Часть 4. Ночной допрос
27 мая 2019 г. в 16:36
2038 год, 13 ноября, 20.33, Центральное отделение департамента полиции Детройта, комната допросов.
Хелену Стэнфорд выдернули из ванны срочным звонком — в департамент доставлена маленькая девочка, которую необходимо было допросить. Девочка пострадала как физически, так и психологически — на ее глазах убили родителей, оказавшихся на самом деле андроидами. Ее вытащили из пожара, который устроили преступники. Допрос не мог ждать утра — к утру ребенок мог, в качестве внутренней психологической защиты, забыть все, что произошло.
Женщина вошла в департамент — ее уже ждал детектив Гэвин Рид, которого тоже перевели в новый отдел. Он готов был проклинать все и всех за это, потому что работать под началом Андерсона и его ручной куклы — ну такое себе удовольствие. Однако новому отделу нужны были люди — и откуда их было внезапно взять? Рид просто надеялся, что это временное решение — такое же временное, каким было назначение Андерсона на «дело девиантов».
— Добрый вечер, я Хелена Стэнфорд, детский психолог, — вежливо представилась Хелена. Детектив лишь хмыкнул.
— Детектив Гэвин Рид. Идите за мной. От этой маленькой нахалки слишком много шума.
Ее коротко посвятили в суть дела еще по телефону, однако у мисс Стэнфорд оставалось еще много вопросов. К ребенку нужно было найти свой подход, успокоить, попросить ее рассказать полиции все, что она знала. Со слов Рида, девочку забрали с места преступления в состоянии истерики, и пока везли, она рыдала и не затыкалась от слова совсем. Ее поместили в комнату для допросов, где она забилась в угол и поднимала крик на каждого, кто смел войти в помещение. Шумела, брыкалась, царапалась. Но относительно адекватно отреагировала на женщину в гражданской одежде, которая принесла ей воды. Это о чем-то говорило.
Войдя в смежную комнату, Хелена не смогла не вздрогнуть, глядя через зеркало Гезелла на пострадавшего ребенка. Малышка забилась в угол и поджала колени к груди, глядя в одну точку. Стакан с водой стоял на столе и был нетронут.
— Как ее зовут?
— Эмили Браун, девять лет. Пока что она главный свидетель по делу убийства андроидов, заменявших ей родителей.
— Живые родственники?
— Адам Картье, ее дядя, дал разрешение на допрос. Через несколько часов он будет здесь — к нему вопросов тоже немало.
— Хорошо. Есть кто-то, с кем она была знакома и кто хорошо к ней относился? — Хелена вооружилась блокнотом и ручкой — она не переносила всех этих планшетов и прочего. Все по старинке.
— Лейтенант Андерсон, ее сосед и глава отдела по убийствам андроидов. Она называла его «дядюшка Хэнк», — Гэвин скривил губы. — И андроид Коннор. Когда ее сюда привезли, она без конца повторяла, чтобы они не бросали ее одну. Они скоро подъедут, чтобы допросить ее.
Хелена коротко черканула что-то в блокноте. В ее голове уже выстраивалась тактика поведения с ребенком.
— Спасибо за информацию, детектив. Мне нужно поговорить с девочкой.
Заправив ручку за ухо, Хелена в сопровождении одного из офицеров вышла из смежной комнаты. Когда ей открыли дверь, могло бы показаться, что в комнате допросов никого нет — ребенок в углу лишь бросила короткий взгляд на посетительницу и вновь опустила глаза, глядя в одну точку на полу.
— Привет, Эмили, — коротко начала Хелена. — Меня прислал дядюшка Хэнк. Попросил поговорить с тобой.
— Я не хочу с тобой разговаривать.
Что же, диалог, хоть и не очень конструктивный, уже начат. По крайней мере, Эмили не закрывается от нее, как от всех остальных.
— Может, ты присядешь за стол? Поверь, я не отниму у тебя много времени. Дядюшка Хэнк и Коннор скоро приедут, и ты сможешь поговорить с ними. А утром приедет твой дядя Адам.
