little bird

Чимин в смятении. У существ, таких как Ангелы и Демоны, размытые понятия времени, но даже при таких условиях Чимин понимает, что находится в своей белоснежной клетке уже непозволительно долго. Порой ему кажется, что он постепенно сходит с ума, а мягкие стены, будто в какой-то камере для психически больного, сужаются, давят на виски, заставляя чувствовать напряжение. Он скучает невероятно по дому, по своим Братьям, по своим людям и Небесной Энергии, которая переполняет всё существо, позволяя ощущать свою силу. И, конечно же, он всё ещё не доверяет Верховному, не хочет доверять и Марбасу, вот только почему-то проникается всей сущностью к этому местному лекарю, пускай против этого вся его ангельская сущность. Просто в какой-то момент Ангел понимает, что буквально может сойти с ума, если каждый день концентрировать всё своё внимание лишь на окружающем его интерьере, игнорируя живых существ. Марбас, к слову, приходит каждый день по несколько раз для того, чтобы перевязать грудь или же просто посидеть на другой стороне кровати. Иногда подобная картина напоминает ему моменты простого человеческого общения, которые он видел, когда охранял своих людей. Марбас выглядит намного моложе самого Чимина, практически мальчишка-подросток, из-за чего у щёк ещё осталась припухлость, а взгляд горит той непоседливой энергией, когда хочется резвиться и пакостить. Лекарь постоянно улыбается широко, не скупится на касания, от которых Чимин уже практически не дёргается и не пытается выпотрошить Демона своей энергией, а тот только рад, что Ангел идёт на контакт, и рассказывает, не унимаясь, различные факты о Нижнем мире или же о своей прошлой жизни. Последнее, к слову, Чимина удивляет больше всего. Как оказалось, Демоны прекрасно помнят то, что происходило в их прошлом. И никто не знает причину этого. Во всяком случае, именно так утверждает сам Марбас, вот только Ангел ему почему-то совершенно не верит. Опять. Слишком подозрительно и нервно Демон перед ним хрустит пальцами и улыбается странно — уголок губ дёргается резко и совершенно неестественно. Но Небесный Воитель сразу же понимает, что разузнать ничего не сможет. Вельзевул явно стоит выше в ранге над Марбасом и контролирует абсолютно всё, что происходит в этой белоснежной комнате, буквально каждое слово. Поэтому приходится лишь молчать, кивать и крутить в руках загадочное кольцо, историю которого Чимин так и не смог узнать. Отойдя от шока Ангел всё же решил найти тот драгоценный подарок, который закатился под ножку письменного стола. На удивление, кольцо, буквально сияющее из-за драгоценных камней на нём, идеально сидит на пальце. Чимин с лёгким волнением из-за недоверия и знания о демонических уловках перепробовал все пальцы, пока кольцо не село, будто родное, на безымянный правой руки, заставляя в непонимании нахмуриться. Ангел прекрасно знает все традиции людей, но всё равно до сих пор ссылается лишь на простую случайность, потому что даже представить не может себе, чтобы это кольцо принадлежало ему прошлой жизни. Всё это слишком похоже на очередную демоническую уловку, которая должна лишь сильнее запутать Ангела, зародить в нём доверие к тому же Вельзевулу. Только Чимин отчаянно не поддаётся на эти провокации и всё равно пытается понять, как можно улизнуть отсюда, пускай, как и обещалось ранее, никто не пытается сделать ему больно или навредить хотя бы каким-то образом. Конечно же, в первые дни он запускал энергетические шары в стены и потолок, разрушал в приступе паники, смешанной с гневом, разрядами мебель, которая превращалась в сизый пепел, а уже в следующий миг материализовалась, выглядя ещё новее и комфортнее, чем была до своей погибели. И лишь цветы Чимин по какой-то неизвестной причине никогда не трогал и не трогает до сих пор. Каждый раз просыпаясь, он поднимается уже привычно со своей кровати и проходит к столу, чтобы кончиками пальцев коснуться ярких жёлтых лепестков. Чимин не хочет, но ничего не может с собой поделать, когда уголки его губ робко дёргаются, формируя слабую улыбку. Внутри его груди разливается приятное тепло, стоит взгляду проскользнуть по красочным лепесткам. Ему нравится жёлтый цвет. Чимин не знает, с чем это связано, но, укутываясь в мягкий плед, оставленный любезно Вельзевулом на спинке стула, он ощущает себя в безопасности. Будто он вновь дома.

