзя кстати. Взгляд такой чистый, который вскоре исчезнет навсегда, а кожа огрубеет. Этот факт заставил Агнеста возбудиться. Последняя возможность насладиться чистотой, погрязнуть в ней.

***

Агнест активно готовил своих людей к войне. И готов был дать себе успокоиться только в собственных покоях с его мальчишкой, что делал все для него с такой искренней самоотдачей, наполняя сердце Агнеста храбростью и уверенностью в себе. Они обязательно победят. Он защитит свой народ и тот мир, что они так бережно выстраивали.

***

Джентиле понимает, что получив власть, любовь и признание — Анна меняется и ей все мало. Она дурит голову людям, вбивая им тяжелыми гвоздями в мозг о завоевании, богатой жизни, о покорении всего мира, чтобы стать высшей нацией. Это всегда было главной проблемой человечества. Таковы люди. Им всегда и всего мало. Джентиле знал это, и не смел упрекать Анну. Он склонил перед ней голову и дал клятву на верность, отдал сердце в покорность и власть над собой. — Убей императора, Джентиле. Приказы не обсуждались и не осуждались. Никогда. И взмах меча было не остановить. Головы летели, украшая витиеватые узоры лестниц алой кровью. Джентиле вошел в главный зал, смотрел прямо в горящие яростью глаза Агнеста. Тот держал в руках меч и, ей богу смешно, старик. Джентиле бы расхохотался, если бы не было так плевать. За эту голову он получит улыбку и счастье его Анны. Юноша вздернул бровью и круговым полетом меча вокруг своей кисти отвлек старика. Так, что глаза на отрезанной голове глядели в бок. Улыбнувшись себе, Джентиле смотрел как из шеи струится кровь, таким потоком, словно затопит всю империю, что так оберегал этот человек. На миг Джентиле показалось, что он испытал сочувствие, но лишь на миг. Стряхнув капли крови с меча, юноша уже собирался уходить с головой-трофеем, как услышал звук падения коленей об пол. Джентиле поднял взгляд и почувствовал, как в горле все пересохло, пошло трещинами, разрушаясь. На полу сидел ребёнок, с сияющими красными глазами. Вздымающаяся грудь, переполнение частиц адреналина витало в воздухе, и только оно уже сдавливало сознание Джентиле. Этот мальчик был таким же, как он. Сомнений не было. И он убил его…хозяина… Джентиле перевел взгляд на голову Агнеста, всматриваясь в его морщины, убеждаясь, что чертов старик возжелал ребёнка. Ребёнка, что даже с переполненными частицами адреналина не мог ничего сделать ему. Потому что слаб, настолько слаб. Настолько бессильным его сделали. Мальчик купал свои ладони в крови Агнеста и ревел бесшумно, ревел и сгорал на его глазах, шепча так ненавистно горько: — За что ты убил его? За что? За что? За что? Сегодня Джентиле убил больше чем императора. Он убил Хранителя. Бессильного Хранителя. Своего собрата. « За что ты убил его, Джентиле?» «За улыбку Анны»