Не о любви

      Лето началось сразу с жары, что в последние годы бывало не часто. Вик целыми днями мотался по жаре с одной встречи на другую, что не могло не утомлять, и под вечер он обычно уставал так, что было лень умыться перед сном. Но это того стоило, всё получалось прекрасно, и даже неудачи, которые случались (например, когда слетело место, которое Вик посчитал идеальным, из-за того, что здание оказалось аварийным), не уменьшали удовольствия, которое он получал.        Радость омрачало только одно — шло время, а они с Максимом так и не помирились. Иногда Вику начинало казаться, что это та самая мелочь, из-за которой друзья перестают общаться навсегда — раз и всё.       Прошло больше двух недель, Максим ему не писал, он появлялся онлайн, но не отправил ни единого сообщения, как будто они никогда и не общались. Вик мог бы написать сам, конечно, мог, но он был обижен, если честно, довольно сильно. Он считал, что Максим к нему отнёсся несправедливо, он обвинил его в этой ерунде, как будто Вик не переживал за друга, не хотел ему помочь, а наоборот — хотел унизить. Первые пару дней было очень обидно от несправедливости, Вик смотрел на аватарку Максима, под которой светило «онлайн», и думал: «чёрт с ним, хочет молчать — пусть, пошёл он».        Конечно, он понимал, что невольно наступил Максиму на больную мозоль, конечно, он понимал, что Макс делал ему больно, потому что больно было ему самому. И нужно было сделать первый шаг и прекратить этот цирк. Но сначала было обидно, потом взыграла гордость, мол, он психанул, пускай он и пишет. А потом стало уже как-то неловко: прошло столько времени, Максим ничего не написал. Может, он и не хотел, может, он решил, что и вправду не хочет общаться больше с Виком. И писать уже было как-то боязно, и чем больше времени проходило — тем более становилось неловко сделать первый шаг.        Так что Вик пытался об этом не думать, что получалось не очень хорошо, если уж совсем честно. Он отвлекался днём, занятый бесконечным списком дел, а вечером перед сном, когда заходил в соцсети, гипнотизировал старую переписку, не решаясь написать. Детский сад какой-то!        Рома и Лида (да даже Паша) знали, что они с Максимом поссорились, но, конечно, не знали причины. Лида пыталась выпытать, но Вик только злился и огрызался в ответ, так что та отстала. Но Вик подозревал, подруга думала, что конфликт у них произошёл на почве их «отношений». Все старались Максима не упоминать, как будто не было его никогда. Ощущалось это как тот самый слон в комнате.        На осмотры помещений Вик таскал с собой Рому, он понимал в строительстве и мог пробить дома на предмет той же аварийности, так что был обречён ездить отсматривать помещения под будущую пекарню. Было два подходящих, одно там, где Вик и хотел, но больше, второе — подальше, но точно такое, как было нужно. Вик уже думал соглашаться менять место, но когда они проезжали от одного помещения к другому, он увидел вывеску об аренде точно там, где пекарня бы вписалась просто идеально.        Когда по телефону ему ответили, что смогут подъехать буквально в течение десяти минут, он уже знал, что это судьба! Иногда в фильмах, когда нужно добавить сахара, персонажу дают слова, мол, в тот миг, когда мы увиделись, я уже знал, что ты и есть моя судьба. Вик смотрел на дверь с закрытыми рольставнями (их он уберёт, к чёрту это уродство!) и со вздохом обожания думал то же самое.        И это, действительно, было идеально. Помещения хватало как раз под кухню (Рома оценил и покивал одобрительно), туалет, комнату для персонала и небольшой зал. Стойка и два, может, три столика — и-де-аль-но.        Это же Вик сказал, когда они с Ромой вышли. Теперь, когда арендодатель не видел, можно было скинуть с себя немного недовольное задумчивое выражение лица и пропищаться как следует.        — Боже, Рома! Звони бригаде, нужно, чтобы они всё замерили, и встретиться с дизайнером ещё нужно! Это просто какое-то чудо, что мы так его увидели!        Рома посмеивался над ним, говорил, что Вик, кажется, влюбился в здание, и это не очень здорово, но соглашался, что место подходило как нельзя лучше.        