Не о любви

       Вик сходил с ума от удовольствия, разглядывая свою пекарню. Он с самого её открытия думал о том, как украсить её к Новому году! Он ждал этого, он мечтал об этом! Удовольствие портила сумма, списанная со счёта, потому что неожиданно оказалось, что не безвкусные украшения, даже если они относительно простые, стоят немалых денег. А Вик в связи с определёнными обстоятельствами предпочитал откладывать.        Но все огорчения уходили, когда он смотрел на это великолепие: огоньки на окнах, светящиеся снежинки под потолком, крупные переливающиеся бусины, композиция из вкуснопахнущих веток пихты у кассы и свечки на столах, — хоть и не настоящие (чёртовы правила пожарной безопасности), но не приглядываясь, было сложно это понять.        — Вик, это уже не здорово, — хмыкнул сзади Максим. Вик обернулся и подошёл к нему ближе, обнимая. — Ты полчаса на снежинки смотришь!        — Не ревнуй, — хмыкнул Вик, подцепил пальцами торчащую из-под банданы прядку волос Максима и понюхал. Пахло ванилью: сегодня на кухне они пробовали какой-то новый сироп.        Пекарня была уже закрыта, но Максим с Виком и Аллой — одной из кондитерок, задержались, чтобы закончить на кухне. Вернее, для этого остались Алла с Максимом, а Вику просто нравилось сидеть в зале, наслаждаясь атмосферой, или путаться под ногами на кухне, суя свой нос в печи и закрытые пищевой плёнкой ёмкости.        — Вы там всё?        — Да, пять минут и пойдём, — отбирая у Вика прядку волос, кивнул Максим.        Ему понравилось в пекарне. Сначала, когда он только пришёл, явно чувствовал себя не в своей тарелке. И Вик понимал, это не из-за нового коллектива: Максим отлично сходился с людьми. Но он чувствовал себя дискомфортно, потому что его привёл Вик. Ощущал это одолжением и чем-то несправедливым по отношению к другим работникам и вообще не выражал восторга по поводу всей затеи.        Но ребята быстро нашли Максиму занятие, не давая заскучать и думать лишние мысли, и он, мешая курды и перебирая ягоды, вошёл в процесс. А дальше дело было за малым. Он умел готовить, на кухне себя чувствовал уверенно, хотя и не знал каких-то профессиональных штучек, которым, впрочем, быстро учился у ребят. И стоило ему почувствовать свою небесполезность и увидеть, что другие тоже её видят, он успокоился.        Конечно, он влился в коллектив — по-другому быть не могло! Он научился и работать за кассой, и делать кофе, и замечательно ладил с гостями — уж умения выстраивать коммуникации у него было не отнять! И Вик, глядя на это, не мог не чувствовать гордости за собственное чутьё: он знал, он видел! Ещё тогда он знал, что это отличная идея!        И Вик полюбил свою пекарню ещё сильнее, если это было возможно, когда в ней появился Максим. И теперь, будучи на работе, он не боялся думать о своём омеге. Обычно, раньше, эти мысли неизбежно приводили его к вопросам, где он сейчас и с кем. Точнее даже не к вопросам, а к ещё одному сеансу ковыряния сомнениями. Теперь же Максим был или здесь, рядом, или отдыхал дома — пока ещё в своей квартире. И это ощущалось как самое большое облегчение в жизни!        Кстати, отдыхать в своей квартире Максиму оставалось недолго. Хозяин, у которого он её снимал, уехал на моря и поиском новых жильцов пока не занимался, поэтому Максим жил в квартире уже на несколько дней дольше срока, но больше тянуть они с этим не собирались. Максим потихоньку собирал вещи, и уже Новый год они должны были встретить вместе у Вика.        — Я сегодня у тебя останусь, хорошо? — спросил Максим, когда они шли к машине. И Вик только с улыбкой кивнул — конечно, это было хорошо, не нужно было даже и спрашивать.        Перед сном, просматривая документы от бухгалтера, Вик перебирал волосы Максима одной рукой, пропуская их сквозь пальцы. Максим лежал на подушке у него на коленях, листая ленту в инстаграме.        — Они всё-таки решили назвать его Фёдором! — ткнув Вика локтём, воскликнул Максим. Пальцем на экране он зажимал сторис со снимком УЗИ и надписью: «ребята, это Фёдор!». — Ты что, не отговорил его?        Вик рассмеялся, откладывая ноутбук и притягивая ближе телефон.        — Дима же сказал, что ни за что не позволит! Как Рома его убедил?        Он с улыбкой ещё раз посмотрел на снимки. Совсем скоро, после Нового года, и Максиму предстояло идти на плановое УЗИ. Они не обсуждали имя ребёнка, они даже не делали предположения, омега это будет или альфа. Вик думал, что это не так уж и важно.        — Наверняка, не обошлось без угроз и шантажа, — фыркнул Максим, подползая к лицу Вика. Вик, только увидев в поле зрения его губы, тут же потянулся за поцелуем, зажмуриваясь от удовольствия, когда Максим потянулся в ответ.        — Рома говорил, что боится заниматься с Димой сексом, — в поцелуй выдохнул Вик. — Видимо, Роме удалось убедить его только такой ценой.        — Это жестоко! — рассмеялся Максим, отстраняясь, чтобы отложить в сторону ноутбук и телефон. — Шантажировать беременного омегу сексом!        — На что бы такое мне тебя уломать? — прищурился Вик. Максим, задиравший в это время на нём футболку от пижамы, шлёпнул рукой по оголившемуся животу. — Ой!        — Кто ещё кого будет шантажировать, — Максим погладил пострадавшее место и быстро чмокнул Вика в живот.        Вик спорить не стал — шантажист из него получился бы не самый лучший, он бы даже ради великой цели не стал осознанно отказываться от Максима. Сейчас с сексом дела у них обстояли нормально: Максима не беспокоило ничего, не было ни снижения либидо, ни болей, ни тошноты. Он хорошо себя чувствовал, за исключением тех неприятностей с давлением, но это легко решалось таблетками и новой привычкой медленно вставать, чтобы не допускать резких скачков.        В отличие от Ромы, Вик сексом с Максимом заниматься не боялся. Он имел весьма смутные представления о том, что будет дальше, но отчего-то казалось, что дети не идут сексуальной жизни на пользу, так что он брал всё, что мог. А Максим был совершенно не против.        — Ой, брось, и ты от сладкого не откажешься, — довольно выдохнул Вик, когда Максим стянул с него шорты и принялся гладить бёдра.        Он мягко водил пальцами от косточек вниз, до коленей, и прижимался губами к тонкой коже над пахом, заставляя Вика вздрагивать. Он развёл ноги, предпочитая не тянуть, и Максим хмыкнул, кидая снизу лукавый взгляд.        Пока Вик одной рукой доставал из тумбочки презервативы и смазку, Максим стянул с себя пижаму и нырнул обратно вниз, между ног. Вик вообще-то не все документы ещё посмотрел, но, чёрт, какой там, когда Максим так потрясающе смотрелся внизу!        Он скользкими от смазки, которую дал ему Вик, руками водил по члену, иногда ныряя ниже, между ягодиц, заставляя узел завязываться внизу живота. Вик бы вообще-то не отказался от того, чтобы почувствовать вместо руки горячий рот Максима, но с другой стороны, подумал он, когда Максим ввёл пальцы внутрь, и так было замечательно.        — Может, я лучше сяду сверху? — предложил Вик, когда Максим, отвлёкшись на секунду на презерватив, раздвинул его ноги шире.        Разговор про детей напомнил Вику, что Максим находился в положении, и хотя никаких трудностей он в этом положении не испытывал, Вик решил быть вежливым и дать ему шанс пофилонить. Но Максим только помотал головой, устраиваясь поудобнее.        Вик со стоном откинул голову на подушку, прижмуриваясь. Максим осторожно двигался внутри, а его рука скользила по животу и вверх по груди, касаясь сосков.        — Нет, пока у меня живот не лезет на нос, надо двигаться, — хрипло усмехнулся Максим.        Что же, Вик ничего не имел против! Собственно, потому сейчас Максим чаще брал его — они оба понимали, что позже, когда живот станет больше, это будет затруднительно.        Вик открыл глаза, с удовольствием разглядывая омегу перед, а точнее над собой. Волосы лезли Максиму в лицо и он их периодически откидывал, встряхивая головой. По щекам расползся румянец, и даже шея и грудь краснели, как и всегда. Вик зацепился взглядом за соски: это было тем, что действительно изменилось. Соски у Максима теперь были почти всегда напряжёнными и очень чувствительными. Настолько, что он даже не разрешал их трогать, шипя не хуже кошки, если Вик пытался. Так что всё, что ему оставалось — прикасаться к груди Максима рядом с ними, но ни в коем случае не касаясь. Что он и сделал, проведя пальцами от самого низа живота Максима вверх по груди и дальше по подбородку, а затем — губам.        Максим, у которого до этого были закрыты глаза, посмотрел на Вика игриво и прикусил кончики его пальцев.        — Ох, — вздохнул Вик, думая, что если сейчас Максим возьмёт его пальцы в рот, это, официально, официально будет конец.        И, конечно. Максим, и сам ускоряясь, облизал пальцы Вика и погрузил их в горячее и влажное, мягко накрывая языком. Вик, чувствуя, как поджимаются пальцы на ногах, выдавил из себя что-то похожее на «давай». Но Максим, лучший на свете омега, и так его понял, он, сбиваясь с ритма, быстро задвигал рукой по члену Вика.        Вик, ловя цветных мушек перед глазами, — это что, старость? — чувствовал, как Максим уткнувшись ему в шею влажным ртом, быстро двигал рукой между их животами.        — Блин, — шумно дышал Максим. Он откатился в сторону и подтянул себе под голову подушку. — Надо было соглашаться, чтоб ты на меня залез.        Вик рассмеялся и поцеловал его во влажный висок, подгребая ближе к себе. Марафоны секса, пожалуй, остались позади, — здравствуйте, таблетки во время течки, — но и чёрт с ними, Вика всё устраивало.        