***
Рик совсем не планировал становиться в тот вечер всеобщим развлекательным радио спектаклем, но нескрываемый жадный интерес в пол дюжине пар глаз был настолько цепким, что игнорировать его и дальше не представлялось возможным. Особенно любопытство Гленна, и Рик рассудил, что уж отважный разносчик пиццы как никто другой заслуживает узнать, насколько важным звеном в цепи удачно складывающихся обстоятельств на пути Рика Граймса он стал. И, если уж совсем честно, Рику самому было необходимо выговориться. Какая ирония, Лори всегда так хотела знать, что у него творится на душе, хотя он категорически отказывался тащить в дом всё то дерьмо, с которым приходилось сталкиваться по работе. Какая же ирония, в самом деле: она получила то, что хотела, потому что случился конец света. Теперь-то они все повидали дерьма на десять жизней вперед, но он и не собирался вдаваться в подробности, в конце-то концов, действительно важными были не сцены, представшие глазам Рика, а то, что он чувствовал в тот момент. Когда очнулся в госпитале совсем один, растерянный и ничего не понимающий, беспомощный, как новорожденный щенок. Он до сих пор не до конца понимал, как умудрился тогда выжить. Помнил весь тот шквал выбивающих из колеи чувств, накативших еще до того как он решился покинуть палату. Как вытаскивал из себя трубки и катетер. И даже умудрился сообразить, где ослаблять и что подкручивать, а не бездумно дернул, обеспечив бы себе таким образом пожизненную перспективу мочиться исключительно сидя. Лори хотела знать, что он чувствует, и этим вечером он выложил всё так, что некоторые, в особенности самый пожилой в лагере человек — Дейл — по всей видимости, почувствовали себя неуютно. Рик даже своему нечаянному спасителю Моргану не рассказывал столько, хотя тогда-то ощущения явно были на порядок свежее. Но тогда он не мог позволить себе расслабиться, у него была цель, был пункт назначения, до которого следовало бы добраться как можно быстрей и безопасней. Сейчас же все пережитое запоздало обрушилось на него с тяжестью груды мешков с песком, грозясь погрести под собой, поэтому его прорвало, как старую плотину, ведь с тех пор как они с Морганом попрощались и до самой Атланты его единственным собеседником была лошадь, покойся несчастная скотина с миром, о чем он только думал, таща ее в город. Впрочем, глупый вопрос, конечно же, он думал о семье. Как мертвецы думают (если они вообще на это способны) о еде, он, ослабленный комой, с еще не до конца пришедшим в себя мозгом, как заевшая пластинка думал только о том, чтобы разыскать сына. После того как он уже не мог найти больше слов, разговор сам собой перетек на ту тему, которая навязчиво висела над головой вернувшейся из Атланты группы — как держать ответ перед младшим братом Мерла Диксона. Если честно, Рик не хотел об этом думать, по большей части потому, что не видел в обсуждениях смысла- для себя он уже все решил. Виноват был он, значит и разговор вести тоже ему. Чем окажется этот разговор: сообщением родственнику плохих вестей или же очередными опасными переговорами, Рик не знал, но судя по обсуждению вокруг костра, люди склонялись к последнему. Граймсу не было страшно, но он слукавил бы, если б сказал, что не рад нежданной отсрочке. Как бы не давили на его совесть живо представляемые картины страдающего от жажды Мерла, прикованного до сих пор на крыше, время от времени уютно ерзающий на коленях полусонный Карл отгонял их моментально одним лишь счастливым вздохом. Он уже практически спал, из последних сил стараясь уделять разговорам взрослых должное внимание, но безнадежно проигрывал. Рик же остроты внимания не терял, хоть и не произнес после своего рассказа ни слова. Шейн отлично справлялся с ролью лидера, однако, обстановку в лагере тяжело было назвать идеальной. Рику наивно казалось, что теперь, с такой существенной проблемой как ходячие мертвецы, бытовое насилие само собой исчезнет, но увы. И в горах, в палаточном лагере, среди совершенно маленькой группы людей ему тоже нашлось место, будто ничего не изменилось. Как будто у них есть возможность тратить время и силы еще и на это. Он одёрнул себя, напоминая, что для жертв, в отличие от него, это не глупость и пережиток старого времени, а каждодневная реальность. Да и с чего он вдруг решил, будто будет какой-то новый мир. Быть может, не все так плохо. Их эвакуируют, и все если и не вернется на круги своя, то хотя бы обретет какое-то подобие былого комфорта. С чего бы что-то могло пойти по-другому? А пока, помимо хороших людей рядом с ними жили жестокие мужья, наркоманы и прочий человеческий мусор, который, тем не менее, не заслужил смерть только из-за того, что кто-то его ненавидит и считает напрасной тратой припасов. Этой ночью Рик никак не мог оторвать любящего взгляда от беспечно посапывающего сына. Карл с самого момента воссоединения не желал отходить от отца даже на шаг, то держа его за руку, то цепляясь за подол рубашки, ни капли не стесняясь, что это могут заметить другие дети, большую часть которых составляли девчонки. Сейчас он спал без задних ног, как будто в мире всё в полном порядке. И, вероятно, для него это действительно было так в мире их маленькой семьи. Лори уже лежала, готовая ко сну — Рик затылком чувствовал ее ожидающий взгляд и не переставал внутренне корить себя за то, что не спешит к ней присоединиться. Несмотря на всё то безумное количество событий, произошедших с момента его пробуждения, которых хватило бы на добрый месяц постоянных дежурств, их ссора в тот роковой день все еще слишком свежо стояла в памяти. Для Рика она будто произошла всего пару дней назад, хотя для Лори прошло куда больше времени, за которое она, и этого невозможно было не заметить, успела о многом подумать. Как бы мелочно это ни было, но Рик не мог не ощущать нотку горечи от того, что-то утро теперь для них обоих будет последним