Third wheel

Зевнув в изгиб локтя, Тэхён трёт кулаком слипающиеся глаза, стараясь хоть как-то разбудить себя и не уснуть окончательно под монотонный бубнёж преподавателя. Философия — далеко не самый его любимый предмет, а после практически бессонной ночи она действует на организм лучше всякого снотворного. Проснувшись утром и поняв, что он чувствует себя как асфальт после укладчика, была, конечно, мысль не идти на пары и просто выспаться, что он мог себе позволить: во-первых, у него всё хорошо с этим предметом, во-вторых — его и так исключают, и какая к чёрту разница, ходит он или нет? Пинком под зад стала собственная сознательность, а вознаграждением за неё — выражения лиц одногруппников. Ради этого стоило тащиться по промозглой погоде ни свет ни заря — только он успел переступить порог аудитории, как отчего-то опять счастливый, хотя на дворе и утро, Хосок, подпрыгнул с места и энергично замахал ему рукой. Ещё парочка людей, с кем он виделся на фестивале, приветственно мотнули головой, в то время как староста группы прожигал дыру в его груди, злобно косясь на парня со своего места. Не обращая внимания на чужой взгляд, Тэхён, гордо подняв голову, прошёл мимо и сел рядом с новым приятелем. — Как Чонгук? — первое, что спрашивает Хосок. И вроде Тэхён не обязан знать ответ на этот вопрос, но он знает, потому что, вернувшись в то раннее утро на первом автобусе домой, он не смог не написать простое: «Ты как?» Они переписывались все выходные, Тэхён при каждом удобном случае лез в телефон и немного придурковато улыбался, видя очередное смешное сообщение в мессенджере. Самое удивительное в этом общении было то, что оно отвлекало, и впервые за очень долгое время работа не была поводом забыться, а наоборот — хотелось поскорее закончить её и уткнуться в слегка треснутый экран. Потому что где-то на другом конце города человек с поломанной рукой без устали смешит его своими сообщениями и постоянно зовёт в гости. Поначалу все эти приглашения казались странными, но вот прошло два дня непрерывного общения, и Тэхён с трудом может высидеть оставшиеся занятия. Как только нудная философия закончится, он планирует сорваться с места и побежать в гости, те самые, которых сначала так боялся, потом остерегался, а теперь с нетерпением ждёт. Внутренний любопытный ребёнок хочет проверить, будет ли он так же легко общаться с ним без алкоголя и смартфона, глаза в глаза, пока внутренний голос тихо шепчет: «Будет» — и Тэхёну очень хочется ему верить. Хорошие мысли потому и являются событием радостным, так как присутствуют в голове не постоянно — всего одна мелочь, вещь или человек могут по щелчку пальцев испортить всё то позитивное, что неокрепшим цветком распускалось в груди. Дверь аудитории противно скрипит, пропуская опоздавшего студента, а преподаватель отрывает голову от компьютера и приветливо говоря: — О, Пак Чимин, с возвращением, проходите, садитесь. У Тэхёна сердце обрывается при взгляде на бывшего лучшего друга: тот заметно похудел, кожа выглядит серой и болезненной, а всегда уложенные высветленные пряди волос сейчас напоминают мочалку с некрасиво отросшими тёмными корнями. Внутри колет вина, Чимин поднимает голову и, взглядом пройдя по студентам, сталкивается с его собственным, но даже на секунду не задерживает внимание, будто Тэхён — пустое место, зато замечает Сокджина и идёт к нему навстречу. За эти доли секунды сам Тэхён успевает увидеть напоминания собственной огромной ошибки: жёлтый синяк под глазом, рядом — зашитый рубец и красное пятно на некогда белом глазном яблоке. Отпустившая на время вина принимается грызть с новой силой, и Тэхён зарывается в неё так глубоко, что пропускает начало новой темы, возвращаясь лишь тогда, когда слышит обрывочное: — … Говорят, предательство можно отнести как к психологии, так и к философии с социологией. Со всех сторон это явление несёт свой подтекст и своё значение, но так как мы изучаем философию, пойдём по её пути. Впрочем, не забывайте, что, как ни крути, но все эти направления взаимосвязаны, — он прокашливается и продолжает: — Кто назовёт мне самого известного предателя в истории? — в воздух поднимается несколько рук. А Тэхён мысленно отвечает: «Юнги». — Мистер Кван, — преподаватель указывает на одного из студентов. — Брут. — И ты, Брут? Хороший ответ, я бы тоже выбрал его, однако есть персона знаменитей. Ну, кто, скажите, кто этот человек? — Тэхён снова делает предположение в своей голове — «Чимин». И словно услышав его мысли, профессор говорит: — Мистер Пак. — Иуда, — некогда родной голос режет душу, словно лезвие. — Правильно. Иуда Искариот, апостол, предавший своего учителя — Христа, за тридцать сребреников. Вы можете быть человеком неверующим, относить себя к иной конфессии, но хоть раз в жизни вы точно слышали об этом человеке. Вот уже две тысячи лет его имя ассоциируется со словом предатель: «Ты — Иуда». Однако, было ли так на самом деле, мы не знаем. Библия не является достоверным источником информации, как, к сожалению, и история. Почему Иуда взял деньги, хотя был смотрителем подношений и мог спокойно украсть их, ведь там было куда больше? Ответа на этот вопрос мы не узнаем никогда, однако, в конце прошлого века нашли древнюю рукопись, которую назвали «Евангелие от Иуды», в котором говорится, что Иуда был единственным учеником и не совершал предательства. Так кому верить? Правильно, никому, нам стоит только рассуждать на тему поступков, опираясь на эпоху и нравы, а вот если детально восстанавливать личность и рыться глубже в причинно-следственной связи, то мы уже уйдём в психологию. Возьмёмся анализировать статистику: кто больше предает — мужчины или женщины; много ли предателей среди людей возраста Иуды и его социального статуса — это уже область социологии. У этой темы очень тонкая грань, но основная идея навсегда останется животрепещущей, потому что она актуальна в любое время. Даже сейчас, среди вас есть те, кого хоть раз в жизни предавали, — Тэхён горько усмехается и смотрит на сидящего поодаль человека с высветленным затылком и отросшими корнями. — Человек, который вас предал, плохой? Скорее всего именно так вы и думаете, но покрутите кубик Рубика и соберите сторону другого цвета. Что толкнуло его на это? Какие обстоятельства? Или этот человек всегда был подлым? И что теперь? Вы будете подозревать каждого, бояться подпустить, сторониться любого, кто захочет войти в вашу жизнь и стать близким, ведь чужие не умеют ранить так сильно, как родные. Боюсь, вас ждёт одиночество, если это так. Но если у каждого предательства есть оправдание, то выходит, что само понятие — однобокое и поданное только с одной стороны? Выходит, что, возможно, Иуда был действительно единственным учеником Христа, а очернили его уже остальные апостолы, таковыми не являющиеся? А Брут участвовал в убийстве Цезаря ради Рима, того самого Рима, который в итоге его предал и не поддержал, значит, цель его была куда выше земной дружбы: он делал это для народа, противопоставив одну жизнь тысячам. Так в итоге он предатель или нет? Для Цезаря — да? Для него самого — тоже да, но с оговоркой. Каждый человек может совершить поступок, который другой человек сможет трактовать по-своему. Спустя сотни лет мы не сможем узнать из достоверных источников их правду, но мы всегда можем спросить тех, кто совершил предательство в отношении нас, — профессор продолжает развивать тему, но Тэхён уже не слушает, уносясь в собственную философию. Из всего этого вороха вопросов, крутящихся как сумасшедшие качели, он явно слышит и распознаёт одну, самую важную мысль — он бы хотел повернуть кубик другой стороной, влезть в чужие головы и понять, что они думают на этот счёт. Он всегда знал, что все неправы в сложившейся ситуации, но он неправ меньше остальных. Так ли это? Считают ли Юнги и Чимин его самого предателем, а себя? Кто виноват? Все по отдельности или каждый в сумме? Тэхён не врал себе, когда принимал главную мысль: он тоже виноват, но эта мысль не оправдывала их. Сейчас же маленькая маковка неуверенности упала внутрь этого бесконечного клубка из сомнений, и крепко там обосновалась, принося неприятный зуд.