Перед Новым годом, как всегда было полно дел, но не все они были неприятной необходимостью. У Вика, например, взяли интервью для интернет-портала, который делал рейтинги городских заведений, и Вик, а точнее его пекарня, попали в раздел «открытие».        Вик радовался как ребёнок! Что могло быть лучше официального признания того, что сделанное было сделано не зря, старания его и всей команды дали результат. Да, у Вика получилось! Именно то и так, как он и хотел!        Где-то на телефоне Максима хранились видео, как он визжал и катался по дивану, узнав, что Хлеб попал в рейтинг.        Учитывая это, он просто не мог не устроить для ребят, которые с ним работали, хороший праздник! Они приложили к этому руку не меньше, чем он, без них ничего б не получилось. Он бы сделал для них ещё больше, но его бизнес всё-таки заключался в хлебе, а не в разработке нефтяных скважин, так что отсутствие шика он планировал дожать душевностью.        Они ездили на Байкал, купаться в горячих источниках и варить уху из омуля прямо на костре. Вик грел руки об кружку-термос, глядя на гоняющихся друг за другом со снежками в темноте ребят, а рядом к нему прижимался до сих пор дующийся Максим, — за то, что ему нельзя было купаться в горячей воде, — и Вик не мог придумать момента лучше.       Всё было так хорошо, что на глаза даже выступали слёзы! Вик посмотрел на Максима, замотанного в шарф по самые глаза, почувствовал, как сердце пропускает удар, и оглянулся по сторонам. Они остались у костра вдвоём, пока остальные играли и пытались сделать фотографии замёрзшими пальцами в темноте.        — Эй, — тихо позвал Вик. Максим обернулся к нему, вопросительно дёрнув бровями, скрывшимися под шапкой.        Момента лучше быть просто не могло, по крайней мере, для Вика. Он смотрел на Максима и чувствовал, как теплеет от разливающегося внутри удовольствия, а не от костра. Он быстро наклонился к Максиму, прижимаясь губами больше к шерсти шарфа, чем к его коже.        — Люблю тебя, — шепнул он, прикрывая на секунду глаза.        Лицо Максима было скрыто шапкой, шарфом и накинутым сверху капюшоном. Они сидели в темноте, освещённой только всполохами огня. Но Вик готов был клясться, что даже так увидел отразившиеся во взгляде Максима секундное удивление, и замешательство, и радость.        Максим фыркнул и подтолкнул его легко головой, скользнув тканью капюшона по щеке. И нет, всё-таки не могло быть момента лучше!        И пока всё было так хорошо, решительно не хотелось выводить ситуацию из равновесия чем-либо, но Вик, да и Максим, понимали, что не смогут тянуть до девятого месяца. Пора было посвящать в ситуацию остальных, хотя бы потому что после Нового года обязательно нужно было заехать к родителям Вика, и прятать живот Максима, который уже начинал расти, и придумывать отмазки, почему он не будет пить вместе со всеми — это было бы совсем по-детски. А учитывая, что родителям нужно было дать время, чтобы информацию эту переварить, Вик решил сделать это заранее.        Поэтому когда они вернулись с корпоратива, перевезли вещи Максима окончательно, Вик решил позвонить папе.        Максим копался в шкафу, раскладывая свои вещи, которых, оказалось много — появлялось ощущения необходимости покупки шкафа побольше. А Вик кусал палец, сидя с телефоном на кровати.        После обычного начала разговора, отмахнувшись от вопросов папы парой «хорошо, нормально» и выслушав новости из жизни жены друга дяди, Вик решил сразу перейти к делу.        — Пап, у меня будут для тебя новости.        Он даже через трубку почувствовал, как папа нервно напрягся, уже привыкший, что новости у Вика обычно не самые приятные, по крайне мере для него.        — Не плохие! — уточнил Вик сразу. — Но нужно… В общем, сначала выслушай. У Максима скоро будет ребёнок.        Папа шумно втянул воздух, и не успев его выдохнуть, задушенным голосом воскликнул:        — Что?! Как он?..        Вик закатил глаза. Конечно, сначала выслушал, ага.        — Пап! — быстро улыбнувшись на обеспокоенный взгляд Максима, замершего с футболкой в руках, перебил истерику в голосе родителя Вик. — Сначала выслушать! Потом паниковать!        Он дождался, когда тишина на том конце трубки, прерываемая шумным дыханием, установится хотя бы на пять секунд, чтобы быть уверенным, что его готовы слушать.        — Когда мы ещё не встречались, Максим был с одним альфой, а я с Пашей тогда встречался. А потом я и Паша расстались, и как раз у Максима отношения закончились, и вот тогда мы решили попробовать вместе.        Максим кинул на него быстрый взгляд, и хотя по его лицу сложно было что-то прочитать, Вик догадывался, что он испытывает дискомфорт. Омега быстро сложил оставшиеся две футболки, заметно менее аккуратно, чем другие, и вышел из комнаты. Вик всеми силами игнорировал зародившееся беспокойство, надеясь, что это не станет очередной проблемой.        — А недавно мы поняли, что он ждёт ребёнка. Вот так вот всё быстро получилось, и это неожиданно, понятно, что ничего такого не планировалось. Но Максим хочет детей, так что…        Папа помолчал какое-то время, потом откашлялся. Вик слышал, что он пытается справиться со своим голосом, но тот очевидно дрожал от волнения. Нужно было всё-таки поговорить лично.        — Вот как… Неожиданно… — И они опять погрузились в тишину. Когда Вик уже собирался что-то сказать, папа его прервал. — Так, вы приедете после Нового года? Приезжайте первого, чтобы не готовить два раза.        Вик, не успевший закрыть рот, пару раз хлопнул глазами и угукнул в трубку. Что же, он ожидал гораздо более бурной реакции.        А в итоге получилось, что этот его разговор с папой гораздо больше вывел из равновесия Максима, чем родителя. Тот молчал весь вечер, а настроение у него было настолько очевидно ниже, чем днём до этого, что игнорировать это было невозможно.        — Теперь ты и родителям будешь врать. Из-за меня.        Вик вздохнул и потянулся, чтобы обнять омегу, но тот увернулся.        — Не такая уж большая ложь. Я и больше врал, знаешь.        Максим улыбку Вика проигнорировал и только больше скривился.        — И постоянно так и будем врать.        — Макс! — Вик всё-таки добрался до омеги, обнимая его за шею. — Я врал про своего первого парня, что мы с ним только-только начали встречаться, хотя мы трахались уже полгода! Я врал про Пашу, когда мы ссорились, столько раз, что фиг вспомнишь! Ну, кто родителям рассказывает всё про свои отношения? А если б мы с тобой на какой-нибудь свингер-пати познакомились, ты б тоже убивался, что мы моему папе не говорим правду?        Максим недовольно поджал губы. Видимо, обиделся, что ему не дали пострадать! Вик только фыркнул и чмокнул его в губы, ещё раз говоря, что нет ни одного повода для грусти.        Друзьям они рассказали, когда собирались перед Новым годом. В этот раз праздновали не вместе: Рома с Димой уезжали к родителям последнего, а Лида опять улетала со своим парнем, на этот раз на горнолыжный курорт.        На новость друзья отреагировали ожидаемо удивлением, кроме Лиды, которая всё же лениво тоже его изобразила. История про парня, с которым Максим расстался плавно перекочевала и сюда. Рома удивлённо нахмурился, видимо, сбитый с толку тем, что ни о каком парне ничего не слышал, но всё же не стал ничего говорить. Храни его господь.        — А ты переживал, что все станут семейными, и тусить будет не с кем. Теперь сам будешь тусить среди подгузников, — хмыкнула Лида.        — Боже! Так у нас, получается, будут ровесники! — радостно улыбался Рома. — А если у вас будет омега, можем породниться!        Вик закатил глаза, всё же не скрывая смеха от дурашливости друга. Рома говорил так, будто это Вик сделал ребёнка Максиму — породниться, ну надо же!        Сам Вик слабо представлял себе, какой статус по отношению к ребёнку он будет иметь. Он знал, что через несколько месяцев ребёнок родится, он будет жить в его квартире, и Вику придётся как-то с ним взаимодействовать, а если всё пойдёт, как он планирует, то это продлится очень даже долго. И, конечно, вряд ли у него могло выйти дистанцироваться от этого ребёнка, да Вик и не планировал. Но всё равно представление о том, что будет, было весьма размытым. Он просто полагался на то, что не совсем дурак, и как-то разберётся на месте.        Вик подозревал, что у Максима было так же. Ребёнок не шевелился, живот Максима только-только начал быть смутно заметен, а на фоне того, что других признаков, которые могли бы сопровождать беременность, не было, это сложно осознавалось. Надо было не просто знать, а именно осознать, что то, что сейчас находилось у Максима в животе, уже к лету должно было стать целым человеком!        Но пока что имелись более насущные проблемы. К Новому году переезд был уже закончен, вещи Максима лежали на местах, которые теперь официально считались его, появилось даже что-то новое. Для подушки и пледа, которые Вик дарил Максиму, было просто необходимо кресло — и теперь оно заняло своё место в зале.        Максим приготовил лимонный пирог и целый противень печенья, Вик для приличия, чтобы не чувствовать себя бездельником, нарезал салат по рецепту из интернета — а больше им двоим было и не нужно. Желание пришлось загадывать без сжигания бумажек в бакале с шампанским — да и вообще без шампанского. Максиму было нельзя и Вик решил его поддержать. Но зато у них был сок и горячий шоколад, и после него целоваться под бой курантов было даже слаще.        — Я решил сильно не выдумывать, — пожал плечами Максим, когда Вик с улыбкой открывал его подарок: шапка с ядовито-зелёным помпоном и шарф с такой же бахромой. — Всё равно это твои деньги.        