***
Проходя знакомые коридоры школы, Оливер проходил тот самый «стенд» с почётными грамотами, губками, медалями, которые в поте лица зарабатывали ученики. Чтобы позже сказать «Спасибо, мы это учтём.» В действительности, оставалось так же. Оливер крайне не понимал зачем это всё. Доказать кому-то? Ха.. Ужас. Или совершенствование? Но люди могут совершенствоваться и дома, никому не показывая это. Капризные мысли развеялись при виде до боли знакомых косичек. Отросшая чёлка сползала в обе стороны, уставший вид давал о себе знать. Глаза цвета изумруда освятили темницу в душе блондина. Переглянулись. В груди защемило, дыхание сбилось, взгляд изменился; стал более агрессивным, но в то же время — спокойным. Скорее. Настороженным. Девушка прошла мимо, отводя взгляд куда можно дальше. Проходя мимо, Оливер мог поклясться, кажется, будто он готов был задохнуться от этого приятного запаха, он был готов провалиться в воспоминания и не выходить, он мог признать то, что хотел этого больше, чем увидеть брата. Голубоглазый прошёл мимо, сдержав в себе порыв разбить тот самый стенд. Разбить, но не забыть. Кажется, когда Оливер испытывал ненависть, боль или уныние — он чувствовал себя намного лучше, нежели тогда, когда чувствовал себя счастливым. Дело в том, что блондину настолько нравилось чувство одиночества, что он привык. Что это стало зоной его комфорта. Оливер никогда не жаловался на свою семью, он никогда не жаловался на предательство, на что-либо! Он молчал. Не потому, что сдерживал всё в себе, а потому, что у него не было предательства или проблем в семье. По крайней мере, он так считал. У Оливера всё было хорошо, есть, и будет. В конце недели была запланирована встреча с братом, а это значит — ещё два дня, и камень с души. Возможно, для Оливера Кас был единственным, кто интересовался им. Касу действительно было интересно, он не врал. Каждая история, отличалась от другой, каждая эмоция, новая, так блестела на лице юноши, что Кастиэль готов был запастись закусками и наблюдать за этим, как за фильмом. Если бы у светловолосого спросили, каким словом можно описать Оливера, он бы безусловно ответил «искусство.» Потому что Оливер был умён во всём. Кроме своих чувств. Интересная игра. Блондин, улыбаясь, присаживается рядом с другом. Химия. К слову, парни сидели только на химии и физике вместе, остальные предметы проводились в их классе, а там, рассаживал классный руководитель. Как ни странно, Альфред с затуманенным взглядом уставился в одну точку. Оливер, не отрывая взгляд от учебников начал разговор первым. — Как сеансы? — Отлично. -Альфред врёт. И Оливер видит. — Это хорошо. Ещё раз прошу прощение за тот случай. — Ничего, всё в порядке. -Альфред отрывается от интересной точки когда мимо проходит одноклассник. — А? -Альфред тонко, почти удивлённо смотрит на друга, перерабатывая информацию. Извинился. Два раза подряд. Оливер был не принципиальным человеком, однако он дружит с Альфредом, и это уже о многом говорит. Альфреда знали как прямолинейную и принципиальную личность, которая никогда бы не скрывала правды, даже если это будет звучать грубо — он скажет. Но не сейчас. И вообще, в последнее время он начал быть мягким, сдерживаться, не говорить лишнего. Окружающие, это, конечно же заметили, но возражать не станут. Альфред сопровождает друга взглядом, пытаясь выдавить хотя бы слово, но тщетно. Оливер уже давно забыл этот диалог и сконцентрировался на следующей мысли. «Нужно начать подталкивать его к архивам.» -Оливер поднимает голову, замечая стоящую напротив Крис. Не удивлён. Тем временем же Альфред, чуть поднявшись, от удивления воскликнул никому не нужное «А..» и сел покорно обратно. Угольные волосы развеялись в порыве ветра, который пронёсся ураганом, когда одноклассник решил открыть окно. Жуткая атмосфера. Чёрноволосый посмотрел на друга ещё раз, пытаясь понять, нет, прочитать хотя бы радость — напрасно. Оливеру было все равно, а когда волосы с новым порывом ветра растрепались, Альфред обратил внимание на красоту данного жеста и искусства природы. — Поговорить хочешь? -Оливер пронзительно смотрит в зелёные глаза, где читалась боль.