— Хочешь об этом поговорить? — Чимин лишь качает головой, потому что совсем не уверен в том, что голос его вновь не подведёт. Он садится прямо в уличной одежде на кровать и беспомощно прячет лицо в ладонях, пытаясь контролировать всё своё внимание на дыхании, потому что ощущает, как постепенно начинает задыхаться. Глубокий вдох носом, длинный выдох через рот. Снова. И снова. Он не хочет вновь биться в приступе панической атаки, но чувство тревожности буквально сковывает его горло, не позволяя продохнуть, и пальцы начинают дрожать, принося лишь этим фактом ещё больше волнения. Хочется бежать, спрятаться, покинуть этот мир или собственное тело, ибо в нём резко становится некомфортно, оболочка будто не может взаимодействовать с сознанием. За спиной раздаётся шум открывающегося на проветривание окна, и Пак благодарит мысленно Чонгука за такую внимательность. Ему действительно сейчас полезен свежий воздух, чтобы отсрочить или же вовсе, в наилучшем случае, избежать атаку. — Хён, — плечи аккуратно оборачивают любимым пледом Чимина. Однажды, листая на ночь новостную ленту очередной социальной сети, Пак прочитал факт о том, что яркий, насыщенный жёлтый цвет способен поднять настроение, а в последнее время улучшение душевного состояния было настоящей необходимостью. Так что в один холодный осенний вечер Чонгук заходит в магазин и добавляет в корзинку к тонне любимого Паком шоколадного мороженного ещё и этот плед. Правдив этот факт, подтвердила ли его какая-нибудь научная лаборатория? Молодые люди не стали это проверять, ведь все средства в войне хороши, а эффект плацебо пока ещё никто не отменял. Чимин слышит шаги перед собой, а затем шорох одежды, обозначающий, что Чон сел на корточки возле. — Я с тобой, слышишь меня? И я никогда тебя не брошу. Сейчас и навсегда я рядом с тобой. Ты же знаешь это, хён? Всё наладится, я уверен. Просто твоей маме нужно немного больше времени для того, чтобы понять суть наших отношений. Ты же сам прекрасно знаешь, что она никогда не поддерживала однополые союзы. Но послушай меня сейчас, пожалуйста, и попытайся понять, — Пак чувствует, как его запястья нежно обхватывают длинные пальцы и аккуратно отстраняют от заплаканного лица. Чимин поднимает взгляд, наполненный болью и паникой, и встречает взгляд золотых глаз, в которых буквально плещется любовь, окутывающая мгновенно с ног до головы. — Она любит тебя. Всегда любила и любит сейчас. Ты прекрасно это знаешь. И её слова, которые она сказала, очевидно, на эмоциях, на самом деле, ничего не значат. — Но она... — начинает хрипло Чимин дрожащими губами, но Чонгук кивает и не даёт продолжить, сжимая чуть крепче запястья своими пальцами, позволяя цепляться за эти ощущения, связывая с реальностью. — Я знаю. Она сказала ужасные вещи, и я даже представить не могу, насколько тебе сейчас больно от них. Но, повторюсь, это было сказано на эмоциях. Вы не можете одному моменту позволить разрушить вашу семью. Вы — единственные, кто остались друг у друга. Я не говорю, что примирение случится сегодня или на следующей неделе. Но я уверен, что оно рано или поздно случится. Ты ведь такой прекрасный, Чимин-ши, — Пак смотрит на мягкую улыбку Чонгука и позорно для себя вновь всхлипывает, ощущая, как боль ещё сильнее сковывает его грудь раскалённым обручем, заставляя буквально сжаться, склоняясь к своим коленям. Он понимает, что паника начинает постепенно отступать, а потому позволяет утянуть себя на пол. Он устраивается удобно на коленях своего любимого, сжимая бёдрами его талию, и кладёт подбородок на плечо, прикрывая глаза, ощущая мгновенно горячую ладонь, скользящую по спине, с которой скатился всеми забытый плед. Но Чимин совершенно не против, потому что в объятиях Чонгука всегда в тысячи раз теплее. — Я так люблю тебя, Чимин-хён. Моя самая прекрасная пташка. Тебя просто невозможно не любить. Поверь мне, всё будет хорошо. Чимин старается верить. Правда. Потому что Чонгук никогда не ошибается. почти

