Не о любви

       Вик всегда влюблялся так, что походил на трепетного только-только познавшего гормоны школьника. Но в последние годы он думал, что это прошло: он ведь был уже взрослым разумным омегой и предполагал у себя меньше импульсивных чувственных метаний и больше холодного рассудка. Когда он влюбился в Максима, понял, что предполагал неверно. Но насколько неверно, смог осознать только когда их чересчур нежная дружба была наконец-то отодвинута, и Вик смог называть Максима своим омегой.        Вик просто сходил с ума. Он плавал в коктейле из счастья, восторга, волнения и нежелания думать о чём-то кроме. И он уже даже смирился, что вполне может превратить их с Максимом в ту самую сладкую парочку, при появлении которой все друзья тяжело вздыхают. Но пока что он ещё держал себя в руках.        Максим в отношениях был ещё более захватывающим, чем обычно. Он делал вид, будто всё это его не очень-то и трогает, что всё в порядке вещей, но Вик ведь видел. Максим смущался, он порой очаровательно терялся и ещё более очаровательно пытался этого не показать. Вик бы и рад делать вид, что не замечает, но это было просто невозможно! Он не мог оторваться от Максима, и порой его захлестывало желание вжать его в себя так, чтобы дыхание перехватило.        — Вик, мне нужно домой, — вздохнул Максим. Они проводили у Вика выходные и лежали теперь в кровати.        — Ну останься… — ныл он в ответ.        — У меня даже трусов нет чистых, мне нужно домой.        — Да возьми мои! — Вик заполз на лежащего на спине Максима, прижав его за плечи к кровати. — Или можешь ходить без них.        Максим закатил глаза и цокнул, очевидно, пытаясь вложить в свой взгляд всё своё возмущение и недовольство ребячеством Вика.        — Ну, что же, — продолжая сидеть на Максиме, омега недовольно сложил руки. — Тогда будешь мне должен.        Вик не хотел отпускать Максима от себя совершенно, у него мысли съехаться появились чуть ли не сразу после начала отношений, но он держался. Знал, что не нужно никуда спешить и пугать Максима, который в жизни никогда ни с кем не жил. Такое было и не в характере самого Вика, но, видимо, то время, что они топтались на дружбе, где-то внутри воспринималось как всё те же отношения. И сейчас, когда им был почти год, казалось правильным двигаться дальше и разобраться с совместным бытом.       Максим тоже был не против проводить вместе много времени, хотя, как, наверное, и любой человек, привыкший жить один, временами ему нужно было пространство. И Вик это понимал и принимал: сумасшедшим омежкой он никогда не был и душить Макса не собирался.        — Кстати, позвони Лиде. Она мне написала, что ты её проигнорировал, — сказал Максим, поднимаясь.        Вик задумчиво нахмурился, пока не вспомнил, что подруга, действительно, писала ему, и Вик даже успел быстро прочитать сообщения, но потом ему написал Максим и… Да, друзья уже знали, что временами он выпадал из реальности, и относились к этому благосклонно — храни их господь.        — Блин, точно. Я ей позвоню, — кивнул Вик под насмешливым взглядом. Ох, ну можно подумать! Да просто Максим лучше это скрывал!        Когда Максим ушёл, Вик ещё немного повалялся в кровати пытаясь унюхать на подушке, пахнет ли она ещё шампунем Макса или это только кажется.        Он мог себе позволить поваляться: в пекарне работалась работа, он уже подсчитал месячные результаты и пока всё шло по оптимистичному прогнозу. Вик всё ещё появлялся там часто, потому что это приносило ему удовольствие само по себе: аромат свежей выпечки и кофе, общение с ребятами из команды и клиенты, которые разглядывали прилавки, не в силах выбрать что-то одно. И Вик бы проводил времени ещё больше в пекарне, если бы не отношения с Максимом. Но возможность почти в любое время бросить всё и уехать к Максиму была слишком соблазнительна.        От Лиды он получил пару ласковых, когда наконец позвонил ей. Девушка собиралась покупать новую машину, и обычно Вик всегда ездил с ней, как самый главный автолюбитель в их компании.        — А вы там пока насосётесь с Максимом, мне что, пешком ходить? — возмущалась Лида. Вик молча закатывал глаза, благо этого было не видно, но в слух не возражал, чтобы не злить подругу ещё больше.        Они договорились встретиться вечером, и Максим, когда узнал, довольно вздохнул, что наконец-то сможет и сам других людей увидеть, раз Вик соизволил выпустить его из своих лап. Вик возмущённо возразил, что Максим и так видел других людей, в магазине там, например.        Днём Вик заехал в пекарню, там как раз случились какие-то беды с платёжным терминалом, и нужно было позвонить, узнать, что с этим делать. Да и в целом не мешало проверить, как идут дела.        Дела шли хорошо, Вик не мог нарадоваться, как удачно подобрал персонал, проблем с ним пока никаких не возникало, ребята были ответственные и исполнительные. Вик очень надеялся, что так будет и дальше, потому что никогда не любил конфликтов с подчинёнными и расставаться с ними не любил тоже.        