Не о любви

       Вик проснулся от солнца, бьющего в глаза. Он задумался, не было ли это ещё одной причиной их расставания с Пашей — уникальная комната в его квартире, окна которой выходили на стороны восхода солнце в любое время года. Совсем грустно, конечно, было летом, когда забыв ночью закрыть шторы, приходилось вставать, что называется с петухами, но и сейчас, весной, было не сильно лучше.        — Паша, блин, закрой шторы, — прошипел Вик, отворачиваясь от окна. Рядом на кровати зашевелились, застонали и через несколько секунд в комнате стало темнее.        Вик вздохнул удовлетворённо, на этой неделе он работал за двоих, оставшись пятницу вечером на чёртову инвентаризацию, и в субботу — в свой заслуженный и даже выстраданный выходной он собирался отоспать всё до последней секунды.        На талию под одеялом скользнула рука, сзади к его голому телу прижалось другое, и Вик зашипел.        — Ничего подобного! Я сплю, — отмахнулся он.        — Давай, а то потом ждать неделю, — ныл Паша, Вик бы задумался, но каждая минута, которую он не досыпал, грозила убить одну его нервную клетку на следующей неделе. — Вик, дава-ай, и можешь даже не дарить мне подарок на день рождения.       Чёрт! Вик застонал — ещё ведь был день рождения Паши в воскресенье, на котором он вроде как должен был присутствовать, потому что его ждали, хотя желания и не было. Они не были парой и у них не было никаких обязательств, в число которых входила и необходимость посещать праздники своего партнёра. Вик говорил Паше, что, скорее всего, не пойдёт, но тот уговаривал его несколько дней, и пришлось сдаться просто для того, чтобы тот отстал наконец. И над подарком Вик не особо думал, точнее он не думал о нём вообще, полностью сосредоточенный на том, чтобы влиться в новую должность, войти в ритм. Он собирался подарить конверт с деньгами — универсальный подарок, от которого не отказался бы никто. Вик прикинул на секунду, насколько выгодно предложение Паши, но тут же от него отмахнулся.        — Заманчиво, но нет. Дай мне поспать ещё час, а сам делай, что хочешь, — зевнул Вик        Паша для приличия недовольно посопел, но отстал, полежал рядом ещё несколько минут и встал умываться.        Вик лежал с закрытыми глазами, уговаривая себя снова уснуть, и кляня на все лады то солнце, то Пашу с его приставаниями. Сон так и не шёл, телефон показывал, что только перевалило за девять часов, что было совершенным безобразием, Вик не собирался вставать до обеда!        Смирившись с прихотями своего организма, Вик под звуки льющейся в душе воды полез проверять соцсети — обычный ритуал выходного дня.        В ленте была новая фотография Максима: голая спина с выступающими позвонками и лопатками, узкие плечи, до которых почти доставали кончики чуть вьющихся давно не стриженых волос. Максим стоял на своём балконе на фоне панельных пятиэтажек, глядя на видневшийся в уголке рассвет. Вик сам фотографировал его, когда они отмечали новую работу Вика и он остался ночевать у Максима. Они смотрели фильмы и объедались пиццей до утра, а с рассветом выскочили на морозный утренний воздух, Вик увидел Максима, который как раз переодевал футболку, когда заметил рассвет, и притащил тут же телефон. Максим жаловался, что ему холодно, пока Вик суетился у него за спиной, настаивая, что нельзя упускать такой кадр, но стоял послушно.        Вик смотрел на это фото, и ему казалось, что он может даже мурашки увидеть, которыми покрылся Максим.        — Я помешал?        Вик вздрогнул от голоса бесшумно вошедшего в комнату Паши, который был после душа в трусах и с полотенцем на плече. Палец сам собой дёрнулся закрыть фотографию, как будто прятал что-то постыдное, и Вик отложил в сторону телефон, завозившись под одеялом.        — Просто ты так в телефон улыбался, — не получив ответа, продолжил Паша. Он стоял в дверях, приподняв брови и улыбаясь. Вик вдруг испытал смесь смущения с раздражением, проворчал Паше не выдумывать и выбрался из кровати в душ, хватая по дороге свои штаны.        Уже стоя под душем он удивлялся сам себе за такую реакцию. Ну, засмотрелся он на фото Максима, тот был красивым омегой, и Вик был уверен, что он не единственный, кто на него засматривался. А теперь Паша будет думать, что у Вика кто-то есть. Сначала Лида, которая перестала намекающе на него поглядывать, только когда он рассказал ей об их отношениях с Пашей, и то затишье опустилось ненадолго, пара месяцев и Вик опять начал ловить на себе эти взгляды. Теперь ещё и Паша.        