Осколки нежности

      Сверкающая белоснежным бархатом кожа, вымытая чуть ли не до блеска умелыми и послушными служанками, тонкие, будто вырисованные неведомым художником черты, мягкая пленящая на вид кожа, к которой так и хочется дотронуться, ужасный еле затянувшийся шрам на спине вырисованый в порыве собственнического садизма, маленькие шрамы на бёдрах и ягодицах из-за грубой плети — это единственное, что портило непорочную картину, будто сотканную ангелами, голубые глаза, в которых можно утонуть. В этих глазах так отчётливо плескался страх, уверенность, преданность делу, такой уют исходил от этих глаз в те моменты, когда он не смотрел на Рейха.       Хотелось увидеть в них не только страх и ненависть. Такие чувства Рейх видит каждый день, но в этих глазах, в этих дрогоценых камнях хотелось видеть… отчаяние, страх в перемешку с невозможностью помочь своим родным, но это Рейх оставит на десерт. Хотелось видеть глаза, опьянённые любовью и похотью, Рейх давно осознал, что хочет эту страну — непокорную, сильную, он добъётся этого: неважно, добровольно или с силой. Такие мысли часто, как муравьиный рой, суетились в голове, не давая нормально спать по ночам, хотя нацист не раз засыпал за столом, сидя над документами и направлениями к наступлению на красную армию, откладывая здоровый сон в дальний ящик.       Именно поэтому он поселил голубоглазого ангела к себе. Он был в безопасности — это раз, у сероглазого было больше доступа — это два, по ночам было сущим удовольствием наблюдать за его беззащитным телом — это три, а когда руки в порыве страха от кошмаров сжимали рубашку, которая была на три размера больше самого омеги, по лицу Рейха разползалась безумно-довольная и, возможно, в какой-то степени нежная улыбка от того, что паренёк от страха люнул к его запаху с неприкрытой тягой. Хотелось лечь рядом и нежно прижать к себе, никуда не выпуская и никому не показывая — это уже отблески второй личности, которая спокойно и не обращая ни на что внимание, спала, а сейчас неожиданно решила побороться за место в теле.       Быстро шагая между коридорами в лёгкой рубашке, он направлялся в свою комнату, где уже ждёт его собственность. Мыслено Рейх уже сотый раз прокрутил у себя в голове каждую частичку тела и что он собирается делать с этим запуганным зверьком. Жаль, что оценить всю красоту его тела у него не получилось, достаточно времени на это не было, но Рейх в будущем обещает себе что будет знать каждую родинку на его теле, каждый изгиб и шрам. При виде его грозной фигуры все разбегались по углам в страхе, дрожа и молясь, чтобы стальной взгляд не перевёл на них своё внимание.

Вот и знакомая дверь его покоев, где сейчас находится его сокровище и самая драгоценная награда за победы.

      Распахнув дверь, нацист увидел как раз то, что хотел: прислуга выполнила своё поручение и славянин был полностью открыт перед ним, даже более того, после вымывания его ночную рубашку унесли, поэтому парень оказывался в одеяле, прикрывая даже грудь и пряча наготу. Сам он стоял босыми ногами на полу по середине комнаты, спрятав взгляд в пол и поджимая губы, двумя руками он придерживал единственную возможность скрыть своё тело от бегающего по нему взгляду, оголённые плечи сексуально выглядывали из-под белоснежной ткани лёгкого одеяла. Ухмылка тронула губы Рейха, показывая всю прелесть ситуации, и его острые как лезвие зубы, которые отличались от человеческих и, скорее, напоминали акульи. При этом каждый зуб отливал белоснежностью, Рейх захлопнул дверь и, подходя медленно, будто боясь спугнуть свою добычу, облизал пересохшие губы, руки прикоснулись к талии, оглаживая и рывком притягивая к себе за копчик. Из-за разницы в росте он просто навис над беззащитным, жарко шепча: — На колени и лицом в подушку… без одеяла~       Особое удовольствие было смотреть на обреченный взгляд, который вот-вот был готов расплакаться, но сдерживал свою слабость перед Рейхом. Послушное тело, которое как, и приказал Рейх, аккуратно уронило хлопковую ткань на пол и голышом последовало к кровати, обнимая себя за плечи. Забравшись на перину и опустившись на коленях, он опустил голову вниз на руки, позволяя пошлым фантазиям Рейха разгуляться не нашутку. Последовав следом, развязывая неспеша берцы он забрался на кровать, кончиками пальцев аккуратно провел от головы к шее и на позвоночник, ощущая шелковистость кожи. Украина дрожал под его холодными пальцами, вторая рука опустилась на израненное бедро, неспеша поглаживая и даже с неприкрытой щипетильностью, второй рукой Рейх надавил на копчик, заставляя прогнуться в спине. Украина ужаснулся, ягодицами соприкоснувшись с тканью его брюк, что явно не скрывали бугорок альфы, зажмурился, бесшумно начиная рыдать, хотя дрожь тела и мокрые от слёз щёки не укрылись от мужчины. —Я ещё ничего не сделал. Не дрожи так.