Не бойся сорваться, упасть и подняться, Увидишь, как классно, то, что порой опасно, И под прицелом жизнь прожить, своим мечтам не изменить, Не слушать мнения других – тебе давно плевать на них! ( ВЛ-8 - Путь)
Тьелкормо очнулся от того, что жутко болел висок. Тьма вокруг. Чертоги Мандоса? Но он ощущал своё тело. Очень хорошо ощущал. С трудом удалось разлепить глаза. Так вот почему было темно - Светлый упал, ударившись головой о край стеллажа. Нолдо приподнялся и смог сесть, прислонившись спиной к шкафу. Библиотека. Он дома! Амулет сработал! На груди сразу потеплело: артефакт исправен, но где Морьо? Отправить осанвэ получилось не с первой попытки, мешала дикая головная боль. Однако даже мысленно потянувшись к брату, Тьелко ощутил пустоту. Его не было ни рядом, ни в башне! Светлый вновь попытал счастья в осанвэ - в этот раз мысленно обратившись к отцу: «Атто! Атаринья, где ты?..» Раздав всем амулеты возвращения домой, Фэанаро взглянул на последний, оставшийся сиротливо лежать на рабочем столе. Атаринкэ. Сначала Пламенный хотел позвать его по осанвэ или передать артефакт через внука, но передумал, решив, что будет неплохо прогуляться до мастерской Искусника и посмотреть, чем он там сутки напролёт занят. Сын с явной неохотой оторвался от работы. На верстаке лежали палантиры - от стандартного большого камня до крошечных шариков, умещавшихся на ладони. Куруфин улыбнулся отцу, взял амулет и, благодарно кивнув, засунул талисман в карман штанов. Фэанаро усмехнулся: скорее всего, сын сразу благополучно забыл о существовании артефакта. Тем временем Искусник стал с жаром рассказывать об успехах по уменьшению видящих камней, но отец внезапно остановил его. Нехорошее предчувствие сжало сердце - с Тьелко что-то произошло. Испытывал артефакт и неудачно? — Курво, извини, это всё очень интересно, но мне нужно уйти! — Атто? — Атаринкэ проводил удивлённым взглядом стремительно выбежавшего из мастерской отца, сначала недовольно нахмурил брови, но потом бросился следом. — Атар, погоди! Что случилось? С кем?..***
Только у дверей в покои лорда Морифинвэ Айвэндур перевёл дух и, чувствуя себя взмыленной лошадью, осторожно позвал: — Леди Летиция… Её утро началось далеко за полдень. Приведя себя в порядок и позавтракав, Летиция присела к окну, за которым было всё также пасмурно. Дева задумалась над тем, чем бы заняться ей, пока жених в поте лица трудится в мастерской, как вдруг услышала тихий голос верного помощника. — Входи! — на пороге возник смертельно уставший от бешеной скачки Айвэндур, так спешивший обрадовать леди, что девушке стало неловко. Стоявший перед ней эльф явно заслуживал хорошего отдыха, и не один день! Вошедший в покои лорда Айвэ с заминкой продолжил: — Я вернулся… Здесь всё, что Вы просили привезти. Бормоча в сторону: «Не дело для воина…», нолдо тряхнул тяжёлым свёртком - до пола полилась волна золотистой ткани, алым поблескивающая только в глубоких складках. Это был самый необычный из оттенков красного и багрового из тех, что ему предложили в тирионских мастерских. — Вам подойдёт? — Айя, Айвэ! Я не думала, что ты вернёшься так скоро, — девушка поспешила к юному помощнику, и её взору предстала невероятной красоты ткань. Неведомо как, но эльфу удалось угадать задумку Летиции. Айвендур привёз именно то, что ей необходимо. В свёртке была даже вышитая золотом лента, которая будет не лишней, если вплести её в волосы. Юный помощник смущённо зарделся, молча кивнув леди. — Какой ты молодец! Благодарю! Это великолепно, ты просто прочёл мои мысли, — Летиция ласково провела руками по плечам эльфа. — Послушай, а лорд Морифинвэ тебе нигде не встречался сейчас? — Нет. — Ещё раз благодарю, мой славный помощник! Иди отдыхай!***
