Филины

      Дворцовая площадь у Эрмитажа – самое шумное и оживленное место в огромном городе, особенно, когда сюда приезжают туристы с различных концов страны, а приезжают они довольно часто, почти каждый божий день. Только тут бывает огромное скопление людей, которые, как муравьи в большом муравейнике, водоворотами ходили у знаменитого музея, вокруг высокого и великого памятника.       Как Джеймс и говорил своему брату, прилетел он именно сюда, но так как деревьев здесь совсем не было, а среди людей находится было совсем некомфортно, могучий филин сидел на краю крыши Эрмитажа, наблюдая с высоты птичьего полета на это скопление людей. Многие обычные филины не летают так высоко, ибо сил на это им не хватало. Но Джеймс, как вы знаете, мифический филин с человеческой душой. В нем есть столько сил, сколько есть в мышцах обычного человека. Поэтому такие филины могут летать довольно высоко.       Джей был окутан волнами воздушного ветра, который свистел и выл вокруг его пернатой фигуры, вздымая и бешено колыша его перья на теле. На такой высоте ветер был здесь довольно сильным и быстрым, поэтому филин крепко когтями держался за край крыши, стараясь не сорваться вниз. Над его головой парили ласточки, которые громко и звонко перекрикивались друг с другом, летая по красновато-оранжевому небу, заполоненное пурпурными и бархатными облаками. Этот полет ласточек можно сравнить с каким-то танцем. Черные, заостренные фигурки, паря на фоне убывающего солнца, крыльями своими провожали теплые, алые лучи, которые охватывали небо в свои права.       Джеймс долго смотрел на этот массовый балет ловких и резвых ласточек и совиным взглядом провожал красноватое, подгорающее солнце, медленно и равномерно моргая двумя глубокими, синими озерцами-глазами, от чего можно увидеть внутренние веки из тонкой и прозрачной кожицы, и слегка вжав голову в плечи, от чего он казался теперь большим комком перьевые, только перьевые ушки торчали к верху.       Вскоре, филину надоело просто сидеть тут в этом шумном балагане. Над головой кричали ласточки, изредка проносились на огромной скорости мимо него и чуть ли своими крыльями не били прямо по лицу филина, от чего тот все время пытался хоть одну ударить клювом или лапой, грозно раскрывая клюв и издавая некое шипение, разбавленное хищным пищанием, а внизу шумели люди: кричали, смеялись и носились по всей площади, громко стуча подошвами обуви, а этот стук эхом разносился по всей окрестности, в сопровождении этими криками и смехом.       Вскоре, после очередного удара крыла ласточки по лицу, Джеймс не смог уже этого выдержать. Еще, в последний раз возмущенно запищав, синеглазый сорвался с крыши, расправив свои большие крылья в разные стороны, вызывая тем самым сильные порывы ветра. Так он долетел по стене музея вниз стрелой, чуть ли не касаясь ее пернатым брюхом, а у самой земли взмахнул крыльями и взлетел прямо к небу, оставив после себя лишь несколько маленьких, пушистых перышек, которые от порывов ветра откатились в разные стороны по гладким, узорчатым плитам. Туристы, приметив такую необычную птицу, с восхищением что-то возглашали и сразу же направили объективы своих фотоаппаратов на филина. Вскоре, вслед Джеймсу стали мигать яркие вспышки, от чего он не на шутку растерялся, ибо эти вспышки, как яркие звезды в ночном небе, ослепили бедную птицу, и Джей стал неуклюже лавировать над головами туристов. Те даже пытались его поймать, но синеглазый все-таки смог вскоре собраться с мыслями и стал лететь прямо. По дальше от этой оживленной площади, куда-нибудь в тихое и укромное место.       Синеглазый филин летел вперед на всей скорости, даже не замечая, куда летит. От этих вспышек в глазах остались мигающие, размытые мушки, которые мешали хорошо видеть изображение мира перед собой, бесконечными точками окропляя всю картину. Джеймс был немного напуган и встревожен, ведь он по своей же глупости попался на глаза людям. Поэтому он был слегка растерян, от чего он летел очень быстро, чуть ли не врезаясь во всякие столбы, деревья и стены зданий.       Так Джеймс быстро залетел в какую-то небольшую, сетчатую арку светло-зеленого света, которая была украшена различными, благоухающими цветами. Пролетев через нее, филин оказался в зеленой и травянистой аллее. Вперед тянулась дорожка, выложенная из мраморных плит, по бокам росли ровно стриженные кусты, спрятанные за такой же зеленой сеткой, из которой сделана арка, и в местах так же были вдеты цветы. За кустами находились высокие деревья с пышными, зелеными кронами, а между кустами виднелись каменные, белые статуи в различных позах. Тут было очень тихо и спокойно, только шум листвы деревьев и пение птиц разбавляли эту тишь.       