Всё оформили быстро, уже через три дня сняли все мерки, а Вик встретился с дизайнером, чтобы накидать ему хотелок, по которым тот должен был предложить ему проекты будущей пекарни. У Вика было столько идей, и он был так заряжен, что хотелось взять и нарисовать самому, но он себя останавливал, зная по себе, как лишний энтузиазм клиента может помешать. Иногда нужно было просто довериться профессионалам.        К середине июня у Вика на руках были уже все необходимые документы, рабочие оббивали старую плитку со стен в его будущей пекарне, а смм-щица создала страницу в инстаграме. Самая большая проблема возникла с названием, Вик хотел что-то простое без «сдоба любви» и «батоны счастья» или «пекарня имени Виктора Полозова», но и называть пекарню «пекарня» было так себе вариантом. В конце концов он пришёл к хлебу. «Хлеб» — современная пекарня с традиционными рецептами, довольно просто, и вряд ли можно забыть название, если оно буквально является тем, что продают.        Всё шло хорошо до конца месяца, до тех пор, пока, собственно, не прекратило идти хорошо.        Вик иногда оставался у Паши, ради секса да и просто потому что уставал ездить к себе домой по перекрытым на ремонт дорогам. За день в летней жаре он очень уставал, и ещё и поездка на машине его слишком выматывала, он даже иногда заказывал такси, оставляя машину в центре. А квартира Паши была ближе.        Накануне они ужинали пиццей, которая ему сразу не понравилась, она как-то странно пахла, и Вик проснулся с чувством лёгкой тошноты, чему даже и не удивился. Он провалялся в кровати на полчаса дольше, заставив Пашу сходить в аптеку за таблетками и обвиняя его в том, что тот накормил их испорченной пиццей.        — Вик, да нормальная она была, со мной же всё в порядке!        — Да твой желудок может даже гвозди переварить, — хныкнул Вик, отпивая чай и пихая в себя по ложке овсянку. Его тошнило и есть совсем не хотелось, но впереди был целый день на ногах, так что он просто обязан был позавтракать. — А она воняла, я тебе сразу сказал.        — Не воняла она, — настаивал Паша. — Это был соус терияки, и он всегда так пахнет! Это ты что-то днём съел, а пицца моя здесь не при чём.        Но Вик оставался при своём мнении, он выполз из кровати, наказал Паше не заказывать больше ничего в той пиццерии и поехал по делам.       Строители закончили черновую отделку и нужно было поторопиться с проектом, а Вик всё никак не мог прийти к согласию с дизайнером, у того всё получалось или слишком простое и белое, или слишком футуристичное. Лида сказала, что Вик уже придирается и салфетки потом, так и быть, может выбрать сам, а сейчас пора было перестать вредничать и отпустить уже несчастного дизайнера. Вик был в принципе согласен, последний просмотренный им план был очень даже симпатичным, оставалось решить только несколько моментов.        На кухню техника была уже заказана и должна была прийти в июле, оставалось решить вопросы с поставщиками, работниками и банком — и всё это уже было распланировано. Ещё было меню — и здесь тоже всё было схвачено. Вик встретился со знакомым друга мужа Ромы. Тот, друг, когда-то занимался фермерскими овощами и работал с ресторанами, так что у него была парочка знакомых шефов, в том числе и кондитеров. Вик уже поговорил с одним из них, обсудил концепцию и тот обещал предложить меню в ближайшее время. Это, на самом деле, было самым сложным, на взгляд Вика, вопросом, гораздо лучше было бы непосредственно разбираться в продукте, который нужно продавать. Вик читал литературу и смотрел, но до понимания ему было далеко, приходилось положиться на помощь людей и свою интуицию. Было бы хорошо, будь у него рядом кто-то, кто мог бы помогать. Ну, этот человек не выходил на связь уже скоро как месяц…        Ночевал Вик опять у Паши, хотя собирался ехать домой, но по дороге ему стало так неохота сидеть за рулём ещё двадцать минут, что он повернул к альфе. Они поужинали (не пиццей), он быстро ополоснулся, шлёпнул Пашу по руке, когда тот полез под одеяло, и заснул.        Проснулся Вик опять с тошнотой, во рту было слюны столько, будто он сенбернар, Вик застонал, выкарабкался из кровати, потому что казалось, в этот раз без избавления от вчерашнего ужина не обойдётся. И вот тут он… Оу. Оу…        — Блять, — замер Вик, взявшись за ручку двери в туалете. Он заскочил внутрь, захлопнул её и прислонился к раковине, умываясь холодной водой. Он не мог!.. Или мог? — Сука, сука, сука…        Вик смотрел на себя в зеркало и судорожно соображал. Ну, конечно, он не просто так уставал, реагировал чересчур на всё и чувствовал тошноту, и сошёл с ума по запаху кофе, и эта пицца, эта дурацкая пицца, которая так воняла! Вик всё никак не мог сосредоточиться, чтобы сообразить, что делать, и тупо простоял пять минут перед раковиной, матеря себя.        