воспоминанием друг о друге из той, нормальной жизни. И он не решался предполагать, какие именно слова услышит от жены, когда наконец займет привычное место у её тёплого бока. Не важно, насколько подробно он сегодня изливал душу на собравшихся у костра людей — тот давнишний разговор все еще не был закончен. Источник многих сожалений. Сейчас, на фоне последних событий, все их прошлые проблемы казались такими незначительными, но Рик не мог позволить себе рисковать и самонадеянно ни на минуту не сомневаться, будто Лори придерживается того же мнения. В конце концов, он понятия не имел, что у них были какие-то проблемы. До первого скандала. Только не теперь. С тех пор как словил пулю, и до момента прибытия в этот лагерь, он мог погибнуть тысячу раз, и никак не мог отделаться от ощущения будто живет в кредит. Не могло одному единственному человеку так везти. Он не был религиозен, но держаться за старый скептицизм, когда за окном стадами бродят восставшие мертвецы, казалось несколько неактуальным. Эта мысль придала ему необходимой решимости. Право же, как смешно, когда главе семьи требуется набраться смелости, чтобы заговорить с собственной женой, но здесь не было никого, чтобы его осуждать, и честное слово, это только их личное дело, и больше ничье. Лори замерла на мгновение, когда он склонился к ней за поцелуем, и Рика моментально осенила одна простая, дарящая облегчение мысль — она точно так же боится. — Я знал, что найду вас. — А вот сейчас ты зазнаешься. Ты не мог этого знать наверняка, — на этом неизведанном пока что поле они оба в равных условиях, и хоть ответ на поцелуй и был красноречиво пылким и не менее жадным, в словах её сквозила неуверенная, немного колкая ирония. Рик сглотнул, стараясь подавить укол досады. Неужели они достигли такой степени непонимания, так закрылись друг от друга, что теперь его собственная жена не верила в искренность его слов о чувствах? Видит Бог, уж что-что, а показать свою любовь он всегда считал первостепенным долгом, но, похоже, дерьмово справлялся, раз действий оказалось недостаточно. Но время для сожалений прошло, настало время исправлять ошибки. Теперь на них времени нет и в будущем не появится. Ей действительно всегда нужны были слова. Он лёг на бок, крепче обнимая её со спины и надеясь, что так получится прогнать этот постоянный испуг, стоявший во взгляде Лори. Она будто отчаянно тянулась к нему, к чувству безопасности, когда можно наконец выдохнуть и полностью доверить решение всех проблем Рику, но вместе с тем будто бы боялась, что он оттолкнет её, что было полнейшей чушью. Никогда. Особенно теперь, когда они снова вместе вопреки всем препятствиям. — Когда я добрался до дома и никого там не нашёл… — Ради Бога, прости, — её голос сквозил такой дикой виной, что сердце начинало щемить. И вместе с тем Рик не мог перестать по-дурацки улыбаться — невыразимая волна нежности накрыла его, когда Лори поспешила повернуться на спину, чтобы видеть его глаза, чтобы и он видел её, словно считала особенно важным, чтобы в их глубине он прочел, насколько ей действительно жаль. — Я понял, что вы живы. — Как?.. Рик снова улыбнулся, поглаживая ее скулу пальцем, стараясь заново вспомнить привычные изгибы и каково это — касаться ее мягкой кожи, заправил непослушный завиток темных волос за ухо, из которого она так и не вынула на ночь сережку. Эти серьги когда-то были подарены им на день рождения. — Фотографий не было. Семейных альбомов, — было немного странно объяснять это, будто отчитываться об уликах на очередном деле, но, черт подери, как рад он был в тот момент отчаяния, что умеет подмечать детали и делать из них выводы, как нужно это ему было! Чтобы не сойти с ума на месте, чтоб не потерять возможность думать и планировать действия. Он никогда в жизни еще не был так рад тому, что стал полицейским. Лори замерла у него в объятьях, будто медленно осознавая его слова, возможно, представляя, как он, вернувшись домой, обыскивает ящики, замечает пустые полки и стены там, где раньше всё было в фоторамках. Она издала смешок, поцеловала его ладонь и, высвободившись из объятий, потянулась куда-то к сложенным у изголовья их постели вещам. Рик отстранил руки неохотно, ничуть не заинтересованный тем, что жена вытаскивала оттуда — он не мог наглядеться на нее, не мог перестать прикасаться к ней, пусть даже и просто поглаживая упавшую на плечо прядь волос. Она наконец улеглась обратно, действительно держа в руках фотоальбом. Её глаза вновь начали радостно блестеть, и Рик испытывал от этого истинное удовольствие, но ему все еще казалось, что она не понимает, что именно он хотел сказать. — Я же говорил… — Ну вот, теперь ты совсем зазнался, — на этот раз фраза звучала иначе, как настоящая шутка, но Рику опять пришлось подавить укол досады. Похоже, слова всё-таки не его конек. Пока он думал, как же поступить, чтобы она по-настоящему поняла, почувствовала ту силу любви, что помогла ему добраться к ним невредимым, ту целеустремленность, которая делала для него все преграды незначительными, Лори уже открыла первую страницу альбома, на которой оказались снимки с последнего дня рождения Карла. Фото, где они втроем, крепко обнявшись, сидят за столом перед огромным тортом. Один лишь взгляд на этот снимок, и Рика осенило. Меж ними стоял языковой барьер, для преодоления которого каждый раз требовался новый словарь. Раньше Рику не хватило терпения на подбор. Он хотел понимать сразу. Видеть желания своей жены и исполнять их. И чтобы она была этим довольна. Но чаще всего такая прямолинейность заканчивалась полнейшим непониманием. Сейчас же ключ был перед глазами — этот альбом послужит им переводчиком. Осенённый этой идеей, Рик, в свою очередь, достал из собственных вещей уже изрядно потрепанную семейную фотографию, которая составляла ему компанию от самого дома до этого лагеря у карьера: — Она отсюда, — и Рик мысленно