— Ты ведь лекарь, верно? С того дня, как Чимин впервые подал первый признак жизни, проходят по внутренним и не совсем точным подсчётам ещё несколько суток. После того, как Марбас не дал каких-либо точных ответов, Ангел понял, что добиться в таком положении истины не сможет, а потому решил немного изменить тактику. Марбас явно разговорчив, ибо его длинный язык буквально невозможно порой заткнуть, поэтому Ангел уверен, что, если надавить на правильные точки и добиться полноценного доверия, он сможет по маленьким подсказкам сложить полную картину происходящего. Поэтому, вздохнув, всё же начинает разговор, чувствуя, как на несколько мгновений застывает за его спиной Марбас, а затем вновь продолжает вырисовывать по всей длине его позвоночника различные иероглифы, помогая своему «пациенту» скорее восстановиться. — Думаю, мне стоит даже немного обидеться на твоё заявление, — фыркает со смешком Демон, и Чимин буквально может нарисовать в своём сознании недовольную демоническую моську. — Я, конечно, не Рыцарь Ада и хожу в подчинении у Вельзевула, но это не значит, что я могу лишь варить отвары и таскаться постоянно со своими склянками. У нас действительно есть отряд Низших, которые специализируются на том, чтобы лечить солдат. Но только я владею искусством рун, только у меня есть способность их создавать для тех или иных целей. К моим услугам имеют доступ лишь сам Люцифер и его советники — Рыцари Ада. Ну, а тебе посчастливилось иметь хорошие связи, — Марбас хихикает и хлопает легко Ангела по плечу, будто они не заклятые враги, а всего лишь давние приятели. Он материализуется в следующий же миг перед самим Чимином, стряхивая с рук алые искры — последствия от нанесения чудодейственных рун, а затем запрокидывает слегка голову, поправляя свою огненную чёлку. Ангел заметил, что Марбас явно имеет страсть к изменению цвета волос, ещё в тот момент, когда Демон появился в его комнате с копной голубых волос, вместо привычных рыжих. — Что позволяет вам перемещаться в пространстве? — спрашивает вновь Чимин, натягивая на свои плечи рубашку. Та, к слову, совершенно не подходит ему по размеру. Длинные рукава буквально доходят до кончиков пальцев, а застёгивать её приходится на все пуговицы, иначе одежда сползает по плечу, оголяя не только его, но и ключицы. Чимин подозревает, что всё это далеко не случайность, а лишь очередные прихоти Вельзевула, ведь Ангелам непозволительно так выглядеть. Общаться с Низшими, сидя на кровати, к слову, — тоже. — Что насчёт крыльев? — Марбас усмехается, видя шок в глазах Ангела, и кивает часто. — Да, мы умеем их скрывать. Крылья, хвосты, рога, клыки, цвет глаз, даже чешую. А также принимать различные сущности, что помогает нам одержать победу над, эм, твоим родом. Вы сильнее нас, в принципе, но для уравновешивания сил мы смогли усовершенствовать нашу магию, с помощью которой "прокачиваем" себя. Мы играем грязно, но умело, — Демон перед ним довольно скалится, показывая свои удлинившиеся клыки, а каряя радужка на мгновение вспыхивает алым возле удлинившегося, словно кошачьего зрачка. Чувство самозащиты вновь начинает вопить в Ангеле, побуждая предпринять что-то, начать сражение, ответить на столь открытую провокацию, но Чимин сдерживает свою энергию, и смотрит прямо в красные глаза Демона, понимая, что Марбас ничего ему не сможет сделать. Даже, если Демон решит ему навредить, у Ангела будет достаточно сил для того, чтобы отразить атаку. — Ты меня не испугаешь этим, а ещё прекрасно знаешь, что я смогу, как минимум, навредить тебе. — Знаю, ведь именно я так хорошо тебя подлатал, — вновь кивает Демон и проводит ладонью по лицу, сбрасывая с себя чары. — Ну, а ты знаешь, что я нужен тебе. Потому я всё ещё жив и здоров, сижу перед тобой без единой царапины. Знаешь, — Марбас заинтересованно бегает взглядом по комнате и чешет затылок импульсивными рывками, будто какой-то домашний кот. — У тебя, конечно, ещё не так много сил, и Вельзевул может потом на меня спустить своих псов, но что насчёт того, чтобы прогуляться по окрестностям замка, м? — Марбас резко спрыгивает с кровати и подаёт руку Чимину в ожидании, что тот примет его приглашение. Ангел хмурится, не понимая, в чём суть его затеи. — Замка? — А ты думаешь, где мы? Конечно же, во владениях Вельзевула, именно поэтому про тебя ещё никто толком не знает. Лишь несколько одарённых и, разумеется, наш самый главный. — И ты хочешь провести мне краткую экскурсию, я правильно тебя понимаю? — Ангел склоняет голову набок, не понимая, что вновь задумал этот неугомонный Демон. Марбас же в это время увлечённо кивает, широко улыбается и всем видом показывает, насколько сильно он загорелся этой идеей. — Но я ведь могу убежать от тебя. — Поверь мне, — Марбас усмехается и качает головой. — От меня и гончих Вельзевула ещё никто не убегал.