Его так и не стошнило, он вышел из ванны, отказался от завтрака и быстро попрощался с Пашей, хотя выезжать надо было только через сорок минут. Он зашёл в аптеку, где попросил тест, который самый точный, а лучше два. Ему всучили что-то за четыреста рублей (почти тысяча за палочки, которые нужно было описать!), стаканчик для мочи, и он поехал с ними к кафе, где должна была быть встреча.        Тест Вик сделал прямо в туалете этого кафе, закрылся, кое-как разместив на маленькой полочке ноутбук и чёртову баночку, сунул туда сразу два теста, достал их через пять минут на сложенную в несколько слоёв бумагу и закрыл глаза.        Он убеждал себя, что нет причин для паники, что вообще ничего может и не быть. Возможно, у него просто были проблемы с желудком или он переутомился, может, нервы. А даже если и нет — ну, не конец же света, с течки прошло только два месяца, всё было легко исправить. Наверное, потому что Вик ничего не знал точно, он так сильно нервничал. Он никогда, никогда и никогда не был в таких ситуациях, потому что он был умным мальчиком и знал, как этого не допустить!        Вик открыл глаза. Оба теста лежали, совершенно равнодушные, и оба показывали одно и то же. Более трёх недель.        — Пиздец, — выдохнул Вик, гипнотизируя тесты. Он сел на унитаз, закрывая лицо, и позволил себе пять минут паники и самобичевания, прежде чем выкинуть тесты и всё остальное в мусорное ведро и выйти, умыться и отправится в зал ждать дизайнера. У него было ещё много дел.        Вик выпадал весь день, задумываясь и пропуская по секунд десять или двадцать разговора, но всё же день прошёл продуктивно. Проект был согласован, с мастером обсуждён, смета показана Роме и одобрена, Вик встретился с поставщиками и позвонил шефу, договорился о встрече.        Домой он вернулся к восьми часам, просидев минут тридцать у подъезда в машине с выключенным мотором и просто разглядывая дорогу, не думая, в общем-то, ни о чём. Только дома он вспомнил, что за весь день только выпил три чашки кофе, чтобы не сидеть с пустым столом на встречах, и так ничего и не съел. Голодным Вик себя не чувствовал, только голова побаливала, как обычно бывало, если он пропустил ужин.        Он впихнул в себя бутерброд и варёное яйцо и полез в интернет. Дурацкий гугл выдавал одну рекламу на вопрос, как записаться на аборт. И ничего полезного: если идти в клинику, то сначала на консультацию или можно было сразу? Нужно было брать что-то с собой? Полис? Придётся ли ждать, если да, то сколько, ему возьмут кровь на анализ или будут делать УЗИ? Ничего полезного!        — Чёрт! — Вик психанул, когда на очередной вопрос интернет выдал ему календарь беременности для женщин и перевернул телефон экраном вниз.        Вик обгрыз все пальцы, — ну, что за мерзость, — и обкусал губы, в конце концов решил: надо купить ещё один тест и сделать завтра сразу, как проснётся. В интернете говорилось, что нужно делать именно так.        Вик поехал в ближайшую круглосуточную аптеку, где-то внутри понимая, что просто занимается отлагательством. Он ведь мог сколько угодно не верить, а проблема от этого никуда бы не делась, и нужно было завтра утром звонить в клиники, а не делать ещё один тест. Но если было нужно, Вик мог ещё как обманывать самого себя, поэтому он ехал в аптеку.        Садясь в машину с ещё одним тестом, он задался вопросом, может ли разрыдаться, списывая всё на гормоны, при этом отказываясь верить в беременность, или это будет слишком лицемерно?        Нужно было кому-то сказать, точно не Паше — естественно. Ему вообще не нужно было ни о чём знать, нужно было позвонить Лиде и поговорить с ней, может, попросить съездить с собой в больницу.        Вик взял телефон, но только набрал номер не Лиды.        — Да? — ответил Максим, когда Вик уже думал, что тот не возьмёт трубку. Может быть, он это и собирался сделать, а может, просто был занят.        — Я. Это, ммм, привет, — выплюнул Вик, чертыхнувшись. Он потёр глаза, выдыхая.        — Всё нормально? — спросил Максим обеспокоенно.        Вик задумался, было ли всё нормально. Выходило, что нет, хотя и не слишком ненормально. Насколько беременность была ненормальной, это ведь был естественный процесс…        — Ты дома? Я могу приехать?        — Да, — ответил Максим после секунды молчания, и Вик сразу положил трубку и завёл машину, только после понимая, что это могло быть не очень вежливо.        Вик был у двери Максима уже через десять минут, тот открыл, молча кивнул заходить и хмуро смотрел на него, пока Вик разувался.        — На кухню? — спросил Максим. Вик кивнул, но никуда не пошёл, так и оставшись стоять посреди коридора. Максим нахмурился. — Вик?        Вик вздохнул и сел на табуретку, рядом с обувницей, пряча лицо в ладонях. Максим подошёл к нему, опуская руки на плечи.        — Что…        — У меня тест положительный, — сказал Вик. Максим замер.        — Так, — Максим присел перед ним на колени, Вик посмотрел ему в лицо, друг выглядел нерешительно, как будто не понимая, как именно ему реагировать.        — Меня тошнит, два дня, и там ещё было всякое… Короче, я сделал два теста, оба показали, что да. Больше трёх недель. Ну, конечно, больше, течка была в прошлом месяце, — зачастил Вик.        — Хорошо, Паша знает?        — Паша? Како… Зачем? — Вик прикрыл глаза и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. — Я не буду ему ничего говорить, — и глядя на непонимающе хмурое лицо Максима, объяснил: — Я не буду оставлять, в смысле, мне нужно к врачу, ну…        — О, — поморгал Максим. — Я понял, хорошо. Давай мы всё-таки сядем, пошли на диван.        Максим заварил Вику чай, пока тот успокаивался, чувствуя себя каким-то мальчишкой. Он не должен был так реагировать, почему он так сильно растерялся?        — Пей, — Максим отдал Вику чашку и сел рядом, положив ему руку на спину. — Ты уже записался к врачу?        — Нет, блин, я… Я вообще-то собирался сделать ещё один тест, завтра утром.        Максим покачал головой, мягко улыбаясь.        — Не нужно. Лучше сразу к врачу.        Вик кивнул. Да, он знал, что нужно к врачу, завтра нужно было с утра позвонить.        — Эй, — Максим наклонился к нему, расстирая ему спину. Вик посмотрел на него, только сейчас заметив, что Максим наконец-то подстриг отросшие волосы и выглядел совсем непривычно, как будто младше своих лет. — Чего ты так распереживался? Всё нормально будет, хочешь, я могу с тобой сходить?        Вик кивнул сразу три раза. Да, вообще-то он хотел.        — Это же… Мне же могут дать просто таблетку? — спросил он, сглатывая. Интернет писал, что это самый лучший вариант.        Максим сочувственно поджал губы и покачал головой.        — У тебя ведь в мае была течка, в начале? — Вик кивнул. — Значит, около семи недель уже должно быть? Вряд ли, сейчас уже не дадут.        — Блин, — вздохнул Вик, кусая уже и так изгрызанную губу. — Это, получается, сделают это, как его, выскабливание?        — Нет! Его омегам делают только в крайних случаях, будет вакуумный. Не бойся, это не больно.        — Что? Это как?        Боже, Вик вообще ничего об этом не знал, почему он никогда не узнавал раньше? Нужно ведь быть ко всему готовым.        Максим крепче его обнял и заглянул в глаза.        — Давай тебе лучше врач всё объяснит, но ты не волнуйся, ничего страшного не будет.        Вик чувствовал себя глупо из-за того, что его, взрослого омегу, приходилось так успокаивать. Он вздохнул и чуть повернулся к Максиму, чтобы крепче его обнять.        Максим пах своим кремом, чем-то травянистым, неярким, и Вик уткнулся ему в шею. Он, правда, скучал! Нужно было позвонить раньше, а не вести себя, как ребёнок.        — Ты знаешь? — неуверенно спросил Вик. — В смысле, ты делал?        Максим вздохнул и чуть отстранился, чтобы заглянуть ему в глаза.        — Да, делал. Не один раз.        Вик неловко кивнул, не зная, как отреагировать. Вообще было не нужно об этом спрашивать        — Я так понимаю, ты никогда, — улыбнулся Максим. — Ну, ты умнее меня, чего удивляться? Я по молодости не слишком большое внимание этому уделял.        — Прости, если я…        — Нет, — перебил его Макс, покачивая головой, — всё нормально. Это было давно. Среди клиентов попадаются те ещё экстремалы, и они готовы платить больше. Что нужно глупой малолетке? Потом я был умнее. Знаешь, стоило один раз побегать к врачу, потому что не можешь помочиться, и как-то сразу разговоры о контрацепции становятся эффективнее.        Максим улыбался и Вик тоже усмехнулся. Ему уже было легче, и успокаивало, что кто-то съездит с ним, одному ему было почему-то неловко.        — Я когда гуглил, там было написано про кровотечение, — игнорируя, как Максим закатил глаза на слове «гуглил», сказал Вик. Что, он предпочитал узнавать всю информацию! — А от этого вакуума бывает?        — Вик, правда, успокойся. Я делал это несколько раз, всё будет нормально, поверь мне.        Несколько раз. Вик прикусил губу и кивнул. Он бы хотел отчитать Максима за то, что тот так наплевательски относился к себе, и позволял каким-то… Вик вздохнул, успокаиваясь. Сейчас было не время для лекций, и уж точно не ему их было теперь читать.        Вик лёг спать на диване у Максима, проворочавшись ещё несколько часов. А утром он позвонил в пару клиник, которые нашёл Максим, и записался на приём на сегодняшний день. Пришлось сделать ещё несколько звонков, договориться перенести некоторые планы на завтра, Вик не думал, что даже вечером будет в настроении куда-то ехать.        Максим накормил его кашей с бутербродом, а перед этим сунул зелёное кислое яблоко — сказал, что помогает от тошноты. И, правда, яблоко помогло: тошнота прошла и Вик смог нормально поесть.        Они больше молчали, Вик чувствовал себя неловко, вчера из-за того, каким был взволнованным, этого не чувствовалось, а теперь утром, вдруг стало так очевидно: они не разговаривали месяц. Максим, должно быть, тоже ощущал себя неловко, не было похоже, что он до сих пор злился, в конце концов, он бы тогда и вовсе не пустил Вика и не стал бы ему помогать.        Они глупо сидели за столом, ковыряясь в своих тарелках, молчали и иногда поглядывали друг на друга. Вик вздохнул, нужно было заканчивать этот цирк.        — Макс, я хотел у тебя попросить прощения, — сказал он отодвигая почти пустую тарелку. Максим поставил кружку, так и не сделав глотка, и тоже вздохнул. — Я правда ничего плохого тогда не имел в виду, но тебя это задело, и нужно было сразу извиниться, я…        — Нет, Вик, не надо. Ты извиняешься и я чувствую себя ещё большим придурком, — Максим нервно усмехнулся и почесал лоб. — Это мне надо попросить прощения, я психанул и наговорил тебе всякой ерунды. Я хотел тебе потом позвонить, но… Ну, короче, струсил. И ты не писал, я подумал, что ты, наверное, обижаешься и как-то… Думал, что ты на меня уже забил, и вчера капец удивился, когда ты позвонил.        Вик рассмеялся, глядя на смущённого друга. Они оба были такими дураками!        — Ну, с первой ссорой нас? — хохотнул Вик, Максим посмотрел на него и тоже прыснул, закрывая лицо. — Давай, иди сюда, обнимемся, — Вик встал и подозвал Максима к себе.        И Вик только тогда действительно понял, как скучал по другу, когда обнимал его, опять вдыхая запах его вкусного крема.        Днём, заехав перед этим к Вику домой, они поехали в больницу. Вик чувствовал себя странно, было немного страшно и стыдно, в голову лезли нелепые мысли о том, что врач подумает о нём как о легкомысленном омеге, не умеющем предохраняться. И хотя Вик и понимал абсурдность своих страхов, выкинуть их из головы никак не мог. В коридоре, ожидая, пока врач освободится, Вик сидел, вцепившись в руку Максима, а внутрь заходил, глубоко вздохнув, как перед прыжком в прорубь.        Врач был милым, он успокоил Вика, рассказал, как всё будет, и в целом, приём прошёл прекрасно, вопреки всем страхам. Он осмотрел Вика, назначил анализы и записал его на аборт через неделю. Вик бы хотел закончить всё в один день, но врач сказал, что так положено.        После больницы они поехали к Максиму домой, тот приготовил ему утешительное какао и печенье, и весь день они разговаривали, рассказывая друг другу, что произошло за месяц.        Вик рассказывал о своей пекарне взахлёб, показывал ему с телефона дизайн-проект, и они даже обсудили меню. Максим достал тетрадь с рецептами дедушки и рассказывал про слоёное тесто, которое тот готовил. Вик переписал несколько рецептов, чтобы показать их шефу, с которым собирался обсуждать меню, чтобы тот вписал их в концепцию.        — И кофе! С ним уже всё решено, будет самое лучшее! Сейчас буду искать баристу и остальной персонал, главное, конечно, пекарей. Но тут тоже помогут, у меня есть знакомые знакомых, которые могут посоветовать.        Максим слушал его с улыбкой, помешивая вторую чашку какао.        — Кажется, у тебя всё идёт отлично.        — О, да! Нужно отвезти тебя в пекарню, показать, как там. Понятно, там пока только чистовая отделка, но всё равно. Там такие окна! Настоящие, деревянные! Стоили целое состояние!        Вечером они смотрели фильм, устроившись прямо на полу на подушках и раскрыв все окна нараспашку — жара была невыносимая, и Вик задумался, чтобы притащить к Максиму хотя бы вентилятор. На полу, конечно, было жестковато, но прохладнее, чем на диване, и из распахнутой балконной двери хоть чуть-чуть, но всё-таки тянуло ветерком.        — Ты точно не хочешь Паше рассказать? — спросил Максим, когда закончилась первая часть фильма, и Вик полез включать вторую.        — Нет, зачем? Ребёнка всё равно не будет, что бы он ни сказал, — пожал плечами Вик. Максим помолчал с полминуты, разглядывая экран телевизора. Вик настороженно покосился на друга. — Ты ведь не собираешься меня отговаривать?        Он не был настроен на подобный разговор, и совсем не хотелось опять поссориться, учитывая, что они только сегодня помирились. А Вик знал, что попытка всучить ему ребёнка только ссорой закончиться и может.        Но Максим помотал головой:        — Нет, конечно, нет! Просто… Ты вообще не хочешь детей?        — Вообще, — вздохнул Вик. — Ну, по крайней мере, сейчас я их не хочу вообще. Если когда-то что-то поменяется — ну, есть ещё способы.        Вик помнил тяжёлые разговоры с папой, когда ему было лет двадцать или двадцать два и он начал понимать, что дети кажутся ему больше неприятной необходимостью, чем цветами жизни. Он вообще-то неплохо мог ладить с детьми, но вот посвятить свою жизнь другому человеку — он не был уверен.        Лида как-то сказала, что он не хочет детей, потому что любит их сильнее, чем рожающие пачками. Ребёнок должен был стать в жизни его родителя приоритетом, это ведь человек, который появился только благодаря решению этого родителя. И большую ответственность трудно было себе представить! Тут не было права на передумать, сожаления, эгоизм и прочее. И на такую ответственность, а в представлении Вика даже жертву, он был не готов пойти. А иначе — нет, разве не был достоин этот новый человек стать главным в жизни родителя?        Папа говорил, что он ошибается, и что сам себя хочет лишить самого большого счастья в жизни. Вик с ним не сильно спорил, ошибается так ошибается, но свою позицию он высказал довольно ясно: с вероятностью в девяносто девять процентов никаких детей.        — Это грустно, — хмыкнул Максим. — Я имею в виду с точки зрения общества. Ты взрослый, самодостаточный, тебе есть, что дать ребёнку, но ты его не хочешь. Зато какая-нибудь пятнадцатилетка родит двоих ещё до совершеннолетия.        Вик хмыкнул, соглашаясь. Что же, чем безответственнее был человек, тем легче он рожал детей.        — Ты бы хотел? — спросил он у Максима. Тот вздохнул и пожал плечами.        — Наверное, да. Не сейчас, конечно, но в будущем я обычно представлю, что у меня есть ребёнок. Ну, когда-нибудь, — он пожевал губу. — Но это вряд ли.        — Почему?        — Не думаю, что я смогу. В смысле — физически.        — О, — охнул Вик, растерянно глядя на друга.       Когда-то у них уже был разговор, в котором Максим о чём-то на эту тему заикнулся, но Вик даже не думал о таком. Ему вдруг стало неудобно за своё решение и за то, что пришёл за помощью именно к нему. И ещё хотелось спросить, что случилось, ведь если Максим когда-то делал аборты, значит, тогда всё было в порядке. Но, конечно, он не стал спрашивать. Если Максим не спешил сам рассказывать, значит, не нужно было и лезть.        Он только положил руку ему на плечи и притянул к себе, приобнимая. Максим так же молча облокотился на него, и на этом они закрыли неприятную тему.        Со следующего дня Вик вошёл в привычный ритм, он съездил на стройку и поснимал друзьям радостные видео, встретился с шефом, тот показал ему примерное меню.        — Предлагаю сделать акцент на хлебе, это примерно половина, четверть — выпечка солёная, четверть — сладкая, — предлагал большой усатый альфа.        