исполнил победный танец от того, как быстро смог принести своей жене комфорт. И на сей раз за поцелуем первой потянулась уже она. Когда они всё же сумели оторваться от губ друг друга, Лори несколько мгновений задумчиво рассматривала его, будто тоже пыталась то ли обновить образ в памяти, то ли напиться им вдоволь: — Я думала, что никогда тебя не увижу… — да, он это чувствовал с самого момента их воссоединения, для этого не надо быть семи пядей во лбу, чтобы правильно интерпретировать ее неуверенность и смущение. Думала. Но всё же хотела, чтобы его черты остались в памяти, и вынесла из дома не одну карточку, а весь семейный фотоархив. Праздники и памятные даты, счастливые и просто забавные моменты. Не только его лицо, но те мгновения, что они провели все вместе. Это должно что-то значить. — Прости меня. За всё. Когда ты попал в больницу, я хотела все исправить, все наши ссоры, ошибки. — Быть может, это второй шанс? Немногие его получают. Эти слова будто удивили ее, как если бы она и не предполагала, что может быть иначе, что об этом вообще стоит вспоминать и озвучивать, когда Рик почти что вернулся невредимым с того света. Та пуля действительно многое круто поменяла для их семьи. И теперь Рик даже не был уверен, что желал бы в тот день вести себя более осторожно. Лори снова смотрела в его глаза, поглаживая по руке и даже едва заметно улыбаясь: — Для начала займемся твоим восстановлением. Завтра я проверю, достаточен ли запас необходимых продуктов. Тебе нельзя есть, что попало, — она с сожалением вздохнула, но тут же тихо рассмеялась: — С минимальным уровнем стресса, боюсь, мы уже облажались. Рик фыркнул от смеха, не забывая, впрочем, что рядом спал Карл. Боже, в эти самые мгновения он будто влюблялся заново: Лори читала о том, как ухаживать за вышедшими из комы. Готовилась к его возвращению домой. Наполнивший сердце нежный жар будто бы выплеснулся через край и разлился по груди от одной этой мысли. И, к немалому удивлению Рика, эхом ему отозвался еще один пожар, внезапно подавший признаки жизни намного ниже. До сего момента подобные мысли объяснимо не посещали его голову, но сам факт того, что тело, измученное чудовищными порциями адреналина, полученного за последние дни, но еще не успевшее это понять, способно на такую реакцию, немало удивлял. Рик был готов к отказу, в конце концов, настроение нельзя было назвать слишком романтичным, да и… тут он замер, взглянув в сторону видневшейся из спального мешка темной макушке сына, уже приходя к окончательному решению, что идея была плохая, как вдруг тихий, но уверенный голос Лори снова переключил все его внимание на нее: — Он не проснется, — она завозилась, дотягиваясь до стоявшей рядом лампы, чтобы потушить свет, а вместе с ним и сомнения Рика. И уже сама притянула мужа ближе, прижалась крепче, обвивая его руками за шею, не мешкая запуская тонкие пальцы в успевшие немного отрасти кудри. Рик расслабленно выдохнул и отдался поцелую полностью. Это был их второй шанс, и он не стал ни в чем ей возражать.***
Пожалуй, этот сон оказался самым сладким за всю его жизнь. Открыв на утро глаза, Рик еще какое-то время лежал, неторопливо разглядывая стену палатки, будто бы в полудреме, и несколько блаженных мгновений всё-таки был уверен, что все ужасы последних дней (месяцев) ему просто приснились. А на самом деле они с Лори просто решили, что восстановить мир и покой в семье поможет поход в горы. Они выбрались за город втроем, остановились у живописного карьера с водой такого великолепного синего цвета, что дух захватывало, и трудно было поверить, что такое вообще существует на свете, созданное кем-то, но точно не человеком. Вяло текущие в голове мысли постепенно начинали разгоняться, терять ленивую умиротворенность, побуждая тело отряхнуть остатки сонливости. Рик никогда не имел привычки подолгу валяться в постели, но, видит Бог, сегодня эти несколько мгновений требовались ему, как никогда. Уже яснее воспринимая окружающую обстановку, он наконец обратил внимание и на звуки лагеря, доносящиеся снаружи. Жизнь за пределами тонких стенок его брезентового рая кипела вовсю, и прекрасная греза о семейном отпуске отпрянула на задний план, растаяв в сознании без следа, как забытый сон. Он уже и не помнил, когда в последний раз носил что-то похожее на кеды, но не мог не признать, что даже без шнурков в них было довольно удобно. Да и, не смотря на чрезвычайные обстоятельства, в своих любимых ковбойских сапогах и футболке с джинсами он выглядел бы как полнейший идиот. О том, что подобные вещи все еще кажутся важными, Рик старался не думать. Какой бы оптимистичностью от этой мысли не веяло, она уже слишком сильно походила на жалкие попытки успокоить в себе что-то смахивающее на нарастающую панику. Рик не хотел соваться в эти дебри. Он вышел из палатки исполненной уверенности походкой, искренне улыбаясь людям, мимо которых проходил, и желая им доброго утра. Он не делал этого со своего последнего дня в полицейском участке. Дежурные фразы теперь ощущались на языке как наивысший дар богов, как признание его существования вселенной. Рик не собирался задерживаться возле той женщины — Кэрол, кажется, её звали — муж которой так и напрашивался, чтобы из него выбили все дерьмо, но с удивлением заметил, на стоявшей перед ней гладильной доске собственные вещи. Кэрол как раз закончила с ними, и теперь складывала в аккуратную стопку. — Вы выстирали мои вещи? — это было странно, единственными женщинами, которые когда-либо прикасались к его вещам для стирки были мать, давным-давно, еще в детстве, а после того как Рик женился — Лори. Да и то весь процесс сводился к сортировке одежды и использования стиральной машинки. Никогда так — вручную, на, очевидно, принесенной с одной из вылазок в город доске, подручными средствами, как это было еще до изобретения электричества, а быть может и еще