— Они меня бросили.
Эмили не сдвинулась с места и даже не подняла взгляд. Хелена присела на стул, развернув его в сторону ребенка.
— Ну что ты, Эмили. Они работают, но скоро приедут, поверь мне. Никто не бросил тебя. Если бы это было так, меня бы не прислали к тебе.
Девочка подняла голову и недоверчиво посмотрела на психолога. Несколько секунд она размышляла, а затем все-таки поднялась и села за стол, буркнув что-то вроде «логично».
— Расскажешь немного о себе? — Хелена положила блокнот на стол и взяла ручку из-за уха. — Чем ты занимаешься, что любишь?
— Меня зовут Эмили Браун, мне девять лет, я учусь в начальной школе, но из-за андроидов не хожу на занятия уже несколько дней. Я люблю танцевать и рисовать. А еще люблю Сумо, это пес дядюшки Хэнка. Я люблю дядюшку Хэнка, он наш сосед. Люблю Коннора, он помогает дядюшке в его работе. Коннор — андроид. Его почему-то не любили мамочка и па…
Девочка осеклась на полуслове и побледнела. Хелена поняла, что сейчас для нее это очень больная тема. Она быстро сделала пометку в блокноте и перевела тему.
— Расскажи мне о своей школе. У тебя есть друзья?
Ребенок качнул головой.
— Нет, со мной не хотят дружить. Они говорят, что я неправильная и ненормальная. Я дружу с Коннором и дядюшкой Хэнком и Сумо, они мои самые лучшие друзья.
— А почему ты называешь лейтенанта Андерсона «дядюшкой»? Он же не твой дядя.
— Я в детстве так его называла, когда мы переехали из Сан-Франциско сюда, в Детройт. Ну и осталось как-то, — Эмили поерзала на месте и пожала плечами. Ребенок упорно отказывался смотреть на Хелен, ведя взглядом по столу, по ее блокноту, по своим рукам. Куда угодно — кроме самой Хелен.
— Вы жили в Сан-Франциско?
— Угу, у дяди Адама. Но мы хотели свой дом и жить сами, после того, как…
Девочка дернулась и сжалась, обнимая себя за плечи и сжимая побелевшими пальцами рукава красной толстовки. Взгляд ее коротко скользнул по лицу Хелены, по двери, по зеркалу и столу.
— После чего, Эмили?
— Ты человек, да? — неожиданно спросила девочка. Психолог не ожидала подобного вопроса и несколько растерялась.
— Да, конечно, я человек.
— Позовите Коннора, — отрывисто сказала Эмили. — Я не хочу с тобой говорить. Где Коннор? Он меня бросил, да? Они меня все бросают, потому что это я виновата, я виновата, Я ВИНОВАТА!!!
Ребенок сорвался на крик и поджал колени к груди. Хелена бросилась со своего места и попыталась приобнять девочку, однако та вскочила со стула и, схватив стакан, бросила его в женщину. Психолог вовремя успела увернуться, и стакан разбился о зеркало.
— Уходи, слышишь, убирайся! Я хочу видеть Коннора, я буду говорить только с Коннором! Позовите его, слышите! Он не мог меня бросить, он обещал!
2038 год, 13 ноября, 21.07, Центральное отделение департамента полиции Детройта, комната допросов.
Хелена нервно теребила ручку, глядя на лейтенанта и андроида.
— Этот случай заставил ее вспомнить что-то болезненное из раннего детства. Что-то связанное с чувством вины. Если андроиды заменяли родителей, может, они бросили ее и она считает себя виноватой в этом.
— Ее родители погибли, — ответил Хэнк. — Она об этом не знала.
— Возможно, знала, и чувствует себя виноватой, — женщина коротко стукнула ручкой по столу. — И еще — девочка не хочет контактировать с людьми. Она знает, что Коннор — андроид, и хочет разговаривать только с ним.