***

— Дай угадаю, в пакете апельсины. — Апельсины. — У меня на них аллергия. — Чёрт, зря я, наверное, пришёл. — Хорошо, что ты пришёл, а апельсины сам съешь, — Чонгук хватает ручку пакета с логотипом супермаркета и тянет его через порог внутрь квартиры. Тэхён сдаётся и шагает следом: он вообще-то очень долго сомневался, идти или не идти — весь утренний порыв перечеркнули тяжёлые мысли о собственной жизни. Снова размышления о том, чтобы держаться подальше от всего нового не давали покоя, так что пришлось долго курить и думать, куда направиться после учёбы, но и идея вернуться домой не вызвала бурю радости. … А вот провести вечер с человеком, рядом с которым не получается думать, производила обратный эффект, и, невзирая на дурацкие страхи, выбор был очевиден. Тэхён встряхивает головой, возвращаясь в реальность, и окидывает хозяина квартиры быстрым взглядом. — О, я смотрю, теперь ты киборг. Джакс Бриггс¹, ты ли это? — он оглядывает пострадавшую руку Чонгука, которая теперь не закована в гипс, а покоится на красивой лангете с ремнями и металлическими вставками. — Боже, то, какой ты гик, меня восхищает, — Чонгук пихает его плечом и, пройдя вперёд, показывает жестом следовать за ним. Квартира светлая и большая: не такие хоромы, как у идиота Санмина, но и не конура Тэхёна. Стены в коридоре облицованы искусственным камнем и украшены современными светильниками, а на полу всё ещё видны следы побелки. Кухня, на которую они заходят, поражает своей чистотой и какой-то неуютностью, что ли, будто тут бывают крайне редко, хотя обстановка очень красивая. Серая плитка на полу, чёрные глянцевые шкафы, куча техники, но всё это как-то сиротски брошено в интерьер. — У Джакса обычно очень сильные удары руками, но я им не играю. Я должен признаться, возможно, после этих слов ты кинешь в меня апельсинами и уйдёшь, навсегда вычеркнув из своей жизни, — он трагически вздыхает и обречённо смотрит на Тэхёна. — Не думаю, что может быть что-то хуже, чем твоя любовь к Марвелу. — Я играю за принцессу Китану, — после секундной заминки, хохот Тэхёна поглощает всё свободное пространство: он даже сгибается пополам, и, с трудом успокоившись, вытирает выступившие слёзы с глаз. — Я не могу тебя осуждать, пока сам играю за Соню Блейд. — Я только что влюбился! Одеяло спокойствия и тепла снова укутало Тэхёна с головой: рядом с этим парнем он теряет весь внутренний мрак и обретает крылья. Так странно, но, чёрт побери, так приятно. Чонгук возится пару минут, матеря чайник, но потом справляется с его сложной комбинацией из двух кнопок и довольный лезет за чёрными, в тон кухни, кружками. — Чёрный или зелёный? — он открывает один из шкафчиков и виновато чешет голову. — Выбирай чёрный, зелёного, похоже, у меня нет. — Мне чёрный, пожалуйста. — Без проблем, — Чонгук благодарно подмигивает и кидает пакетики в кружку. — Я, если честно, не очень лажу с кухней, питаюсь в основном едой навынос, рамёном, и под тупыми предлогами езжу домой, чтобы есть мамину потрясающе вкусную еду, а она мне подыгрывает, наверное, думая, что это вселяет в меня надежду, что я всё-таки взрослый и самостоятельный. И это вселяет. — А почему тогда ты не живёшь с ней? — прикусывая язык, Тэхён думает, что это, пожалуй, слишком личное, чтобы рассказывать фактически незнакомому человеку, но Чонгук отвечает: — Пытаюсь доказать и себе, и отцу, что могу всё сам. Ну я вроде как и правда могу: работа на фрилансе приносит очень хорошие деньги, и в финансовом плане я давно уже от них не завишу, но в бытовом… Иногда мне снится мамина стряпня. А ещё я, знаешь, ну, в общем, побаиваюсь всех этих реалистичных штук типа микроволновки, мультиварки, посудомойки, — он совсем шёпотом добавляет, — стиральной машины, только шшш, не говори ей, а то в прошлый раз она во время стирки начала прыгать по ванной. Кажется, эта шайтан-машина понимает человеческий язык. Удивительный… другого слова Тэхён просто подобрать не может в отношении этого парня. Ему нравится в нём всё: от манеры говорить до смешных повадок, ощущение, что этот человек — обогреватель, настолько с ним тепло и спокойно. Буря внутри затихает, когда рядом Чонгук. Это приятно. Охота с головой окунуться, закутаться и не вылезать из этого кокона умиротворения. Интересно, это странно залезть в человека и жить в нём? Пожалуй, да, но Чонгук, думается, не откажет. Тэхён видит и чувствует