Вик нахмурился, сжимая в руках мягкую шерсть. Он не хотел возвращаться к этой теме — ещё одному заскоку Максима.        Когда Вик выплатил ему первую зарплату, Максим ничего не сказал, молча взял деньги, но Вик уже намётанным глазом точно видел: что-то не так. И к вечеру, хоть и не без труда, он это из Максима вытащил.        — Ты всем такую зарплату платишь? Я вообще даже не полный день работаю.        Вик закусил губу. Да-да, был виновен! Но было бы по-жлобски дать своему омеге какие-то копейки.        — Ну, Новый год же… — промямлил он. Максим смотрел на него цепким взглядом.        — Мне не нужна благотворительность!        — Эй, нет-нет-нет! Давай не будем.        Вик подобрался поближе к Максиму, заискивающе заглядывая ему в глаза.        — Каюсь, грешен, накинул немного сверху. Но это всё из-за твоих красивых глаз! Как тут не подкатить?        Они тогда не поссорились, деньги Максим не вернул, позволив себя уболтать. Но Вик понял, что следующую зарплату придётся выплачивать как полагается.        И эта тема периодически всплывала, тогда, пару раз после и вот на Новый год. Максим любые деньги из рук Вика воспринимал в штыки, хотя и старался вслух претензий не высказывать. Но Вик ведь не дурак — он видел! Оставалось только надеяться что это пройдёт. В конце концов, ведь в этом, действительно, ничего не было: он просто платил деньги своим работникам, и так уж оказалось, что его омега сейчас работал на него.        — Всё, что ты держал в своих прекрасных ручках, будет для меня лучшим подарком, — сладко пропел Вик, но что Максим сморщился.        — Фу, Вик! Что за пошлость?        — О, нет, Максимчик, пошлость я тебе сейчас покажу… — протянул Вик, откладывая в сторону свой подарок.        Первого числа, как и обещали папе, поехали домой к родителям Вика. Вот где недостатка в еде точно не было: Вик сидел за столом и даже боялся двинуться, чтобы старательно утрамбованные салаты вдруг не взбунтовались. А папа постоянно подкладывал. Ещё активнее он подкладывал Максиму, который, конечно, отказывался вежливо, но лишняя ложка пюре с курицей или салата всё же оказывалась на тарелке.        Вик сначала не придавал значения, а потом понял. Когда папа цепким взглядом уставился на живот Максима, вставшего из-за стола, чтобы выйти в туалет, Вик понял. Как Рома говорил о будущем ребенке Максима, как об их общем, так его воспринимал и папа. То есть своим внуком.        Вику стало одновременно плохо и смешно, он пару секунд не мог справиться с лицом, глядя на папу со сложным выражением. Боже! А он боялся его реакции!        Реакции папы следовало опасаться Максиму, потому что с этого дня на него была возложена миссия родить ему внука.        — Василий Олегович предложил мне поехать с ним по магазинам, — неловко сказал Максим, когда они ехали обратно домой. — Ну, купить что-то для ребёнка.        Вик не смог сдержать усмешку, как ни старался. Он даже и представить не мог, что его папа так хотел внуков!        Он узнал, когда Максим пойдёт на УЗИ и вызвался с ним. Максим растерянно молчал в трубку, глядя на Вика вопросительно, тот только пожал плечами. Максим сумел тогда отбрехаться, а Вик, смеясь, думал, что теперь придётся поговорить с папой, чтобы он как-то поумерил свой пыл.        На УЗИ Максим в итоге пошёл один, сказал, что он взрослый мальчик и справится сам. Вик и не настаивал, какого-либо ажиотажа по поводу изображения ещё не родившегося ребёнка он не испытывал, как и по поводу его пола.        Он в тот день был в пекарне, помогал ребятам менять цены и фотографировался для профиля в инстаграме. Поэтому изображение странного, как будто безглазого и немного опухшего лица будущего человека он увидел уже вечером, когда пришёл домой.        — Так и кто? — спросил он, разглядывая, как ребёнок на фотографии будто пытался сосать палец. Боже, он ведь ещё не мог сосать палец, правда?        Максим, стоящий сзади за его плечом, ткнул пальцем в другое изображение.        — Вероятно, альфа.        Вик посмотрел на картинку, где были видны ноги, и хмыкнул. Да, вероятно.        — Господи, у нас в доме что, фото члена твоего сына?        Максим сзади возмущённо пискнул и со смехом шлёпнул его по макушке. Вик с улыбкой повернулся к нему.        Ему, действительно, было всё равно, кто там у Максима в животе, его больше волновал сам Максим. А он был каким-то очень взволнованным и рассеянным, когда Вик пришёл.        — Всё нормально? — спросил он, полностью разворачиваясь к Максиму так, чтобы он мог встать между его ног. Омега вздохнул, улыбнулся и положил руки ему на плечи.        — Да, просто это странно. Он там… Ну, это уже прям человек. И странно, что… Скоро это и правда будет человек. В смысле, что мне с ним делать?        — Максим, нет, — покачал Вик головой. — Даже не думай. Ты отлично справишься, я не сомневаюсь.        