В тот час, когда тоски не скроешь, о чем мечталось не сбылось...

*** Тем временем в голове у Аллы происходили вообще противозаконные вещи. Насмотревшись на ночь всяких детективных сериальчиков, она уже представляла себя героиней одного из них… — Так, — шептала тихо Пугачева, хватая во сне одного из настырных и показывающих явное неуважение к певице, журналистов за волосы, — это ты еще меня в гневе не видел, — эти слова она произнесла так громко, что Филипп, сидевший на кухне, подпрыгнул от неожиданности и упустил чашку, осколки которой разлетелись по всему помещению. Несмотря на этот довольно громкий звук, Алла не проснулась. — Ну все, дрянь, — ударила она журналиста по лицу. (Алла, кстати, частенько хотела сделать это наяву, но, воспитание не позволяло) Тот разбушевался: — Певичка ты с окраинки, мне тебе вмазать ничего не стоит, но я все-таки подожду, не в людном же месте. Алла вскрикнула. Что это за наглость? Что он себе позволяет? Она взглянула на журналиста, его холодные глаза впились ей в лицо и стали пристального разглядывать. Алла пошатнулась. «Интересно, так кровожадно ведут себя все журналисты, в погоне за новостями? Или я, просто, раньше не замечала.» — подумала она, немного отойдя от репортера. Журналист был красивым высоким юношей в самом рассвете сил, с темно-русой, аккуратно зачёсанной набок, челкой, но жестокие, стального цвета глаза с нависшими веками и циничным взглядом, хищный, ястребиный нос и глубокий шрам на лице, резко очерняли всю красоту его лица. Казалось, что сама природа позаботилась наделить его признаками, свидетельствовавшими об опасности этого субъекта для общества. Ни на кого из присутствующих он не обращал ни малейшего внимания, взгляд его был прикован к Алле, на которую он глядел с изумлением и ненавистью. — Да что вы себе позволяете? — попыталась как можно свободнее сказать Алла, но голос ее прозвучал столь неуверенно, что певица сама удивилась, как могла она, такая сильная и смелая натура, сказать так тихо и неестественно? Алла удалилась, оставив кропотливо работающих журналистов над статьей типа: «Потерявшая рассудок Пугачева накинулась на журналиста, дело чуть не дошло до драки, но телефон, зазвонивший так не вовремя, прервал это грандиозное событие, и Пугачева, гордо задрав голову, поспешила удалиться.» Единственное, что, пожалуй, было правдой среди всех этих громогласных заголовках это то, что Алла, действительно высоко подняв голову и применив свою королевскую походку, скрылась за углом. Но как только певица оказалась за домом, где ни одна живая душа не могла ее увидеть, Алла тяжело вздохнула, последняя капля смелости улетучилась, оставив беспокойство в душе, тревожно сложив руки на груди, она прижалась к холодной каменной стене и задумалась. Она стояла на большой улице, которая к этому времени уже опустела, изредка тихим шепотом доносились звуки проезжающих вдалеке машин, одинокой фонарь на краю улицы едва освещал ее лицо. Прохладный майский ветерок трепал рыжие кудри, разбрасывая их на ветру — певица часто поправляла прическу. «Почему я так испугалась? — думала Алла, — обычный грубиян, обыкновенная, с его стороны выходка, мне не в первой. Но эти глаза… такие до боли знакомые, но такие злые. Аййй, кто же это? Не могу вспомнить…» Певица стала мотать головой, пытаясь вспомнить имя этого загадочного субъекта. Вдруг она почувствовала чью-то тяжелую руку на плече. Мурашки побежали по коже. Неизвестный с силой схватил Аллу за волосы, та вскрикнула… Филипп, только что вошедший в комнату, покраснел от таких довольно нескромных звуков. Он аккуратно поставил на пол чаек с клубящимся теплым паром, уже в другой чашке, и сел напротив спящей Аллы. С улыбкой на лице он гладил жену по голове, медленно наматывая рыжие пряди ее волос на палец, те непослушно ускользали из рук. — Ох уж эти волосы. Сгубила меня эта девка эта, еще тогда …