Глупо было бы отрицать, что у него с Максимом весьма нежная дружба. Они больше касались друг друга по сравнению с тем, что было до того случая на базе отдыха, и Вик проводил с Максимом много времени. Но это не было за гранью, Вик и с Лидой, и Ромой был очень близок, однако это никого почему-то не смущало. Хотя тогда, ещё в начале Максим как-то удивился:        — Муж Ромы так спокойно относится к вашей дружбе. Я имею в виду, что некоторым омегам могло бы это не понравиться, что вы так близки.        Вик тогда пожал плечами, у них с Димой никогда не было никаких проблем, никакой ревности, да и глупо было ревновать, если хоть раз видел, как Рома смотрит на своего омегу, да у него чуть слюна с подбородка не капала!        У них с Ромой не было ничего такого, и в дружбе с Максимом Вик тоже ничего предрассудительного не видел. А то, что он иногда на него засматривался — издержки собственной ориентации и того, что Максим был довольно горяч.        За завтраком Паша не заговаривал об этой глупой ситуации с телефоном, больше сосредоточившись на своём дне рождения. Рассказывал, кто должен приехать и что они будут делать. Вик слушал без энтузиазма, с друзьями Паши он никогда не был особенно близок, те были слишком альфами в самом худшем смысле этого слова, и было ощущение, что Вика они всерьёз не воспринимают, поэтому они не общались после расставания.        Вик как можно быстрее доел свой завтрак и засобирался домой, потому что именно в тот момент резко почувствовал себя опять в отношениях с Пашей, и ему это чувство не очень нравилось.        Весь день он лежал дома на диване, наслаждаясь возможностями подписки на амедиатеку и переписывался с друзьями.        Лида говорила, что лучше ему не идти завтра на день рождения, и у этого были причины. Раньше они с Пашей часто ссорились на праздниках, то ли на них так влиял алкоголь, то ли наличие Пашиных друзей рядом, или, может быть, это и вовсе было какое-то проклятье. Но Вик надеялся избежать этого благодаря специфике их нынешних отношений.        Максим наоборот считал, что Вику нужно развеяться, даже если и в воскресенье, когда впереди рабочий день, точнее — пять рабочих дней.        «Если не понравится — сбегай ко мне, я завтра свободен и планирую готовить блинчики, может, и тебе чего перепадёт», — написал Максим.        И Вик бы действительно куда охотнее пошёл к нему на блинчики. Эх.        Но договор был договором, и в воскресенье, после уборки, закупки и пары рабочих моментов Вик поехал в снятый Пашей для праздника дом. Они ехали на такси, потому что Вик не хотел напрягаться ещё и сидением за рулём, а Паша планировал пить, всё-таки его день рождения.        Когда они приехали, всё уже было готово, — об этом позаботились друзья Паши. Вик, глядя на это, думал, что кто-то пересмотрел американских фильмов, где на тусовку зовут всех от друзей, до тех, с кем едва пару раз здоровались.       Людей было действительно много. Кого-то он знал, там были Пашины друзья, братья, его коллеги, а по совместительству и бывшие коллеги Вика, и несколько знакомых, с которыми Вик когда-то виделся. Но было много и тех, кого он видел впервые, и если большинство друзей Паши, видимо, были в курсе их отношений или, по крайней мере, Паша их проинструктировал по поводу вопросов, то новые знакомые постоянно его спрашивали. «А вы его муж?», «вы парень Паши?», «вы вместе недавно, я вас раньше не видел» и прочие бесконечные вопросы, на которые Вику было не очень комфортно отвечать. Он отвечал «нет», игнорируя удивлённые взгляды, не вдаваясь в дальнейшие объяснения, и переводил тему. А что было говорить? Он не мог ведь сказать: « да, знаете, мы просто временами трахаемся — так гораздо приятнее, чем когда мы были вместе, всем советую!»        От такого количества людей и их вопросов Вику хотелось пить, хотя он и не планировал. Но его пустые руки как будто притягивали к нему собеседников, так что в конце концов Вик вцепился в банку пива и старался перемещаться по дому как можно чаще, чтобы неутомимые гости вечеринки не успевали положить на него глаз.        Идеально было во дворе — там был небольшой бассейн, затянутый ещё тентом, и никого вокруг. Весна была ещё не поздняя, на улице было прохладно, и гости, видимо, ещё не настолько согрелись алкоголем, чтобы соваться туда. Вик уселся с очередной банкой пива на стоящую промеж голых кустов лавочку, слушая доносящиеся из открытых окон крики — в доме играли во что-то вроде «правды или действия», и Вик решил, что вовремя смотался.        