Он так, действительно, думал. Потому что Максим был спокойным и заботливым, и на взгляд Вика, это были основные черты, которые нужны хорошему родителю.        После этого УЗИ Максим, казалось, осознал своё положение. До этого он с удовольствием слушал от Димы, как они с Ромой выбирают имена, планируют комнату ребёнка и ищут роддом, но сам ничем подобным он не занимался. Как будто мысленно отстранялся от своей беременности.        А на следующий же день после УЗИ, Вик нашёл его в комнате за просмотром видео про роды. Максим сидел за ноутбуком, забрать который Вик и пришёл, и хмуро смотрел на экран.        А потом согласился поехать с папой Вика в магазин, и они привезли оттуда коляску.        — Я хотел сразу купить кроватку и пеленальный столик, там очень симпатичный был гарнитур, — суетился папа, хозяйничая на кухне по случаю того, что Вик его туда в кои-то веки допустил.        А Максим позже неловко говорил:        — Я сказал ему, что сначала надо с тобой поговорить. Мы не обговаривали, ну… И вообще неловко, ладно, коляска — подарок, но это уже слишком.        Вик пару раз хлопнул глазами и понял, что, действительно, не обговаривали. Ни где будет стоять кроватка, ни когда и на что её покупать. То есть очевидно было, что Максим сам всё нужное купить не смог бы: он всё ещё вредничал и отдал часть своей первой зарплаты на оплату квартиры, хотя Вик и отказывался несколько дней.        И Вик понял, что ему тоже нужно включаться в это веселье. Больше всего этому был рад Рома, который, только услышав о том, что они собираются поехать за кроваткой, тут же закидал Вика кучей ссылок со статьями с советами, адресами хороших магазинов и прочим.        Вик съездил в детский магазин, прочитал пару статей, но оживления всё ещё не чувствовал. Мысль о ребенке так и оставалась довольно призрачной и неощущаемой. Свой момент осознания он поймал чуть позже.        Максим почувствовал, как ребёнок шевелится где-то через неделю после УЗИ. До этого он несколько дней жаловался, что в животе что-то как будто бурчит, а потом как-то замер посреди кухни в пекарне и поднял на Вика, таскающего ягоды из миски, удивлённый взгляд.        — Кажется, это не в животе бурчало, — сказал он.        Глядя на его лицо и прижатую к животу руку, Вик даже испугался, тут же оставляя ягоды в покое.        — У меня сейчас опять «бурчало», а потом он меня пнул, — улыбнулся Максим.        Вик облегчённо вздохнул, а остальные, кто был на кухне, кинулись к Максиму потрогать живот, но ожидаемо ничего не почувствовали.        А уже намного позже, может, через неделю, лёжа уже скорее ночью, чем вечером, в кровати, Максим вдруг схватил руку Вика и шлёпнул себе на живот.        — Чт?.. — начал Вик, удивлённо на него оборачиваясь, отвлекаясь от ролика в телефоне.        Вместо ответа он получил толчок в руку. Он от неожиданности даже охнул и отдёрнул руку.        — Ты почувствовал? Так сильно пинается!        Вик почувствовал. Он кивнул, удивлённо глядя на живот, и положил руку обратно, повинуясь Максиму, который опять её схватил.        Это было странно, Вик чувствовал, как быстро забилось сердце. В ладонь опять что-то ткнулось, и он шумно выдохнул. Боже, он не мог понять, это было больше интересно или пугающе.        Но как бы это ни было, именно после той ночи Вик почувствовал потребность залезть на форум и узнать, насколько активно шевелятся дети в животе и чувствуют ли они ответные прикосновения.        Тогда же он решил, что пора бы познакомиться с братом Максима. Его на это подтолкнул отец, который как-то в разговоре по телефону о жизни с омегой спросил, как относится брат Максима к тому, с кем он живёт. А брат Максима никак к этому не относился, потому что не знал.        Максим вообще ничего ему не рассказывал. Ни о Вике, ни о новой работе, ни о ребенке. Они созванивались после Нового года, и Максим проговорил с Андреем довольно долго, вот только о себе почти ничего не сказал, больше расспрашивая брата.        И Вик поделился своими мыслями с Максимом. Тот сначала как будто попытался сделать вид, что не услышал, и когда Вик переспросил, не встретиться ли им с Андреем, Максим вздохнул и обречённо уставился в пол. Что ж, отсутствие энтузиазма он скрыть даже не пытался.        — Максим, ну, ты ведь не планируешь от него скрываться до восемнадцатилетия своего ребёнка, а потом представить его Андрею, как друга? — протянул Вик.        Так что они решили поехать. Максим, конечно, заранее договорился с братом и даже заранее предупредил его, с кем именно будет. Вик не слышал, что именно он говорил, но после разговора Максим выглядел более или менее нормально, немного растерянно, но не подавленным, так что Вик мог надеяться, что разговор прошёл неплохо.        