раньше. Смущало, что так, смущало, что чужая женщина. Впрочем, Кэрол не казалась обремененной какими-либо сомнениями на сей счет: — Как могла. Ручную стирку не сравнить с машинной, — она не задерживала свой взгляд поднятым на собеседника долго, но Рик сильно сомневался, что это имело хоть какое-то отношение к стирке. — Вы очень добры. Спасибо, — больше тут нечего было сказать, да и к тому же Граймс не знал распорядка в лагере, а потому решил не оценивать и не анализировать данное событие. В конце концов, если не какой-то распорядок дежурства, то что еще могло побудить Кэрол стирать чужие вещи? Чувство благодарности? В группе, вернувшейся из Атланты не было членов ее семьи или друзей. Может, дружеская услуга Лори, чтобы та провела время с чуть ли не вернувшимся с того света мужем? Он чувствовал как от кутерьмы бесполезных мыслей уже начинает побаливать голова и поспешил отмахнуться от них. Гленн, мрачно взирающий на то как машину его мечты методично буквально разбирают по винтикам Дейл и Джим, оказался идеальной возможностью отвлечься. Все-таки он был отличный парень еще совсем молодой, забавный, но именно такой легкости духа и не хватало в их нелегкой ситуации. Тем более удивительно найти ее в том, кто всего- то день назад побывал в такой передряге как той, что выпала на их долю. Но Рик уже даже практически не ощущал чувства вины за то, что таскал за собой несчастного азиата на самые опасные вылазки. На него можно было положиться, можно было доверить свою жизнь. Рик даже неуклюже попытался пошутить, чтобы приободрить парня, пообещал ему угнать такую же тачку как-нибудь потом, но судя по лицу, Гленна это не очень приободрило. Видимо, несмотря на оптимизм, он все-таки сохранял реалистичный взгляд на вещи, и Рик мысленно записал его в качестве еще одного плюса на его счет. Лори нашлась чуть поодаль от этой сцены — развешивала белье вместе с Андреа и Эми. Впрочем, всё внимание Рика было приковано к жене. — Доброе утро, офицер, — и, Боже правый, утро действительно было замечательным! Рик готов был поклясться, что самым замечательным в его жизни, даже если это на самом деле оказалось бы не так. Но уж точно самым лучшим в его новой жизни. Лори была так прекрасна в этой своей голубой маечке, свежая, как утро, с длинными прядями темных волос, частично рассыпанными по плечам, частично собранными в пучок на затылке. Ветер нежно играл с ними, пока она закрепляла чью- то кофту прищепкой на веревке, чаще бросая кокетливые взгляды блестящих глаз на Рика, чем обращая внимание на свое занятие. Она вся будто лучилась счастьем, настолько, что это было видели все вокруг. И если бы Рик обращал внимание, он бы заметил, как Андреа и Эми заулыбались, захихикали при его приближении, с удовольствием наблюдая за реакцией Лори. Но он смотрел и слышал только ее, забыв даже поздороваться с остальными. — Как спалось? Я не стала будить тебя, решила, что отдых не помешает, — её тон оставался игривым, но в глазах мелькнуло беспокойство, и сердце Рика опять потяжелело от нахлынувшей нежности. Не задумываясь ни на мгновение, он поспешил ободрить ее: — Лучше, чем когда-либо. Тёплая улыбка и смущенно опущенные глаза стали ему самой сладкой наградой. И, пожалуй, сложно было бы подыскать более подходящий момент для того разговора, который Рику требовалось начать. — Я всё думал о том, человеке, которого приковал на крыше… — он подошел ближе и чуть наклонился, чтобы услышать могла только она. Со стороны это выглядело слишком интимно, и вряд ли кто-нибудь набрался бы смелости подслушать. Лори застыла с футболкой в руках на полпути к натянутой веревке сушилки. Её лицо вдруг закрылось, будто упал занавес и спрятал за собой и лучезарную улыбку, и счастливые искорки в глубине карих глаз. Ее взгляд напряженно несколько мгновений метался по его лицу в поисках ответов, анализируя любую мелочь, а Рик молчал, терпеливо ожидая результата. — Ты не должен винить себя. Он сам виноват в ситуации, в которую попал. И, в любом случае, такой мусор как Мерл Диксон не заслуживает твоего милосердия. Он неверяще уставился на свою жену. Никогда раньше Рик не слышал от нее подобных слов. Она всегда без труда проявляла сочувствие, подчас даже в таких ситуациях, в которых он сам был куда менее эмоционален, но сейчас подобное равнодушие с ее стороны выбивало из колеи. Из ступора его выбил звук приближающейся машины — шины взбивали мелкий гравий и землю с их импровизированной дороги с яростью, похожей на тот напор несогласия, который поднялся в душе Рика. Он понимал, прекрасно понимал, почему ей не нравится то, над чем он раздумывал и, если начистоту, он ведь ничего еще и не успел сказать. Но она всё равно ЗНАЛА, и этот факт неуместно, но нагло грел ему душу. Как бы они не плутали в лабиринте взаимных упреков, но глубокое понимание, предвидение действий другого никуда не делось. Не зря морально крепился, чтобы начать этот разговор, не зря она теперь так часто смотрела на него с опаской всякий раз как он открывал рот. Шейн привез в лагерь канистры с водой, набранной внизу из карьерного озера. Его движения казались напряженными и резкими, будто что-то заставляло его нервничать. Уже скорое возвращение младшего Диксона, например. Рик отвлеченно приветственно кивнул напарнику, хотя, как и сам Уолш, думал совсем о другом. — Ты спрашиваешь меня или ставишь в известность? — Лори сердито встряхнула белье, которое держала в руках, прежде чем закрепить ткань прищепками. Её движения теперь тоже растеряли всю расслабленную плавность, и прищепки то и дело норовили неловко зацепить за что-нибудь и вывернуться из незаметно подрагивающих пальцев. — Спрашиваю, — на этот вопрос даже не было нужды отвечать, но у Рика не стояло цели придираться к словам и скандалить. Теперь они были умнее, чем раньше. И его подтверждение будто нажало в ней нужную кнопку, потому что поток слов полился свободно и