По дороге к Лиде Вик захватил несколько слоек в знак своего безграничного раскаяния и сожаления. На выходе, подумав, добавил ещё один круассан: Лида, наверняка, ждала от него очень большого и очень искреннего раскаяния.        Они посидели немного в кафе на летней веранде, пока ещё была такая возможность. Лето быстро превращалось в осень, по календарю оставалась ещё парочка летних дней, но на деле деревья стояли лысые, ветра дули холодные, и дождик уже был вовсе не летним освежающим, а пронизывающим до костей. Так что редкие деньки с тёплой погодой нужно было ценить.        Лида делилась своими новостями и свежими сплетнями, рассказывала о своём новом парне, который вот прям был парнем — она закрутила с молоденьким ведущим с новогоднего корпоратива. Вик даже не удивился, он знал, что подруга пару раз виделась с ним зимой, но потом Артурик, как называла его Лида, уехал, а теперь, видимо, вернулся и он, и не успевшая как следует расцвести зимой страсть.        — Так что не один ты теперь почти семейный человек, — улыбнулась Лида. — О, кстати. Ты когда видел Диму Роминого в последний раз?        Вик задумчиво пожевал губу.        — Да на дне рождения моём и видел.        — Я тут встретила их в торговом центре, мы с Артуриком ходили в кино. И мне что-то показалось, что Димчик наш в интересном положении.        Вик удивлённо уставился на подругу.        — В смысле, он беременный что ли? — глупо уточнил он. Лида закатила глаза и кивнула.        Вик хмыкнул. С одной стороны, ему казалось, что уж о таком Рома бы точно сообщил, у них не было привычки держать что-то в секрете, да и зачем. С другой стороны, Рома с Димой уже давно были вместе и любили детей, так что не было бы ничего удивительного, окажись это правдой.        — Боже, вы сейчас все понарожаете детей, и с кем мне тогда развлекаться? — грустно вздохнул Вик.        — С Максимом развлекаться будете, — хохотнула подруга.        Машину они смотрели долго, Лида всё не могла определиться сначала с маркой, потом с моделью. И даже тест драйв не смог её сомнения разрешить. Так что в конце концов, Вику пришлось взять всё в свои руки, закопавшись в характеристики автомобилей, чтобы выбрать ту, которая больше бы подошла подруге.        В итоге, Лида вышла из салона счастливой обладательницей нового BMW, и настояла, что это нужно отметить.        — Ну, в смысле, мы все вместе потом ещё соберёмся обмыть, это обязательно — так что не планируй ничего на выходные. Но я хочу ещё с тобой почирикать, — сказала она.        Вик сразу напрягся, обычно Лида вот так срочно, целенаправленно решала почирикать только о чём-то не очень приятном, так что он заранее настроился на тяжёлый разговор. И оказался недалёк от истины, тему подруга выбрала не самую симпатичную.        — Вик, я вижу, что ты весь такой в облаках, но не пойми меня неправильно… Я волнуюсь, — начала она, когда они сидели в уединённом уголке кафе.        Подводка была так себе. И Вик сразу понял, о чём хочет поговорить Лида. Он вздохнул и уставился в отражения светильника в своём стакане с водой.        — Ты про Максима?        — Ага, про него. Ты вроде весь светишься, и я решила уточнить, он того, завязал? Хотя вот сейчас я спрашиваю, и что-то как-то ты уже и не светишься…        Вик опять вздохнул. Что же, он проделал отличную работу, пытаясь игнорировать огромного слона, который не то, что в комнате был, — этот слон ходил за ним по пятам и даже ложился в его кровать ночью. Влюблённость, конечно, накидывала пелену на многие недостатки её объекта, но Вик не настолько был дураком, чтобы забыть вдруг, что его парень занимается проституцией. Он просто пытался об этом не думать.        Звучало странно и глупо, но пока получалось. Пока. Максим не поднимал тему, он ничего не рассказывал о своей работе, а когда он куда-то уезжал, Вик не знал, куда. К друзьям (тоже, к слову, больная тема, не так далеко ушедшая от основной), к клиенту, к стоматологу, к брату? Максим не говорил, а Вик специально не спрашивал, потому что так можно было себе представить, что нет никаких клиентов.        И было хорошо, что они жили не вместе. Это, на самом деле, была одна из причин, почему Вик всё ещё этого не предложил: если бы Максим возвращался домой после секса с клиентами, насколько нужно было бы быть идиотом, чтобы этого не понимать?        Господи! Его парень трахался с другими. Он трахался с ними за деньги. В моменты, когда эта мысль, кристально чистая, представала перед ним, Вик чувствовал панику, тошноту, головную боль и ещё кучу эмоций, которые не мог описать. Он очень старался не думать, потому что не знал другого выхода, но разве это было возможно?        Лида сама всё поняла по его молчанию и загнанному виду, она вздохнула и потянулась через стол к его руке.        — И ты не говорил с ним?        — Лида, в последний и единственный раз, когда мы заговорили о чём-то подобном, мы не общались почти месяц. Тогда мы были друзьями, а сейчас… Он психанет и уйдёт.        Вик потёр лицо, чувствуя влагу под веками, предательски готовую превратить их дружескую посиделку в истерику имени Виктора Полозова.        — Я знаю, что ты умный мальчик, и сам всё понимаешь, но всё-таки проговорю вслух. Ты в отношениях, и твой омега спит с другими за деньги, и тебя это не устраивает. Выхода есть только два: он перестаёт спать с другими за деньги или вы перестанете быть в отношениях, — игнорируя старательно отводящего мокрые глаза Вика, чеканила Лида. — Зайчик, ну, ты ведь понимаешь, что чем дальше, тем хуже. Легче не будет. Только больнее.        Вик всё это понимал, и он обо всём об этом думал уже миллион раз. Надо было поговорить. Надо, надо, надо — он знал. Просто… Не сейчас, он просто не мог. У них всё было так хорошо, и, может быть, потом всё могло как-то наладиться.        — Я пока… Не знаю, я пока не могу.        Лида шумно втянула воздух и откинулась на спинку стула. Вику даже не нужно было на неё смотреть, чтобы увидеть в глазах злость вперемешку с жалостью — всё было в этом вдохе.        — И чего же ты будешь ждать?        — Когда я предложил ему работу, он взбесился. В том числе и из-за того, что не поверил в мои мотивы, что я не из жалости. Может быть сейчас, когда мы с ним вместе, он будет чувствовать себя увереннее, — Вик наконец-то поднял взгляд на подругу и пожал плечами. — Поверит в нас и в себя, и тогда ему не нужно будет всё это. Может, и говорить ни о чём не придётся, если он сам к этому придёт.        Брови Лиды медленно нахмурились, она подняла со стола стакан и сделала несколько глотков, как будто набираясь сил.        — Ты сам в это веришь?        Вик бы не ответил на этот вопрос и самому себе. Он хотел верить, но верил ли? Может, надеялся? Может, обманывался?        Он больше не мог об этом думать — начинала болеть голова.        — Не хочу на тебя давить, — мягче сказала Лида. — Это только твоя жизнь, а я просто в любом случае рядом, ты знаешь. Но я чувствую свою какую-то ответственность, я была за эти отношения, хотя и не знала всего. Просто подумай об этом ещё раз. Трезво. Без своих… Иллюзий. Ладно?        Вик кивнул. Настроение было испорчено, чувства разворошены, и чизкейк, который вот-вот должен был принести официант больше совершенно не вызывал аппетита. Вик оплатил свой заказ, попрощался с подругой, которая смотрела на него, как на мокрого щенка у подъезда, и ушёл домой.        Он больше заставил себя написать Максиму перед сном, понимая, что тот внезапно напавшей на него апатии не поймёт. Или поймёт, что было бы ещё хуже. И лёг спать. Подумать об этом завтра, да, Скарлетт?        С утра все проблемы казались меньше, так что Вик отодвинул их решение ещё на какое-то время. У них были дела, планы. Вик хотел познакомить Максима с родителями, у них как раз был юбилей через неделю. Он заранее предупредил папу по телефону, сказал, что приведёт с собой своего парня. Папа на секунду замолчал, задохнувшись надеждой, и осторожно спросил:        — Приведёшь своего альфу?        Вик закатил глаза и усмехнулся в трубку:        — Омегу. Его зовут Максим, мы дружили, я тебе говорил.        Папа тяжело вздохнул. Его волновала не ориентация Вика, а невозможность омеги заделать ему ребёнка — Вик знал, что папа не оставляет надежд. И где-то внутри это подбешивало, но он прощал это родителю, не желая ссориться.        Максим на предложение познакомиться с родителями отреагировал взглядом испуганного оленёнка в свете фар. Он тут же весь как-то сжался, потянулся чесать лоб и начал прятать глаза.        — Ты чего? Они классные! Отец может немного достать своими анекдотами, но я, если что, его пну под столом, чтобы он прекратил, — улыбался Вик, пытаясь успокоить омегу. Максим слабо улыбнулся в ответ, но успокоенным не выглядел совсем. — Эй, всё нормально, правда. Вы найдёте общий язык.        — Да, то есть… Я не против познакомиться. Просто я ни разу не знакомился ни с чьими родителями.        Вик уговаривал Максима, что тут не нужно большого опыта, но сам понимал, что проблема не только в этом. Максим, наверняка, боялся, что его скелеты будет видно, как боятся все люди, у которых есть секреты. И хотя Вик об этом совершенно не переживал, потому что был уверен, что никто и никогда не подумал бы ничего такого о Максиме, не стал убеждать в этом его, в очередной раз замяв тему.        Рома решение познакомить Максима с родителями одобрил, не зная никаких подводных камней. Лида же отреагировала сдержанно, но в глазах её читался упрёк, который, впрочем, Вик с лёгкостью проигнорировал.        Всё прошло вполне себе. Максим, выпытав у Вика, что любят его родители, подарил отцу коньяк, а папе какой-то цветок с немыслимым названием, за которым нужно было ухаживать двадцать четыре часа в сутки. И да, папа такие обожал.        Они посидели в небольшом семейном кругу и Максим, как Вик и думал, отлично вписался. Он был хорошим слушателем, что нравилось и отцу, и папе: оба были не прочь присесть на уши своему собеседнику.        Папа вёл себя немного сдержанно, никто б, кто его не знал, и не заметил этого, в том числе и Максим. Папа улыбался, поддерживал беседу, радушно принял подарок. Но Вик прекрасно видел, что улыбка была больше для протокола.        