Подробности меню они должны были обговорить уже после, когда появятся люди, которые всё это будут готовить, а пока шеф принёс Вику на пробу только пару позиций.        Вик пробовал хлеб и чувствовал тот самый вкус, который ему и представлялся, он уже буквально видел этот хлеб на своём прилавке! Шеф также оценил его рецепты и даже дописал пару позиций в меню, вдохновившись.        Позже Вик съездил к родителям, чтобы успокоить папу, который всё время, прошедшее с момента увольнения Вика, видимо, думал, что у того вот-вот закончатся деньги, и безумно переживал, как бы сын не умер от голода и холода.        Он волновался за карьеру.        — Вик, у тебя же были перспективы!        Волновался за кредит, который Вик взял.        — А если прогорит, чем платить?        Папа волновался за него в общем.        — Вик, что с тобой происходит, не понимаю!        Так что Вик пытался общаться с ним почаще, показывая, что не умирает голодной смертью, не разочаровался в своей идее и даже не сошёл с ума, как опасался папа. Отец относился к этому проще.        — Если тебе что-то втемяшилось в голову — бесполезно говорить, — фыркнул он ещё месяц назад и подвиги сына не комментировал, только недовольно смотрел на охающего над сыном мужа.        Конечно, про беременность Вик им не рассказал — незачем. К чему волновать их и сыпать соль на рану папы, который, казалось, с его восемнадцатилетия мечтал о внуках, хотя у самого на руках был ещё маленький ребёнок. Вик вообще пока не сказал никому, кроме Максима. Друзей бы его неосмотрительность не порадовала: даже не сама беременность, а то, от кого она. Но причина была даже не в этом, он знал, что не получит от них ни единого укоряющего взгляда, но… Просто не хотел никому больше говорить.        А уже через неделю проблема была решена. Вик с Максимом поехали в больницу, друг Вика поддерживал и старательно пытался его уберечь от того, чтобы он начитался каких-нибудь ужасов в интернете — а тот не раз порывался это сделать. В коридоре они сидели, опять держась за руки, и Максим пообещал ему приготовить что угодно на выбор, если он будет храбрым мальчиком. Вик очень старался им быть.        В кабинете всё прошло, как в тумане. Вика положили на кресло, привязали ему зачем-то ноги, что немного напрягло, и вкололи к вену укол. Проснулся он уже на кровати в палате, с пелёнкой под задницей и невероятным желанием попить и сходить в туалет. Врач сказал, что в туалет ему не надо, и пить запретили. Но уже через два часа Максим помогал Вику собираться домой.        Ничего не болело, было не страшно, как и обещали Максим и врач, но Вик всё равно решил, что через неделю сходит к врачу, провериться.        Уже вечером дома Вик встал с дивана и заметил кровь. Конечно, сначала испугался, но врач об этом предупредил, так что он старательно взял себя в руки и позвонил Максиму. Тот успокоил, сказал не волноваться и полежать.        — Не болит ничего? — спрашивал Максим. Вик помычал в трубку. — Значит, всё хорошо, ложись спать, утром напишешь, как ты.        — Ну, знаешь, хорошо, — бурчал Вик. — У меня из задницы кровь, не очень-то хорошо!        Но на утро, действительно, он проснулся, как будто ничего и не было. И кроме запачканных в крови трусов (о, боже!) ничего не напоминало о том, что Вик, будучи идиотом, дал Паше сразу после течки без презерватива. В своё оправдание: он раньше принимал таблетки, но после расставания, когда Вик перестал их пить, его всего обсыпало прыщами, так что возвращаться к ним не хотелось. А презервативы… Чёртовы презервативы, нужно было купить коробку про запас!        Он ночевал у Паши через два дня после аборта, было сложно объяснить, почему он не разрешает альфе лезть к себе в задницу (врач наложил запрет на веселье на неделю), но в конце концов были и другие способы.        — Что-то случилось? — спросил Паша, откатываясь от него. Вик сдул волосы с глаз и пожал плечами. — То тебя тошнит, то ты не хочешь сексом заниматься.        — Боже, Паша. Меня тошнило от твоей пиццы — это раз, — сказал Вик под недовольное бурчание альфы. — И у меня воспаление, понятно? Ставлю свечи.        Паша замолчал, смутившись. Он лежал рядом, испуская вокруг себя флюиды незаданных вопросов, которые Вик старательно игнорировал около минуты. Паша завозился и прочистил горло.        — Да ну что? — простонал Вик, поднимаясь с кровати. Этот минет не стоил потраченных нервов!        — Воспаление? Ты чем-то заболел?        Вик обернулся к нему, замерев с футболкой на плечах и внимательно присматриваясь. Паша выглядел неуверенно, но смотрел прямо, ожидая ответа.        — Спрашиваешь, не заражу ли я тебя гонореей? — елейным голосом уточнил Вик. — Ведь это у меня привычка с кем попало ложиться в постель?        — Я не делаю этого без презерватива, — с заметным раздражением возразил Паша. Вик закатил глаза. — А ты спишь с омегами.        — Вау, это, получается, прямо как ты?        — Я альфа!        Разговор принимал какой-то странный оборот, Вик посмотрел на альфу с, он надеялся, очень читаемым вопросом в глазах. У Паши раньше не наблюдалось проблем с его ориентацией.        — Я про то, что ты можешь не предохраняться.        — Пашенька, не бойся, твой член в ближайшее время не почернеет и не отвалится, лучше побеспокойся о том, чтобы самому не забывать натягивать презерватив.        Какого чёрта Паша его бесил?! Вик встал, нервно натягивая штаны, и оглянулся в поисках телефона. Кажется, пора было домой.        — Я не забываю.        — Боже, Паша, уж не мне тебе об этом рассказывать! — не сдержав нервного смешка, отбил Вик.        Чёртов альфа! Нужно было ехать к Максиму смотреть фильм, пить чай, поболтать. От их с Пашей свободных отношений начинало появляться всё больше проблем.        Вик так и сделал — уехал к Максиму. Тот открыл дверь растрёпанный и сонный, что не удивительно в час ночи. Максим смотрел на него испуганно, видимо, гадая, что ещё случилось с его не самым умным другом, раз тот заявился ночью без предупреждения.        — Прости, что я тебя разбудил. Не хотел ехать домой, а Паша… Ох, нахер его.        Максим усмехнулся, впуская Вика зайти, не став уточнять, что случилось. Он предложил Вику чай, но тот не хотел чай, хотел полежать, может, поговорить, а может, поспать. Так что он натянул предложенную Максимом огромную футболку, которых у него была целая куча, и залез к нему в кровать.        — Поссорились? — тихо спросил Максим. Вик сморщился.        — Не совсем. Просто… Он меня бесит!        — Почему? — усмехнулся Максим, разворачиваясь к нему и подкладывая руки под голову. Вик тоже оглянулся на друга и пожал плечами.        — Я залетел из-за этого идиота, а он, походу, даже не помнит, что не надел резинку! Ещё и меня выставил какой-то… — Вик оборвал себя, бросив быстрый взгляд на Максима. Тот и бровью не повёл.        — Из-за него? Ну, там ещё один человечек принимал участие…        — Да знаю я, — вздохнул Вик. Раздражения это ни капли не убавляло.        — Ты что, рассказал ему?        Вик закрутил головой, ёрзая по подушке        — Да нет, наплёл что-то про воспаление.        Максим хохотнул, и Вик тоже улыбнулся, опять на него оглядываясь. В слабом свете от фонарей за окном у Максима глаза казались тёмными, совсем не такими, какие были на самом деле.        — От секса с альфами одни проблемы, — вздохнул тихо Вик, наблюдая, как шире расползается улыбка на лице у друга.        — Даже не буду спорить.        Вик повернулся на бок, устраиваясь напротив лица Максима, разглядывая его ещё более мягкие, чем в дневном свете, черты лица. Забавно, как менялось восприятие людей, когда узнаешь их ближе: при первой встрече Максим казался ему обычным, не особо красивым, он был не в его вкусе. Но у Максима были очень красивые глаза, и у него была красивая форма губ, и забавно дёргался кончик носа, когда он говорил и улыбался. Максим, может, был и не во вкусе Вика, но совершенно точно не был невзрачным омегой.        Вик медленно приблизился к лицу омеги, чувствуя его тихое дыхание, и посмотрев напоследок в глаза, прикоснулся губами к его губам. Тёплым и нежным. Максим улыбнулся в поцелуй и положил одну свою руку на затылок Вика, перебирая его волосы.        Они не обсуждали эту их особенную сторону дружеских отношений, и Вик не знал, существует ли она ещё после ссоры, или за это время Максим успел передумать. Но судя по тому, как он облизывал губу Вика, всё оставалось, как прежде.        — Спасибо, боже, что есть омеги, да? — чуть отстранившись от губ Максима, шепнул Вик. Максим рассмеялся и кивнул, сползая вниз и цепляясь за трусы Вика.