торопливо, но вполне контролируемо: — Я считаю, что это глупость. Самый тупой способ угробить себя… — её вдруг прервал раздавшийся с противоположной стороны лагеря вопль, от которого у Рика внутри все похолодело и рухнуло куда-то на дно живота: — Мама! Пап! Они одновременно сорвались с места, выкрикивая имя сына, потому что это он звал, отчаянно и испуганно, и Рик в своей спешке практически ослеп от ужаса. Он каким-то чудом умудрился поймать брошенный кем-то — он даже не успел заметить — на бегу лом или что-то похожее на него, черт, не важно, пусть бы это даже оказалось просто палкой, сейчас было не до того. Карл и София выбежали к ним из кустов, в сопровождении запыхавшейся, валящейся с ног Джеки, у которой все же хватило дыхания успокоить судорожно прижимающую к себе сына Лори, что с ним все в порядке, что укусов нет. Но это заставило Рика только прибавить скорости в ту сторону, откуда появились дети. Первым на небольшую полянку из кустов вывалился Шейн, и тут же замедлился, переходя на осторожный шаг и полную боевую готовность, как бывало во время операций. Рик привычно двигался рядом, прикрывая бок напарника. Пускай в руках у него и не было огнестрельного оружия, но, после услышанного от Джеки, он сомневался, что сейчас оно понадобится. Посреди небольшой поляны, как на гротескном подобии сцены, лежал мертвый олень. Склонившись над его разорванной в клочья шеей, одинокий ходячий с голодным энтузиазмом вырывал оттуда очередной кусок свежего мяса. Он был слишком занят трапезой, чтобы заметить резкое прибавление публики, а они были слишком осторожны и нерешительны перед лицом этой дикой картины, чтобы воспользоваться удачными обстоятельствами. Разумеется, мертвец в итоге почуял еще более свежую пищу. Но когда он развернулся и, с почти что радостным рыком, двинулся на них, Рик наконец очнулся и нанес первый удар. Это было ничуть не проще, чем тогда, в первый раз деревянной битой под присмотром Моргана (хоть и в той же футболке), но у него нашлось время, чтобы взять себя в руки, ведь удары посыпались на ходячего со всех сторон, будто пример Рика послужил для остальных спусковым крючком. Они не останавливались до тех пор, пока труп не повалился на землю и точный удар Дейла не снес ему голову. Рычание мертвеца резко оборвалось, и теперь воцарившуюся вокруг тишину нарушал лишь хор тяжелого дыхания шестерых мужчин. Но затишье не успело продлиться долго — буквально в следующее мгновение все снова схватились за оружие, дружно повернувшись в сторону затрещавших кустов на противоположном конце поляны — со стороны леса, откуда, очевидно, и пришли и олень, и ходячий. А теперь, быть может, уже и не один. У Рика в голове успели пронестись несколько вероятных сценариев того, что их ждет, пока время ожидания неестественно растягивалось под напором напряженных до предела нервов, а глаза желали пусть даже и пробурить этот треклятый закрывающий обзор камень, лишь бы видеть, видеть, что там приближается, когда наконец из-за него показался, будто вынырнул, вполне живой человек. Шейн сразу же опустил дробовик, который до того сжимал, готовый спустить курок, чуть ли не до белых костяшек. Одновременно с этим новоприбывший, моментально окинув представшую картину колючим взглядом, громко выругался, окончательно выбираясь на ровную землю. Он тут же поспешил к разодранной туше в возгласом «Это мой олень!», как будто находился не посреди леса, а в супермаркете, и боролся за последний окорок перед кануном Рождества. К несчастью, мертвецы не уважали порядок очереди. К удивлению Рика, первым делом мужчина без колебаний занес ногу над поверженным ими провинившимся трупом и принялся со всей силы пинать по бокам, сыпля ругательствами и оскорблениями, как шипящий мокрый кот — брызгами: — Ах ты, вонючий, заразный, тупой ублюдок! — он цедил слова сквозь зубы между ударами, будто от злости готов быть лопнуть. Рик замер, весь превратившись в слух и зрение, не отрывая от незнакомца взгляд ни на мгновение. Впрочем, никакой это был не незнакомец. Нет, это был Дэрил Диксон, тот самый, возвращения которого он так ждал и опасался всю ночь. Если б Лори не удалось отвлечь мужа куда более приятными мыслями, вряд ли бы он решился так сладко и безмятежно спать, пусть и под бдительным караулом Шейна. Да, пока младший Диксон пинал теперь уже окончательно безжизненное тело, Рик наконец отмер, переступая с ноги на ногу и стыдливо отводя глаза от этой картины. Ему было неуютно вот так вот узнавать человека, которого ему в ближайшем будущем предстояло расстроить. Стоять и будто бы подглядывать за ним, делать выводы, потому что чертову полицейскую тренировку никуда не засунешь, как ружье, из которого больше не собираешься стрелять. — Успокойся, сынок, это бесполезно… — стоило Дейлу открыть рот, как все внимание реднека моментально переключилось на него. Диксон метнулся в сторону старика, только хвосты белок со связки у него на плече эффектно взмахнули в воздухе: — Чё ты понимаешь, старпер?! Напяливай свою панамку и вали на фазенду! От мысли, что находится во второй подобной ситуации за два дня, у Рика обреченно скрутило живот. Но, на удивление, Дейл не отшатнулся, несмотря на то, что охотник выплевывал эти слова, стоя с ним чуть ли не нос к носу. И Рик не мог не отметить, как никто из группы не сжал сильнее в руках рукоятку того, что успел схватить в качестве оружия. Всё было совсем не так, как вчера на крыше. Рик не чуял и малой доли того же напряжения в воздухе. Зато видел взгляды мужчины, которые тот то и дело бросал на него, сразу же заприметив в лагере новое лицо. Они были… любопытными, и вместе с тем подозрительно-настороженными, но не враждебными. Впрочем, вряд ли последнее продлится долго, учитывая миссию, которую Рик на себя взвалил, дабы сохранить мир и спокойствие в лагере. Но теперь, после всего, что увидел и почувствовал, он всё же надеялся, что у