Когда папа пошёл уносить тарелки, чтобы поставить на стол пирог и налить чаю, Вик увязался за ним. Он поставил посуду в посудомойку, развернулся, оперевшись на неё, и посмотрел выжидательно на папу.        Тот вздохнул, садясь на стул.        — Это всё у вас серьёзно, да? — тихо спросил он. И тут же сам себе ответил: — Ты редко приводишь кого-то знакомиться, получается, что серьёзно.        — Получается, — кивнул Вик раздражённо.        Хорошо, он мог понять волнения родителя, но сейчас, когда внутри и так был старательно спрятан клубок нервов и переживаний, ещё и это…        — Я думал, что вы с Пашей помирились.        Вик промолчал, давя в себе ядовитый ответ. Ну, к чему это было?        — Паша был хорошим мальчиком.        — Максим тоже хороший мальчик, — отбил Вик. Папа опять вздохнул и кивнул.        — Да, я вижу, просто…        — Пап, пожалуйста, — устало потерев глаза рукой, остановил его Вик. — К чему это? Я знаю, что ты хочешь, чтобы я слился с какими-нибудь альфой в счастливом традиционном браке, как вы с отцом, а потом нарожал тебе кучу внуков. Но так не получится, давай не будем ругаться.        Папа грустно посмотрел на него, потом перевёл взгляд на свои руки и опять покивал со вздохом. Он и сам уже давно это понял, Вик видел, что папа всё ещё поднимает тему, которую давно пора похоронить, скорее по привычке, чем действительно надеясь услышать что-то новое от Вика. В конце концов, он прекрасно знал своего сына.        Папа поднялся с табуретки, подошёл к Вику и положил руки ему на плечи. Вик улыбнулся и накрыл их своими ладонями.        — Я не хочу с тобой ссориться, — сказал папа. — Максим приятный молодой человек.        Вик улыбнулся ещё шире и закатил глаза.        — О, это ты ещё не пробовал его стряпню!        Конечно, настрой папы не сменился за одну секунду, но Вик был уверен, что со временем это пройдёт.        Кто полюбил Максима сразу, так это брат, утащивший Максима после ужина в свою комнату и вываливший на него ворох информации о каких-то блогерах, тиктокерах и прочих нынешних звёздах. У них в комнате играла какая-то музыка, исполнителя которой Вик не знал, с простым прилипчивым мотивом, а сами они сидели, склонившись над телефоном.        Вик с улыбкой наблюдал за ними, пока Максим не поднял голову, до этого угукающий на поток информации и старательно задающий какие-то вопросы, и произнёс одними губами «помоги».        Вик усмехнулся и окликнул Илью:        — Отпусти Максима, ему нужно рассказать папе про цветок.        Максим выскользнул из комнаты, ласково проведя пальцами по руке, и Вик упал на кровать к брату.        — Мелкий, ты его замучил, — растрепав недовольному брату волосы, фыркнул Вик. Илья помотал головой.        — Не правда, нам весело, он же не такой старый зануда, как ты.        — Эй, вообще-то мы ровесники, — возмутился Вик, и брат весело посмотрел на него в ответ, ехидно ухмыляясь.        — Он прикольный. Наконец-то привёл кого-то нормального.        Вик промолчал и ущипнул засранца за бедро.        Максиму с его семьёй понравилось, по дороге домой в машине Вика он много улыбался и делился впечатлениями. Казалось, даже отцовские анекдоты его действительно впечатлили. А Илья вовсе добавил его во всех соцсетях и уже успел понаписать сообщений, как только они отъехали от дома.        В постели, когда они лежали перед сном, каждый в своём телефоне, Максим отложил его в сторону, повернулся к Вику и обнял.        — Спасибо.        — За что? — улыбнулся Вик, прижимая к себе омегу.        — Что познакомил с семьёй. Они у тебя… Ну, прям семья.        Вик зарылся носом в волосы Максима, чувствуя, как сжимается сердце. Он в своих мыслях об их отношениях совершенно упустил из виду, что это может значить для Максима. Для Максима, у которого никогда не было нормальной семьи. И, конечно, он нервничал не только из-за своих скелетов, распиханных по шкафам, но и от того, что впервые за очень долгое время, если вообще не в первые, присутствовал на семейном ужине.        Вик прижался к его макушке губами, зажмурившись, и прошептал «не за что».        — Я бы хотел тоже познакомить тебя с братом и его мужем, — сказал Максим через пару минут. — Но только я не уверен, что он бы захотел.        — Захотел бы, я уверен. Но нам не обязательно торопиться. Мы ведь никуда не спешим?        И Вик, действительно, никуда не спешил, он скорее наоборот отчаянно цеплялся за моменты, предчувствуя, а точнее зная, что рано или поздно штиль закончится.       В конце сентября Рома позвал всех к себе на дачу, и Вик сразу понял заглавную тему вечера. Лида была, конечно, права: Дима, заметно схуднувший, но довольный был в положении. Рома сиял, как начищенный таз и ни на сантиметр не отходил от своего мужа, сводя любую тему к их будущему ребёнку.        У них были проблемы, и Дима не вылезал из больниц, поэтому они решили никому ничего не рассказывать, но сейчас, когда здоровье Димы поправилось, они не боялись строить планы и выбирать имена. Вик глядя на друга, с ужасом и восхищением представлял, каким он будет сумасшедшим родителем и сколько историй про детские запоры, слюни и первые зубы им всем предстояло выслушать. Но он был рад за них.        