Не о любви

       Вик с Максимом уже почти час ходили по магазинам, чтобы купить последнему новый пуховик: старый всё ещё застёгивался, благо был просторным, но выглядел на грани взрыва. Так что Вик бродил по торговому залу, бесконечно подходя к одежде с вопросом «а этот?», а Максим уныло тащился рядом, разглядывая куртки без всякого интереса.        — Ладно, давай уже этот, — вздохнул Максим, снимая пуховик, который мерил, явно не испытывая восторга.        Вик посмотрел на него с сомнением: выбор явно был не самым лучшим. Максим не любил светлую верхнюю одежду, не любил длинные пуховики, да и материал был не самым качественным. Вик точно видел несколько пуховиков, которые были хороши, но Максим их даже мерить не стал.        — Точно?        — Точно, — устало ответил Максим, потирая поясницу.        — Болит?        Максим поморщился отмахиваясь. Он вообще не любил говорить о своих проблемах, Вик узнал, что у него начали болеть поясница и ноги, только увидев открытые вкладки на ноутбуке.        — Да ладно, — отмахнулся Максим, обнимая Вика за шею, когда тот рассказал о находке. — Если б я сказал, ты бы заволновался, а тут волноваться не о чем — это нормально.        — Макс, если бы ты сказал, мы бы поехали и купили бандаж и подушку, — возразил Вик. — Я же прочитал эти твои вкладки. Почему ты не сказал?        Максим вздохнул, как будто Вик его утомлял своими совершенно закономерными вопросами, и отстранился от него, охватывая себя руками поверх живота.        — Да потому что ты и так для меня много делаешь.        Вик удивлённо поднял бровь на его недовольный тон. Это что, претензия такая?        — Ну, я хочу о тебе заботиться, это нормально, — растерянно ответил он, не совсем уверенный, что понял причину недовольства. Это был намёк, что Вик слишком опекающий или что?        — Я тоже хочу о тебе заботиться, — сказал Максим, окончательно приводя Вика в замешательство.        — Ты заботишься, — улыбнулся он, обнимая омегу, всё ещё стоящего в закрытой позе, за плечи. — Кто каждый день готовит мне вкусные завтраки?        — О, — ехидно протянул Максим, не отстраняясь. — Ты даёшь мне место, где жить, работу, возишь по врачам, постоянно что-то покупаешь, знакомишь со своими родителями и друзьями, поддерживаешь меня. А я готовлю тебе завтраки. Точно.        Вик вздохнул. Ну, конечно. Вот он о чём. Он отстранился, чтобы видеть Максима, который до этого говорил ему куда-то в шею, и потёр переносицу.        — Максим, если завтра закроются все банки мира, а моя пекарня сгорит, друзья и семья скажут мне самому разбираться с проблемами, и тебе придётся опять снимать комнату, ты не пустишь меня к себе?        — Очень правдоподобная ситуация, Вик, — фыркнул Максим.        Но Вик настоял.        — Пущу, конечно, — вздохнул Максим.        — Вот и оно. Мы заботимся друг о друге по мере необходимости и собственных возможностей. Когда я в прошлом месяце заболел и вёл себя, как задница, кто слушал моё нытье и бегал то за водой, то за таблеткой, то открыть окно, то его закрыть? А с течкой мне вот кто помогал? Хотя я знаю, что тебе сейчас нелегко, у тебя затекают ноги, болит голова и, как сейчас выяснилось, ещё и поясница. Мог бы просто сунуть мне таблетку.        Максим молчал недовольно, как будто расстроился, что не мог на это ничего возразить. И Вик не смог сдержать улыбки.        — Так что давай без этого, хорошо? Если тебе что-то нужно, говори.        Максим тогда кивнул, хотя и поджал недовольно губы. А сейчас вот опять что-то происходило и он молчал, вместо того, чтобы Вику об этом сказать.        Максим купил этот пуховик, молча запихал пакет с ним на заднее сидение, сел в машину и откинул голову, тяжело вздохнув.        — Домой? — спросил Вик.        Они собирались ещё зайти посмотреть какой-нибудь цветок, чтобы поставить его в спальне, но теперь, глядя на настроение Максима, Вик подозревал, что они никуда не поедут. Это как-то было связано с гормонами? Или у Максима опять что-то болело, а он молчал?        К вечеру настроение у Максима, вроде, поднялось. Он загорелся идеей приготовить пиццу и затащил Вика вместе с собой на кухню. Тот старательно резал колбасу и наблюдал за своим омегой.        — Ма-акс? — протянул он. — Так и что это было в магазине? Ты чего такой хмурый был?        — Ничего, — отмахнулся тот. — Просто не было настроения.        — Максим, по твоим поджатым губам вижу, что это не правда. Говори.        Когда-нибудь должен был наступить тот светлый миг, когда Максим начнёт сам рассказывать всё Вику, и из него не придётся тянуть клещами. Вик надеялся до него дожить.        — Эти куртки стоят целое состояние, — буркнул Максим.        И Вик чуть не шлёпнул себя ладонью по лицу. Из-за этого?        — Ты же сам запретил мне покупать тебе…        — Да, и правильно сделал. Ты и так наполовину оплатил этот столик с кроваткой. Пуховик я себе уж как-нибудь сам куплю.        Вик молча ждал, когда Максим продолжит. Должно ведь было быть что-то ещё, ведь не просто Максим расстроился из-за темпов инфляции.        — Я просто так не привык. Ходить вот это, считать, на что хватит. Бесит. Я от этого всегда старался убежать, а сейчас…        Вик напрягся. Разговор встал на какие-то очень сомнительные рельсы, и Вик даже не хотел знать, куда они такими темпами доедут.        Хорошо, он понимал, что у Максима было не самое богатое детство, и как любой ребёнок, живший когда-то в ограничениях, сейчас он испытывал давление от того, что не мог себе чего-то позволить. Хотя Вик вообще-то был не прочь помочь, но ладно, опустим.        Но ему это решительно не нравилось. Когда-то Максим говорил что-то подобное: когда рассказал год назад, что принял предложение того придурка «подработать».        — И к чему ты ведёшь?        — Ни к чему я не веду! Ты просил сказать, в чём дело, я сказал.        — Хорошо, — напряжённо кивнул Вик, возвращаясь к колбасе.        Он чувствовал раздражение. В большей степени из-за того, что связал поведение Максима с его недавней встречей с этими, — Господи, прости, — друзьями. Что опять они могли сказать, что Максим теперь с ностальгией вспоминал те прекрасные времена, когда не нужно было искать пуховик подешевле? Всего-то стоило подставлять задницу!        — Это тебя друзья на такую мысль навели? — не выдержал Вик.        Максим, проверяющий тесто, резко к нему развернулся и впился взглядом.        — А что не так? Мне перестать с ними общаться?        — Ну, я был бы не против, — пожал плечами Вик, и уже в ту секунду понял, что зря это сказал. Максим, сжав челюсть, грохнул миску с тестом на стол и ткнул в Вика пальцем.        — Пошёл ты нахер, Вик! Что ещё тебя в моей жизни не устраивает?! Не стесняйся, говори! Козёл!        Максим нервно сдёрнул с себя фартук, завязки которого от резких движений затянулись туже в узел. Максим под напряжённым взглядом Вика матерился и распутывал их.        — Мои друзья, которых ты так не любишь, хотя бы меня понимают! И не требуют от меня вечно чего-то! Только тебя всё не устраивает, чёртов ты правильный наш!        Скинув фартук, Максим ушёл с кухни, хлопнув дверью в спальню. Вик зажмурился от громкого звука, закрывая лицо ладонями.        — Чёрт!        И стоило начинать этот разговор? Кому стало лучше? С другой стороны, подумал Вик, лучше, наверное, знать, что происходило в голове у Максима. Чтобы, если он однажды соберёт чемоданы и скажет, что его уже ждёт Алексей, это не стало неожиданностью.        — Да блять!        Вик выключил плиту, закрыл пакетом тесто и убрал в контейнер уже нарезанную начинку. Пицца, видимо, отменялась.        Он просидел на кухне минут десять, барабаня пальцами по столу. И ноутбук, и телефон были в спальной комнате, и Вик со вздохом признал, что пойти туда всё-таки придётся.        Максим сидел на кровати, нервно дёргая ногой и бессмысленно листая ленту в телефоне. Вик взял с тумбочки свой телефон и хотел выйти, но вздохнул и развернулся обратно.        — Макс?        Тот промолчал. Вик подошёл ближе и позвал ещё раз, присаживаясь на корточки и кладя руки на колени омеги.        — Да отстань от меня! Господи, мне теперь даже уйти некуда, когда ты бесишь меня! — сорвавшись под конец на крик, Максим бросил телефон и закрыл лицо руками.        Вик пару секунд помолчал, глядя, как по руке Максима вниз скатывалась капля.        — Прости. Оставайся здесь, а я пойду погулять, — сказал, он вставая.        — Там ветер, — сдавленно возразил Максим, когда Вик уже выходил из комнаты, прихватив с собой джинсы и кофту.        — Ничего, дойду до кафе, — ответил Вик, мельком бросая взгляд за окно.       Было уже темно, к вечеру, действительно, поднялся сильный ветер, гоняющий мелкий, колкий снег. Погода была не самая приятная для прогулки.        — Не надо, — вытирая мокрое лицо, шмыгнул Максим. — Там холодно. Просто… Оставь меня одного в комнате.        Вик кивнул и вышел, закрывая за собой дверь. Он лежал на диване, слушая, как ветер за окном свистит и гремит чем-то. Ему и самому хотелось куда-нибудь уйти, например, к Лиде, напиться с ней на кухне. Но Лида наверняка была у Артурика. Про Рому нечего было и говорить — у них с Димой были дела поинтереснее, чем вытирать ему сопли.        Вик закрыл глаза и сказал себе не драматизировать. Он знал, пройдёт этот день, наступит утро, и проблемы уже не будут казаться такими большими и страшными. Ничего ужасного, в сущности, не произошло: они поссорились и это нормально.        Он уже почти заснул, лёжа с закрытыми глазами в темноте, когда Максим вышел. Конечно, он не мог сидеть в комнате до утра, как бы ни хотел: уже недели две он постоянно бегал в туалет.        Вик дождался, когда Максим будет возвращаться, и позвал его, садясь на диване.        — Прости? Довёл тебя.        — Ничего, — покачал головой Максим, останавливаясь у двери в комнату. — Это ты прости, что я психанул.        Вик слабо улыбнулся и раскрыл руки, молча зовя Максима к себе. Тот залез на диван, наваливаясь на Вика, утыкаясь ему в шею носом.        — И я не считаю тебя козлом, — через минуту сказал Максим. Вик рассмеялся и поцеловал его в лоб.        На следующий день, как обычно бывало после ссор, Максим был крайне тактильным и нежным. Он никогда не приходил мириться первым — если Вик не делал шаг навстречу, мог долго дуться, не разговаривать даже из-за ерунды. Но зато когда они мирились, Максим от Вика не отлипал.        