Посидеть в одиночестве ему, — ну, конечно! — не дали, Паша выглянул из дома через пару минут, увидел Вика и пошёл к нему, как будто кто-то его звал. Но Вик не был козлом и портить имениннику настроение своей кислой мордой он не собирался, так что быстренько налепил на лицо улыбку.        — Ты чего один мёрзнешь? — Паша сел рядом, обнимая за плечи.        — Решил подышать воздухом, — улыбался альфе Вик, вздыхая по своему уединению.        Он в очередной раз глянул на экран телефона, проверяя время. Было только десять часов, и Вик чувствовал себя стариком на вечеринке у школьников — хотелось, чтобы всё скорее закончилось, доехать до дома, забраться в тёплую постель. И он понимал, что даже не в компании было дело (хотя и в ней, конечно, тоже), а в том, что он устал. Последний раз на работе Вик осваивался ужасно много лет назад, и да, это были минусы работы на одном месте — приспособиться заново, в новой должности, в новой сфере было сложно. А, может быть, дело было в том, что он и от новой должности не получал такого удовольствия, как ожидал. Но Вик надеялся, что это пока, что пройдёт время и он втянется. Да.        — Че-то ты какой-то загруженный, пойдём выпьем, потанцуем, — Паша крепче прижал его к себе. Вик вздохнул.        Они вернулись в дом, где пахло пиццей и сигаретами. Вик поморщился, почти все друзья Паши курили, когда-то они постоянно ссорились из-за этого, когда те приходили в гости, оставляя после себя клубы дыма. Что ж, теперь Вик не мог высказывать претензии, оставалось только смириться.        Из колонок орала музыка, Паша за руку втащил Вика в кучку дёргающихся людей и прижал к себе за талию. Вик еле успел поставить на стол пиво, чтобы не облиться, и с натянутой улыбкой начал переминаться, поддаваясь альфе. Паша водил руками ему по спине и трогал за задницу, что было не так уж и плохо, Вику бы понравилось в другой раз, но в этот день, точнее вечер, настроения для этого совсем не было.        Для приличия Вик подрыгался ещё одну песню и мягко оттолкнул Пашу.        — Ладно, надо отдохнуть, — улыбнулся он. Паша нахмурился, не убирая с талии своей руки.        — Вик, ну ты чё? Давай, я знаю, что ты любишь танцевать!        Вик прикрыл глаза, сглатывая раздражение, и убрал чужие руки. Он любил — да, но что не понятного в том, что он говорил?        — Паш, я пойду попью.        Паша пьяно улыбался, начиная раздражать уже вполне серьёзно, тянулся обратно, и Вик, не выдержав, ударил его по руке. Паша удивлённо и обиженно посмотрел на Вика, убирая руку, и это почему-то взбесило только сильнее.        — Я сказал, что пойду отдохнуть! Один, это ясно?        Паша, всё так же растерянно на него глядя, кивнул, делая шаг назад. Тут же стало стыдно за свою вспыльчивость и вообще поведение: у Паши был праздник, он веселился, расслаблялся, а Вик портил весь вечер атмосферу своим кислый видом. Боже, не надо было идти тогда вообще, нашёл бы отговорку, вместо того, чтобы страдать там, где все веселятся.        — Паш, прости. Правда, пойду подышу. — И подумав, добавил: — Может, поеду домой, тут и без меня весело. С Днём рождения тебя ещё раз.        Он привстал на цыпочках, быстро обнимая альфу и целуя его в щёку, всё ещё растерянного, и быстро вышел, забирая на выходе свою куртку.        Нужно было вызвать такси и ехать домой, лечь спать, чтобы завтра нормально встать на работу. Он залез в телефон и наткнулся на сообщение от Максима. Тот спрашивал, как проходит вечер, и Вик честно ответил, что не очень.        «Поедешь домой? Можешь ко мне приехать, накормлю тебя и уложу спать».        Вик прикинул, что придётся встать на сорок минут раньше, чтобы доехать до дома переодеться и взять документы, если он согласится ехать к Максиму.       Вдогонку пришло:        «Я смотрю Друзей и греюсь чаёчком, пледа хватит и на тебя».        Образ замотанного в плед Максима, в домашних шортах, над которыми Вик смеялся каждый раз и умолял их выбросить, с кружкой чая, сидящего на диване представился так ярко, что Вик ответил тут же: «вызову к тебе такси», не задумываясь.        Он с удивлением обнаружил, что несмотря на усталость, которая, как он думал, являлась причиной скверного настроения и нежелания присутствовать на этом празднике жизни, совсем не мешала ему хотеть отправиться смотреть сериал к другу. Даже если до него было ехать дольше, чем до дома, даже если это означало невозможность сразу лечь спать и необходимость утром встать раньше. Выходило, что он устал не так сильно, как думал.        Вик вызвал такси, и через десять минут ехал в машине, не попрощавшись ни с кем на вечеринке. Он ведь предупредил Пашу, что скоро уедет, на этом свой долг считал выполненным, уж очень не хотелось возвращаться в дом, к веселящейся полунезнакомой нетрезвой толпе.        