Джеймс, ощутив такую лесную гармонию, как в его лесу, немного под успокоился и сбавил свою скорость, медленно взмахивая крыльями над этой плиточной, тонкой дорожкой. Филин осматривал эти кусты, деревья и статуи, при этом узнав эту аллею, которую он так редко посещал. В этом месте, он вспомнил, есть один небольшой фонтан, из которого ввысь поднималась холодная, чистая воды несколькими маленькими струйками. Уставший и шокирующий филин полетел в эту сторону, где находился этот фонтан.       Летел он недолго, примерно пять минут. Увидев этот фонтан, Джеймс прямиком подлетел к нему и уселся на мокрую, мраморную ограду, которая окружала холодную воду, и филин с удовольствием ощутил своими лапами этот приятный холодок, от чего он смог легко расслабиться. Как только он уселся, Джеймс стал приводить свои мысли в порядок, приоткрыв слегка свой клюв и часто дыша, и осматривал местность, в которой он находился, ведь он мало помнит, что находится в этой аллеи. Фонтан был так же окружен этими кустами и статуями, по четырем сторонам ограды так же росли декоративные кустики, так же хорошо и ровно стриженные руками опытного садовника. Так же, между этими кустами, есть некие лесенки в две-три маленькие ступеньки, которые были приделаны к этой ограде. Обычно люди залезают на эти лесенки и сидят на этой ограде, чтобы сфотографироваться на фоне взлетающей вверх воды, или просто о чем-то подумать. Сама вода в фонтане струями брызгала вверх, омывая алые лучи солнца, которые просочились между ветками деревьев, от чего в воздухе можно разглядеть мутную и блеклую радугу.       Джеймс, расслабленный шумом воды, пением птиц и влажный воздухом, подошел к самому краю и опустил голову к прохладительной воде, сделав один глоток. Вода приятным и нежным холодком стекал по пищеводу, приподняв голову к верху, чтобы вода могла легко проникнуть во внутрь живота. Капли с черного клюва шумно капали в воду, оставляя после себя водные круги, которые быстро расширились и исчезали. Мелкие брызги воды, которые висели в воздухе вокруг фонтана, слегка намачивало редкие, белые перья на грудки Джеймса.       Синеглазый снова уселся по удобнее на мраморную стенку фонтана и навострил перьевые уши к верху, дабы быть на чеку и хорошо ощущать, что происходит вокруг него, пока он сейчас расслаблен и спокоен.       Только он расслабился и слегка прикрыл глаза, вслушиваясь в эти звуки природы, Джей расслышал средь этого лесного гамма еще какой-то подозрительный звук. Он буквально протискивался и прорывался сквозь эту гущу шума, и синеглазый его услышал. Это что-то вроде какого-то тихого скрежета чего-то острого об тонкую поверхность. И этот срежет был легким и почти невесомым, словно и вообще не касается этой поверхности.       Филин, снова открыв свои озерные глаза, медленно, как локатор, повернул свою голову на сто восемьдесят градусов и направил свой острый взгляд на этот источник звука. Перед его глазами, в нескольких метров от него, сидела молодая и довольно привлекательная черноволосая девчушка. Сидела она в пол оборота на скамье, а перед ней стоял мольберт с небольшим холстом, а рядом с ней на этой скамье лежали разноцветные краски в старых, выжатых и сморщенных тюбиках, цветные карандаши в коробочке, кисточки разных размеров и форм, одноразовый, белый стаканчик с водой и окропленное бледными, давними пятнами красок белая, пластмассовая палитра. Девушка легкими движениями тонкой руки что-то проводила простым, заостренным карандашом по белоснежному холсту, оставляя прозрачные и извилистые линии и создавая этот самый звук, который услышала сова, при этом бросая свои ярко-желтые глаза на фонтан, на котором как раз таки сидел Джей.       Тот, увидев эту девушку, повернулся полностью на нее и стал внимательно разглядывать. Волосы, длиной до плеч, были черными, как перьевые чернила и слегка развивались на ветру, в темных и кудрявых локонах белыми полосками переливались и игрались лучи солнца, что очень притягивало глаз. Эти медовые глаза, спрятанные за прозрачными и чистыми линзами круглых очков, которые отражали солнечный свет, художественным взглядом окидывали этот пейзаж аллеи. Бледная, почти прозрачная кожа, которая купалась в солнечном свете, пряталась под легкой, белой майкой и сверху темной ветровкой, а края ладошек были немного испачканы грифелем простого карандаша. Сама девчонка была худенькой и маленькой, Джеймсу даже казалось, если он сейчас обернется человеком, то будет выше этой девушки примерно на полторы головы. По этому творческому набору, который был разбросан по скамье, Джеймс понял, что перед ним сидит юная художница. А художники всегда интересовали магического филина. Вообще, его всегда интересовали давние писатели и художники, их книги и картины очень нравились синеглазому.       