Даже на работе он часто подходил, если никого не было рядом, обнимая и целуя Вика в щёку.        — У нас ещё заказ, — сказал Максим, подходя к столику, за которым с ноутбуком сидел Вик.        Вик с улыбкой посмотрел на Максима: тот весь просто светился. Он радовался каждому новому заказу на печенье ко дню Святого Валентина, ведь это была его идея — сделать доставку печенек-валентинок, хотя раньше их пекарня печенье и не продавала. Но вот до праздника оставался один день, уже сегодня вечером на кухне должны были начать подготовку, и количество заказов говорило о том, что идея Максима была неплохой.        Максим предложил это ещё в конце января, Вик тогда пожевал губу с сомнением и сказал, что лучше бы это обсудить с Наташей — главным генератором идей по части ассортимента. А Наташе идея понравилась, она умела работать с печеньем, занималась тортами и рука на различного рода украшательства была поставлена. Так что девушка, зацепив Максима, который был больше на подхвате, тут же начала что-то пробовать на кухне. И уже через несколько дней Вик позвонил девушке, которая занималась их аккаунтом в соцсетях, чтобы та приехала сфотографировать печенье.        Вик был рад, что всё получилось даже не из-за самого факта успешного предприятия в своём бизнесе, просто он видел, что Максиму это важно. Ему нравилось работать на кухне, отношения с коллективом у него сложились, но вот только он не чувствовал той уверенности, которую чувствовать должен был.        Он как будто был не на своём месте, а ожидал, что всё это временно. Он считал, что находился там только потому, что Вик ему позволил, а сам бы он не смог. Поэтому Вик был так за него рад: Максим сам придумал делать эти печенья, он помогал Наташе их готовить и даже помогал делать фотографии. Так что он даже при невероятно сильном желании не мог бы сказать, что и тут всё благодаря Вику.        — У кого-то сегодня будет очень много работы, — улыбнулся Вик, незаметно погладив Максима по руке.        Тот фыркнул, садясь рядом.        — Ну да, у Наташи с Ваней. Наташа сказала, что не разрешит мне готовить сегодня, — Максим показал на свой живот. — Только помочь завтра.        — И правильно сделала. Не болит?        Максим поморщился и неопределённо помотал головой. Он носил бандаж, и тот, вроде помогал, но с ним Максим чаще бегал в туалет.        — Если скажу, что да, ты не разрешить мне завтра остаться на весь день, так что я скажу, что нет, — усмехнулся Максим, поднимаясь.        Вик спорить не стал — Максим был абсолютно прав. И всё равно на следующий день Максим с самого утра поехал в пекарню на такси, потому что Вик отказался вставать в такую рань. И дома вечером потом сидел на диване, пяткой одной ноги растирая другую ногу и хныча каждый раз, когда приходилось двигаться, но зато был невероятно доволен.        Четырнадцатого числа Вик омегу никуда не пустил: всё уже и так было готово и дело было за доставщиками. Они весь день провели дома, устроив марафон комедий и наслаждаясь едой из доставки, потому что Максиму было слишком лениво что-то делать на кухне.        Ближе к весне Максим стал чаще позволять себе лениться. Может, наконец успокоился, может, просто гормоны так влияли. Но в любом случае, Вик не был против. Подолгу стоять на кухне или за кассой его, конечно, никто уже не пускал: болели и отекали ноги. Так что Максиму оставалось помогать, и от нечего делать тот вместе с Наташей уже придумал куличи и какие-то штуки в виде кроликов к Пасхе.        В марте был День рождения Андрея, на который они, конечно, пошли вместе с Виком. Вик не особо хотел — они с Андреем не общались и начинать это общение желания не было, потому что брат Максима его по-прежнему раздражал. Но и одного туда отправить Вик Макса не мог — ему нужно быть рядом на случай, если Андрей наговорит какой-то ерунды, забив ей голову омеги.        Муж Андрея не отлипал от живота Максима, с восторгом смеясь каждый раз, когда ребёнок его пинал, а Андрей посматривал настороженно. Вика даже это бесило, хотя он и сам не испытывал восторга по отношению к беременным животам, они казались немного жуткими. Но, чёрт, Андрею было нельзя!        — Спасибо, что пригласили, — сказал Вик за столом. — В прошлом году, Макс, ты не ходил? На день рождения к брату?        Максим, отвлёкшийся от салата, вопросительно посмотрел на него. Ответил сам Андрей:        — Нет, мы со Славой ездили в Турцию с друзьями.        — Ох, здорово! А Максим вот в Турции не был, да?        Слава неловко опустил глаза в свою тарелку, так же сделал и Максим после нескольких секунд долгого удивлённо взгляда, направленного на Вика.        — Ну, — Андрей отпил из бокала с шампанским. — Видимо, не заработал ещё.        Голос Андрея был пропитан ядом не меньше, чем, Вик подозревал, его собственный. Вик улыбнулся, глядя на альфу, прикидывая, продолжить эту перепалку или прямо и честно послать Андрея нахер.        — Мои родители в этом году ездили в Египет. Ох, у них там столько историй было! Представляете, отец потерял где-то на пляже свой паспорт! — затараторил Слава, пока все в напряжённом молчании делали вид, что за столом ничего не происходит.        