Чай уже ждал Вика, когда он приехал. С блинчиками, которые Максим готовил с утра, с яблочным джемом, который друг тоже делал сам. Вик брал баночку себе, и от неё не осталось ничего уже через два дня. Максим настаивал, что это самый обычный яблочный джем. «Ладно, храни свои тайны», — протянул в ответ Вик, совершенно уверенный, что омега использовал какой-то секретный ингредиент.        Они попили чай, Вик выпил две кружки, плотно налегая при этом на джем под смеющимся взглядом Максима. Времени было двенадцатый час, и Вику нужно было остановиться, чтобы не проснуться с утра опухшим.        Потом они лежали под пледом на диване под серию Друзей, хотя половину времени разговаривали, вспоминая, как в первый раз смотрели сериал.        Под пледом было даже жарковато, но так уютно, что Вик не вылезал, вытащив на проветривание только одну ногу. Максим, обратив в конце концов внимание на его вошканье, предложил ему переодеться из джинсов в Максимовы шорты, которые он Вику давал, когда тот оставался с ночёвкой. Вик отказываться не стал, принял заодно сразу душ, переоделся в шорты и футболку, и нырнул опять под плед.        — Они уже больше твои, чем мои. Я их несколько лет не надевал, — хмыкнул Максим, когда Вик улегся рядом.        — Большие? — догадался Вик, ему шорты были как раз, но у Максима задница была поменьше, хотя и не сильно. — Просто надо больше есть, нарастить мясца, чтобы было за что подержаться.        Максим хмыкнул, он вполне себе неплохо ел, — Вик знал, — просто ничего не откладывалось, и омега оставался тонким и звонким, как какой-то подросток. Вик ему завидовал, такая сверхспособность вкупе с хорошей от рождения фигурой сделала бы счастливым кого угодно.        — Эй! — притворно возмутился Максим. — Ты говорил, что я очень даже ничего, а теперь оказывается, у меня не за что подержаться?        — Говорил, и от своих слов не отказываюсь, — ухмыльнулся Вик. — Просто красивого омеги чем больше, тем лучше. Как ценитель омег тебе говорю.        Лида бы сказала, что это флирт. Вик с улыбкой повернулся к Максиму, наткнулся на его ответную улыбку, мягкую в слабом свете от торшера, прямо как и взгляд омеги. И вдруг… Ох, кажется, это он и был?        Стало ещё теплее, Вик со смесью предвкушения и смущения чувствовал, как сладко напрягалось внизу живота — пока ещё еле заметно, и поднял взгляд от губ Максима к его глазам. Максим выглядел таким же взволнованным, каким себя чувствовал Вик, и нужно было срочно, прямо сию секунду решать, что делать: переводить всё в шутку, отмахиваясь от этого ниоткуда взявшегося напряжения, или…        Он выбрал быстрее, чем успел додумать, подавшись вперёд и встречая теплые мягкие губы своими, ловя вздох Максима, который, казалось, тоже не особо раздумывал, цепляясь за рукав и горло футболки Вика. Они быстро перевернулись, устраиваясь идеально, и Вик оказался сверху, втиснутый между голых, открытых нелепыми выцветшими и растянутыми шортами ног.        У него были вопросы, в первую очередь к себе. И не мало, может, с десяток. Что он делал? Был ли он уверен? Не боялся ли он испортить их дружбу и точно ли всё правильно понял? После у него, пожалуй, было, о чём подумать, в том числе и о словах Лиды, и о своих рассуждениях.       Он не был готов признать, что врал себе. Даже сейчас, когда он вылизывал рот Максима, он был уверен, что между ними дружба. Просто она ведь бывает разная, правда? И Максим был, ох, он был горяч. Максим задрал ему футболку до лопаток, наглаживая голую спину, и ёрзал ногами по дивану, пытаясь скинуть мешающий плед. Максим лез к нему в рот своим языком и прикусывал губы, шумно и горячо дыша. И Максим должен был оказаться здесь — Вик был уверен, что всё было правильно.        — Приподнимись, — хрипло выдохнул он, хватаясь за шорты на омеге под ним, дожидаясь, пока тот позволит их стянуть, и тут же накрывая чужой пах рукой. Максим стонал, как какое-то безумие, Вику хотелось пить эти звуки, не упуская ни один из них. Он и сам не мог молчать, чувствуя твердеющую горячую плоть, совершенно гладкую и идеальную для его ладони.        Максим ёрзал под ним, и Вик не сразу понял, что тот чего-то хочет, полностью поглощённый тем, как омега под ним ощущался.        — Снимай, — услышал он наконец, когда Максим сам стянул с его ягодиц шорты — и зачем только надевал их?        Вик скинул с себя их, а затем и футболку с трусами, которые были совершенно лишними, прильнул обратно к омеге, задирая ему майку до горла. Нужно было и её снять, но Максим так цеплялся за его плечи, что отстраниться опять казалось преступлением.        