Пока Джеймс внимательно смотрел на девушку и на то, как ее тонкие руки мягко проводят карандашом по холсту, издавая этот самый скрежет, который привлек внимание. Смотрел он долго, не спуская глаз. Хотелось посмотреть на этот процесс по ближе, но Джеймс боялся спугнуть девушку, ведь есть люди, которые немного боятся филинов, ибо видят их почти никогда. За этим подглядыванием, филин заметил, что желтоглазая не только своим чутким взглядом озирает фонтан, что его окружает и зарисовывает это, но и его самого. Это можно понять по внимательному прищуру глаз и наклоны головы в разные стороны. А так же она вертела карандаш перед филином, слегка прикрыв один глаз и внимательно осматривая совиную фигуру.       Джеймс, поняв, что его рисуют, немного вытянулся во весь рост и горделиво выпятил свою белую грудку, замерев в этой позе и косо смотря на художницу. Он даже сам не ожидал, что так легко попадется под кисть художника, и ему было интересно, хорошо ли рисует эта девица? Поэтому с нетерпением ожидал окончания этого творчества, чтобы потом посмотреть на результат. Примерно через десять минут, девушка сделала свой последний штрих простым карандашом и немного откинулась корпусом назад, рассматривая получившиеся результат. Она смотрела на свой рисунок, а потом глядела на реальную картину мира, все сравнивая и взвешивая, чтобы убедиться, что с картиной все хорошо, и никаких изъянов и ошибок нет, и не одна деталь не упущена из поля зрения художницы. Убедившись в этом, черноволосая отложила свой карандаш с обгрызанной резинкой в сторону и взяла лежавшую рядом палитру, в которую потом стала выдавливать краски из трех тюбиков основных цветов. А затем легкая рука взяла тонкую кисточку, лежавшую рядом с ее ногой, окунула ее в воду в стакане и стала волосинками размешивать эти цвета. Вскоре, совершив эти легкие и быстрые действия, девушка приподнесла кисточку к холсту и стала проводить по нему извилистые и гибкие линии легкой рукой, закрашивая карандашные линии яркими, цветными красками, дабы придать картине некую свежесть и реалистичность.       Только девушка отвела взгляд от своего холста, чтобы снова окинуть взором пейзаж, как заметила, что филина на фонтане больше нет. Желтоглазая, недоумевая о таком быстром исчезновении птицы, стала оглядывать окрестность, дабы найти свою необычную натуру. Она даже встала со скамьи и немного походила пару шагов, все еще надеясь, что сова где-то рядом, но она больше никого не увидела. Девушка разочарованно выдохнула, ведь ей нужны цвета оперения филина. Она хотела все правильно передать на холст, все цвета, но, похоже, придется импровизировать.       Девчушка сделала пару шагов назад и с грустью в глазах упала обратно на скамью. Но тут она рядом с собой с боку приметила какое-то движение, а затем кто-то слабо дернул ее за прядку черных волос. Девушка рефлекторно обернулась и увидела того самого филина, которого она так усердно рисовала, от чего она тихо ахнула от неожиданности и немного отскочила в бок, удивленно рассматривая эти два синих глаза, которые так дружелюбны и любопытно разглядывали ее, девушке даже показалось, что в них таилась некая человеческая душа.       Джеймс, как истинный джентльмен, немного склонил голову перед художницей, якобы делая некий поклон, а потом мягко взял в свою когтистую лапу эту женскую, бледную кисть и клювом несильно прикусил выступающую через тонкую кожу костяшку. Этот жест можно сравнить с поцелуем в руку, но так как Джей был филином, то это вышло немного особенно и по-совиному.       – Ой, а я думала, ты улетел, - девушка немного была шокирована таким поведением дикого филина, слегка приложив к своей груди ладонь. Хоть он и выглядел обычным, но в его внешности можно найти отличия от филинов, которых можно увидеть на фотографиях на просторах интернета.       «Ну как же я могу покинуть такую прелестную художницу и оставить одну?» - сказал бы такие слова Джеймс, но вместо этого издал низкое и протяжное уханье, все еще сжимая в своей лапке ладошку девицы. А потом он повернул голову в сторону холста и буквально чуть ли не окаменел, пораженный такой неземной красотой этой работы, которая только еще начала питаться этими красками, хорошо гармонирующие друг с другом, что просто невозможно отвести взгляд. Филин сразу понял, что перед ним настоящая, талантливая девица, очень творческая и чуткая.       – Ты можешь немного побыть тут? Мне нужно закончить картину, - спросила девушка филина, хотя вряд ли была уверенна, что он ее понял. Все-таки перед ней обычная птица, которая не понимает человеческий язык.       «С удовольствием» - согласно ухнул Джеймс и напоследок снова куснул руку девушки, а потом уже отпустил.       А дальше черноволосая снова продолжила размазывать краски по холсту, оставляя всякие пятна, линии. Мокрая краска мелкими каплями стекала по бумаге, еще больше размазываясь по поверхности. Легкая, бледная рука невесомыми движениями передавала всю эту картину мира на этот кусок бумаги, словно фотография, сделанная опытным фотографом.       Девушка, приступив уже раскрашивать самого филина, стала размешивать краски на палитре и сравнивать с цветом оперения Джеймса, всячески преподнеся кисточку с краской к его темно-бурым перьям. Можно даже заметить, как в лучах солнца перья совы переливаются темно-синим блеском, что было крайне необычно и волшебно. Во время этого рисования, девушка стала общаться с филином.       – Ты такой необычный филин… У тебя глаза синие и оперение необычные. Я видела, конечно, филинов на фотографиях, у них там глаза такие светло-желтые, а оперение светло бурое с темными пятнышками… - начала размышлять художница, водя кистью по холсту. – А ну ка, дай… - девушка снова начала размешивать краски в палитре и преподнесла кисть к перьям Джея, а тот охотно вытянул к ней свое широкое крыло. – Нет, по темнее нужно…       «Ну, я такой уродился, что ж поделать» - с насмешкой сказал филин, а слова снова скрылись под совиным уханьем.       – А у тебя еще грудка белая, - заметила девушка, начиная вырисовывать красками перья у нарисованного на холсте филина. – Только бабочки на шее не хватает, был бы ты тогда очень модным и солидным филином.       «Спасибо» - скромно проухал Джеймс.       – Хм, ты на каждое мое словно все время ухаешь, словно отвечаешь мне, - девушка выдала некий смешок, макая кисточку в краску и раскрашивая на филине грудку белой краской.       «Ну, можно и так сказать» - ухнул Джеймс.       – Так, последний штрих… - девушка старательно, тонкой кистью развела краску, цвета глаз филина и раскрасила ею такой хищный и холодный взор Джеймса на картине. – Вот так… Потом, девушка взяла коробку карандашей, достала оттуда ей необходимые цвета и стала ими выделять тени на рисунке и объем предметов, при этом хорошо вырисовывая линии объектов, придавая им большей реалистичности. Джеймс стал внимательно смотреть, как цветные карандаши быстрыми движениями оставляли после себя заметные следы, напоминающие тени, свет и другие необходимые детали.       Девушка с этим провозилась не очень долго, примерно через несколько минут рисунок был готов.       – Готово, - победно сказала девушка. А потом она взяла тонкий, черный маркер, открыла его с характерным звуком и аккуратным почерком вывела что-то в углу холста. Джеймс присмотрелся и увидел там имя художницы.       «Шизи… Красивое имя…» - подумал про себя Джей, рассматривая эту подпись, выведенную таким художественным почерком. Вскоре, Шизи стала собирать все свои художественные принадлежности в свою большую, черную сумку. Она даже положила туда этот холст с рисунком. Сам холст был совсем не большой, поэтому поместился он с легкостью.       – Что ж, спасибо за помощь, дружок, - сказала девушка, а ее бледно-розовенькие губки расплылись в легкой улыбке.       «Всегда пожалуйста» - глухо ухнул Джеймс и снова поклонился девушке.       Шизи, усмехнувшись такому необычному, совиному жесту, наклонилась к его голове.       – Это в знак моей благодарности… - желтоглазая, убрав руками волосы со своего лица, мягко и трепетно прикоснулась губами к пернатой макушке Джеймса, еле слышно чмокнув губами и вздохнув такой приятный запах листвы деревьев.       От этого Джеймс вжал голову в плечи и смущенно пискнул, совсем не ожидая такого действия со стороны девушки. Если бы можно было заметить, то филин бы в самом деле весь покраснел от смущения.       – Ну ладно, я пойду, - сказала девушка, отстранившись от головы птицы. – Надеюсь, мы еще встретимся…       Шизи сложила свой мольберт, взяла его в подмышку и пошла к выходу из аллеи, накинув свою сумку через плечо и оставив в одиночестве своего нового пернатого друга. А Джеймс долго сидел на той скамье, все еще ощущая на своей голове тот самый легкий и трепетный поцелуй нежных, розовых губ и долго смотря вслед этой черноволосой художницы, а в памяти остались эти ярко-желтые глаза…