ситуации есть шанс разрешиться иначе, чем там на крыше со старшим братом. В том, что Дэрил походя отчитал всех присутствующих в неумении эффективно устранять живые трупы, Рик увидел ещё одно качественное отличие двух Диксонов. Этот уж точно не стал бы впустую палить с высоты многоэтажного торгового центра, зазря тратя патроны и привлекая всех ходячих в городе, как голодных акул на беспокойное лежбище морских котиков. Дэрил уверенно вошёл в лагерь, сразу же направляясь к главному костру. Рик, сам не отмечая, что делает, как завороженный наблюдал за его развязной походкой: как тушки подстреленных белок пародией на модную сумочку покачиваются при ходьбе, из заднего кармана очевидно великоватых штанов свисает вызывающе-красный платок, колыхаясь от такого призывного движения бёдер… Какого чёрта?! Он вздрогнул, сбрасывая наваждение, хотел было потрясти головой и проморгаться, но передумал, не желая делать этого у всех на виду. Не хватало только, чтобы кто-нибудь заметил. А то, что в этот самый момент Дэрил, как назло, обернулся, и их взгляды случайно пересеклись, то это просто потому что Шейн его окликнул. — Дэрил… Притормози, разговор есть. О Мерле… В Атланте возникла проблема, — Шейн, возможно, и вовсе не начал бы этот разговор именно сейчас. Конечно, он был не из тех людей, которые любили тянуть резину с каким-нибудь неприятным делом, а предпочитал, пускай и с заметным неудобством, сразу же расправляться с проблемой. Как с болезненной занозой, оставь которую в ране, и получишь на свою голову куда большие напасти в виде инфекции. Но Дэрил, едва зайдя в лагерь, сразу же позвал брата, чтобы тот помог с добычей. В груди у Рика опять тоскливо кольнуло. В глубине души он трусливо надеялся, что Дэрил не сразу заметит… Но это была нечестная надежда: группа, пусть и осознавая неправильность ситуации, так старалась убедить его, что ничего страшного не произошло, что Мерл — отвратный человек и всё равно по нему никто скучать не будет, кроме брата, что Рик невольно искал в Дэриле изъян, который смог бы хотя бы немного унять его чувство вины и вернуть необходимую для разговора уверенность. Это так до смешного напоминало работу, что, пожалуй, даже приносило некоторое чувство комфорта. Только вот, на работе ему, к счастью, никогда не приходилось никому сообщать «Извините, но я убил вашего родственника». Он ведь видел как Эми обнимала Андреа, плача у неё на плече, как до сих пор не отходит от сестры ни на шаг. Кроме друг друга у них никого не осталось. Да, Дэрил был старше, чем Эми, но и у Диксонов, похоже, кроме друг друга тоже никого не осталось. Там на крыше Рик практически потерял контроль. Он рассказывал Мерлу о том, как хочет найти свою семью и сделает ради этого всё, не замечая, что попутно сметает чужую. Ведь он разговаривал с этим обдолбанным нариком так, будто устраивал его на ночь в обезьяннике, совсем не думая о том, что и ему тоже было, к кому возвращаться. Что этот «кто-то» может оказаться чем-то большим, нежели точно таким же твердолобым бычарой, расистом и наркошей, которому на всё насрать. Вот этим вот… Дэрилом. Обитатели лагеря тем временем не сговариваясь начали стекаться ближе к месту действия, всё ещё благоразумно держась на расстоянии, но от их опасливого, жадного любопытства даже у Рика показывало затылок. Дэрил их пока что не замечал и, наверное, не догадывался, что является в лагере местной звездой. Наверняка их с братом и раньше шепотом обсуждала промеж собой законопослушная часть его населения, но вряд ли когда-нибудь позволяла себе настолько открыто пялиться. Эффект Мерла. Теперь весть о том, что он не вернулся, успела облететь весь лагерь, и людям сложно было удержаться и упустить возможность стать свидетелями того, чем же кончится история. Потому что это, так или иначе, действительно был конец. Дэрил от слов Уолша на мгновение замер, бросив взгляд себе под ноги и не стал дожидаться, пока собеседник найдётся со словами, очевидно, уже прекрасно понимая, к чему дело идёт: — Он мёртв? — сдержанная практичность, с которой младший Диксон задал этот вопрос, болезненно намекала, что ему не впервой предполагать подобное о брате. Рику на мгновение представилась эта же самая сцена, но при совсем других обстоятельствах: Дэрил посреди ночи открывает дверь своего жилища двум офицерам, готовый к тому, что ничего хорошего от них не услышит, но всё равно уже испытывающий боль. — Мы не уверены, — Шейн держался профессионально и спокойно и даже сумел добавить ноту сожаления в голос. Быть может, не стоило этого делать, потому что Дэрил сразу же повысил голос, огрызнувшись: — Либо мёртв, либо нет! Сделав глубокий вдох, Рик всё же выступил вперед. Шейна с ними там не было, он не мог бы рассказать ничего конкретного, и было бы нечестным полностью переложить эти переговоры на его плечи. А дальше злить Диксона ох как не хотелось. Недоставало только, чтобы к моменту основной новости он уже оказался весь накручен. — Это будет непросто, но я скажу… — А ты кто? — Дэрил молниеносно перекинул на Рика внимание, прошив колючим взглядом светлых глаз. Он будто бы даже не моргал, но смотрел исподлобья, слегка наклонив голову и стоя боком, словно готовый к атаке в любой момент: чужой или собственной. — Рик Граймс, — такое начало определенно было лучше, чем «Человек, приковавший твоего брата к трубе». — Рик Граймс, — издевательски повторил Диксон, наконец расправляя плечи. — Ты хотел чёт сказать мне? — Твой брат был опасен для нас. И я приковал его наручниками на крыше, он всё ещё там, — вот, он сказал. Сорвал пробку с бутылки ожидания Дэрила одним движением, без лишних встрясок. Осталось увидеть, что же вырвется наружу — безобидный дымок или катастрофический взрыв. — Дай-ка обмозгую… — мужчина повертел пальцем у виска и на несколько мгновений зажмурился, с силой потерев глаза рукой, будто Рик — пьяная неприятная галлюцинация, и