Отец отозвался. Всё-таки Тьелкормо сумел добраться домой, и зал библиотеки - это не иллюзия. Светлый, стиснув зубы, поднялся на ноги. Его тут же сильно занесло в сторону, ощутимо приложив об угол стола, на котором стоял палантир. Не единожды помянув недобрым словом Намо и всех спящих на тронах в Круге судеб, эльф всё-таки добрался до ближайшего подоконника, распахнул окно и всей грудью вдохнул сырой воздух. Дождь прекратился, но северная крепость была окутана призрачной дымкой тумана. Когда в библиотеку ворвался Фэанаро, а вслед за ним - встревоженные случившимся братья, Тьелкормо уже уверенно сидел на широком подоконнике: — Айя! Как вас много, а ведь я звал только отца... Атаринья, амулет работает. Он доставил меня домой, в Форменоссэ. — Работает?! — Пламенный в один миг оказался рядом с сыном. Искусник следовал за ним по пятам и громко присвистнул, с ходу оценив потрёпанный вид старшего брата, как обычно пытавшегося показать всем, что жизнь прекрасна. Однако ввалившиеся щеки и засохшая кровь на виске доказывали обратное: пользование амулетом не добавило Тьелко ни здоровья, ни жизненной энергии. — Мы с Морьо решили испытать амулеты, но он забыл надеть свой, — на губах Светлого появилась улыбка, и он сразу взял быка за рога. — Артефакт нужно срочно доработать - он не может, как карта, переносить сразу двоих! За меня не беспокойтесь, случайно ударился. Уже тут, в библиотеке. — Где его искать? Вы сначала взяли карту и улетели в Тирион? Или дошли до источника и захотели проверить амулет? Он при срабатывании забирает слишком много энергии? — родные закидали Светлого вопросами, на что он постарался лучезарно улыбнуться: — Не все сразу! Нет. Мы не были в Тирионе, — Тьелкормо всё-таки пришлось рассказать о карте, которую нарисовал Морьо, и как она переместила не в горы рядом, а за море, но при этом старательно обходя упоминания о выпитом для храбрости мируворе. Продолжая улыбаться, Светлый покинул гостеприимный подоконник и сделал шаг к столу с видящим камнем: — Может в палантире глянем, где сейчас Морьо?.. — Погоди ты... — Майтимо успел поддержать еле стоящего на ногах брата и, решив, что это амулет продолжает вытягивать жизненные силы хозяина, потянулся снять медальон с шеи Тьелко, но когда тот упомянул, что они с Морьо были в Эндорэ, всё встало на свои места. Младшие решили не мелочиться, сразу отправившись куда подальше. Скорее всего, Карнистир нарисовал карту, но припрятал, не отдав деду, когда тот собирал «колоду». Майтимо помог Тьелко подойти к столу с палантиром, а Курво подставил брату стул. Братья все вместе уставились в начавший светиться камень: палантир показал Морьо бегущим вдоль побережья, а потом тот вышел на пустынную дорогу… — Это я всё придумал, мне и спасать брата, — Светлый облокотился на стол, по привычке отгородившись от всех волосами. — Торонья, я сейчас вернусь за тобой! Только карту нарисую. — Так, для начала тебе нужно переодеться в сухое, — Фэанаро удалось лишь силком оттащить сына от палантира. Атаринкэ умчался в башню Тьелкормо за одеждой, а старшие лорды переглянусь, оставшись вдвоём у видящего камня. Они на днях собирались воспользоваться картой Химринга, а вернуться обратно амулетом. Похоже, что теперь поездка откладывалась на неопределённый срок. Из путаных объяснений Светлого получалось, что карта, нарисованная Морьо то ли испорчена, то ли утеряна… Как Тьелко ни старался, идти одному у него не получалось. Поэтому, когда Светлый с помощью отца смог спуститься по лестнице этажом ниже, Искусник уже вернулся с одеждой, а кто-то из родных накинул на плечи продрогшего путешественника тёплый плащ. — Аммэ, ты была с Морьо в Эруландии? Сможешь нарисовать карту перемещений? — незаметно для себя Тьелкормо оказался переодевшимся в сухое и сидящим на кухне с кубком мирувора в руках. Напиток приятно согрел застывшую душу, а руки матери заботливо стёрли с лица кровь и обработали ссадину. — И ты опять помчишься геройствовать? — Нэрданель шутливо замахнулась на сына кухонным полотенцем. — Но Морьо там один! — Раньше надо было думать! — нахмурил брови отец, и Светлый со вздохом налил себе ещё. Пока вся семья была в сборе, единогласно решили не расстраивать невесту Карнистира и не говорить ей о «неудачном ходе эксперимента». Нэрданель предложила сказать Летиции, что Морьо срочно понадобилось уехать в Валмар: он хочет сделать ей свадебный подарок. Выглядело весьма