— Ну, привет, красавица. Чимин резко поворачивается, как только чувствует, как чужие грубые пальцы впиваются в его плечо, но не успевает даже замахнуться, как его быстро толкают в стену и зажимают рот рукой. Чимин пытается укусить, сопротивляется, но быстро понимает, что один не справится с тремя крупными парнями, которых находит испуганным взглядом. Он всегда был слабее сверстников и даже сейчас понимает, что не сможет спастись без чьей-то помощи. Остаётся лишь не сдаваться и смотреть в глаза, подёрнутые дымкой сумасшествия. Остаётся лишь надеяться и молиться, что его кто-то услышит. Что его спасут. Поэтому он вновь пытается закричать, отталкивая от себя сильные мужские руки. Но помощь не приходит.

Чимин открывает глаза и моргает ещё пару мгновений, пытаясь прийти в себя после своеобразного перелёта. Демоническая сила ощущается совершенно иначе, контрастом служит белоснежному небесному свету, а потому сущность ангельская отказывается принимать тёмные импульсы, вызывая слабую боль в висках и тошноту. Благо рядом находится Марбас, держащий в качестве поддержки за плечо и терпеливо дожидающийся того момента, когда Ангел придёт в себя, вдыхая воздух через рот крупными порциями. Чимин выпрямляется, сжимая на пару мгновений веки, а затем открывает глаза, сияющие голубым цветом. — Попридержи коней, — фыркает Демон и, схватив за локоть, тащит за собой по тёмному коридору, освещённому лишь горящими факелами на каменных стенах. — Здесь никто на тебя не набросится, так что можешь выключать свои фонарики. Чимин аккуратно двигается следом, ощущая, как все мышцы его сосуда напряжены в предвкушении боя. Разумом он понимает, что ему здесь ничего не грозит, но всё же он высматривает в каждом тёмном углу фигуру, которая, будто бы готова на него напасть, и ощущает скопление искрящейся энергии на кончиках пальцев. Он опускает взгляд на свои ноги, которые до этого были босыми, а теперь скрыты чёрными туфлями. Да и сама его одежда кардинально изменилась. Чимин поднимает руку, чтобы оценить ближе в свете факелов полупрозрачную свободную чёрную рубашку с блестящими серебряными нитями по всей длине. Чёрный тон для него непривычен, но Ангел прекрасно понимает, что эта одежда является своеобразной маскировкой. Ангел в белоснежном одеянии прицепил бы к себе слишком много посторонних взглядов в стенах замка. Да и сам Марбас сейчас гордо вышагивает в парадном облачении, хотя ранее он видел Демона лишь в растянутой чёрной рубашке в красную клетку и тёмных широких брюках, скрывающие силу длинных ног. Но больше Ангела удивляет сам Демон. Если раньше Марбас напоминал мальчишку, который только-только перешагнул порог пубертата, то сейчас же возле себя Чимин видит уже давно сформировавшегося молодого человека. Скулы заострились, вместе с линией челюсти, а во взгляде пропала та детская наивность, оставив вместо себя острую решительность, практически хладнокровие. Бесформенная одежда также испарилась, ибо сейчас каждую рельефную мышцу на сильном теле Демонического Солдата выделяет слитный костюмом, ткань которого напоминает плотный спандекс, с высоким воротничком. По бокам формы петляют золотыми и красными узорами языки пламени, переливающиеся драгоценными камнями даже при таком тусклом освещении, алая чёлка Марбаса аккуратно зачёсаны назад, открывая лоб и выразительные глаза, слегка пружиня при каждом шаге. За спиной Демона шуршит массивный золотой плащ, доходящий длиной до небольших каблуков кожаных ботинок и цепляющийся за плечи огромными брошами в виде львиных голов на плечах, на поясе же висит небольшой клинок, похожий чем-то на меч самого Вельзевула. — Не стоит на меня так пялиться, Уриил, — ухмыляется Демон, замечая удивлённый взгляд голубых глаз, сверкая в темноте своей алой