Вик широко лизнул твёрдый маленький сосок, слушая задушенный всхлип, накрыл его ртом, посасывая, а потом и прихватывая осторожно зубами. Максим прижимался к нему, дергая бедрами, тычась твёрдым горячим членом Вику вниз живота, пачкая своей смазкой. И если бы в теле Вика осталась к тому моменту хоть одна не возбужденная клеточка, она бы возбудилась сейчас.        — Ах, Вик! — прохныкал Максим, закидывая на поясницу Вика бедро, и тот разрывался между желанием подхватить его под бедра, развести шире ноги, чтобы притереться к горячему и влажному, и желанием вернуться к ещё недостаточно зацелованным губам, с которых слетали эти стоны.        Для начала Вик выбрал второе, выпуская сосок изо рта, поднялся вверх, на секунду всмотревшись в поплывший взгляд прозрачных глаз, и лизнул губы Максима. Тот распахнул рот, вцепился в волосы Вика так, что стало больно, не давая больше отстраниться. Он целовал Вика так, как умирающий от жажды пьёт воду, и Вик не успевал дышать, полностью захваченный этим ощущением. Этими губами, и руками, и телом, и высокими стонами, прорывающимися сквозь поцелуй.        Когда вторая рука Максима нашла его член, сжала крепко, но мягко, Вик потерялся совсем. Разве это должно быть так приятно? Почему Вик вообще спал с альфами, разве было что-то лучше мягких омежьих ладоней, тонких пальцев, обхватывающих член? В эту секунду Вик готов был клясться, что нет.        Он оторвался, несмотря на хватку в волосах, от губ Максима, нависая над ним на локтях, чтобы не упасть, и глубоко вздохнул. И лучше бы ему было не смотреть в эти голодные глаза, потому что это совсем не помогало прийти в себя.        Максим водил по его члену рукой, снизу и до головки, тёр её пальцами, замедляясь, как будто специально, чтобы помучить. Он смотрел своими прозрачными глазами, дышал открытым ртом, и Вику было совершенно некуда девать свой взгляд, потому что куда бы он ни смотрел, всё грозило тем, что он кончит в ту же секунду. Он, как пьяный, потянулся к влажным покрасневшим губам напротив, но Максим увернулся, целуя его в подбородок, забираясь ниже — к шее. У Вика от копчика вверх бежали мурашки, он уже не на шутку опасался, что всё закончится очень быстро, и оттолкнулся от дивана, выпрямляя руки.        Максим недовольно простонал, нехотя отпуская Вика от себя, тот собрал все силы, чтобы взять себя в руки, а не растечься по дивану бесформенной стонущей лужей. Он сел на пятки между раздвинутых ног Максима, наконец полностью рассматривая его. Провёл жадным взглядом по уже знакомым родинкам, рассыпанным по бледному впалому животу, который вздымался сейчас от дыхания часто-часто, прикоснулся к татуировке, которую заметил тогда в бане. Кажется, это было «love», плохо различимое в полутьме, размытое то ли от времени, то ли от плохого качества нанесения.        Член Максима лежал на голом лобке, касаясь текущей головкой низа живота, небольшой, аккуратный, с яркой головкой. Вик решил, что нужно будет обязательно взять его в рот.        — Ви-ик, — простонал Максим, дотягиваясь кончиками пальцев до его груди, касаясь чуть выше соска.        — Что ты хочешь? — Вик решил всё-таки спросить омегу, хотя было сложно сдержаться от того, чтобы просто не взять и не сделать с ним всё, что вздумается.        Максим помотал головой, облизывая красные опухшие губы.        — Всё равно, хочу кончить, — он действительно звучал так, как будто хочет кончить, голос был чуть хриплым, запыхавшимся и абсолютно нуждающимся.        Вик чертыхнулся, просунул руки под бёдра Максима, раздвигая их шире, и лёг между них, опираясь одной рукой об диван, а вторую оставляя внизу. Он хотел бы внутрь, но у него не было презерватива, возможно, был у Максима, но отвлекаться на его поиски не хотелось абсолютно, поэтому Вик скользнул пальцами мимо напряжённого члена, по яичкам, дальше — между разведённых ягодиц.       Максим был влажным, даже мокрым, Вик провёл по входу пальцами, почти не надавливая, чувствуя, как он отзывается, поджимаясь. Максим жарко выдохнул, Вик почувствовал его вздох на своей щеке, он посмотрел в лицо омеге, как тот закрыл глаза, чуть сводя брови.        Боже, Вик очень хотел его! Он надавил пальцами на легко поддавшийся вход, проскальзывая двумя внутрь, чувствуя, как сам становится влажным от мокрого горячего ощущения на пальцах. Максим не собирался лежать спокойно, он гладил Вика по спине, цепляя ягодицы и пытаясь их сжать, подавался бёдрами на пальцы и тихонько постанывал.        