расположение того в свой адрес — это льстит. Но голос разума одёргивает и строго машет пальцем, мол, не нужно, тебе мало, что ли, терять себя в других? Каким бы чудесным человеком он ни был, ты не должен привязываться слишком сильно, ты пока не готов! Поэтому, будь добр, держи дистанцию. — Посмотрим кино? — Хорошо, — кино — это хорошо, кто не любит кино? Лёгкая неловкость подбирается незаметно, а путаный диалог с самим собой продолжается: кино же ничего не значит, вы просто будете сидеть рядом, шутить и наслаждаться компанией друг друга. С Хосоком же хочется дружить, почему нельзя дружить с Чонгуком? Ответ на этот вопрос приходит сам собой, когда глаза останавливаются на чужой широкой груди, обтянутой белой футболкой. Всё просто: смотря на эти мышцы, внутри возникает другое желание, отличное от дружбы. — Железный человек? — Серьёзно? Вот скажи мне, сколько раз ты его уже смотрел? — А ты — Бэтмена? — Справедливо! — они оба смеются, и Чонгук тянет его за руку, и этот тактильный контакт вдруг лавой растекается по венам. Он на буксире тащит Тэхёна в гостиную, где наблюдается явный дефицит мебели: диван, рабочий стол и тумбочка, на которой стоит огромный телевизор и игровая консоль. — Тут немного пусто, — ну серьёзно, этот парень будто мысли читает, — но мне вся эта творческая фигня сложно даётся. Я диван выбирал почти три месяца, боюсь, на текстиле я сломаюсь. Зато с уборкой заморачиваться не нужно. Он берёт планшет и плюхается на диван, рукой хлопая по месту рядом с собой. Тэхён садится, но старается больше не допускать физического контакта, а то, глядишь, сгорит, как Икар, и, вытянув шею, заглядывает в экран. — Так что смотрим? — Бэтмена? Тэхён «Тёмного Рыцаря» знает наизусть, а потому пытается сделать более низкий голос и на особо пафосных фразах говорит вместе с персонажами, вызывая приступы чужого смеха. Они даже не замечают, как расстояние между ними исчезает, колени соприкасаются, а бёдра находятся впритык. Во время общего веселья оба игнорируют эту близость, но, стоит финальным титрам поползти по экрану, как повисает неловкая пауза. Тэхён нервно трёт резко вспотевшие ладони о джинсы и не знает, что сделать и сказать, а Чонгук, как назло, молча смотрит на него, никак не помогая. Не выдержав, Тэхён вскакивает: — Я, пожалуй, поеду. — Куда? — Домой. В подтверждение своих слов он несётся в коридор и начинает нервно натягивать кроссовки. Боже, что он творит? Лицо краснеет как помидор: ну что такого, ну сидели рядом, это же не преступление, они же, в конце концов, не животные, чтобы набрасываться друг на друга после одного поцелуя, с которого, между прочим, прошло достаточно времени? Однако, эта мысль ужасно пугает: не то, что его снова поцелуют, нет, пугает то, что он стопроцентно ответит, и будет счастлив, и ему будет хорошо, а ему не должно быть хорошо, он ведь страдает! Кажется, Тэхён запутался в самом себе. — Тэ, — это сокращение действует как удар электрошока; куртка свисает с одного плеча, в руке — кроссовок, а на ноге — второй с развязанными шнурками. Он виновато встаёт с корточек и смотрит в глаза хозяина квартиры, но вместо осуждения видит какую-то странную нежность и улыбку на губах.  — Может останешься? Да ну блин. Внутренний голос, совесть и разум хором и дружно идут лесом: этот просящий тон и смешливость в голосе одним выстрелом разбивают ледяную стену, построенную вокруг Тэхёна. Ну что, он не человек? Ну что, у него не может быть слабостей? Ведь можно наслаждаться моментом, не думая о будущем, не строя наполеоновские планы, а просто получая то, что хочется прямо здесь и прямо сейчас. Кроссовок падает на пол, а сам Тэхён грудью врезается в Чонгука, не дав тому и слова сказать, со всей нерастраченной страстью целуя чужие губы, вплетая пальцы в густые чёрные волосы. Это уже не тот нежный и робкий поцелуй, который состоялся в чужой спальне под шум пьяных голосов. Сейчас они оба жадные, дорвавшиеся до заветного. Чонгук здоровой рукой стягивает дурацкую куртку и тут же, не мелочась, запускает её под тонкий свитер, а Тэхён, как свечка, тает и плавится от этих касаний. Он — долбаная Скарлетт О’Хара, и он обязательно подумает об этом завтра, ибо сейчас ему слишком сладко и хорошо. ¹ — Майор Дже́ксон Бриггс — персонаж из вселенной Mortal Kombat. Наиболее характерной отличительной особенностью персонажа стали его бионические руки.