Максим тоже был рад, и Вик подозревал, что скоро он отобьёт его лучшего друга, чтобы они с Ромой могли слиться в радостном экстазе выбора ползунков. Максим смотрел на Диму с восхищением, постоянно расспрашивая об его самочувствии и под конец даже попросил потрогать живот, хотя его сразу предупредили, что сейчас он вряд ли что-то почувствует.        С одной стороны, Вику нравилось видеть Максима таким оживлённым, с другой — было немного больно за него. Максим, кажется, действительно хотел детей.        — Как у всех всё хорошо складывается, вы посмотрите! — смеялся в тот день Вик, кивая на довольных Рому с Димой и Лиду, крепко держащую за бедро своего парня. Рядом с Виком сидел Максим, и этот день по правде был счастливым.        Конечно, длиться бесконечно это не могло. Если изначально упустить момент, что оно и идеальным-то было только с виду. Уже в конце сентября наступило ощущение того самого момента, когда откладывать дальше разговор было нельзя.        Началось всё с недельной поездки на Байкал Максима. И Вик был бы рад пребывать в иллюзии, что он поехал отдыхать с друзьями, но нет. Он прекрасно понимал, с кем и для чего Максим поехал, даже если это в слух и не обговаривалось. И за эту неделю, пока он каждую ночь засыпал с одной и той же картинкой перед глазами, если вообще засыпал, он дошёл до точки кипения. Было уже настолько плохо, что только при малейшей мысли о работе Максима, Вика начинало тошнить. Он был в шаге от того, чтобы устроить скандал, и хорошо, что Максима не было рядом, иначе всё бы точно закончилось плохо.        Максим вернулся, и Вик взял себя в руки, сдерживая внутри себя всё то, что хотелось высказать. Он начал как можно мягче. Просто как-то вечером, когда они смотрели какой-то фильм, бросил, что скучал.        — Я бы не хотел, чтобы ты так уезжал, — сказал он, незаметно косясь на Максима.        Тот пожал плечами, не сводя взгляда с телевизора.        — Ну, если бы ты работал на своей старой работе, то тоже ездил бы в командировки, и даже на дольше.        Вика как будто облили кипятком, он шумно вздохнул, на секунду зажмуриваясь, и покатал на языке мысленно: «командировка». Какая ко всем чертям командировка?        Понадобилось не меньше половины минуты, чтобы взять себя в руки, не дать Максиму что-то заметить, однако сдержаться совсем Вик не смог.        — Ну, если бы ты был менеджером по продажам, у меня бы не было претензий, — сказал он и почувствовал, как омега рядом напрягся.        — Ну, — копируя его интонацию, начал Максим, — я не менеджер.        Он повернулся на секунду к Вику, жёстко глядя прямо в глаза.        Внутри как будто всё стягивалось в тугой узел, и Вику стало почти страшно от того, сколько злости он испытывал, глядя на Максима. Он сложил губы в ядовитой улыбке и бросил делано безразличное «жаль».        Он видел, как дёргается лицо Максима, и видел у него в глазах ничуть не меньше злости. На краю сознания вопила истошно мысль, что это конец, что сейчас они наговорят друг другу такого, что забыть будет очень сложно. Вик был готов, ядовитые слова уже крутились на самом кончике языка.        — Мне не жаль, — холодно ответил Максим, не сводя с Вика глаз. — Если тебе жаль, я никого не держу, можешь просто…        — Заткнись! — воскликнул Вик, заставив Максима удивлённо замолчать. Он и сам вздрогнул от звука своего голоса. — Стоп, вот сейчас замолчи, — сказал он спокойнее, прикрывая глаза.        Максим, действительно, молчал, наверное, слишком сбитый с толку. И Вик постарался взять себя в руки.        — Я знаю, что ты вряд ли понимаешь, что такое здоровые отношения. Потому я не буду сейчас на тебя злиться, — продолжил Вик, старательно оставаясь спокойным. — Я просто скажу тебе один раз: никогда не говори то, что ты собирался сказать. Если ты хочешь, чтобы я ушёл — скажи прямо. А если не хочешь, то не нужно этими словами разбрасываться. Я уважаю тебя и наши отношения и хочу, чтобы ты делал то же. Хорошо?        Максим медленно кивнул, больше не выглядя злым и готовым в любой момент больно цапнуть, скорее смущённым. Он молча отвернулся к телевизору, и Вик, на несколько секунд уставившись на его профиль, сделал то же самое.        Разговор, так толком и не начавшийся, был уже закончен, оставив после себя только тяжёлое молчание и противное чувство незавершённости. Но начинать опять в этот день Вик был не готов, хотелось спрятаться под одеяло и молчать.        Конечно, это было только началом. Вик ни единожды пытался заговорить об этом, но разговора двух взрослых людей у них никак не получалось. Всё по одной схеме: Вик что-то говорил, Максим огрызался, Вик злился в ответ, они плевались в друг друга парой едких фраз, так и не доводя до дельной ссоры, и расходились по углам.        И с этим тоже надо было что-то делать, потому что негатив копился, Вик его чувствовал и Максим, наверняка, чувствовал тоже.        Лида как-то сказала:        — Я не понимаю, что с тобой происходит, милый.        