если как следует проморгаться, можно будет от него избавиться. От него и этой его охренительной истории. — Говоришь, приковал моего брата на крыше… и бросил его?! На последний словах Диксон всё же сорвался со своего мнимого спокойствия, прокричав их так, будто хотел, чтоб они ударили Рика в лицо. На самом деле, он вполне добился желаемого результата, и Граймсу ничего не оставалось, кроме как кивнуть, виновато склонив голову: — Да… Чужие моментально прищурившиеся глаза затопило таким количеством боли, что ею можно было отравиться. Дэрил мог бы ею убить. А в следующее мгновение Рику в лицо уже летела связка беличьих тушек. Он без труда увернулся, но Дэрил и хотел всего лишь выиграть пару мгновений отвлекающим маневром. Он уже был в движении на пути к Рику, когда его снёс с траектории Шейн. Смял, будто бульдозер — ветхий дом. Увы, пусть это и заставило Диксона на ходу менять план, от конечной цели он не отказался. Не дав себе и мгновения на то, чтобы оправиться от удара, Дэрил схватился за чехол, висящий на поясе, и вскочил с земли. — У него нож, — быть может их с Шейном спокойные голоса и слаженные действия и дразнили горюющего человека ещё больше, но иначе решать подобные проблемы два копа не умели и не считали возможным. Сколько их таких было уже за годы службы напарников: пьяных и не очень дебоширов, в порыве эмоций решивших напасть на своего обидчика в каком-нибудь баре на окраине города, куда приличному человеку и заглянуть-то зазорно? Дэрилом управляет горе и злость, и несмотря на силу этих эмоций, они слишком его отвлекают — он замахивается неуклюже, слишком широко и слепо, но всё равно опасно, хоть Рик и в очередной раз с легкостью ушел с траектории удара. Быть может расчёт был на то, что его хотя бы куда-то заденет лезвием, но вместо этого Рик лишь получил отличную возможность схватить Диксона за запястье атакующей руки и сжать его с достаточной силой, чтоб ладонь сама раскрылась. Выпавший из неё нож Граймс тут же подхватил и спрятал за пояс. Шейн тем временем уже оттаскивал Дэрила назад, поймав его голову в захват локтем. И несмотря на обилие зрителей, единственное, что нарушало в тот момент тишину лагеря — натужное сопение дерущихся и шорох гравия, вместе с клубами сухой пыли взлетающего из-под ног спотыкающегося, неумолимо падающего Диксона. Рик никак не ожидал услышать от него почти обиженную жалобу, что удушение незаконно, но Шейн саркастично предложил ему заполнить жалобу, и этот их абсурдный, практически анекдотичный обмен репликами подсказал Рику, что, похоже, настало подходящее время, чтобы попробовать заново начать с Дэрилом конструктивный диалог. Брат Мерла не пообещал ему на словах вести себя хорошо, но лицо у него было в достаточной мере экспрессивным для понятного ответа. — Это была не просто прихоть, твой брат угрожал всей команде, — Рик не мог не чувствовать себя в этот момент по-идиотски, втолковывая Дэрилу про крайнюю степень непригодности старшего Диксона для командной работы. Как будто тот не получал самые свежие данные о нраве Мерла из первых рук. Они оба были настолько сконцентрированы друг на друге, что синхронно вздрогнули и подняли головы, когда в разговор вмешался голос Ти-Дога: — Рик не виноват. Ключ был у меня, я уронил его. — А поднять не мог?! — голос Дэрила был уже заметно спокойней, и Рик внутренне был уверен, что мужчина не попытается больше ни на кого кинуться. — Он упал в сток, — он не говорил с вызовом или оправданием, просто признавал свою вину, простой человек, не действующий в рамках модели поведения копа. Он сумел оценить ситуацию и выбрать самый подходящий момент, чтобы вступить в разговор. И, пожалуй, этого собеседника Дэрил оценил куда больше. Очень просто говорить с потенциально опасным человеком, когда ты уверенный в себе офицер полиции, действующий по инструкции. Ти-Дог же, даже если это не было его целью, предложил Дэрилу живое человеческое участие, в то время как Рик выглядел уродом, которому значок дал право распоряжаться человеческой жизнью. Младший Диксон фыркнул, наконец медленно поднялся с земли, даже не заботясь о том, чтобы отряхнуть с себя пыль: — Если от этого мне должно было стать легче, то как-то нихрена не стало. — Может от этого станет: я закрыл дверь на цепь, твари до него не доберутся. — Ещё есть надежда, — Рик снова привлек всё внимание Дэрила на себя. Было видно, что тот опять находится на грани чего-то. На сей раз не насилия, но чего-то не менее тяжелого. Его лицо исказилось страданием, и Рик уже ожидал увидеть слёзы, но Дэрил моментально оправился, если вообще можно было так назвать тот закрывший его лицо экран, тщательно спрятавший от бестактных свидетелей всё, чего они видеть не имели права. Он провел по глазам костяшками расслабленной руки — совсем детский жест — стирая не выступившую даже влагу, скорей уж загоняя её еще глубже обратно. — Да пошли вы все! Скажите, где он! Я его найду. — Он тебе покажет. Я права? — прозвучавший внезапно голос Лори напомнил Рику, что жена и сын стоят чуть ли не в первых рядах «зрителей». И вот так, легко и просто эти короткие две фразы швырнули его под автобус всеобщего внимания. Глаза всего лагеря и так были прикованы к ним с Дэрилом, все ждали как он разрешит, замнет ситуацию, но теперь, и без того острая, она становилась совсем безвыходной. Прилюдно озвучив его тайные сомнения и неуверенность в том, что же делать дальше, Лори превратила их в конкретный план. У Рика голова шла кругом от того, настолько эта ситуация НЕ отличалась от их обычных ссор. «Беседа» с Дэрилом — от рядового вечера на дежурстве. Лори и Карл наблюдали за этим со стороны, но посреди того, что можно смело называть чрезвычайным положением — тем, чему место было исключительно на его работе, вдали от дома! В наставшем хаосе два его мира неукротимо неслись навстречу столкновению друг с другом, и всё, что он мог и обязан был делать — контролировать ущерб. — Я возвращаюсь. Она разочарованно закатила глаза, развернулась и ушла, забрав с собой Карла в трейлер Дейла. Иногда мне кажется, что тебе на нас наплевать. Воспоминание резануло по сердцу быстро и жестоко, будто слова были брошены ему в лицо только вчера. Но ведь вчера было совсем не так, вчера она говорила о том, как сожалеет о ссорах, что это второй шанс, вчера они рассматривали семейные снимки и занимались любовью! Второй шанс пока что подозрительно напоминал «ничего не изменилось». К чёрту, сейчас надо разобраться с другим, что она вообще рассчитывала услышать?!***