правдоподобно для того, кто не очень давно знал Тёмного, и все дружно поддержали эту идею. Майтимо отодвинул от Тьелкормо кувшин, а Фэанаро попросил снять амулет, чтобы разобраться, почему магия оказалась неспособной переместить сразу двоих. Это произошло, потому что каждый артефакт настраивался на конкретного хозяина? Амбаруссар потихоньку выскользнули из-за стола, решив проверить, как работают их талисманы, при этом клятвенно пообещав отцу, что будут испытывать их в пределах Форменоса. Когда в голове окончательно прояснилось, а хроа согрелась от выпитого, Тьелкормо решительно поднялся из-за стола. Он собирался вернуться в библиотеку, чтобы нарисовать карту перемещений, схожую с утерянной на берегу, но Майтимо подхватил младшего с одной стороны, а Макалаурэ - с другой, и вскоре Светлый волшебным образом оказался лежащим в своей постели. Попытка встать провалилась: суровый взгляд Маэдроса не предвещал ничего хорошего, и Турко мгновенно провалился в объятия кошмарного сна.***
Едва старшие увели Тьелко в его покои, Фэанаро чуть виновато улыбнулся жене и отправился в мастерскую разбираться с магией амулетов. Отчего артефакт сработал так однобоко? Сказалось расстояние или что-то иное? Проделки Моргота? Получается, что падший вала из Амана перенёсся в Эндорэ? Пламенный больше не ощущал его присутствия в благом краю, тоже самое говорил и Майтимо. Если карта без труда перемещала двоих, то что мешает это сделать амулету? Зайдя в мастерскую, Мастер сел за стол и огненная фэа исподволь соединилась с магией медальона, вплетая в звучавшую мелодию новые звуки. Притяжение Форменоса было очень сильным, кровь феанариони усиливала это - виной произошедшему с Карнистиро стало то, что Тьелкормо не смог удержать брата. Амулет должен был перенести не только хозяина, но и то, что надето на нём и находится у него в руках, однако Светлый в последний момент, уже до этого сильно истощённый магией перемещения через карту, выпустил из своих рук руки Тёмного. Медальон сработал, но такое дальнее расстояние вероятнее всего так сильно сказалось на состоянии неопытного владельца артефакта…***
Ирмо на то и Ирмо, чтобы поиздеваться над феанариони в кошмарах. Сон Келегорма был тягучий, тяжёлый и мутный, заставив метаться в тщетных попытках открыть глаза. Это удалось Светлому, когда Майтимо похлопал его по плечу: — Торонья, не нужно так близко принимать всё к сердцу… — Да как ты не понимаешь! Он там один! — Тьелкормо зашёлся в крике, вскочив с постели и в упор глядя на старшего. — Это не Морьо, а я должен быть там! У него тут невеста, он скоро станет отцом, а я... — А ты просто хотел найти приключений на свою задницу, — закончил за него Маэдрос, и Светлый вдруг услышал, что старший тихонько напевает себе под нос детскую колыбельную. Тьелко шумно вздохнул, взял брата за правую руку, и вновь провалился в сон...***
Летиция, вдоволь налюбовавшись привезённой тканью, решила всё-таки потревожить Карантира и спустилась в мастерскую. Дева безуспешно пыталась отогнать навязчивое предчувствие чего-то очень нехорошего. Обычно Морьо, если и задерживался подолгу в мастерской, то появлялся к ужину, больше не желая оставлять её одну. На удивление, внизу было пусто. Летиция осторожно подошла к столу, на котором одиноко темнел старый кувшин. Принюхалась к содержимому одного из двух кубков, дополнявших натюрморт. Мирувор, его запах не спутать ни с чем другим. Задумавшись над тем, с кем вместо работы мог так душевно общаться её жених, Летиция неспешно вернулась в покои. Присев на край кровати, зябко обхватила плечи руками и попыталась мысленно дотянуться до Карантира - ответа не последовало. Голова сильно закружилась, и на глазах у девушки выступили непрошеные слёзы. Лети с силой сжала кулаки. Ещё одна попытка. Прикрыв глаза, дева вновь мысленно нарисовала образ возлюбленного, вздыхая о том, что сейчас кольцо суженой было бы весьма кстати: «Мори! Где ты? Что с тобой?» Летиция изо всех сил старалась дотянуться до Карантира, словно пытаясь вытащить тонущего из болотной трясины… В ответ - тишина…