Так любопытно, чем кончается рассказ, И оторвать уже непросто своих глаз Но обрываются в конце главы слова… (Ангел-Хранитель — Книга Лешего)
Ладья Ариэн по-прежнему ярко сияла с лазурно-синих, без единого облачка небес. Изумрудная листва деревьев безмятежно шелестела от прохладного ветерка. Благой Аман был полон света и тепла: ничто вокруг не напоминало о недавнем визите Моргота. Братья выехали на берег озера. Здесь Светлый решил дать лошадям отдохнуть, и эльфы спешились, ослабив подпруги и стянув с коней тяжёлые чересседельные сумки. Тьелкормо прошёлся по берегу, опытным глазом охотника подмечая в зарослях камыша гнездовья уток и прочих озёрных жителей, а когда он вернулся к младшему, Морьо уже вытащил из его чересседельной сумки фляжку, но не с водой, и с жадностью приник к её горлышку. — Карнистиро, погоди! Это ж образец топлива! — Светлый отнял сосуд, но тоже сделал пару глотков крепкого телерийского напитка. Занюхал прядью волос. — Может быть, оно нам теперь не понадобится! — Морьо с сожалением проследил за отнятой фляжкой и уселся под раскидистый дуб, чья густая листва ещё не была тронута дыханием осени. — Из-за Дагор Дагората? — Тьелко убрал ценный груз обратно в сумку. — Да до него ещё сра… как до Таникветиль! И подумай сам, если атто вернулся, он наверняка придумает какой-нибудь более лёгкий способ перегнать корабль в Тирион, — нолдо взял в руки валявшийся под деревом желудь и поднял его на вытянутой руке навстречу солнечным лучам, рассматривая, как плод светится, окруженный сиянием Ариэн. — Возможно, — Светлый сорвал длинную травинку и задумчиво пожевал её. Витавшая в воздухе благость, радостное пение птиц и шелест листвы над головой не предрасполагали к мыслям о грядущей войне. — Но пророчество Намо… — Эти гады столько раз ошибались! Давай лучше думать, что теперь это не наша битва. Вот послушай, — Морьо вытащил из своего рюкзака книгу, подаренную Летицией, и процитировал сочинённое людьми: «Согласно предсказанию, Мелькор найдёт способ взломать Врата Ночи и уничтожит Солнце и Луну. Эарендиль низвергнет его с небес и на полях Валинора грянет Последняя Битва. Все свободные народы Арды примут участие в ней, за исключением эльфов, так как последние были лишены тел и в виде духов должны ожидать исхода Войны. Известно, что в Войну вступят Ар-Фаразон и нуменорцы, высадившиеся в Амане в 3319 Второй Эпохи. Там они сразятся с Мелькором. Тулкас будет сражаться с ним; по правую руку от него будет Эонвэ, а по левую Турин Турамбар. Именно Турин нанесёт Гуртангом смертельный удар прямо в сердце Морготу, мстя за Детей Хурина, и принесёт ему смерть и окончательную гибель. После этого разрушенная земля будет переделана Аулэ и гномами, которые будут причислены к Детям Эру. Три Сильмариля будут извлечены из земли, моря и неба (Эарендиль отдаст камень, данный ему на хранение). Тогда Феанор разобьёт свои Самоцветы и передаст Свет, что был заключён в них, Йаванне, которая вновь зажжёт Древа Валар. После этого вся Арда получит их Свет, так как горы Пелори будут разрушены; в нём Стихии вновь станут юными (поскольку они старели вместе с Ардой), и все эльфы обретут тела, после чего замысел Эру на их счёт будет завершён. И тогда зазвучит Вторая Музыка Айнур, и вместе с Айнур её будут петь и Дети Илуватара. Неизвестно, каким образом судьбы древних рас и старого мира вплетутся в новую мелодию, даже Айнур до конца не осведомлены об этом. Всё, что можно сказать об этом — это то, что Вторая Музыка будет гораздо более великой, чем Первая… " — Что за бред! Ты сам-то веришь в эту сказку? — Тьелкормо усмехнулся. — Даже если Намо так предрёк людям и второрожденные записали это в своих хрониках, я своими глазами видел, как Пламенный дух отца вылетел из Мандоса и сжёг Вингелоттэ, а сильмарилл свалился с небес в Эндорэ… — Я знаю, куда и к кому прилетел камень, торон. Думаешь, у великих и всемогущих что-то опять пошло не так? — младший захлопнул книгу и вскочил на ноги. — Да в морготову задницу всех валар с их проклятиями! — Эй, призрак, пойдём что ли искупаемся? — Светлый стянул тунику, жмурясь от жарких лучей Анара. — А давай! Это пусть теперь у Манвэ голова болит от мыслей о предстоящей войне, — Морьо размахнулся и запустил желудем в сторону Таникветиль. Братья быстро скинули с себя одежду и с громким смехом бросились в воду, заставив дремавших водяниц испуганно прыснуть в разные стороны.***
— Атто, не думаю, что мы будем сложа руки сидеть и смотреть, как рушится Арда. Ты сам первым не сможешь. Нам нужно оружие. — У валар есть оружие. Как и цепи для пленения Моргота, — Фэанаро неторопливо подошёл к старшему. — Надеюсь, они готовятся к предстоящей битве. А ты… сейчас идёшь отдыхать. — Да я глаз не смогу сомкнуть, зная, что мир на грани войны, — продолжал хмуриться сын, облокотившись на подоконник и вглядываясь вдаль. — Сможешь. Пойдём, — Пламенный вдруг властно развернул его лицом к себе и, приобняв, повёл из библиотеки. — Тут командовать буду я. — Атто, — строгие черты сурового нолдо разгладились, на губах появилась улыбка. — Но… — Никаких возражений. Пойдём! — Фэанаро увлёк сына по лестнице наверх. Заставив лечь на кровать Нолдорана, погладил по волосам, и Нельо послушно прикрыл глаза: «Хорошо. Я немного полежу», — нолдо решил, что встанет, как только отец покинет покои Финвэ, но тут послышался тихий голос Пламенного, напевавшего колыбельную из самого раннего детства. Скорее всего, это была та самая песня, что звучала из уст Мириэли и Финвэ, склонившихся к колыбели новорожденного сына. Улыбка Нельо стала ещё шире: эльф почувствовал, как его фэа уплывает куда-то ввысь, покачиваясь на волнах света и любви. Мягкое тепло, исходящее от ладоней отца, окутало душу и согрело её. Атто вернулся, он рядом, клятва давно исполнена, а враги — далеко, где-то там, за морем… Нам обязательно нужно раздобыть новое оружие… и очень плохо, что Линдо в Тирионе один… Нельо тщетно пытался противиться мелодии колыбельной, всё сильнее погружавшей его в туманные грёзы.