радужкой. — Я же не могу показаться в стенах замка хозяина в том виде, который ты ежедневно видишь, верно? Меня засмеёт весь мой легион, если узнает, что иногда я облачаюсь в одежду простого смертного. А тебя не могу вести в прошлом обличии, потому что нужно держать статус уже самого Вельзевула. Выглядишь ты, кстати, просто сногсшибающе. — Почему мой внешний вид повлияет на статус Верховного? — пропускает комплимент Чимин мимо ушей и сворачивает за угол за Марбасом, разглядывая горгулий над своей головой, надеясь, что эти твари не оживут, чтобы разодрать своими когтями кожу на его лице. — Ты узнаешь об этом немного позже, — загадочно улыбается Марбас, а затем неожиданно останавливается и щёлкает пальцами, унизанными массивными перстнями, рассыпая искры у себя под ногами. Магия начинает закручиваться прямо в воздухе, будто маленькое торнадо, а затем формируется в сияющее большое кольцо высотой с человеческий рост. Портал. Марбас галантно подаёт свою руку Ангелу и заговорчески улыбается. — Приглашаю тебя в свою мастерскую.

Чимин волнуется. Это можно даже понять по тому, как он дышит, дёргает край длинного рукава толстовки и топчется на месте, пока Чонгук открывает дверь собственной квартиры. Чон же, к слову, ведёт себя совершенно спокойно и буднично, будто факт того, что он впервые запускает Чимина в свою обитель, его совершенно не тревожит. Он открывает дверь, пропуская Пака вперёд, а затем заходит и сам, закрывая квартиру на два замка. Скрежет ключа в замочной скважине Чимин слышит слишком отчётливо и начинает паниковать ещё сильнее. Он дрожащими пальцами стягивает с себя ботинки и куртку, последнюю держит неловко, вцепившись в неё, будто в спасательный круг, и вертит головой в поисках шкафа или специальных крючков для того, чтобы повесить верхнюю одежду. Уровень неловкости достигает практически максимальной отметки. — Позволь забрать, — рядом появляется Чонгук и аккуратно вынимает бедную куртку из мёртвой хватки. Пак буквально ненавидит себя за то, что устраивает панику на ровном месте, но сделать, увы, с собой ничего не может. Вскоре Чонгук показывает Чимину, где находится ванная комната для того, чтобы тот смог помыть руки, а сам он скрывается в кухне, приготавливая всё для их вечера просмотра фильмов. Чимин лишь однажды упомянул, что когда-то хотел начать смотреть крутые фильмы от Marvel, а Чон пошатнулся в шоке от услышанного, удостоверился в своих догадках, а затем заверил, что с удовольствием пересмотрит всю сагу, начиная от любимого первого «Железного человека», заканчивая финалом «Мстителей», считая это делом чести. И, возможно, Чимину лишь показалось, как предательски заблестели глаза Чона и сорвался голос при упоминании последнего фильма. Всё в этой жизни возможно. В любом случае, именно сейчас он стоит перед зеркалом в просторной и светлой ванной комнате Чон Чонгука, пытаясь самого себя заверить в том, что ничего криминального сегодня не случится. Этот вечер будет наполнен лишь дружеской атмосферой, обсуждением фильма и множеством закусок, которые они накупили в ближайшем магазине. Нет надобности включать режим «гей-паники», верно? Чон Чонгук от макушки до пят натурал, об этом знает каждый. Так почему тогда сердце так бешено бьётся, стоит лишь поймать на себе взгляд глаз, цвет радужки которых становится практически золотым от солнечного света? — Чимин-хён! — доносится с кухни, и Пак непроизвольно вздрагивает, вырываясь из своего оцепенения. Он наспех вытирает руки и спешит найти своего донсена, который зарылся практически с головой в холодильник, высматривая, чем ещё может сегодня угостить своего гостя. — Может быть, ты хочешь выпить? У меня есть пиво, — Чон вытаскивает из холодильника две запотевшие слегка бутылки и звонко ударяет их стеклянными