Во второй раз за последние два дня надевая свою форму, Рик снова чувствовал, как с практически материнскими объятиями ткани его окутывает уверенность и спокойствие. Пускай и мнимые, они были необходимы ему, как и любая поддержка сейчас. Потому что Шейн и Лори не сговариваясь насели на него сплоченным фронтом. Карл, видя это, тоже умолял отца остаться. Но он не виноват — он ещё так мал и, остро чувствуя беспокойство взрослых, испугался сам. Так не должно быть. Но с Карлом как раз ситуация обстояла проще всего: Рику достаточно было лишь объяснить, почему он обязан сделать то, что планирует, и этого оказалось достаточно, чтобы его мальчик снова почувствовал уверенность и полностью поддержал такое решение. На самом деле, большего Рику и не надо было. Осознание, что сын разделяет и полностью понимает его моральные принципы, приятно грело сердце. Со взрослыми всё куда сложней. Может Шейн и Лори подумали, что у него после комы с головой не всё в порядке, и потому решили защищать его от самого себя. Факт в том, что его поставили в неудобное положение перед всем лагерем, и теперь он обязан найти рациональный аргумент в свою пользу, потому что именно таким должен быть офицер полиции и принимаемые им решения. И тот факт, что он являлся, возможно, одним из двух выживших полицейских во всем их округе, не делал его бывшим служителем порядка. Потерять доверие спасенной группы, потому что они могут решить, что его безумные планы в Атланте были не плодом потрясающего ума, который поможет им выжить, а безумными авантюрами — непозволительно. Всё это время Шейн поддерживал спокойствие, порядок и организованность в лагере с самыми разношерстными людьми, и наверняка с чудесным возвращением лучшего друга и напарника надеялся на облегчение этой ноши, а Рик вместо этого сразу же подогнал ему новые проблемы. Это нечестно. Так что Шейн абсолютно справедливо требовательно умоляет его назвать причину, вескую причину для немедленного возвращения в город, а инструменты Дейла, при всей своей полезности, не могут ей являться. Под внимательным взглядом напарника Рик судорожно соображает, пытаясь припомнить все вчерашние события. Боже, как же много их было! Но должно же быть что-то… Точно! Его сумка, полная оружия и боеприпасов! Это важные вещи, и она наверняка всё ещё валяется там на улице, недалеко от останков его несчастной лошади и танка, в котором он чуть окончательно не сдался. И рация! Вот оно. Он обещал Моргану и, самое главное, Дуэйну. Нужно быть последней мразью, чтобы отказать, когда дело касается ребёнка, а Шейн не такой. И все остальные тоже. Ну, почти все — Эда можно не считать. Непозволительно, что имя ублюдка он запомнил, а имя его жены и дочери ещё даже не узнал. Но это он исправит позже, когда вернётся. Насколько безумной ни казалась бы другим их операция, Рик был уверен в успехе. У них отличная команда. Поэтому-то он упросил Гленна присоединиться. Ти-Дог был хорошим парнем, благородным, и после всей этой ситуации с Мерлом, больше не позволит страху возобладать над своими действиями. Рик со спокойным сердцем доверит им собственную спину. А Дэрил… Боже правый, подумать только, что если даже Дейл — человек, который производил впечатление умудренного житейским опытом, того, кто является голосом разума и совести в группе — намекнул на то, что младшего Диксона недурно было бы встречать вооруженными, то что тогда не только думали, но и могли сделать остальные? Чем этот… Рик не мог выкинуть из головы слово «юноша»… заслужил подобное отношение? Граймсу хватило одной минуты, чтобы понять, насколько Дэрил ценный член группы. Целый олень, он почти что загнал целого оленя, чтобы эти люди могли сытно поесть сегодня вечером! И мяса хватило бы не на один раз. Однако реакция Дэрила на новость о брате всех беспокоила отнюдь не потому, что для него это станет трагедией. Его обсуждали как дикое животное, способное напасть в любой момент. Что ж, нельзя сказать, что их опасения были беспочвенными. Рику придется держать младшего Диксона под присмотром во время их путешествия. Он не до конца доволен тем, как его отпустили — Лори и Шейн явно не хотели соглашаться с любыми доводами, но он тоже кое-что понимал в манипулировании — любой коп понимает. Пусть этот приём не доставлял никакого удовольствия, но главное, что цель достигнута. В машине, уже на пути к Атланте, Дэрил то и дело бросал на Рика косые взгляды. Граймс никак на них не реагировал, выжидая, и наконец реднек действительно не выдержал. Но задал весьма неожиданный вопрос: зачем Рик сложил в ранец Гленна воду, крекеры, плед и что-то смахивающее на аптечку? — Он наверняка будет обезвожен и, возможно, получил солнечный или тепловой удар. После такого ответа Дэрил замолк на некоторое время, пожевывая нижнюю губу и едва слышно, немного растерянно пробурчал: — Какой-то солнечный удар моему брату не помеха… Рик не стал ему возражать или настаивать словами «Всё равно пригодится». Он только кивнул, внимательно окидывая взором этого такого уязвимого сейчас человека, который всеми силами стремился скрыть любую собственную слабость, и перевел взгляд вперед и вдаль. Туда, где за лобовым стеклом виднелся горизонт с проложенной в него автострадой и уже начавшими подниматься вершинами небоскребов Атланты.