Вик водил пальцами внутри, осваиваясь, прислушиваясь к дыханию и стонам Максима, ввёл до конца, проскальзывая легко по простате. Максим выгнулся под ним, прикасаясь к его голому животу своим.        — О, боже…        Вик был согласен с ним, он поудобнее устроил руку и начал двигать ею быстрее, трахая омегу двумя пальцами. Его член тёрся о пах Максима, тот пытался дотянуться до него рукой, но Вик её оттолкнул, чтобы не мешалась, и руки вернулись ему на ягодицы. Вик сильно подозревал, что там останутся следы от пальцев и ногтей, но от этой мысли становилось даже горячее.        Максим с каждой секундой стонал громче и сильнее ёрзал, насаживаясь на пальцы, Вик ловил его стоны губами, просто прижимаясь к ним, потому что целоваться уже не получалось. Он прижимался к омеге сильнее, притираясь о него членом, чувствуя, как внутри завязывается тугой узел, подгоняемый тем, как Максим сжимался вокруг его пальцев. Максим закусил губу, откидывая сильнее голову, жмурясь почти болезненно, и Вик жадно ловил каждый его вздох. Он чувствовал, как омега под ним вздрогнул, сжался на его пальцах и кончил, пачкая их животы.        Вик дал ему несколько мгновений, наслаждаясь тем, как пульсирует вокруг пальцев горячая плоть, и вытащил их. Он обхватил этой же рукой, мокрой от смазки Максима, свой член, в несколько движений доводя себя до оргазма.        Хотелось растечься бесформенной лужей, Вик аккуратно лёг вниз, на Максима, чувствуя, как в грудь неприятно упирается скатавшаяся в валик майка омеги, уткнулся в горячую, мокрую и солёную от пота шею, считая пульс. Максим мягко водил рукой ему по спине, пытаясь отдышаться открытым ртом.        — Опять в душ, — сказал Вик, чтобы что-то сказать. Возбуждение прошло, прошёл и оргазм, и теперь вопросы вернулись, поселяя внутри тревогу.        Вик вдруг осознал, что Максим никогда не рассказывал, что был с омегой. Хотел ли он этого, не пожалеет ли, и придётся ли им трусливо обмениваться сообщениями пару дней, избегая встречи, чтобы потом перестать общаться совсем.        — Мне тоже, — вздохнул Максим.       Вик поднялся с него, откатываясь в сторону, с осторожностью посмотрел на Максима.        — У нас ведь всё нормально? — спросил он, задерживая невольно дыхание. Максим неуверенно улыбнулся.        — Я хотел спросить то же самое.        — О, ну, я думаю, что в порядке, — облегчённо вздохнул Вик, чувствуя, как уходит тревога.        — Да, значит, всё в порядке, — улыбнулся Максим, всё ещё румяный после секса, растрепанный и мокрый, что Вик даже засмотрелся.        Он рассмеялся облегчённо, утыкаясь обратно Максиму в плечо. Кажется, он не накосячил, и слава богу. Потерять друга из-за секса было совсем на него не похоже.        — В душ? — спросил Вик.        — Ты первый, — хмыкнул Максим.        Когда оба приняли душ, они легли обратно на диван, Максим вытащил ещё одно одеяло, хотя вполне обошлись бы и тем, что было — на этом диване было не разгуляться.        Вик лежал рядом с Максимом, слушая его дыхание и разглядывая полосы света от проезжающих машин на потолке. Сна у него не было ни в одном глазу, несмотря на то, что времени было заполночь и встать ему предстояло в шесть часов.        — Вик? — шёпотом спросил Максим, видимо, проверяя, спит он или нет. Вик замычал в ответ вопросительно. — Это ничего, что мы… В смысле, ты же с Пашей.        Вик повернул к нему голову, пытаясь разглядеть в темноте лицо.        — Нет, ты же знаешь, мы не встречаемся, в смысле, не совсем встречаемся, — пожал он плечами. И улыбнулся: — но ты в любом случае так вовремя спросил…        — Ну, знаешь, из нас двоих это ты тут рассудительный, — усмехнулся Максим.        Мысль была интересная, но в последнее время Вик себя таким совершенно не ощущал.        — Ну да? — протянул он недоверчиво. — Бросил хорошую работу, начал спать со своим бывшим, а теперь занимаюсь сексом по дружбе. Чувствую себя подростком на пике гормональной неустойчивости.        Максим рассмеялся и подполз к нему поближе, касаясь плеча лбом.        — Может, это я на тебя дурно влияю?        — Хм? Даже не знаю… Но в любом случае продолжай, — улыбнулся Вик. — Я не спал с омегой четыре года, и я готов официально признать, что это самое большое упущение в моей жизни.        — О, ну, я спал с омегой лет в девятнадцать, — начал Максим, и Вик обратил на него всё свое внимание. — Мы с ним вместе работали, и он назвал это чем-то вроде тренировки.        — На случай, если нужно будет работать с омегой?        — Ага. Ну, к слову, ни разу не пришлось. Омеги не пользуются услугами проституток.        