Они сидели вдвоём на её кухне с бутылкой вина. Рома теперь, погружений в курсы для молодых родителей, форумы и обучающие фильмы, вообще редко собирался вместе с ними.        — Конечно, за тобой всегда наблюдалась некоторая любовь к отлагательству. Но у тебя никогда не было проблем с тем, чтобы в отношениях прямо говорить со своим партнёром.        Вик спрятал лицо в ладонях, растирая кожу, и кивнул Лиде подлить ему вина. Бутылка уже была скорее наполовину пуста, чем полна.        — Я сам не знаю, Лид. Это какой-то пиздец. Я так на него злюсь, что мне кажется, сейчас наговорю такого… И в итоге не говорю вообще ничего.        Ему начинало казаться, что им безопаснее вообще ни о чём не разговаривать. Было странно думать о таком, когда отношения только начались, но, кажется, они начинали друг от друга отдаляться. И Вик прекрасно понимал, это не потому что им друг с другом не нравилось, не о чем было говорить или веселее с другими, просто этот слон, которого они никак не могли выгнать из комнаты, отталкивал их друг от друга.        — Вик, прекращай. Это сложно, но нужно. Давай, пора вам прямо поговорить, пока вы оба не превратились чёрт знает во что.        Вик кивал и соглашался с подругой, однако это не означало, что он тут же решился на разговор.        Только после ещё одной ссоры, когда Максим пошёл куда-то со своими «друзьями». Вик никогда не испытывал к ним особого тепла, да, они были не знакомы, но Вик знал о них со слов Максима. Один спихнул ребёнка на своих родителей, видясь с ним хорошо если раз в месяц, предпочитая вместо этого алкоголь и беспорядочные половые связи, другой четыре года врал мужу о том, чем занимается, пока не заразил его ВИЧ, а третий периодически уходил в запои, и присутствовал в них не только алкоголь. Казалось очевидным, что это не тот круг общения, в котором хотелось бы видеть своего партнёра. Но Максим искренне считал, что это именно его уровень, что он где-то рядом с ними, делит одни и те же проблемы.        Вик как-то возмутился, а Максим сказал, что он не может осуждать их, не осуждая при этом Максима. Мол, а чем я лучше? Вику хотелось крикнуть, что всем! По всем пунктам лучше, и перечислять их можно было бесконечно!        Его «друзья» тянули его обратно в болото, из которого Вик Максима пытался тащить, и, конечно, никакого тепла по отношению к ним он не испытывал. Один из них работал с «начальником» Максима, когда ему предложили эту подработку перед Новым годом. И он в том числе приложил руку к тому, что Максим согласился, как потом узнал Вик.        И когда в очередной раз он виделся с ними, Вик не выдержал и опять задал вопрос, что Максим делает с такими, как они. И этот вопрос, конечно, не понравился, он, как всегда, ощетинился, начав свою историю о том, что все они в одной лодке.        — До тех пор пока ты так думаешь, ты и будешь в их кругу. Я пытаюсь донести до тебя, что не обязательно быть таким же! Ты там только потому что сам этого хочешь! Просто приложи чуток усилий, чтобы что-то поменять. Я ведь рядом, я помогу тебе.        Что бы он ни говорил, это не работало. Иногда Вик и сам ловил себя на мысли, что готов перейти к шантажу, ставя Максима перед выбором: или он, или его работа. Но он понимал, что ни к чему хорошему это бы не привело: Максим категорически не терпел давления, тут же выпуская иголки, и был готов бросить всё, не думая, только бы из-под давления уйти.        — Вик, — резко развернувшись к нему, вздохнул Максим. — Тебе не нравится моя работа, мои друзья, мои мысли. Я не буду говорить того, о чём ты просил не говорить. Но ты сам уверен?        — Уверен, — ни на секунду не задумавшись, ответил Вик        И он, правда, был уверен. У него не было проблем с тем, чтобы здраво оценить Максима, и он видел, какой он на самом деле. Максим был честным, искренним, добрым и, как бы странно это не звучало, верным. Максим умел слушать, он умел поддержать, он был нежным и полным любви, которую было некуда потратить. И если, чтобы показать это Максиму и остаться с ним, нужно было побороться с его недостатками, Вик был готов.        Именно после этого он решился на разговор. Решил, что чем бы не закончилось, тянуть дальше было нельзя, и он скажет всё, что хочет.        Он приехал вечером из пекарни, позвал Максима, заказал ужин, и когда на тарелках было почти пусто, начал. Максим был весь вечер напряжённым, очевидно, чувствуя то же напряжение от Вика, и, казалось, даже выдохнул, когда Вик наконец-то заговорил.        — Максим, я сразу прошу без нервов. Ты ведь и сам понимаешь, что нам нужно поговорить?        Максим кивнул, нервно облизывая губы.        — Давай говорить прямо, тебя устраивает сложившаяся ситуация? — неопределённо взмахнув в воздухе рукой, как будто пытаясь показать ситуацию, спросил Вик. Максим пожал плечами. — Меня нет. Макс, скажу честно, это пиздец. Когда я думаю… об этом, меня аж переворачивает.        Максим молчал, опустив глаза. Вик видел, как у него ходят желваки, и поспешил продолжить.        — Не потому что я тебя осуждаю или что-то такое! Просто… Ну, вот если я сейчас пойду с кем-то трахаться, тебе ведь не будет нормально? Мне очень не нормально. Мне больно от этого, Макс.        Омега продолжал молчать, только начал дышать чаще, справляясь с эмоциями.        — Ты ведь изначально знал, — сказал он наконец.        — Да, это правда. Поэтому я не могу ничего от тебя требовать, я могу только просить. Потому что… Потому что я так не смогу. Я очень хочу! — перебивая возможные возражения, громче сказал Вик, сбиваясь. Он слышал, как у него дрожит голос, но приказал себе продолжать. — Макс, я, правда, очень хочу, чтобы у нас получилось, и я обещаю, что буду для этого делать всё. Но ведь это зависит и от тебя. И если ты… Ну, не готов идти навстречу, то ничего не выйдет.        Он замолчал, глядя на Максима. Тот за весь разговор ни разу не поднял взгляда, упорно разглядывая что-то на полу и расковыривая заусенец на указательном пальце. Вик хотел накрыть его руку своей, но не решился, боясь спугнуть.        Максим наконец заговорил, и от его сдавленного голоса делалось ещё хуже.        — Я не понимаю, о чём ты меня просишь. Ты хочешь, чтобы я бросил всё, всю свою жизнь. Устроился к тебе, жил у тебя, перестал со всеми общаться. И что потом?        Максим поднял влажный взгляд, но он не плакал, держался.        — Когда ты уйдёшь? Я пойду работать в ларёк, чтобы снимать конуру. Или, может, обратно? Как ты это видишь?        Вик видел всё совершенно не так. Он помотал головой, собираясь с мыслями и всё-таки взял в свои ладони руку Максима. Тот не сопротивлялся, он тихо сидел напротив, смотря на него выжидательно.        — Во-первых, ты не будешь зависеть от меня. Конечно, сначала я тебя поддержу и помогу тебе, а ты можешь попробовать, что угодно, найти что-то своё…        — Нет, Вик! — нахмурился Максим. — Только давай без этих фантазийных «ты можешь». Мне уже не мало лет, Вик, я знаю, что я могу и чего не могу. Не нужно.        Вик подавил в себе протест, чтобы опять не вывести разговор на повышенные тона, и прикрыв глаза, кивнул.        — Ладно. Во-вторых, я, вроде как, никуда не собираюсь уходить.        Максим усмехнулся.        — Хорошо, я верю. Вик, я верю, что ты сейчас никуда не собираешься. А через месяц, год или два соберёшься.        — Интересный срок ты установил для наших отношений, — раздражённо фыркнул Вик. Он, конечно, понимал, что не знает наперёд и любовь до гроба — вещь весьма призрачная, но от такого недоверия со стороной Максима было неприятно.        — Вик, ты ведь понимаешь, о чём я. Ты просишь меня просто поверить тебе. Почему? Почему я должен? Вот просто появился ты, и теперь у меня будет не жизнь, полная дерьма, а сказка. Надо просто поверить!        Вик вздохнул, не зная, что возразить на эти упаднические настроения, он отпустил руку Максима и потёр лицо. Он мог понять. Да, он понимал Максима и его опасения. И что он мог предложить ему, чтобы убедить?        — Я не знаю, Вик… Я тоже не могу так.        Они ни к чему не пришли. Не поссорились, не молчали друг на друга весь вечер, как обычно, а сразу разошлись по домам. Но ни к чему не пришли.        Вик, после того как Максим поставил его перед лицом своих сомнений, окончательно опустил руки. Он не знал, как можно продолжать, оставляя всё как есть, но и не знал, как это исправить. Было похоже на болезнь родственника. Это было тяжело, иногда хотелось, чтобы быстрее закончилось, но в то же время этот конец страшил. Кажется, оставалось только ждать смерти этих отношений.        У них на деле, кроме повисшего в воздухе тяжёлого ощущения ожидания, не было всё плохо, всё было нормально, как и раньше. Они проводили вместе время, и у Вика быстрее билось сердце от каждой улыбки Максима, от его касаний. Они ещё раз были у родителей Вика, и папа даже взял какой-то рецепт у Максима. Они выбирали подарки Роме с Димой, удивляясь, чего только нельзя было найти в детских магазинах, и ходили на дружеские посиделки.        Больше ни о чём таком не говорили, видимо, оба решив для себя, что это ничем не поможет. И всё бы, наверное, шло так и дальше, если бы Максим не заболел в октябре.        Вик утром, ночуя у Максима, зашёл на кухню и нашёл его лежащим на столе на сложенных руках. Он с улыбкой подошёл к нему, дёрнул за плечо, чтобы разбудить, а Максим покачнулся и начал заваливаться вбок. Вик, должно быть, потерял пару лет жизни, пока ловил омегу, чтобы он не ударился головой об пол, и бестолково бегал по квартире в поисках телефона.        Максим пришёл в себя, тяжело поднялся, держась за голову, и убедил Вика, у которого до сих пор тряслись руки, что ему не нужен врач.        — Наверное, резко встал с кровати и давление скакануло, — говорил он, всё ещё сидя на полу и принимая из рук Вика стакан воды. — У меня бывало такое пару раз.        Вик, хотя и успокоился немного, убедившись, что больше терять сознание Максим не собирается, всё равно весь день на него периодически поглядывал и даже опять остался ночевать, так и не сумев убедить себя (и не позволив это сделать Максиму), что может спокойно уйти домой.        