Смирение? «Страх» — Да. -девушка обратила внимание на сидящего рядом друга, по правде говоря, из-за новой, светлой одежды девушка не сразу узнала Ала. — П-привет. -Кристи округлила глаза и внимательно осмотрела одежду юноши. — Пойдём. -поднимаясь, Оливер захватил свою ветровку и поплёлся вперёд. Застегнув предмет одежды, который отдавал легким теплом, он направил свой взор на глаза напротив, и всячески пытался намекнуть, чтобы девушка начинала говорить. Но та лишь внимательно изучала знакомые до боли блондинистые волосы, голубые глаза, немного острые черты лица. Так же, девушка не пропустила трёх родинок которые красовались возле уха, на правой щеке. Не выдержав, Оливер процедил: — У нас мало времени. -парень облокачивается на крыльцо, и посмотрев вдаль, почти на обширное небо, точку, где соприкасалось синева и земля. Горизонт. Девушка, наблюдая за этим, подметила, когда Оливер смотрит на море, или небо, зрачков почти не видно, они сливаются одной, почти прозрачной массой, Крис непроизвольно посмеялась. Ветер обволакивал шею и руки, вызывая табун мурашек, смотря на высокого блондина, и сама не задумывалась, когда он успел так вымахать, когда успел стать таким холодным. Таким. чужим. Волосы цвета пшеницы развевались, взгляд был пронзительнее некуда, будто бы парень хотел расколоть небо на две части и улететь далеко. Крис снова усмехнулась собственным мыслям, и подошла ближе, так же оперевшись на линию чёрного забора. Собравшись с мыслями, девочка подёргала косичку, и заправила отросшую чёлку по бокам за ухо. Посмотрела, и с дрожащим голосом, вымолвила: — Прости. -Оливер дёрнулся и быстро перевёл взгляд на девушку, которая теперь так же в упор смотрела на небо, не оторвёшь. Настолько быстро загорелось желание уйти, будто быстрая комбинация паса в любом виде спорта. А вот будет этот пас удачным или нет, проверять он не хочет. В любом случае, их больше ничего не связывает. — О чём ты? -Оливер нервно выдохнул, надеясь, что эту тему разговора она не поднимет. — В тот раз, у Моники. Может стоило послушать её. -Крис знала на что давит, но Оливер ожидал иного вопроса. — Нет, мне не нравится такое. Я не Альфред. — Альфред ходит к Монике? -Крис перевела взгляд на Оливера, получив ответный. Девушка смутилась. — Не заметила, как он стал одеваться? -подмечая поведение подруги, или лучше сказать, знакомой, Оливера посетило чувство быстро уйти не только от этого места, но из этой страны. — Ах, точно. Но! Всё же, может, перемены пойдут тебе на пользу? — Мне не нужны перемены которые приводят к дискомфорту. Если это всё — я пойду. -развернувшись, парень быстрым шагом направился ко входу в «прекрасный» мир знаний, параллельно вслушиваясь, пошла ли девочка за ним. Оливер ускорил шаг, но его отдёрнула знакомая хватка. Слабая до ужаса хватка. Пальцы еле-еле соприкасаются с запястьем, а сама рука — немного дрожит. Так знакомо, до боли в лёгких. До ссадин на сердце. — Оливер.. я хотела ещё сказать за тот случай на вечеринке. -сердце, казалось, остановилось. Тот момент, когда Оливер потерял хватку, когда он расслабился и дал проиграть собственному желанию. Крис не виновата, виноват он. Оскорблял её, говорил гадости о ней. При ней. И за спиной. Оливер проиграл. Быстрая атака сработала на его стороне поля. Жалеет. Воспользовался, нет, хотел воспользоваться девушкой, пока она была пьяна. Как омерзительно. Она лишь спасалась. А он был так глуп, чтобы понять. Глаза сомкнулись, зубы стиснулись пуская в ход жевалки. Складка между бровей и на носу, расширились ноздри, а ярость мало по малому нарастала. Глаза распахнулись, когда дрожащая рука прижала сильно, будто успокаивая. Он сможет взять себя в руки. Грубо отдёрнув руку, Оливер посмотрел на девушку спокойным взглядом. Плечи немного приподнялись вверх, руки малость дрожали, а взгляд был мутным. Девушка замёрзла. — Это ты.. прости меня. -налегке произнёс парень, снимая ветровку и обнажая ключицы. Белая футболка была больше его размера, и это выглядело очень привлекательно. Оливер оглянул одежду, и протянул её девушке. Он не был заботливым, но сейчас ему казалось это обязанностью. — Спасибо. -Крис отвела взгляд. — Нам о многом стоит поговорить, но сейчас — напрасно. — Ты прав.. — Ты.. -парень чувствует рискованность данных слов, но продолжает. — Хотела бы, расследовать с нами дела о пропаже детей? Девушка знатно напряглась, и это было более чем видно. Будто бы она колебалась с ответом, будто бы была в сомнениях. Это, конечно же, нормально, но.. Оливер не ожидал этого от Крис. Не ожидал её серьёзности. — Оливер.. -в зелёных глазах, приятель мельком прочитал страх. — Не вмешивайся в это. -девушка тяжело вздохнула и поплелась ко входу. Дверь закрылась, а Оливер почувствовал как леденеют кончики пальцев. Этот день казался самым холодным в Австралии. Взгляд снова устремился на пасмурное небо, отталкивая на глазах Оливера грязный, голубой, цвет.***