боками. — Что скажешь, м? Чимин понимает, что своим соглашением подпишет себе смертный договор, потому что прекрасно помнит, каким искренним и слишком тактильным становится под градусом, вот только всё равно спустя двадцать минут прикасается пухлыми и покусанными самим собой губами к холодному горлышку, пока ждёт Чонгука, который копошится с кабелем между ноутбуком и телевизором. Вскоре на большом экране появляется красная, узнаваемая сразу же всеми заставка, и Чонгук плюхается на диван рядом, совершенно игнорируя личное пространство. Пак практически вжимается в подлокотник, пытаясь отодвинуться подальше, а Чон этого будто не замечает. Он рассказывает предыстории, восторженно говорит о том, как в детстве собирал комиксы и носил красные носки с изображением своего любимого героя. И глаза Чонгука настолько восторженно горят, что Чимин всё же смягчается и даже расслабляется. Алкоголь приятно действует на сознание, позволяя хихикать над шутками главного героя, а затем и вовсе смеяться в голос, заваливаясь на плечо Чона. Чимину, наконец-то, свободно и так хорошо. Особенно в тот момент, когда рука Чонгука прижимает ещё ближе, не позволяя вернуться в прежнее положение, а Пак не хочет придавать этому слишком много значения, а потому выдыхает сладко, наблюдая за тем, как человек в железном костюме на экране взмывает в небеса.

— Моя мастерская. Чимин кивает и проводит пальцами по корешкам книг, ощущая, даже не открывая, какую мощь они содержат в себе. Он вдыхает глубже, ощущая в воздухе испарения от различных химических растворов и веществ, а затем переводит заинтересовано взгляд на стол, уставленный многочисленными колбами, системами и мензурками. Он подходит ближе, всматриваясь в материалы, которые Демон использует для своих отваров, и поджимает губы. Некоторые вещества он никогда не видел в своей жизни. Возможно ли, что в Нижнем мире находится то, что больше нигде невозможно найти? — Над чем ты сейчас работаешь? — спрашивает Чимин, беря в руки потёртый пергамент. Ангел всматривается в характерный Марбасу размашистый почерк и принюхивается. Краска ещё совсем свежая, будто написанному всего лишь пара дней. — Пытаюсь помочь своему лучшему другу с одной проблемой, которая тревожит его уже который десяток лет, — Чимин в ответ поджимает губы и хмыкает. — Знаешь, не думал, что между Демонами могут быть…тёплые связи? Нас всегда учили тому, что вы бесчувственные животные, способные нести за собой лишь смерть и темноту. Но что я вижу? Ты буквально поднимаешь меня на ноги, наделяя собственной силой, а теперь, оказывается, помогаешь ещё и своему соратнику, которого называешь «другом». Я ничего не понимаю, — вздыхает Ангел и прикрывает на мгновение глаза, ощущая, как внутри него зарождается что-то новое. Что-то непонятное и пугающее. Что-то, похожее на…доверие? — Как видишь, мы не столь ужасны, — хмыкает Марбас и подходит ближе для того, чтобы забрать из рук Ангела пергамент и положить его подальше от любопытных глаз. — У нас есть чувства, у нас есть душа. Мы всё ещё немного люди, наши предыдущие сущности, лишь наделённые определённой силой для того, чтобы вершить определённого рода правосудие. — Ты говоришь о том, что внутри вас всё ещё есть душа. Но в то же время, в своих тюрьмах и клетках вы терзаете такие же Души, — хрипит Чимин и поднимает взгляд сияющих глаз на Демона в поисках новых ответов, а тот лишь пожимает плечами, не имея прав опровергнуть факт, который знают все. — Лишь тех, кто достоин этой боли. Маньяки, насильники, убийцы. Все люди, которые ещё при жизни поглотили в себя тёмную энергию, оказываются рано или поздно в наших пыточных камерах. Считай, что это их исправительные работы. Души, которые выдерживают все испытания, становятся Демонами, такими