— Возможно, убийцы — люди, — Коннор стоял прямо, держа руки за спиной. По привычке и для того, чтобы скрыть дрожь в пальцах. — Есть вероятность, что она их знает. Вы разрешите мне допросить ее, лейтенант?
— Разумеется, это ж получится только у тебя, ты чем слушал? Я не уверен, что в таком состоянии она адекватно отреагирует даже на меня, — Хэнк тяжело вздохнул и опустился на ближайший стул.
— Старайтесь поменьше упоминать ее родителей, мистер, — Хелена положила ручку поверх блокнота. — Вернее, то, что их заменяло. Я буду здесь, если состояние ребенка будет смущать меня — я вмешаюсь.
Коннор кивнул. Допрос ребенка — слишком тонкая материя. Особенно ребенка, к которому ты сам не равнодушен. Попытаться абстрагироваться, держаться цели — выяснить, кто приходил к Браунам, кто совершил преступление. Однако все это полетело к чертям, стоило андроиду только войти в комнату допросов и посмотреть в глаза Эмили.
— Ты пришел! — она бросилась ему на шею. — Ты обещал, ты не бросил меня! Коннор, я не виновата, это не я, не я!
— Тише, солнышко. Никто ни в чем не винит тебя, — андроид опустился на корточки и обнял девочку. Психолог была права — похоже, этот случай поднял какие-то старые воспоминания. Кто и в чем винил ребенка? — Мы можем с тобой поговорить о том, что произошло?
Эмили помолчала немного, и Коннор плечом ощутил ее короткий кивок. Девочка отстранилась от него и забралась на стул, нервно теребя лямки джинсового комбинезона. Коннор сел напротив нее, размышляя, с чего начать разговор. Однако Эмили его опередила.
— Папа сказал, что отправит меня к дяде, а они с мамочкой уедут — так будет лучше для меня. В городе опасно. Я ушла наверх, но скоро кто-то постучался. Папа велел мне не спускаться вниз, но я подсмотрела с лестницы — это была тетя и два дяди. Папа сказал маме, чтобы она поставила греться чайник — это были его знакомые с ре… ри… и… Я не знаю этого слова. Не запомнила. Он назвал тетю Мартой.
— Это были люди?
— Наверное. Ну, у них не было такого же синего круга, как у тебя, — Эмили сложила руки на столе.
Хелена наблюдала за девочкой. В присутствии Коннора она вела себя спокойно, хоть и явно переживала по поводу произошедшего. Это выдавали и дрожащие руки, и попытки теребить одежду. Но она не отводила взгляда от глаз Коннора — в отличие от людей.
— Столько лет знаю девчонку, а она доверяет андроиду, которого видела трижды в жизни, — Хэнк качнул головой.
— Она проецирует отношение к Вам на него, — Хелена продолжала делать пометки в блокноте. — Он — Ваш напарник, значит, по ее логике, можно доверять точно так же.
— Что было потом? — Коннор не хотел давить на девочку, но ее рассказ придвигался к самому страшному.
— Потом… мамочка ушла на кухню, а они сидели в гостиной и говорили о чем-то. О том, что они чего-то не хотели, их вынудили, и папа должен им помочь. Папа заспорил, что это его собственное желание, и потом они снова зашептались. Потом… — Эмили тяжело выдохнула. — Потом они сказали что-то про долг и про выбор. Папа отказывался. Они поднялись уходить, и папа повернулся к кухне, чтобы позвать маму. Один из них достал из-за спины биту и… ударил папу по голове.
Девочка нервно ерзала на месте.
— Я не знала, Коннор, не знала, что они — андроиды. После аварии они потеряли память, папа долго не узнавал меня, а мама… мама… она… — Эмили готова была заплакать. Хелена подорвалась с места, чтобы прервать допрос — воспоминания, видимо, слишком болезненны. Однако Коннор сам перевел тему.
— Успокойся. Что случилось после того, как они ударили твоего папу?