Вот и долгожданная пятница для нашего главного героя. Тёмные волосы немного подпрыгивают, прислоняясь обратно к аккуратной укладке хозяина. Погода за два дня стала явно лучше, якобы давая надежду юноше. Надежду прожить ещё один день. Проходя мимо разных забегаловок, ресторанов, магазинов с одеждой и остального, Альфред прислушивается к одному из своих рецепторов — нюх. Запах спелых ягод и корицы. Странное сочетание хлебобулочного изделия, но так норовит попробовать. Попробовать, а потом — прочистить желудок. И всё же взор мальчишки остановился на пекарне, которая привлекала. Которая манила. Войдя, парень прислушался к милому звонку. Колокольчик вверху, дающий понять продавцам — посетитель. Наденьте маску, и улыбайтесь. Альфреда приветливо проводили, и так же сопроводили. Юноша охотно начал поедать купленную пряность, и направляться к знакомому дому. Приветливая женщина, всегда ждущая Вас. — Ал? Ты сегодня рано. -женщина отрывается от бумажек в руках, присаживаясь на знакомое место Альфреду. — Да, нас отпустили по раньше сегодня. — Вот и хорошо. Я почти закончила, присаживайся. Это наш последний сеанс, верно? -женщина приятно улыбнулась. — Да. Я очень Вам благодарен, поверьте. Для себя я открыл многое, и это помогает мне держаться на плаву. Я хочу снова попытаться начать расследовать дело. — А ты сегодня в духе. С чего бы? -Моника отложила бумаги в сторону. — Я определился с будущей профессией, помирился с матерью, стал налаживать отношения с Оливером и другими. Я стал.. меняться. — Тебя больше не беспокоит давление мыслей, или паранойя? -женщина осмотрела парня с ног до головы. — Нет. — Я рада это слышать. Прошла всего неделя, а ты так возмужал, молодец. Я рада. — Да, я стал сильным.***
Последний сеанс с Моникой закончился быстро, на удивление. Может, потому, что ей предложили вакансию психолога в школе, где учится Альфред, а может просто всё действительно хорошо. У Альфреда действительно всё хорошо. Она, должна быть занята сейчас. В любом случае, Моника сможет ещё лучше постараться чтобы помочь детям. Они отхватили хорошего психолога. Возвращаясь домой, Альфред подметил грусть в собственном состоянии. Из-за отца. Собственно, зачем ему приезжать, если Ал сам этого не хочет. Он не может. Не сейчас. Если он увидит отца сейчас, то совсем размякнет, станет тряпкой, а это сейчас меньше всего требуется. Альфред осматривает пустующую гостиную, затем поднимаясь в комнату, открывая пенал и достаёт блокнот, в котором осталось всего две пустующих страницы. Отдаваясь делу, Ал не следит за временем, а уж тем более, за планами которые хотел сделать тогда, когда придёт домой. Во время опомнившись, хотя прошёл уже явно час, Альфред достал телефон из ветровки. Создавая групповой чат, парень и подумать не мог, как глупо это выглядело. Рассказал бы в понедельник, и дело с концом, но нет, нужно раньше. И этому есть оправдание, весомое. Набирая сообщение на одном вздохе, Ал щурит глаза от неприятного светильника, но продолжает набирать сообщение. Крайком наблюдает, как парни отправляют лишь вопросительный знак. Прошло ещё минут пять. Всё перечитав, Ал со вздохом отправляет текст, неоднозначно посмотрев на время. Время для того, чтобы забыть.***
