Third wheel

Лёгкость. Ощущение комфорта. Тэхён никогда не знал, чего именно не хватает, пока не почувствовал каково это — быть нужным без ремарок. Только его счастье, делимое только на него и его друзей. Сложно объяснить: он не был одинок, по крайней мере, не с тех пор, как встретил Юнги, Намджуна и Кихёна, но как бы он ни был близок с ребятами, те всегда были неразлучной троицей, а Тэхён — где-то около. Он часто думал, что берет чужое взаймы. У Юнги — друзья, семья, море знакомых. А что есть у Тэхёна? Мать, что ушла, даже не задумавшись, как будет жить её ребёнок с мужчиной, который вымещал всю свою ярость и нереализованные амбиции сначала на ней, а потом и на сыне. Ни друзей, ни семьи — всё это ему дал Юнги: добрую маму, которая учила мариновать кимчи, гладила по голове и хвалила за хорошие оценки, отца, ругающего политику и втихую подсовывающего карманные деньги, друзей, которые были рядом все эти годы, уча и хорошему, и плохому, а ещё… Жалость. У них всех в глазах плескалась жалость, и это делало больно не меньше отцовских кулаков. Поэтому сейчас Тэхён не может перестать улыбаться, зная, каково это, когда ты любишь и любим, а любят тебя без всякой жалости, просто так, за то, что есть. Это его, ни у кого не одолженное. Его собственные друзья, Чимин и Сокджин, прямо сейчас танцуют непонятные танцы, стоя на большом камне и распевая глупые попсовые песни. Тэхён смеётся и ощущает себя абсолютно счастливым: запрыгивает на всё тот же камень, расталкивает их и присоединяется к диким танцам. — Мы уже пели этот куплет в прошлой песне! — Джин отхлёбывает соджу прямо из бутылки и передаёт её Тэхёну. — Ну и ладно! — смеётся он, закидывая свободную руку на плечи Чимина и продолжая горланить. Такая свобода, что, кажется, можно разбежаться и оторваться от земли. Здесь и сейчас Тэхён больше не боится остаться один. Он спрыгивает вниз, валится на траву и, раскинув руки, смотрит в небо. Жалко звёзд почти не видно. Одна голова умещается на его бедре, а вторая — на животе. — У меня в старом городе осталось много друзей… Мы с ними пережили всякое, но ни с кем и никогда я не чувствовал такую близость, как с вами, — говорит Чимин. — Это потому, что мы соулмейты, — хихикает Тэхён. — Это вы с Чимином соулмейты, а я — ваша мать! — говорит Джин. — Когда вы начинаете говорить об искусстве и литературе, чувствую себя белой вороной. Они все разные, но при этом похожи, у каждого есть точки соприкосновения, каждый по-своему дополняет другого. Чимин любит шутить, что из них троих получился бы один идеальный человек. Добрый и очень заботливый Джин, в котором вагон и маленькая тележка счастья. Чимин, который на первый взгляд кажется очень мягким и солнечным, но на деле имеет несгибаемый характер и лёгкую заносчивость, и сам Тэхён — за весёлостью которого живёт всё тот же закомплексованный маленький мальчик. Они не искали друг друга, просто жизнь свела их в одну группу института, и на очередной студенческой попойке уже общающиеся с подготовительных курсов Джин и Чимин решили заговорить с ним о видеоиграх. Это была искра. Первые полгода дружбы все знакомые закрывали уши, слыша эти имена, Тэхён при любой возможности говорил: «А у Чимина то-то… а у Сокджина это…». Со временем эта сумасшедшая эйфория превратилась в крепкую дружбу. Сегодня не было особого повода напиваться: просто пятница, просто Тэхён, уставший от страха и гнетущего ощущения надвигающейся беды, уставший от давления семьи Сокджин и Чимин… который просто устал. — Я боюсь, что он меня бросит, — у Тэхёна джинсы понемногу становятся влажными от лежания на земле, но это мало кого волнует. — Мне страшно! — Мама устроила меня на практику без моего ведома, — в свою очередь говорит Сокджин. Повисает тишина: никто не хочет развивать эти темы, они уже обсуждают их по сотому кругу, но ничего не меняется. — Я не достоин любви, — больной, разрывающий тишину всхлип вырывается из груди Чимина. — Эй, Чимин, — Тэхён перекатывается, скидывая с себя головы друзей, усаживается и подтягивает к груди уже в открытую ревущего Чимина, пока Джин наваливается сверху. — Чимин-а! Ты лучший человек на всём свете, и если ты не заслуживаешь любви, то никто её не заслуживает! Ты ещё встретишь того самого, кто займёт всё твоё сердце и сделает счастливым, один неудачный раз не определяет всю твою жизнь! — Я его люблю, — всхлипы становятся всё громче. — Это отпустит рано или поздно, слышишь, я знаю, что прозвучит жестоко, но он тебя не любит, а потому отпусти и будь счастлив с кем-то другим, кто ответит тебе взаимностью. Чимин вдруг резко затихает и зло, надломлено выплёвывает: — Тогда почему ты не отпустишь Юнги? — и это, как кинжал в сердце, которое вновь пронзается болью, обидой и страхом. Но секундой позже осознание сказанного, очевидно, доходит до затуманенного алкоголем разума Чимина, и тот утыкается головой в колени своего лучшего друга, задыхаясь, и судорожно шепчет: — Прости меня, Тэ, я не хотел… — …потому что люблю его больше себя, больше собственной жизни. И он меня любит, просто забыл, как сильно, просто чувства приелись, — непрошеные слёзы капают на чужую голову. — Прости, прости! — Пойдём-ка спать, — Джин помогает друзьям подняться, и они молча плетутся к нему домой. Тэхён злится, сам не зная на что. На осознание правдивости слов друга или на их жестокость? Ему жаль Чимина, тот долго был в отношениях со взрослым мужчиной, но однажды тот ушёл, перевернув страницу, решив, что это не то, что ему нужно, а Чимин вот уже два года не может отпустить всю эту ситуацию и копает глубоко внутрь, не желая понимать, что дело не в нём. У самого подъезда они останавливаются, и Чимин, потупив взгляд, тихо говорит: — Давайте пройдём ещё кружок вокруг дома? — Я замёрз, если хотите — идите, а я поднимусь наверх и приму душ, — они не смотрят друг другу в глаза, понимая, что сейчас обоим нужно проветрить голову. Но как только Тэхён проваливается в сон на огромной кровати, он чувствует тёплые руки Сокджина, обнимающие его со спины, и Чимина, целующего в лоб со словами: — Прости. Что бы ни случилось, они втроём, они вместе, и никакие слова и обиды этого не изменят.