Осколки нежности

      Постукивание ручки о стол слышалось во всём помещении, ритмичные движения и отбивание ритма, ведамого только персоне за столом. Лёгкий сквозняк, который плыл по ламинированому полу, покачивающийся белоснежный тюль.       Тяжёлые веки были прикрыты, нахмуренные брови и рука, которая маскировала виски от режущей боли в голове, сидящий за столом мужчина собирал возле себя атмосферу, которую можно чуть ли не резать ножом. Он впал в глубокие раздумия, созданной для себя вселенной, начинающейся и заканчивающейся в его кабинете. Лежащий на полу нож напоминал о событиях недавнего времени, воспоминания которого тут же отозвались злобой, раскрыв моментально глаза. Внезапный рывок, резкое движение — и стул падает на пол с характерным звуком, ручка летит в стену напротив со всей силы, несчастный материал разбивается в дребезги, разлетаясь по полу прозрачным пластиком. После этого Рейх, руками сметая всё со стола, раздражённо закричал под лязг упавших бумаг некоторых книг и ещё чего-то бьющегося. Разъяренно подойдя к зеркалу, он опёрся на него. Его дыхание было затруднённым, прикрыв веки его лоб опять нахмурился. — Давай~… — тихий шепот будто над ухом, говорил ласкающим манящим бархатом, звук доносился не откуда и отовсюду одновременно.       В помещении тут же всё затихло, тиканье настенных деревянных часов замедлило и вовсе остановило свой ход на без двадцати шести. Кулаки сжались, врезаясь в собственную кожу ногтями да так, что выступила кровь. — Закрой пасть… — такой же шепот, но только уже от Рейха — обречённый и тяготящий, его персона говорила с явной усталостью. — Закрой пасть, тебе говорят!.. Прекрати лезть в мою голову! — глаза поднялись к зеркалу, в котором за его плечом отразилась тёмная тень, переливаясь сгустком черной мглы. Единственное, что можно было увидеть, это контрастная белоснежная ухмылка, с острыми зубами… — Очень важные дела это какие это? Обжимание моей собственности, как оказалась только по бумагам? — задвигая лёгкую штору обратно и делая в помещении полутьму, поскольку исходящий только от светильника свет, не давал нужного эффекта и полной видимости. Мужчина повернулся к Рейху, смерив его холоднокровным взглядом и говоря с увлеченной насмешкой, не имея пока что страха. — Рейх, я чего-то не знаю?.. С чего это Вы прервали наступление на Россию и продолжили нянчиться с Украиной? — с каждым движением губ Румыния подходил всё ближе, пока в конечном итоге не стоял нос к носу к выше упомянутому. — А как на это отреагируют они? Им вряд ли понравится Ваше бездействие, всё-таки Вы как их вдохновитель должны делать бол… — его слова прервал кулак немца, удар был такой силы, что Румыния упал в ноги нациста. — Жалкая шавка… Я вроде предупреждал, что я не жалую открывание рта слишком много. Кто говорит много, тот делает мало, следуй своим обязанностям и помалкивай, — грубый возглас раздражённой личности, холодный взгляд, бросая на тело под ногой. Рейх надавливал на спину Румынии, слыша шипение и скулёж, но от него не следовало ни звука после. В безразличии отойдя от переставшей интересовать его личности, парень на полу вытер кровь с губы, которая так безпрерывно начала течь. Сложив руки за спиной и отвернувшись от него, синеглазый начал свою речь. — Скоро я войду в историю… Украина ещё не полностью принадлежит мне, а я намереваюсь завоевать всё, каждый будет бояться меня, а он… будет моей личной пташкой. Да, именно так. Каждая страна будет молить и лизать мне обувь, они все пожалеют. Те, кто когда-то держали меня за мусор, поплатятся за всё! — довольная улыбка безумца, глаза прибывали в затемнении и блестели неистовой сумашедшей радостью. Парень боязливо поднялся и проговорил тихо, видимо, надеясь на то, что Рейх, увлеченный своим сумашедшим бредом, попросту не услышит. — Но если наступление не начнётся, наступит зима и тогда будет поздно. Вы проиграете, если не предпримете хоть какие-то действия. И вам будет уготована судьба… отца, — Рейх услышал его нарицания, по кабинету пронёсся безумный смех, запрокинув голову назад, немец накрыл лодонью глаза. — Отца говоришь?.. — выхватив нож из кармана пиджака, немец с сумашедшей скоростью приблизился к апоненту, прижав его к стене, он вонзил нож в сантиметре от его глаза и только нанёс незначительный порез на коже. Капля бархатной крови скатилась и отразилась в безумных, холодных серых глазах. — Не смей упоминать его при мне… — шепот в самую ушную раковину, нож остался торчать в стене, но не долго. Вырвав из бетона острую сталь, он опустил его и, всё так же нависая над испуганным, выкинул булат на пол. Раздался звук, издаваемый металлическим предметом при ударе о твёрдые поверхности, а после последовали слова: — Промахнулся… — мужчина чувствовал власть и преимущество сильной стороны. — Проваливай. Передай им, что в ближайшем времени всё будет… — Рейх уронил нож на пол и прошёл к своему столу, слыша, как уходит Румыния дёрганно. Альфа спокойно сел, не выдавая своё внутренневого нестабильного состояния. — Ты же не хочешь наступать на те же грабли, что и твой отец, он был ужасен. Вспомни, что он творил~… А самое главное — он проиграл, но ты же не он. Брось попытки завоевать этого глупого славянина, он тебя не достоин~ — шепот, лепет, ласкающий голос, проходящий по всем чувствительным эмоциям…       По кабинету раздался шум бьющигося стекла, на осколках осталась как будто печать и точка этому всему. Ярко-красная печать и кулак, который разбил зеркало, навождение пропало. Рейх упал на колени прямо на дорожку из стекла, закрыв глаза окровавленной рукой.       Стук в дверь и резко вбегающая женщина. — Г-господин Рейх? — дрожащий голос привлекательной особы, её дыхание было неровным, она явно бежала. — Пошла вон… — тихо проговорил Рейх. — Гос… — Пошла вон! — закричал немец сорванным и хриплым голосом. — Господин Украина… он сейчас без сознания… — напуганно сказала девушка, готовясь уже к тому, что это были её последние слова. — Что?.. — он очнулся, быстро подымаясь с пола, мужчина подбежал к девушке, хватая её за плечи и нервно треся. — Повтори, что ты только что сказала! — Г-господину Украине стало плохо после Вашего ухода, он потерял сознание и сейчас находится в Вашей комнате под присмотром врача… Третий Рейх, Вы не переживайте, с ним сейчас всё хорошо. — последние слова Империя даже не стал слушать, подрываясь с места.