как солдаты в наших легионах. Если же на службе ты выделяешься, то тебе присваивают чин и отводят легион. И лишь немногие достойны стать Рыцарями, — Марбас довольно хмыкает, видя понимание в глазах Ангела, и задумчиво стучит пальцами с удлинившимися ногтями, больше похожими на когти, по поверхности стола. — А ещё здесь самый справедливый суд, который также может отправить в изгнание даже демонов, достигших моего уровня, либо вовсе уничтожить, как это сделал Вельзевул с теми, кто пытался убить тебя. Мы не имеем права нападать на кого-то, на самом деле. Уверен, в вашей ангельской школе вам говорят обратное, но это не так. Когда человек умирает, его сущность граничит между нашими пространствами, и если проводник не сможет утащить его в один из миров, то он станет озлобленным существом, с которым сражаются не только ваши Небесные Воители, но и наши солдаты. Некоторых получается укротить, подчинить своей воли, заставить служить в легионах. Других же ловят и убивают этим, — Марбас обхватывает рукоять своего клинка, вытаскивает из ножен и показывает Чимину чёрный металл, крутя его, ловя блики от огня, горящих в факелах. — Сплав из валирийской и стигийской сталей. Прочный и смертоносный, позволяющий вызвать духов своего легиона. Думаю, ты видел тот огромный меч у Вельзевула? Им он может призвать все существующие когда-либо легионы. На несколько мгновений между двумя существами повисает тишина, позволяющая уйти в собственные мысли и осознать сказанное, и Чимин вскоре хочет задать уже новый вопрос, как раздаётся характерный стук, и Марбас прячет своё оружие вновь в ножны, поворачиваясь всем корпусом в сторону материализовавшейся двери на стене. — Войдите! Стоит только двери открыться, как Чимин весь ощетинивается и чувствует, как вспыхивает в нём ангельская сущность. Опасность. Он смотрит в точно такие же глаза небесного цвета напротив и не может контролировать собственную силу, пульсирующую по венам с удвоенной мощью. — Вижу, я зашёл не в самое подходящее время, — Аббадон улыбается холодно, даже не пытаясь скрыть собственную сущность, и расправляет огромные крылья глубоко ультрамаринового оттенка, от которых буквально веет могильный холод. Чимин отступает на шаг назад и сканирует взглядом комнату в поисках того, чем он сможет себя защитить. Но он в чёртовой лаборатории сумасшедшего гения, здесь нет даже чего-то отдалённо напоминающего оружие. — Аббадон. Один из Рыцарей Ада и Предатель Небес, — шипит Ангел и сжимает кулаки, готовый в любой момент отразить хотя бы первые залпы атаки, если это потребуется. Он бросает быстрый взгляд на Марбаса в желании понять, на чьей стороне будет Демон, и затем мгновенно застывает, совершенно ничего не понимая, когда Марбас устало закатывает глаза и цокает языком. — Прости, конечно, сладкий, но ты ещё долго будешь разыгрывать этот спектакль? — вздыхает Демон и подходит абсолютно спокойно к Рыцарю, проводя нежно по его плечу длинными пальцами. Чимин в шоке наблюдает за тем, как глаза Аббадон теряют своё небесное свечение и возвращаются к обыкновенному тёмному цвету. — Я пригласил этого прекрасного Ангела в свою мастерскую не для того, чтобы вы здесь всё разрушили. Ты же знаешь, как мне она дорога, верно? — Марбас слегка приподнимает подбородок Рыцаря, чтобы скрыть их разницу в росте, и мягко целует в губы. Колба за спиной Чимина не выдерживает шокированного напряжения Ангела и разбивается на крупные осколки, рассыпаясь по всему столу. — Ах, Уриил. Я совсем забыл тебя познакомить с моим личным демоном. Это Аббадон — лучший друг Вельзевула и один из приближённых Люцифера. Чимин в тысячный раз пытается понять, в порядке ли его мозг или уже давно вытекает в том заброшенном здании, вызывая дикие и совершенно непонятные галлюцинации.