— Мама… мама выбежала из кухни, но Марта рванула халат на ее груди и вырвала что-то из груди — ну, оно у тебя заменяет сердце. Я не знаю, как оно… Я побежала к маме, но Марта ударила меня по голове. Кто-то из дядей сказал что-то вроде «Не бей, она человек». Я упала, у меня закружилась голова, и сложно было подняться. Мамочка из последних сил оттолкнула меня к лестнице. Я убежала на второй этаж и спряталась в шкафу. Было больно… очень больно, Коннор, — Эмили тронула висок, на котором расплылся синяк от удара. — Потом — темно, страшно и нечем дышать. Я очнулась когда меня позвал дядюшка Хэнк.
— Ты запомнила, как выглядела Марта и другие?
Девочка качнула головой.
— Нет, я плохо их помню. Но голос у того, кто сказал, что я человек — такой… неестественный, как механический. Они были в черных куртках с капюшонами. И, знаешь… с таким странным знаком на груди… — она начала вырисовывать его на столе пальцем. — Круг, а в нем буква Т, похожая на крест без верхней части.
Она вздохнула и убрала руки со стола на колени.
— Дядя Адам скоро приедет, да? Меня снова отправят к нему? Коннор, я… не хочу в Сан-Франциско. Там все другое. Там нет тебя и дядюшки Хэнка. Дядя занят, а со мной снова будут учителя и няни. Это скучно.
— Прости, солнышко. Это не нам решать. Он твой ближайший живой родственник, — Коннор поднялся и подошел к девочке. Та сползла со стула и крепко обняла его. — Спасибо, что нашла в себе силы рассказать все это.
— Я же ни в чем не виновата, Коннор? — голос девочки неожиданно стал очень тихим
и надломанным. — Это не я, это все Дерри. Дерри не справился с рулем. Это из-за Дерри нас вынесло под колеса той большой машины, — Эмили ткнулась лбом в живот Коннора.
— Дерри? — непонимающе переспросил Коннор.
— Наш андроид. Я просто играла с Биббо. Он толкнул мою руку, и я уронила Биббо ему под ноги. Я хотела его достать. Я не виновата! Я ни в чем не виновата!
Силы оставили Эмили, и она потеряла сознание.
2038 год, 14 ноября, 07.41, центральное отделение департамента полиции Детройта
Эмили спала на диванчике в комнате отдыха, укрытая пиджаком Коннора. Хелена объяснила ее внезапные рассуждения тем, что вся эта ситуация пробудила старые воспоминания об аварии. Возможно, ее мама, пока была жива, обвиняла во всем дочь, и это въелось в подкорку.
— Пока не приедет ее дядя, сложно будет понять, что произошло и как перемешались ее воспоминания. Детская психика сильно пошатнулась, — Хелена устало потирала виски. — Она слишком спокойно рассказывала о преступлении, но стоит ей вспомнить хоть что-то из той аварии — и спокойствие рушится. Похоже, Эмили боится, что все снова обвинят ее.
— Адам Картье будет с минуты на минуту, — ответил Коннор. — Эмили ни при чем. Здесь не в чем ее обвинять. Я встречу свидетеля.
— Старые травмы, которые никто не пытался лечить, а лишь замаскировать, всплывают рано или поздно, — Хелена будто не особо слушала Коннора, который уже удалялся, чтобы привести Адама Картье.
Хэнк смотрел на остывший кофе и думал о том, как не врезать этому самому Картье. Дело не обошлось без него, разумеется. У кого бы еще хватило денег на создание нелегальных андроидов, заменявших девочке родителей? И к чему это привело? Однако дело было не похоже на простое убийство на фоне ненависти или чего-то еще.
Коннор вернулся через несколько минут в сопровождении высокого худощавого мужчины. Моложавое лицо и седые волосы, старомодный костюм-тройка из дорогой ткани. В нем читался законченный бюрократ, человек, для которого все решают только деньги.