И он не мог не заметить, что вставая с кровати или дивана, Максим ненадолго останавливался, прикрывая глаз и иногда прижимая руки ко лбу и вискам. На вопросы Максим отвечал, что просто болит голова, что это, наверное, из-за погоды, которая последнюю неделю радовала хмурым небом и сильными ветрами. Вик верил пару дней, пока Максима не повело в очереди на кассе супермаркете, когда он потянулся к мармеладкам. Он шатнулся и Вик тут же вцепился в него, чтобы удержать. Максим хохотнул, выдав короткое «ой», а Вик, успокаивая панику внутри, твёрдо решил, что так это не оставит.        — Я записал тебя к врачу, — сказал он вечером. Максим смотрел удивлённо, не дожевав лист салата. — Я сам к нему хожу, хороший врач. Он посмотрит, куда тебя дальше отправить, может, к кардиологу? И я заплачу, так что не переживай.        — Что?.. К какому врачу, Вик?        — Пока к терапевту, а дальше он решит, — спокойно объяснил Вик.        В его семье никогда никто серьёзно не болел и никто не падал в обмороки. Так что Вик был уверен, что происходящее с Максимом, было ненормальным. В интернете писали, что это может быть проблема с сосудами или сердцем, что, в конце концов, могло довести до какого-нибудь инсульта.        Конечно, Максим отказался идти к врачу. Он сказал, что всё в порядке, что у всех иногда болит голова. Что он раньше уже падал в обмороки и ничего ведь страшного с ним не случилось. Но Вик, хотя и не мог заставить его пойти к врачу, твёрдо решил, что в следующий раз, когда омеге станет плохо, он вызовет скорую, и не будет у него ничего спрашивать.        Скорую он вызвать не успел, потому что когда в следующий раз Максиму стало плохо, он не был рядом. Максим позвонил ему днём, когда Вик в пекарне разгребал бумажки, и попросил привезти обезболивающего. Он упал в обморок, когда выбирался из душа, и ударился головой об ванную. И теперь голова у него так болела, что он не смог сам дойти до аптеки.        Конечно, Вик тут же сорвался с места, дав себе только тридцать секунд на то, чтобы глубоко выдохнуть и вдохнуть, успокаиваясь, потому что садиться за руль, когда руки так тряслись, было не лучшей идеей. И он, конечно, привёз Максиму таблетки, но поставил перед выбором: либо они вызывают скорую, либо прямо сейчас едут к врачу.        У всего этого был один плюс: Вик совершенно забыл о каких-то проблемах в отношениях, их как будто никогда не существовало. Он лазил на каких-то форумах и пугал сам себя страшными рассказами о раке мозга, аневризмах и прочих ужасах, вечерами или лично, или по телефону уговаривая Максима, что это не шутки и надо сходить к врачу. И было совершенно не до прежних проблем.        И когда Максим сказал, что у него так сильно болит голова, Вик тут же в этом увидел подтверждение своих самых страшных догадок.        — Боже, Макс! Нет, это не потому что осень так влияет и не потому что погода! Ты понимаешь, что у тебя, может, инсульт какой-нибудь случился? Или ещё что-то? Это ненормально!        Вик чувствовал себя на грани истерики, и уже собирался насильно тащить Максима в машину, но тот всё же согласился поехать к врачу. Конечно, сложно было отказаться, когда он видел, как трясло Вика.        В очередной раз убеждаясь, что деньги решают всё, Вик нашёл клинику, куда мог пройти без записи, будучи в таком состоянии готовым потратить всё содержимое своего кошелька, только бы услышать, что у Максима, действительно, не было ничего серьёзного. Пускай бы это оказалось из-за погоды или недостатка каких-то витаминов.        Вик ждал Максима в коридоре, чтобы совсем уж не походить на сумасшедшую мамочку. Максим был внутри не больше десяти минут, и хотя они показались Вику вечностью, он удивился, что так быстро. Это должно было быть хорошим знаком, верно?        Но стоило ему взглянуть на лицо Максима, уверенности в этом не осталось. Омега выглядел потеряно, он закрыл за собой дверь в кабинет, чуть отошёл в сторону и растерянно облизал губы, беспомощно глядя на Вика. Тот подорвался с кресла, подходя к омеге и заглядывая ему в глаза.        — Что? Что-то с головой?        — Нет. Сотрясения нет, — сказал Максим. И хотя Вик спрашивал даже не про сотрясение, совершенно забывший, что Максим ударился головой, он не стал перебивать. — Он спросил, была ли у меня течка.        Вик замер, пытаясь вспомнить, какое число. Со всей этой историей, в беспокойстве за Максима, Вик совершенно забыл, что у него должна быть течка. Выходило, что должна быть прямо сейчас. Неужели это было как-то связано? Боже, болезнь, которая вызывала потерю течки и обмороки, не могла быть чем-то хорошим.        Вик нахмурился, задерживая дыхание.        — Не было… — вздохнул он. — И что? Что это значит?        Максим опустил взгляд, и тут Вику стало совсем нехорошо.        — Он сказал купить тест на беременность и вести дневник давления.        Это… Это было не тем, что ожидал услышать Вик. Он глупо моргал, глядя на Максима, и чувствовал себя самым большим идиотом на свете.        — О, вот как…        Что ж, по крайней мере, это было не смертельно.