Вик хмыкнул, он был не удивлён. Заплатить, чтобы получить то, что хочешь, было больше в духе альф.        — И что, тебе понравилось?        — Ну, да, вполне.        — Получается, у тебя это не первый секс по дружбе, — задумчиво протянул Вик. Максим шевельнулся, видимо, пытаясь на него посмотреть, но в темноте у него вряд ли бы что-то получилось.        — Мы не то, чтобы дружили с тем омегой.        — Секс с коллегой?        — Скорее да, — рассмеялся Максим.        Засыпалось гораздо лучше, когда Вик понял, что между ними действительно ничего не поменялось, и он ничего не испортил, набросившись на друга, как перевозбуждённая шестнадцатилетка.        Ничего, действительно, не поменялось. Вик уехал наутро, а встретились они опять уже на следующих выходных, когда Максим помогал выбирать подарок для Ромы, у которого тоже скоро должен был быть день Рождения. Они общались всю неделю, всё так же обмениваясь сообщениями и никто из них, казалось, не испытывал никакой неловкости.        Вик не знал, говорить ли друзьям, что они переспали. С одной стороны, он обязательно бы с ними отметил свой первый секс с омегой за четыре года, Лида бы закатила вечеринку — он не сомневался. С другой стороны, это казалось неуместным, потому что Максим тоже был его другом, да и с Лидой и Ромой неплохо общался. Странно ведь было рассказывать друзьям, что трахнул другого своего друга?        Максим на его сомнения ответил, что ему всё равно, у него к Вику была только одна просьба, а остальное было не принципиально.        Всё решила Лида — ну, конечно. Они сидели в кафе в субботу, и Лида вдруг наклонилась и подозрительно прищурилась.        — Что-то ты какой-то загадочный. Что случилось?        Вик вопросу удивился, так же как и Рома, озадаченно нахмурившийся. Вик, как ему казалось, вёл себя как обычно, ничем свои раздумья не выдавал. Но так казалось, очевидно, не Лиде.        — Что? — попытался отбиться Вик. — Чего ты там себе опять придумала?        Лида выглядела не впечатлённой его попыткой и продолжила сверлить его взглядом.        — Вик, ты мне тут не это! Что случилось, что-то с Пашей?        Вик вздохнул обречённо. Друзья смотрели на него напряженно, как будто ждали, что он вот-вот заплачет. А зная их настороженное отношение к их с Пашей отношениям, сейчас бурный полёт фантазии мог завести их очень далеко.        Вик вздохнул.        — Я переспал с Максимом.        Лида растянула губы в хитрющей улыбке, подняла брови, готовясь что-то сказать. На лице девушки просто светилось огромное «я же говорила!», и Вик перебил её, вскидывая руки:        — Нет! Прежде чем ты что-то скажешь — нет. Ты не была права. Мы с Максимом друзья, просто, ну, переспали.        Конечно, Лида ни на секунду не сменила выражения лица, продолжая ухмыляться. Рома озадаченно перевёл взгляд с неё на Вика и нахмурился.        — Так, Лида думает, что вы с Максимом встречаетесь, а вы не встречаетесь, но спите?        — Думает… — фыркнула Лида.        — Не спим, а переспали, — уточнил Вик одновременно с ней.        Очень важное, на его взгляд, замечание, потому что они с Максимом не обсуждали возможность дальнейшего секса между ними, так что пока это оставалось разовой акцией. Но такой возможности Вик не исключал, и даже более того, было ощущение, что вероятность повторения совсем не мала. Если двум взрослым свободным людям понравился секс, вряд ли они стали бы от него отказываться.        Но всё же, пока что они это не обсуждали.        — Ну, он ничего такой. У него красивые ноги, — кивнул Рома.        Вик закатил глаза, игнорируя многозначительный взгляд подруги. Что же, у него было что-то вроде их одобрения.        В воскресенье Вик с Максимом шатались по торговым центрам в поисках подарка Роме. Вик выбирать подарки и любил, и ненавидел одновременно. Чем дольше знаешь человека, тем сложнее купить ему стоящий подарок: казалось, всё, что можно, Вик своим друзьям уже дарил. Надо бы было намекнуть Роме, чтобы он себе какое-нибудь новое хобби завёл, что ли.        Вик вдруг понял, что не знает, когда у Максима день рождения. Эй, а что если он уже прошёл? Что Вик за друг такой, боже?        — Макс! — Вик остановился посередине дороги. Максим тоже затормозил, удивлённо на него оглядываясь. — Когда у тебя день рождения?        — Что? Чего ты так резко… — растерялся Максим. — Ну, 27 апреля.        Это же было буквально через две недели! Вик возмущённо посмотрел на друга.        — Ты чего не сказал? Ты будешь праздновать?        — Да как-то не планировал, — пожал омега плечами.        — Это принципиальная позиция или ты просто не подумал? — сложил Вик на груди руки. Максим опять пожал плечами.        — Обычно не праздную.        — Так, разберёмся, — решительно заявил Вик.        До дня рождения оставалось ещё две недели, и Вик был твёрдо настроен хорошо отметить, как бы Максим ни захотел это сделать. Они могли позвать Лиду с Ромой или провести день только вдвоём — как Максиму было угодно.        Он рассказал, что с детства не привык отмечать день рождения, во-первых, на это никогда не было денег. Во-вторых, приглашать кого-то в квартиру, где обои последний раз переклеивали лет пятнадцать назад, а все стекла в дверях отсутствовали (и это самое безобидное, в ванную комнату вообще заглядывать не стоило, унитаз там шатался, если на него не осторожно сесть), совершенно не хотелось.        И обычно, когда Андрей стал постарше, он покупал Максиму на день рождения какое-нибудь пирожное и сок, и они ехали гулять по центру города. Иногда про день рождения сына вспоминал отец, приводил своих друзей с бутылкой водки, лез к Максиму с каким-нибудь чупачупсом поздравить, дыша на мальчика перегаром. Но чаще он ни о чём не вспоминал и пил не в честь праздника, а так, буднично.        Вику было странно и неприятно слышать о таком, для него день рождения всегда был самым лучшим, после Нового года, праздником. Родители обвешивали всю комнату шарами и гирляндами, прятали подарок, и Вик с утра, только проснувшись, лазил по квартире в его поисках. Когда он вырос, сюрпризы делали друзья, устраивали танцы и песни под окном. И в жизни Вика не было ни одного года, чтобы он не получил в свой день рождения подарка. Он любил этот праздник, в конце концов в этот день родился такой прекрасный омега, как он. И Вик был намерен сделать день рождения Максима чуточку приятнее.        Две недели прошли быстро, Вик отгулял день рождения Ромы, который прошёл значительно лучше, чем Пашин, без лишних людей и бесконечных клубов дыма. И принялся планировать праздник для Максима. День рождения выпадал на среду, потому планы были весьма ограниченными: переносить на выходные не хотелось, а днём Вик работал, да и Максим тоже был занят в этот день. Чем Вик был порядком недоволен, но не озвучивал этого.        Праздновать с кем-то ещё Максим не захотел, что упростило существенно планы. Вик выгнал смеющегося Максима из его квартиры на полчаса, чтобы всё украсить. На цветах пришлось разориться, но день рождения весной без цветов — ну, ведь невозможно, так что Вик заставил всё букетами. И пирожными. Он заказал в кондитерской те, про которые рассказывал Максим, какие ему покупал когда-то брат, корзинки с грибочками: из песочного теста с белковым кремом и курагой внутри. Только вместо одного их было больше двадцати, хотя Вик и сомневался, что они столько осилят.        Было скромно, Максим дал понять, что что-то помпезное не в его вкусе и строго настрого запретил Вику дарить дорогой подарок. Но со вкусом и празднично: Вик знал, что друг любил цветы, и пирожные показались отличной, очень личной историей. Так что Вик своей идеей был доволен.        Когда Максим, увидев это, скривился, опуская голову и пряча глаза, у Вика у самого слёзы подступили к горлу. Он обнял друга, прижимая его к себе, пока тот пытался взять себя в руки, гладил его по спине. Когда он обнимал его, Максим был не двадцатидевятилетним омегой, а маленьким мальчиком, который наконец-то получил подарок на день рождения. И Вику было за него так обидно, и он так злился на людей, взрослых, которые должны были быть с ним тогда рядом, но не были. И не были даже сейчас: брат поздравил Максима сообщением, не удосужившись даже позвонить. И Вику было по-настоящему больно думать об этом.        Максим раз двадцать сказал спасибо, сначала там, посреди пирожных и цветов, потом, когда Вик подарил ему книгу с рецептами выпечки из песочного теста, там был рецепт и этих пирожных, а потом — когда они поехали в центр гулять по ночному городу.        И Вик очень хвалил себя, что вовремя спросил у друга про его день рождения, не позволив ему в очередной раз провести его так, как будто он ничего не значил. И хвалил за свою идею: Максим улыбался, его глаза блестели и он смотрел на эти пирожные так, как будто они были последними сладостями на земле, а значит, Вик всё сделал правильно.        Максим улыбался весь вечер, а когда они вернулись домой, он, только разувшись, тут же полез целоваться. И Вик не был против, он был абсолютно за, вытряхивая омегу из штанов. И, кажется, это был ответ на вопрос о переспали или спим, и Вика такой ответ полностью устраивал.