Они поехали к Андрею на выходных, когда он и его муж, Слава, были свободны. Они жили почти на другом конце города, в сравнительно новых домах с большими балконами и хорошим видом. И Вик, подъезжая к дому, давил в себе чувство неприязни к Андрею. Он понимал, что это безосновательно, он даже не знаком ведь был с ним, и Максим тоже всегда хорошо о брате отзывался. Но, наверное, дело было в том, что каждому человеку кого-то нужно винить в ситуации, которая не нравится. Винить Максима Вик не находил в себе сил, так что, возможно, потому он выбрал его брата.        Максим оказался очень похож на брата: тот тоже был невысоким светловолосым с прозрачно-голубыми трогательными глазами. Вик видел, как удивлённо расширились эти глаза, когда наткнулись на живот Максима. Андрей встретил их в прихожей и оставил раздеваться. В пуховике не было ничего понятно, но когда Максим его снял, оставшись в тонкой шерстяной кофте, прилегающей к телу, — шансов не оставалось.        Ещё месяц назад не было буквально никакого живота, а теперь его было видно почти всегда, Вик чувствовал его, когда обнимал Максима, и постоянно натыкался на него взглядом. Вместе с животом начал расти и сам Максим: Вик с удовольствием заметил, как у омеги округлились щёки, и не мог перестать с умилением их трогать.        Так что он мог понять удивление Андрея, не ожидавшего увидеть сильно беременного брата.        — Сюрприз, — протянул Максим, неловко разводя руки, как бы давая на себя посмотреть.        Муж Андрея опомнился первее, кинулся к Максиму поздравлять и трогать живот. Когда он чуть отошёл и обернулся на Андрея, как бы подсказывая, что не помешает и его реакция, тот улыбнулся и кивнул.        — Поздравляю.        Тщательно игнорируемая неловкость хорошо ощущалась, пока они не сели за стол, и Слава, потыкав вилкой в салат, наконец не улыбнулся Вику:        — Ну, давай знакомиться!        Слава был милым улыбчивым омегой, которого явно тяготило молчание, так что он взял на себя роль ведущего в разговоре, подкидывая новых вопросов каждый раз, когда тишина затягивалась дольше, чем на секунду. Андрей больше молчал, только иногда подкидывая чего-нибудь в разговор, и иррациональная неприязнь к нему от этого только увеличивалась.        — Я работаю у Вика, в пекарне. После Нового года вышел на полный день, вот.        Вик заметил, как взгляд Андрея метнулся к животу Макса, скрытому под столом.        — Давно? Работаешь в пекарне.        — Нет, с декабря, пока что, получается, двух месяцев нет, — улыбнулся Максим, пожимая плечами.        Вик, почувствовав подоплёку вопроса, с улыбкой уточнил:        — Он не работал, пока не разобрались с врачами, у Макса были проблемы с давлением.       Вик надавил на «не работал», чтобы Андрей точно понял, на какой неозвученный вопрос он отвечает. Андрей посмотрел на него внимательно и спустя пару секунд кивнул.        В целом, можно было сказать, что всё шло хорошо. Андрей не вёл себя как задница, хотя и раздражал Вика своей молчаливостью, Слава с Максимом мило разговаривали про выпечку, втягивая и Вика, который рассказывал про свою пекарню. Вик понял, что братьев нужно оставить вместе, когда увидел, как Андрей смотрел на Максима, почти пристально, а тот в ответ тоже поглядывал на него напряжённо.        — О, Слава, я заметил, у вас такой балкон большой, и там у вас цветы какие-то, да? Мой папа любит цветы разводить, — сказал он, гадая, насколько нелепо и очевидно звучал его предлог уйти в другую комнату. Слава кивнул, и то ли от гостеприимства, то ли тоже почувствовав необходимость уйти, тут же предложил Вику посмотреть на балкон.        Балконы Вик в гостях ещё не инспектировал и теперь стоял, угукая и кивая на рассказ Славы о цветах, которые тот забирал у своего брата, разводящего их. Не то, чтобы он внимательно слушал Славу, мыслями он больше был на кухне, гадая, о чём могли говорить братья. И придётся ли ему успокаивать Максима после — он всё ещё помнил, как однажды, после встречи Максима с братом успокаивал его в сугробе на парковке.        — Вообще хочу сюда ещё столик… — сказал Слава, оглядывая свой балкон. А потом вздохнул и повернулся к Вику: — Он просто волнуется.        Вик улыбнулся, всё-таки они оба понимали, что пошли сюда не для того, чтобы убранство балкона обсуждать.        — Максим же ему ничего не рассказывает, а тут такой подарок. Он, когда позвонил ему и про тебя рассказал, Андрей ходил хмурился целый день, а тут он ещё и такой приехал, — складывая из рук живот, сказал Слава. — Ему просто нужно время прийти в себя.        — Макс, конечно, не прав, что молчит. Но, может, он от того и молчит, что боится реакции брата?        Слава перестал улыбаться и вздохнул. Вик хмыкнул, принимает это, как подтверждение своей правоты.        — Они… Оба хороши, знаешь. Сядут, намолчат друг на друга, а потом обижаются. Знаешь, как редко они нормально разговаривают? Если говорят, то о какой-то ерунде! Я не знаю, болезнь это у них или семейная черта, — пожал плечами Слава, подходя ближе к Вику и облокачиваясь на стену.        Вик с интересом на него посмотрел: как он понял, Слава уже давно жил с Андреем и, наверняка, видел и знал больше.        — Андрей делает вид, что ему всё равно. И ему для этого легче ничего про Макса и не узнавать, потому что тогда не получится притворяться.        — Мило, конечно, но у Максима, кроме брата, никого нет. А он ведёт себя…        — Да, — неловко замялся Слава. — Ну, ему тоже сложно…        — Да, уж точно сложнее, чем Максиму, на которого положил хер единственный близкий человек, — хмыкнул Вик. Слава отстранился от стены и встал напротив него, обеспокоенно хмурясь.        — Вик, всё ведь, правда, не так просто. И он не бросил Максима, просто у них натянутые отношения.        Вик промолчал, у него не было желания спорить со Славой, тем более, что где-то внутри он понимал, Андрей, действительно, не главный злодей во всей этой ситуации. Хотя его поведение всё равно раздражало, и, вероятно, веди он этот разговоре с самим Андреем, не смог бы сдержаться.        Насмотревшись на балкон достаточное время, чтобы братья могли поговорить, они вернулись на кухню. Слава перед этим зашёл в туалет, а Вик попал на кухню, кажется, как раз в конец разговора.        — Нормально, вот именно, что я хотел нормально, — говорил Андрей устало потирая лоб. Он стоял, сложив руки на груди и смотрел на Максима, стоящего точно в такой же позе. — А что в этом нормального, я не понимаю.        Вик неловко остановился на входе, смотря на них.        — Макс, ты… — Андрей перевёл взгляд на Вика, замявшись на секунду, — буду очень рад, если хоть на этот раз ты прав, — закончил он быстро.        И о чём бы Андрей ни говорил, по голосу было явно понятно, что продолжением фразы должно было быть «но ты не прав».        Максим засобирался домой, проследив за взглядом Андрея и оглянувшись на Вика. Они попрощались с Андреем, тот вызвал им такси, как ни в чём не бывало, и Максим потянул Вика за руку, как будто хотел быстрее уйти.        Вик не стал донимать Максима в машине, и ехали они молча. Максим мурлыкал какую-то песню себе под нос и разглядывал город в окно, как ни в чём не бывало. И Вик бы даже поверил, если бы знал его первый день, но он, слава богу, знал его уже больше года, поэтому на внешнюю беззаботность не купился.        — Что тебе сказал Андрей? — спросил Вик уже дома, пока они переодевались.        Максим, стаскивающий штаны, пожал плечами. Вик закатил глаза.        — Макс, ну! Поговори со мной.        Максим, скинул штаны, оставшись в одних трусах, и тяжело вздохнул.        — Ничего нового. Спросил про тебя. Что это мне ударило в голову, что я живу с омегой. Про ребёнка, кто отец. Спросил, что я собираюсь делать дальше. И выразил удивление моим жизненным путём.        — А если по-нормальному? — присаживаясь рядом на кровать, спросил Вик. — Ему не нравится, что ты живёшь с омегой?        Максим потёр виски.        — Ему ничего не нравится. Он не верит, что всё это серьёзно, что у нас по-нормальному. Для него омега — очередной мой поворот не туда, импульсивная дурь, — фыркнул Максим.        Он тёр одной рукой живот, а второй отщипывал пух со своего свитера, лежащего у него на коленях. И Вик видел, что, рассказывая о брате, о том, что тот думал, Максим ковырял свою рану. Не нужно было быть особенно проницательным, чтобы понять: Максим этого и боялся, что всё воспримется именно так.        — Ребёнок непонятно от кого, который будет расти без отца. У меня нет нормальной работы. Если ты меня бросишь, работать в пекарне я не смогу, и жить мне будет негде. Что я буду делать, куда дену ребёнка? Что ты делаешь, Максим? Ты думаешь своей головой? — копируя интонации брата, на одном дыхании выложил Максим.        Вик вздохнул. Чёртов Андрей! Он бесил, бесил и бесил Вика! Всё было нормально, они учились жить нормально вместе, а потом пришёл какой-то Андрей, залез своими грязными ручками в голову Максима и переворошил там всё. Зная своего омегу, Вик не сомневался, что бесследно это не пройдёт. Зерно сомнений, угрызений и ещё чёрт пойми чего получило плодородную почву. И кому придётся с этим разбираться? Конечно, Вику. То, что Вик долго и тщательно собирал, Андрей разрушил за каких-то пятнадцать минут на кухне.        — Нахуй твоего брата, — несдержанно выдохнул Вик, притягивая Максима к себе. — Он ни черта не знает меня, и, кажется, даже тебя не знает. Так что ты уж прости, но пусть он катится со своим мнением.        Максим грустно улыбнулся, обнимая Вика в ответ.        — Да, — сказал он. — Может ведь он хоть раз оказаться не прав.        — Даже не сомневайся, — Вик погладил его по спине.        Вот он не сомневался.