Вик подозревал, что идея пригласить их, особенно Вика, принадлежала не Андрею. Слава был, действительно, милым омегой, и как его только угораздило связаться с Андреем?        Напряжение, которое можно было щупать руками и ими же от него куски отрывать, через какое-то время спало. Спасибо за это Славе, который без умолку болтал.        Максим рассказал про День святого Валентина и свою идею с печеньем, а затем показал наброски куличей, которые сделала Наташа. На удивление Вика, даже Андрей слушал с интересом, внимательно разглядывая экран Максимова телефона. Вику пришлось себе напомнить, хоть и нехотя, что монстра и злодея из альфы он сделал сам, на деле тот не был столь ужасным мудаком.        Ну, Вик быстро передумал, когда Андрей, отдав Максиму телефон, сказал:        — Надо было тебе доучиться, как я и говорил. Сейчас бы жил по-другому.        «Твоего же папу, ёбаный ты Андрей», — простонал мысленно Вик, глядя на замявшегося Максима. Почему он не мог молчать? Обязательно было соваться со своим «я же говорил»? Видимо, муж Андрея думал так же, судя по взгляду, которым он его прожигал.        — Да, — кисло улыбнулся Максим, возвращаясь к своей уже пустой тарелке.        Славе пришлось опять спасать ситуацию, напару с Виком, который чересчур охотно поддержал разговор про цветы, пытаясь руками показать листы цветка, который Максим подарил его папе.        Оживился Максим, только когда Андрей упомянул приставку. Они разговорились о каких-то играх, видимо, любовь к этой ерунде была у них семейной чертой. Андрей с Максимом беседовали мило, вспоминая, как ходили к другу Андрея играть. Точнее играли Андрей и его друг, а Максиму давали просто жать на кнопки. И даже Вик опять позволил себе допустить мысль о нормальности братца.        Они ушли в зал, Андрей с Максимом сидели возле приставки, обсуждая что-то, а Слава с Виком пили чай на диване.        — Андрей, я ещё хотел спросить тебя, — услышал Вик.        Максим говорил негромко, за звуком работающего телевизора его почти не было слышно.        — Я думал про прописку ребёнка, что лучше бы в Иркутске. И я хотел спросить, можно будет у тебя прописаться? Ну, не до восемнадцати, понятно, пока своего жилья не будет. Если там на коммуналку как-то влиять будет, я отдам.        Андрей, выслушав, кивнул.        — Да, хорошо. Только, Макс, давай потом без сюрпризов.        — В смысле? — спросил Максим, а Вик напрягся, разворачиваясь к ним.        — Чтобы не было потом «у него здесь школа, я хочу уехать в Куйтун, можно он поживет у тебя».        Максим молча смотрел на него несколько секунд, а потом скривился в улыбке.        — Ты серьёзно сейчас? — спросил он немного истерично, заставляя Вика напрячься ещё больше и встать с дивана. — Ты думаешь, я брошу своего ребёнка? Андрей, серьёзно?        Голос Максима дрогнул, он с трудом поднялся с пола, игнорируя руку подошедшего Вика.        — Я не думаю… — начал Андрей, но Максим не дал договорить.        — Я, может, хуёвый брат и вообще тупая шлюха без образования, но я никогда не брошу своего ребёнка!        Максим, оттолкнув от себя Вика, рванул в коридор.        — Максим… — растерянно позвал Слава, переминающийся около дивана. Он проводил омегу взглядом и зло посмотрел на мужа. Тот продолжал сидеть на полу, глядя в коридор.        Вик вздохнул, вышел за ним и достал из кармана куртки свои ключи от машины.        — Жди в машине, — сказал он Максиму, тот цапнул ключи, даже не глядя, и выскочил в подъезд.        Вик вздохнул, зажмурившись от хлопка двери.        — Чёрт! — прорычал Андрей, наконец поднимаясь с пола.        Вику пришлось приложить очень много усилий, чтобы сдержать кипевшую внутри злость.        — Блять, Андрей. Я смотрю на тебя и не понимаю, — Вик развёл руками. — Если твой брат такое говно, так пошли его и не общайся с ним больше. Мне казалось, что раз уж ты не обрубил концы, то, как минимум, не ненавидишь его.        — Я его не ненавижу, — сквозь зубы ответил Андрей.        Наверняка он не горел желанием обсуждать отношения с братом с его парнем-омегой. Но Вику было откровенно плевать на желания Андрея.        — Так какого хера ты тогда делаешь? Почему ты постоянно унижаешь его? Тебе доставляет удовольствие тыкать его мордой в его косяки?        — Слушай, это не твоё дело.        — Ох, ну, знаешь, я так не думаю, — хмыкнул Вик.        Слава молча сидел на диване, ковыряя палец, явно чувствуя себя лишним, но и деться ему было некуда: на выходе в коридор стоял Вик, а рядом с дверью в комнату — Андрей.        — Ты не думал, что вместо того, чтобы унижать его, можно помочь?        — Да, давай, расскажи мне! — Андрей сложил руки на груди, усмехаясь. — Ты сколько его знаешь, год? А я, блять, с этим разбираюсь с его шестнадцати. Ты думаешь, я не пытался? Да я заебался уже ему руку протягивать, толку с этого как с козла молока!        — Что, серьёзно? Устал помогать брату?        — Я не устал помогать брату, просто это бесполезно! Я никогда от него не открещивался, я всегда был рядом, только ему плевать. Ему нравится жить так.        