— строго сказал нацист, холодный взгляд бросая на содрагающиеся плечи.       Взяв уже двумя руками бёдра, он рывком притянул их вплотную, после чего навис над омегой, облокачиваясь на одну ладонь, чувствуя жар под собой, кожей ощущая дрожь, а носом безумно утыкаясь в шею, втягивая настолько манящий сейчас запах, в животе всё переворачивалось, орган требовал проникновения в Украину, вторая рука прикоснулась к груди, тут же нежно взяв один сосок в руки, поглаживая и сжимая. Славянин выгнулся в спине ещё сильнее, чуть ли не до хруста в позвоночнике, поджимая губы и только тяжело дыша;пальцы Рейха, обведя ореолы, перешли на другой сосок, начиная проварачивать такие же действия и с ним. Украина быстро открывал и закрывал рот, втягивая воздух, как рыба на суше, Рейх специально растягивал минуты перед проникновением, он хотел насладиться его стонами и возбудить самого парня. После того, как набухшие и возбуждённые соски отпустили, мужчина пальчиками съезжал вниз к вмиг поджавшемуся животику и к более нежной и чувствительной кожи члена, сначала пальцами чуть-чуть проводив вокруг головки и, плавно надавливая на урету, размазывая, только что выступившую капельку смазки по всему органу, слыша тихий выдох. — Малыш, я только начал… неужто ты не разу… оу~.— оскал, Рейх определённо отметил у себя что-то в голове, горячий шёпот над ухом, ухмылка и полуприкрытые глаза украинца, которые из-под тяжёлых век и пушистых ресниц, смотрели мутным взглядом за плечо, в глаза Рейха, руки с органа неожиданно пропали, оставляя уже возбуждённый член в покое, сам же мужчина действовал невообразимо и нежно, что и удивляло Украину.       Ширинка на брюках быстро шорхнула, и неудобная давящая ткань съехала вниз, к коленям, затем и нижнее белье пропало, освобождая большой и требующий внимания орган, выпирающие венки, аккуратная головка и большой возбуждённый размер — вот, чем мог похвастаться Рейх, с ухмылкой на губах он опять навис над сжавшемся омегой, подставляя свою ладонь ко рту, грубовато впихивая пальцы в ротик, фалангами аккуратно обведя шершавый язычок, слюна пошло стекала по подбородку славянина, иногда капельками падая на простыни, а изо рта начали вырываться слабые стоны и тихие мычания. — Да, вот так~ — Рейха забавлял омега, который пару дней назад боролся за свою жизнь, а сейчас подчиняется любому приказу и пошло выгибает спинку.       Рука немца переместилась на рубашку, потянув одну сторону, рывком оторвал пуговицы от неё, те дождём посыпались на кровать, иногда падая и на пол, быстро снявшись с аристократичной кожи и упала на изголовье кровати. Наклонившись к разгорячённому личику, он прошептал прямо в ушко, облизывая шейку. — Лежи смирно и тоже получишь удовольствие~       Украина догадывался, что будет происходить дальше, и одна лишь мысль об этом будоражила его разум, заставляя щёки краснеть сильнее, хотя куда ещё дальше, голова почему-то закружилась от всех этих мыслей, из-за этого перед собой он видел расплывчатое ухмыляющееся лицо нациста, но от этого он менее устрашающим и горячим не становился.       Коленом правой ноги мужчина развёл ноги пошире и пристроился между них, сведя пространство между ними на минимум, чувствуя каждую частичку кожи, бёдер, спины, руками оглаживая те части тела, к которым прикоснуться не выходило, капельки жемчужного пота стекали по спине на бёдра, пальцы со рта пропали, но разрабатывать Украину Рейх даже не собирался… Вся украинская эйфория разбилась вдребезги, когда он почувствовал вставший член Рейха у своего анального отверстия. — Н-нет! — попытался тихо что-то сказать, но тут же заткнул рот рукой, не хотел показаться слабым и сломать то, что уже построил.       Он вытерпел то, что было, вытерпит и сейчас, поэтому он сдерживал накатывавшуюся истерику, как только мог. Мужчина ухмыльнулся, попытка вырваться чувствовалась в руках, на секунду парень дёрнулся, но после, вспомнив для кого он это делает, представил, что Рейх может творить с его братьями, в глазах потемнело, и славянин послушно успокоился, иногда подрагивая. Приставив головку органа к нежным стенкам и чувствуя узкость, Рейх второй рукой придерживал парня за талию, чтобы он не сбежал от неприятных ощущений и не свалился и так с дрожащих ног, сдерживаться было безумно больно, немец кожей чувствовал возбуждение Украины, сам парень в это время боролся и разрывался между собой, от непрерывного страха и ненависти, к давящему в грудной клетке сердцу, которое почему-то вопило безпрерывно и безумно, тяжёлыми глотками просило больше этого запаха, который накрывал волной как украинца, так и комнату, нервы сдавали, и продвигаться медленно в давящаю сжимающую тесноту, мягкую и влажную, было не просто невозможно, а невыносимо.       