— Я провожу вас в комнату допросов, — Коннор указал рукой в сторону коридора, однако Адам не шевельнулся.
— Где моя племянница? Каково ее состояние? — сухо поинтересовался он, сложив руки за спиной — совсем как сам Коннор.
— Она спит, ее физическое состояние в норме, однако психологическое вызывает опасения. У нас есть вопросы к вам по этому поводу, поэтому прошу вас, пройдемте со мной, — Коннор держался отстраненно, хотя Хэнк видел, как неприятно маячит красным его диод. По крайней мере, андроид умело скрывал свою злость на этого человека.
— Присмотрите за девочкой, если проснется — зовите Коннора, — Хэнк поднялся с места и прошел следом за напарником и Картье в комнату для допросов.
Адам держался спокойно и ровно, что раздражало Хэнка. Все случившееся по большей части — вина этого миллионера. Он явно был уверен, что откупится от всего. Андерсон ненавидел таких людей.
— Меня зовут лейтенант Андерсон, я расследую дело об убийстве андроидов, которые имитировали родителей Вашей племянницы. У нас есть несколько вопросов к вам, мистер Картье.
— Мои действия сложно объяснить, однако они были направлены исключительно на заботу об Эмили, — на лице не дернулся ни один мимический мускул.
— Это вы сделали нелегальных андроидов?
— Нет. Они были сделаны в Киберлайф по особому заказу и фотографиям моей сестры и ее погибшего мужа. Я не мог оставить девочку без родителей, но официально ее опекун — я. После той аварии возникли… трудности.
— Какого рода?
Адам некоторое время молчал, всматриваясь в глаза Андерсона. Затем сложив руки на стол и скрестив пальцы в замок, начал рассказ.
— Мой брат занимается разработкой особых нейроинтерфейсов, которые позволили бы людям обмениваться воспоминаниями, а также удалять то, что они помнить больше не хотят. Его разработки весьма экспериментальны. После аварии, в которой пострадали Алисия и Марк, я перевел их в частную клинику Сан-Франциско. Алисия пришла в себя, однако потеряла обе ноги. Сестра во всем винила Эмили — с ее слов, девочка заигралась и отвлекла от управления их андроида Дерри. Чтобы уберечь мою племянницу от новых травм, я предложил сестре стать частью эксперимента нашего брата Антуана и вживить ей особый чип, который позволил бы считать ее воспоминания и перенести их андроиду. Эксперимент прошел успешно, и мы хотели повторить это же с Марком, однако он умер в процессе вживления устройства. Воспоминания Алисии были перенесены андроиду, который должен был имитировать ее для Эмили. Андроид Марк был запрограммирован на имитацию чувств к Алисии и Эмили, однако сохранил в себе лишь часть личности мсье Брауна, которую можно было воссоздать с помощью программирования. Мы объяснили это девочке тем, что ее отец потерял память, но по-прежнему ее любит.
Андерсон готов был за голову схватиться — это же сколько статей можно было приписать сейчас этому человеку! А он так спокойно рассказывает об этом, словно о походе в магазин или выборе холодильника!
— Я прошу Вас только об одном — не сообщайте Эмили, что ее мать жива. Алисия… моя сестра ненавидит ее до сих пор. Эмили уже не помнит ничего из той единственной встречи.
— Увы, помнит. Помнит самое плохое, мистер Картье. Она помнит, как ее обвиняли во всем произошедшем.
— Я сожалею о том случае и попытался сделать все, чтобы загладить свою вину. Однако теперь, как я понимаю, лже-родители были уничтожены.
— Убиты группой неизвестных.
— Уничтожены, мсье Андерсон. Я равнодушен к совершенной машинами революции, для меня они все еще бездушные вещи. Сожалею — они были прекрасными прототипами, которые со временем могли стать имитацией семьи для брошенных детей. Компании «Киберлайф», похоже, придется свернуть все разработки в этом направлении. Если у вас все, я хотел бы пообщаться с Эмили.