Вик шумно вдохнул и выдохнул. Он бы, может быть, мог понять Андрея. Если б у него самого не было младшего брата и твёрдого знания, что он будет тащить этого засранца за волосы из любого дерьма, в которое он только сможет залезть.        — Ты так это видишь? — спокойнее спросил он. — Что ты был рядом? А знаешь, как видит это Максим? Что он в твоей жизни абсолютно бессмысленная единица, которая способна только разочаровывать. Ты не шлёшь его нахер, потому что ты весь такой добрый и прекрасный и тебе просто нимб над головой не позволяет. Он воспринимает всю свою жизнь как одну огромную ошибку и считает, что только на них он и способен. И что же его брат? Помогает ему? Нет. Ты только бесконечно указываешь, где и что он сделал не так. Он проёбывается — ты говоришь «ну, конечно, а чего ещё ждать». Он не проёбывается — и ты говоришь «странно, но ничего, это ненадолго». Тебе, наверное, ебать как тяжело, это же твой брат и всё такое, но вот насрать вообще, представляешь? Потому что лучше бы ты реально послал его нахуй, чем постоянно плевал в лицо.        Андрей, пока он говорил, периодически усмехался и мотал головой, явно хотел что-то возразить, но Вик не давал. Только закончив, он кивнул в сторону Андрея, как бы показывая, что ему можно говорить.        — Как у тебя всё просто и понятно! Наверное, легко судить со стороны, когда не твой брат — шлюха…        — Ох, ну точно, бедняжка! Братик не оправдал твоих ожиданий, такой не идеальный, портит ауру Андрюше! Правильно, за борт такого!        — Ты не понимаешь, — покачал головой Андрей. Вик усмехнулся.        — Да, я не понимаю. Так объясни, — он развёл руки, приготовившись слушать, но Андрей молчал. — Ничего? Нет? Я знаю только одно: когда человека любишь, ему помогаешь. Ты не смог помочь, он не принял твою помощь? Значит, просто прими его таким, как есть. Это твой брат. Он не убийца, не вор, и даже не бросал детей. Есть какие-то причины отказаться от него, кроме жестокой реальности, не совпавшей с твоими ожиданиями? Знаешь, это я могу бросить его, потому что он шлюха, но уж точно не родной брат. Серьёзно, Андрей, у вас, кроме друг друга, нет никого. Если ты любишь своего брата, то просто будь рядом с ним. А если не любишь, то, ну не знаю, уйди тогда с концами из его жизни и перестань делать ему больно.        Вик посмотрел напоследок на Андрея, так и стоящего со сложенными руками, кивнул притаившемуся Славе и ушёл одеваться.        Максим ждал его в машине. У него были красные припухшие глаза, но он уже успокоился.        — Что ты там делал? — спросил он, когда Вик завёл машину.        — Поделился впечатлениями от встречи.        — Вик!..        — Тихо, нормально всё, — отмахнулся он. Максим посмотрел на него недовольно, поджал губы и отвернулся.        Дома Вик лёг с Максимом на кровать, укутав его одеялом, и они так лежали, пока Максиму не захотелось в туалет. Вик чувствовал какое-то опустошение от разговора с Андреем. Для него семья была самым важным в этой жизни. Он знал, что если вдруг исчезнет всё: деньги, работа, любовники, друзья, то останется его семья. Это было константой. Они могли ссориться и мириться, у них могли быть диаметрально противоположные взгляды на какие-то вещи, но у него всегда была поддержка семьи.        Родители с самого детства дали ему знание, что к ним он может прийти с любой проблемой, и он получит поддержку, что бы ни сделал, в свой самый худший день. И он всегда был готов ответить им тем же. Потому что семья.        Конечно, он понимал, что так далеко не у всех. Вик трезво смотрел на жизнь, — в основном, — и знал, что семьи бывают разные. Но, чёрт, у Максима был только Андрей, а у Андрея — Максим. Они росли вместе, были друг для друга поддержкой! И в голове Вика не укладывалось, как можно было плюнуть на это?        — Ты ведь не будешь переживать из-за слов Андрея, правда? — спросил он чуть позже.        Максим улёгся на подушке поудобнее и посмотрел на него.        — Мне обидно, что он так думает. Держит меня за какого-то монстра. Знаешь, он обычно оказывается прав насчёт меня, и это меня пугает. Обычно. Но, Вик, это, наверное, единственная вещь, которую я знаю о себе точно. Я никогда не брошу своего ребёнка.        — И я это знаю, — улыбнулся Вик, крепче прижимаясь к Максиму. А Андрей мог сосать.        Вика пнули в руку, которую он держал на боку Максима, поглаживая осторожно его живот. Он закатал на Максиме футболку и уставился на то место, где шевелился ребёнок. Живот заметно подрагивал, и Вик сполз ниже, разглядывая эти движения.        — Боже, он как будто пытается вылезти из тебя, — сказал Вик, чуть надавливая на место толчков. — Жуть.        — Вик, ты дурак! — фыркнул Максим, накрывая живот рукой. — Ничего не жуть.        Вик скорчил рожицу, заставив омегу рассмеяться и покосился опять на живот.        — Он будет спать? Или я могу?.. — спросил он, понизив тон, и провёл рукой по бедру Максима.        Нужно было его отвлечь, да и самому хотелось отвлечься. Максим шумно выдохнул и скинул одеяло, лежащие на его ногах, разводя их чуть в стороны. Вик, не теряя времени, начал его раздевать, пока Максим не передумал. У него было такое пару раз: он приходил к Вику, лез ему в штаны, а потом вдруг отстранялся, смотрел виновато и тяжело вздыхал «больше не хочу». Так что Вик понял, что лучше не затягивать.        — Ох, блин! — прошипел Максим, хватаясь за живот.        Вик помог Максиму приподняться, чтобы стянуть футболку, фыркнул:        — Ну, нет, твоё мнение не учитывается.        — Не зли его, это не твои почки он пинает.        Максим перевернулся на бок, тяжело вздыхая. Опытным путём они выяснили, что теперь это было единственной позой, при которой нигде ничего не давило и не мешалось. Вик лёг сзади, целуя плечи и шею, а руками скользя по бёдрам.        Максима было приятно трогать. Конечно, его всегда было приятно трогать, но стало ещё приятнее, когда он немного округлился. Вик водил рукой от низа живота, через лобок, задевая волоски, к внутренней стороне бедра, от чего Максим вздыхал и старался развести ноги пошире.        — Давай, давай… — торопил Максим.        Вик усмехнулся. Он слышал, что омеги во время беременности могут становиться охочими до секса, но с Максимом, кажется, это как-то неправильно сработало. Он не хотел секса чаще, но зато стал гораздо более нетерпеливым.        — Даю, — фыркнул Вик, оглаживая ягодицы. Он скользнул ниже, к промежности, проверяя, насколько Максим готов.        А тот нетерпеливо дрыгал задницей, подаваясь назад и что-то мыча. У Вика от его нетерпения и у самого в штанах становилось сыро, он быстро спустил их вместе с трусами, провёл пару раз по члену рукой и мягко толкнулся внутрь.        — Давай быстро, — простонал Максим. Вик кивнул, согласно промычав в ответ.        Он целовал сзади шею Максима, языком касаясь уха, и двигался быстро, как и просил Максим. Тот, как будто подгоняя его, рукой вцепился в ягодицу, пытаясь прижать к себе.        — Максим, ты мешаешь, — сбиваясь на вздохи, сказал Вик. — Тебе руку некуда деть? Подрочи.        — Мне неудобно, сам подрочи.        — Мне тоже неудобно, я ногу тебе держу, — цокнул Вик и рассмеялся, уткнувшись в шею Максима.        — Что?        Боже, у женатых парочек это так происходило? Перепалки во время секса! Куда делись «ох», «ах» и выстанывание имён? Но, чёрт, Вик бы соврал, сказав, что ему что-то не нравится.        — Ничего, — фыркнул он, мягко прикусывая кожу между шеей и плечом омеги. — Тогда я кончу, а потом тебе помогу.        Максим согласно угукнул, опять вцепившись в ягодицу Вика, и тот только закатил глаза. Секс с беременным омегой иногда походил на неловкие подростковые барахтанья, но в этом было какое-то своё очарование.        — Мне повезло с тобой, — сказал позже Максим, морщась от липкой потной футболки. — Дима жаловался, что Рома боится к нему прикасаться.        — Боже, удивляюсь, как Рома вообще его не обернул в пупырчатую плёнку.        — Это мило. Но если бы ты отказался со мной спать до конца беременности, произошло бы насилие, — фыркнул Максим.        Вик рассмеялся, качая головой. Ну нет, дураком он не был!        Вик думал, что Андрей позвонит Максиму, что поговорит и извинится. Если не сам, так хоть под давлением Славы. Но тот так и не позвонил, ни завтра, ни послезавтра. Наверное, Максима это могло расстраивать, но он об этом не говорил.        У них и без этого хватало дел и переживаний. Пришлось искать нового работника на кухню, потому что Максим уже сейчас не мог работать в полную силу и было очевидно, что не сможет и дальше. А ведь человека нужно было ещё ввести в курс дел и всему научить.        Диму положили в больницу, и Вик как минимум два раза в день звонил Роме, чтобы не дать ему сойти с ума. Был риск преждевременных родов, а срок — слишком маленький. Врачи говорили, что всё будет в порядке, просто нужно было сделать какую-то небольшую операцию, но на Роме не было лица. И, конечно, Вик мог его понять.        Он и сам по ощущениям скинул пару лет жизни, когда в ответ на жалобу Максима, что у него сильнее стали отекать ноги, залез в интернет. И ни капли не успокаивал маленький процент, который был написан во всех статьях. Вик тут же пошёл к Максиму и безапелляционно заявил, что тот идёт к врачу.        — Не хочу я к врачу, мне на следующей неделе только!        Вик бесился, что Максим упрямился, но и пугать его не хотел своими страшными рассказами, так что брать пришлось упрямством. Максим всё-таки пошёл, и врач сказал, что у него всё хорошо.        — Он сказал, что у меня ботинки слишком узкие для моей ноги. Отлично, сходил к врачу, чтобы он мне обувь подобрал! — шипел Максим, но Вика это даже не раздражало, такое сильное он испытал облегчение.        Когда после очередного разговора, выслушав все опасения друга, Вик лёг к Максиму, тот щёлкнул его по лбу и сказал:        — Вы оба ипохондрики. Или как это называется, когда у других постоянно болячки ищешь?        — Посмотрел бы я на тебя, если б я тут жаловался на симптомы, потенциально означающие скорую смерть, — буркнул Вик.        Максим рассмеялся и прижался губами к его виску.        — От меня так просто не избавиться, я никуда не денусь.        Вик обнял его покрепче, он очень рассчитывал, что так оно и будет. На Максима были большие планы.       В тот день Вик проснулся от того, что рядом вошкался Максим, шурша одеялом и недовольно цокая. Вик зевнул, развернулся к Максиму, натыкаясь взглядом на его растрёпанный затылок.        — Чего ты? — спросил он, кладя руку на бедро омеги и осторожно сжимая.        Максим тяжело вздохнул и кряхтя развернулся к нему с выражением непередаваемой муки на лице.        — Он издевается! Я четыре раза вставал в туалет. А теперь он меня пинает, — прохныкал Максим.        Вик скорчил сочувствующую мордочку и поцеловал Максима в подбородок, положил руку на его живот и осторожно погладил.        — Нет, это не помогает, — простонал тот. — Сейчас я пробую его игнорировать, может, он так успокоится. Когда это кончится?        Вик улыбнулся и сделал вид, что задумался.        — Недель через двенадцать?        Максим вздохнул и устало закрыл глаза. Ребёнок начал вести себя спокойнее днём, но зато ночью не давал Максиму спать. Вик как-то три дня подряд просыпался от того, что Максим ходил туда-обратно по залу, уговаривая ребёнка дать ему поспать. И глядя на мучения омеги, Вик лишний раз убеждался в том, что его решение касательно детей было верным.        — Сделать тебе сок? — предложил Вик, поглаживая живот Максима. Тот открыл глаза и отрицательно помычал.        — Пойду сделаю блинчики, раз я всё равно не сплю. Я теперь никогда не сплю. Сколько человек может провести без сна, не сойдя с ума? — пропыхтел недовольно Максим, поднимаясь с кровати под смех Вика.        Звонок остановил Максима, и Вик бросил взгляд на лежащий рядом телефон. Времени было всего половина девятого.        — Да? — поднял трубку Максим. — Э, да, я… Хорошо, эм, пятьдесят четвёртая. Хорошо.        Вик с любопытством смотрел на него, потягиваясь. Сон окончательно ушёл.        — Это Андрей, — сказал Максим, положив телефон на тумбочку.        Вик удивлённо приподнял брови, пытаясь сопоставить Андрея и телефонный разговор.        — Он приехал, — подтвердил Максим его догадки и натянул на себя футболку под писк домофона.        Вик на секунду про себя удивился, хмурясь, какого чёрта Андрей знает их адрес, но вспомнил, что тот вызывал им такси на первой встрече. Хотя менее неожиданным его визит от этого не стал. Ни о чём таком они не договаривались, и принимать у себя в гости в утро субботы брата Максима, от мыслей о котором он откровенно почёсывался от нервов — не так Вик планировал начать свой день.        Он пролежал в постели, листая ленту в соцсетях и отвечая на пришедшие вечером сообщения, пока, — он слышал, — Максим встречал брата и устраивался с ним на кухне. Присутствие Вика там, скорее всего, не требовалось, ведь вряд ли Андрей пришёл, чтобы поболтать с ним.       Но и лежать всё утро в кровати Вик не мог, в животе потянуло от голода, — спасибо ночному перекусу, — и нечищенные зубы не радовали. Так что Вик, полежав минут пятнадцать, проскользнул мимо кухни в ванную, кивнув приветственно Андрею по пути.        Максим с братом смотрелись довольно мирно, когда Вик зашёл в ванную. Чего нельзя было сказать о них же, когда Вик из ванной вышел.        — Ты и не пытался никогда! — раздражённо говорил Максим, сжимая с силой ручку от кружки. — Ты изначально всегда был уверен, что я в очередной раз обосрусь. И с Виком то же самое, ты даже и не пытаешься понять.        Вик разглядывал двоих на кухне, пока очень медленно тянулся к выключателю. Можно было зайти, в конце концов, Вик хотел есть… Но он всё же не решился и со вздохом ушёл, но не в комнату, а в зал, где разговор с кухни было слышно на порядок лучше. И да, ему за это не было стыдно! В конце концов, имел же он право знать, о чём в его доме говорит его омега со своим братом?        — Прости, что мне сложно в это поверить! Что ты — всю жизнь трахающийся с альфами, вдруг воспылал любовью к омеге! И что у вас теперь с ним счастливая семья, и он согласен растить твоих детей, — тоже повысился голос Андрей. — Поставь себя на моё место, как это выглядит?        — Да Господи, Андрей! Если ты что-то там думаешь, необязательно это озвучивать! Мне необязательно знать твоё мнение о моей жизни.        — Я тогда не понимаю, чего ты от меня хочешь. Мне просто молчать?        — Да!        — Здорово! А мне кажется, что я недостаточно говорил, может быть, говори я больше и яснее, ты бы вообще во всём этом не оказался!        Вик, сидя на диване и держа на коленях ноутбук, полностью был там — на кухне. Он хмурился и кусал губу, прислушиваясь к набиравшему обороты разговору. По голосам было слышно, что оба злились.        Очевидно, Андрей пришёл не просто так, было что-то, что он хотел своему брату донести, но, кажется, получалось не очень.        — Да при чём здесь ты? — раздражённо спросил Максим, и что-то грохнуло, как будто он стукнул кружкой об стол.        — При чём? При том, что мой маленький брат давал за деньги! И, видимо, я что-то делал не так, раз это произошло! Я работал, чтобы тебе на учёбу собрать, чтобы ты в универ пошёл, а ты пошёл куда? И да, Максим, я давлю на тебя, я не милый и понимающий, потому что я и не хочу этого понимать. Я пытаюсь что-то вбить в твою дурную голову, чтобы хоть сейчас что-то исправить! И именно потому что мне не плевать!        