Нацист не выдержал, толкнувшись в пленящее нутро. Парень сдержал болезненный крик, из-за чего наружу вырвался непонятный хрип или даже скулёж, потанувшее в ладони, тяжелое дыхание нациста эхом проносилось по комнате. — Такой узкий~… невинный~ — прошептал Рейх или даже промурлыкал, прижав тело к простели, вдавливая, запрокидывая голову назад и закрывая глаза.       Сжав мягкие ягодицы настолько, что останутся синяки, хоть вошёл и с большим трудом, замерев, он с упоением слушал музыку хрипов и слёз. — Уже нет… — прошептал одними только губами, чтобы альфа не услышал, после чего отвел взгляд в сторону, вцепившись рукой в ткань простыни.       Серебреноглазый посмотрел с ухмылкой, сделал пробный толчок, расплываясь от возбуждения и оттого, насколько сильно его сжимают, он тяжело прохрипел, ухмылка так разъезжалась на лице, что сводило щёки от удовольствия, но двигаться всё ещё было больно из-за того, что тело не знало похоти и не было разработано. Он прижал голову небесноглазого на бок рукой к кровати, наклонился к уху, шепча возбуждённым голосом, что он собирается с ним делать и как сильно не хочет сдерживаться. Маленькие, медленные, нежные, но глубокие толчки прерывали его речь, его тяжёлые вдохи проникали в уши дрожащего, боль была, но её начали разбавлять особо тяжёлые толчки и попадание по простате, из-за чего даже терпения Украины не хватало и тот, прогибаясь, и запрокидывая голову назад, неприрыво стонал.       Вбиваясь во внутрь, рейх тонул в невиданном аромате, который каждую секунду с новой силой источал парень, настолько этот аромат пленил и манил его душу, руки опять легли на орган омеги, сжимая и двигая рукой в вверх и вниз, кровать безжалостно скрипела под ними, раздражая слух Рейха, из-за того что, он не мог в полной мере насладиться его стонами. Вбиваясь с каждым толчком всё глубже, покусывая кожу шеи и оставляя яркие пятна, на коже как будто распускались алые розы. Целуя и поглощаяя без остатка, заставляя выгибаться и в судорогах изгибаться, в его руках, каждое ненужное движение или попытки вырваться из сладкого плена, сопровождались рычанием. Прижимая за ягодицы ближе, он оставлял на них шлепки, член всё чаще попадал по простате, вызывая бурю эмоций в голове Украины, который жадно продолжал вдыхать запах, мял в руках ранее, идеально выглаженную простынь, которая сейчас сползла в порыве страсти двух тел и нелепо висела на постели, шлепки кожи друг о друга покрасневшие щёки от перевозбуждения и недостатка воздуха. «Почему он такой восхитительный, у меня такое впервые» — мысли Рейха изумляли его уже давно не девственную натуру и намного опытную, в отличие от парня под ним, но эта неопытность перекрывалась сладостью, которую он источал.       Рывки стали более рваными и грубыми, уже не беспокоясь о сохранности омеги, ведь тот не от боли рыдал, а от наслаждения. Последним толчком всё завершилось, и член Украины, который особо сильно сжали, заставляя выпустить семя на руку, живот и простынь под ним, сам мужчина даже не собирался выходить, плотно прижимая бёдра и ягодицы к своему паху, заполняя и сладостно прохрипев от наслаждения, белая жидкость быстро наполняла до краёв, растекаясь теплом внутри. Глаза славянина закотились от наслаждения и он обмяк в руках, начиная тяжело дышать прикрыв глаза. Осознание того, что случилось, пришло неожиданно, с ощущением узла внутри, который означал сцепку, глаза Рейха так же распахнулись в изумлении. «Истинные?..» — пронеслось одновременно у обоих в головах, реакцию омеги выражали самые напуганные эмоции в глазах, которые медленно переходили в шок и панику, а потом случилось то, чего обое не ожидали: перед глазами, будто в ускоренной съёмке, пронеслись воспоминания, но не его.       То же самое произошло и с нацистом, который в шоке смотрел фильм из эпизодов жизни своего любимого. Рейх наклонился к омеге, прижимая к себе за живот и практически ложась на него, поглаживая подушечками пальцев место, где по его предположениям, должна была быть матка, закрывая глаза и приставляя клыки к шее. Рывок - и с тонкого плеча течёт кровь, а на месте, куда сейчас так сильно вгрызается серебренноглазый, осталась метка. Рейх, нахмурившись, замер, ожидая, когда спадёт узел или скорее наслаждаясь его возникновением, поглаживая плечи, и даже не думая отпускать почему-то затихшую омегу. Украина сейчас увидел всё то, что происходило с немцем, но воспоминания с каждой секундой стерались, как будто после сна. Оставляя после себя осадок, сердце начинало ныть и болеть, открывая всё новые и новые эмоции. Чувства начали возникать где-то в глубине закрывшегося давно сердца, оплетая мысли засыпающего парня.