billie eilish — listen before i go — Педик! Вы все ебучие педики! — рычат Чимину в лицо, заставляя кричать лишь ещё сильнее. Чимин, кажется, скоро сорвёт себе горло. Он просто пытается перекричать нападающего, вгрызается в руку, вот только за волосы тянут лишь сильнее и бьют несколько раз головой о каменную поверхность арки, из-за чего перед глазами картинка начинает рябить и расплываться. В этом парке Чимин очень любил гулять с Чоном лишь потому, что посетителей всегда бывало крайне мало, и можно было свободно держаться за руки, не боясь косых взглядов прохожих. И именно сейчас это и является его погибелью. Он практически взвизгивает, когда его руки заламывают и валят на колени. Бьют несколько раз по лицу кулаками. Пак скорее слышит, чем чувствует то, как ломается его нос. Он сплёвывает кровь, закашливается и пытается стряхнуть с себя чужие руки, вот только вскоре приходит подкрепление, и Чимина избивают уже трое. По очереди. Методично в почки, что вскоре вызовет внутреннее кровотечение. Чимин хрипит, пытается ноги прижать к груди. Инстинкты вопят, помогают своему хозяину спасти все жизненно важные органы, вот только вскоре неизвестные вновь поднимают Пака на ноги, и бьют со всей силы в живот. Изо рта вылетают капли крови с кашлем и судорожными хрипами. Пальцы сжимают больно щёки, поднимая голову, заставляя смотреть в глаза. На нападающих маски, но Чимин смутно помнит этот слегка хриплый и шепелявый голос. Хрупкое сознание пытается нашептать имя, и пазлы только-только начинают складываться в единую картину, как мощный кулак вновь бьёт по лицу, заставляя на несколько мгновений потеряться в пространстве. — Ты же любишь, когда в тебя суют член, да, грязная сука? — Прошу, — шепчет лишь одними губами Чимин, но его никто не слушает. Он снова валится на колени, пытается сохранять сознание, пускай всё тело болит и хочет сдаться. Он будто в замедленной съёмке видит, как главарь группировки расстёгивает свои джинсы и обхватывает пальцами член, тыча головкой прямо в разбитые и измазанные кровью и грязью губы. — Открой свой поганый рот, сука, и делай то, что умеешь. Чимин вновь дёргается, собирая крупицы внутренней силы, рычит и отворачивается. Но его со спины держат два огромных амбала, куда ему тягаться с ними? На шею ложатся пальцы, душат, перекрывая доступ к кислороду, и рот непроизвольно распахивается сам в желании получить хотя бы малую дозу воздуха. Этим и пользуются. Между губ проталкивают член, и Пака буквально выворачивает наизнанку, он давится и захлёбывается. По щекам вновь стекают слёзы, Чимин кашляет и падает на сырую землю, царапая ногтями неглубокие борозды. Он пытается подтянуться, отползти дальше, но его прижимают ногой к земле, наступив на поясницу. Из-за боли Чимин даже не слышит, как истошно кричит. Он не понимает, когда с него успевают снять одежду, лишь ощущает, когда его нагибают, ударив в солнечное сплетение, и раздвигают ноги. Дикая боль от внезапного проникновения заставляет вскрикнуть и завыть, царапая ногтями стену перед собой. Он чувствует, как ногтевые пластины превращаются в пыль, чувствует, как член внутри него скользит лишь при помощи крови, выступающей в этой ситуации смазкой, чувствует, как дышать становится нечем, потому что сознание не может больше сохранять ясность, чувствует, как его вновь крутят в руках как безвольную куклу, чувствует всё, каждое грязное прикосновение и каждый удар по лицу, чувствует, что не достоин такого обращения, чувствует, как он стирается в этой жизни, как личность, чувствует, как он рвётся ещё сильнее из-за двойного проникновения, чувствует, как опрокидывается голова, как трахея трясётся из-за крика, рвущегося из умирающей медленно души, чувствует вновь руки, сжимающие горло, не позволяющие издать и звука, чувствует, как рвутся и вырываются пряди волос в чьём-то кулаке, чувствует, как всё начинает темнеть перед глазами, чувствует, как губы разбитые шепчут молитву, а следом имя единственного, кто приходит в памяти в последнюю секунду перед тем, как Чимин перестаёт чувствовать навсегда.