Вик судорожно выдохнул, подавляя желание влезть в разговор. На кухне на пару секунд повисла тишина, а потом Максим тяжело вздохнул:        — При чём здесь ты? Это мои поступки, мой выбор. Если кто-то и ошибся, то я. При чём здесь ты?        — При том, — тоже гораздо тише и спокойнее ответил Андрей, с таким же тяжёлым вздохом. — Я твой брат, и я должен был быть рядом. Ты, тупая малолетка, сказал мне не лезть в твою жизнь, и я уехал. Послушался. А не должен был. И что из этого в итоге получилось? Я тебя бросил и ты пошёл… к этим.        — Нет! Я не из-за тебя пошёл, я просто… Хотел жить по-другому, хотел денег. И чтобы быстро. И учиться я не хотел, и всё равно бы никуда не пошёл.        Вик закрыл ноутбук и отложил его, услышав в голосе Максима звенящие нотки. Макс был ещё тем плаксой, когда доходило до больных тем. Его отношение с братом были очень больной темой.        — Я знаю, что я дурак. Я знаю, что я сам всё просрал, и ты имел право послать меня ещё тогда. Я просто… — голос Максима сорвался, заставив Вика выматериться. — Просто я люблю тебя, и я… Просто я хочу, чтобы у нас было нормально. Но я не знаю, что мне сделать, чтобы исправить…        — Нет, ты… Максим, ты был маленьким. Ты был малолетним идиотом, это я должен был быть умнее. А я обиделся на тебя, решил показать характер. Не плачь, иди ко мне… Я всё равно тебя люблю, просто мне сложно… Я, наверное, не умею правильно. Я не хочу делать тебе больно, но не знаю, как с тобой…        — Прости, — уже совсем рыдал Максим приглушённо. И Вик, жующий губу, догадался, что тот, видимо, уткнулся в плечо Андрея. — Это я идиот. Ты и деньги для меня, и приехал… Я никогда не хотел, чтобы ты отставал от меня, я не знаю, зачем так говорил. Я остался один тогда и я просто… Я ещё на тебя и обижался! Я идиот. Прости…        — Тише, не плачь. Согласимся, что мы оба идиоты, ладно? Не плачь.        Максим всхлипывал и шмыгал носом под уговоры брата. Вик откинул голову, ударившись об стену, и вздохнул. Дурацкий Андрей довёл Максима до слёз, и Вик за это был бы не прочь с ним поговорить, но с другой стороны, кажется, через эту истерику они к чему-то пришли. Не скидывали вину друг на друга и не пытались, наоборот, всё взять на себя. И это уже было чем-то.        Минут через пять, когда Андрей успокоил Максима и напоил его водой, тот, гнусаво сказал:        — Я не только тогда был идиотом, я порядочно сделал глупостей. Я понимаю, Андрей, почему ты… Почему ты так. И ты всегда был прав, на самом деле. Но сейчас всё по-другому, правда. Ты зря не веришь в Вика, если кто-то и проебется в этой ситуации, то точно не он.        У Вика засосало под ложечкой, закрутило в животе и забухало в висках. Максим говорил, что доверяет ему, и это… Чёрт, это многое для Вика значило!        — Он мне очень помогает, правда. И у меня, кажется, получается, и в пекарне, и с Виком. Я ещё не знаю, что будет с ребёнком, но я думаю, то есть я знаю, что… Я буду очень стараться. Я знаю, я уже много раз тебе говорил, что всё меняю, и понимаю, почему ты этому уже не веришь, но сейчас я, правда, меняю. Так не было никогда.        Пока на кухне молчали, Вик успел понять, что задержал дыхание, и судорожно выдохнуть. И стоило ведь подслушать разговор Максима с братом, чтобы услышать это!        — Мне не нравится Вик, — сказал Андрей, заставив Вика закатил глаза. — То есть он, наверное, нормальный. Просто… Ты омега и мне сложно понять… Но, наверное, это не важно. Да? Я вижу, что ты стараешься. Ты никогда никого не приводил ко мне, и у тебя будет ребёнок… И за то, что я тогда сказал, прости, я ляпнул это и… Я знаю, что ты будешь хорошим папой. Не плачь! Максим, ты как маленький, ну, иди сюда.        Вик против воли улыбнулся уставшему голосу Андрея и новому всхлипу Максима. Кажется, весь день он сегодня проведёт, разглядывая опухшие глаза своего омеги.        — Твой Вик сказал мне, что я тебя бросил, потому что мои ожидания касательно тебя не совпали с реальностью. Может быть, так и было. Но это не значит, что я тебя не люблю, мартышка. Просто твой брат такой же идиот, как и ты. Но мы постараемся что-то с этим сделать. У меня скоро будет племянник и я собираюсь стать самым лучшим дядей. Хорошо? Прости?        — Да, и ты меня прости, — всхлипнул Максим.        — У меня уже всё чешется от соли, Максим, — усмехнулся Андрей. — Успокаивайся, тебе же нельзя столько рыдать. И я позвоню тебе попозже, мы договоримся, когда поедем по поводу прописки, хорошо?        Вик зашёл на кухню, когда Максим обеими ладонями вытирал лицо, покрасневшее и опухшее от слёз, а Андрей гладил его живот.        — У вас все семейные встречи так заканчиваются? — хмыкнул Вик, доставая кофе, наконец-то. — Тебе кофе налить?        — Налей, — помолчав, сказал Андрей. — А ты иди умойся, а то потом глаза не откроешь.        Максим кивнул, растирая глаза, и пошёл в ванную. Вик проводил его взглядом и повернулся к Андрею.        — Рад, что ты достал голову из жопы.        Он ожидал какой-то колкости от Андрея, но тот промолчал. Только спустя несколько секунд тишины, спокойно сказал:        — Ты мне не нравишься.        — Странно, обычно все от меня без ума, — хмыкнул Вик, весело глядя на Андрея и ставя перед ним кружку с кофе.        Андрей ухмыльнулся. Что же, Вик был готов с этим жить.