На прошлой неделе Оливер не смог встретиться с братом, из-за очень весомой причины. ну, или не очень. Как вспомнит — блевать хочется. За прошлую неделю радостная весточка была всего одна - Альфред взялся за дело. Признаться, Оливер был удивлён созданной беседой, ведь Ал был любителем разговоров с глазу на глаз. Мысли с Альфредом переходят на второй план. Вспоминая недавний инцидент и подслушанный разговор двух горничных сразу всплывает в голове молодого парня. — Ты это видела?! — Что-то случилось? -недоумевающая служанка отбрасывает в сторону тряпку которой протирала окно, чтобы хорошо подготовиться к новой порции слухов. Но старшая горничная лишь подозвала в другую комнату. Кухня, в которой женщина протирала окна наполнилась странной для обеих женщин атмосферой. Панорамные окна блестели, но казалось, они были грязны настолько, что даже самое вонючее средство не поддалось бы. Графитного цвета столешница казалась и вовсе чёрной, а бежевые полочки и прочая кухонная утварь — черничного оттенка. Потолки были натяжными, обоймы из пластика, а плитка отдавала серым оттенком, вместо привычного белого. На полу проделан паркет из настоящего красного дуба. Арка была устроена напротив столешницы, чтобы повар мог свободно выносить блюда в столовую комнату. Две женщины прошли в комнату с синими обоями, рассматривая бдительно каждый узор, точку, или вмятину. Аккуратно сели за стол, заранее заварив себе кофе. Женщину, которая и вовсе не знала о случившемся, покосилась на свою напарницу, изучая лицо старшей горничной, а позже, и с духом собравшись решила спросить. — И как ты осмелилась пить кофе в столовой, где едят хозяева? -женщина перешла на неформальное обращение, покрутив сахарницу, взглянула искристыми глазами. Глаза, вызывающие желание. — Вообще-то, все уехали, кроме Оливера, а мы то ему и подавно не нужны. — Что? А где Адлай? -женщина немного привстала и изогнула бровь, показывая своё недовольство. Или.. это была надежда. — Агнес.. успокойся. Тебе нельзя вмешиваться в это. — Где он?! — В баре. -женщина в возрасте томно потёрла переносицу, и окликнула вторую моментально, когда услышала то, как Агнес вышла из стола. — Но ты не знаешь что произошло! Это бесполезно! — Тогда я внимательно слушаю! Агнес, женщина, довольно-таки, прямолинейная, но это мешало ей только в том случае, когда собеседник был старше. И в этот момент, женщина сдерживалась как могла. Выходило плохо, но она пыталась слушать. — Оливер хотел поехать к Касу. -пауза. — Не продолжай, я всё поняла. — Но Адлай приказал ему сидеть дома. -её речь перебили. — Дай угадаю, он может начать плохо влиять на Оливера? — Да. Оливера кой-как отцепили от входной двери. Он сейчас в комнате с синяком у глаза. -старая, если говорить прямо, горничная уставилась на Агнес. — Я пойду к нему. — Стой! Нам запреще.. — Мне плевать! Хилари, ты же знаешь как это! Мы ведь вдвоём выросли в такой же среде. Почему ты просто не можешь помочь ему?! — Потому что он должен вырасти сильным, как мы. Младшая по возрасту женщина покосилась на вторую, и изрядно вздохнула. Убирая сервиз, женщина продолжила мыть окна. Но атмосфера комнаты так и не изменилась. Оливер смотрит пристально, почти пронзительно в своё отражение. Будто хочет найти там то, что даст ему стержень. Взгляд переводится на огромный, белый пластырь у щеки. И всё же, Агнес пришла, но увидела не синяк, а царапину. Еле заметную, но маленький шрам останется, возможно. На вопрос о том, как он получил царапину, мальчик промолчал. Разбитой бутылкой, чем же ещё. Если углубиться в историю происхождения семьи Оливера, то сложно для понимая это не будет. Не составит труда, для объяснения, но не все до глубины души поймут. Сюжет прост, и ясен. Саманта, нынешняя мама Оливера, итальянско-американского происхождения. Приехав обратно в Канаду, она повстречала временного работника в компании, где работала уже три года, а в отпуск отчаливала в Италию, к семье. К слову, работник был хорош, да и знаки внимания она сразу приняла на свой счёт. Мужчину звали Адлай, необычное имя, для Канады; девушка сразу заприметила его белые, как пшено волосы, привлекающие, но из-за загадки, в то же время отталкивало. Сошлись они, на удивление, быстро. Как и родился ребёнок. Только вот, внебрачный. Женщине пришлось покинуть работу, переехать в Австралию. Собственно говоря, она была молода, ослеплена любовью и преданностью. Когда Адлай же, был опытным обольстителем, не планировавший детей. История проста. Продолжение не лучше. Саманта не раз пыталась разорвать ту часть нити, которая рьяно запуталась. Та самая привязанность, до этих пор не даёт ей свободно мыслить и действовать. Она попускает своего мужа, она не хочет остаться злодеем для своих детей, поэтому — действует. Она упорно работает за границей, нелегально, но платят отлично. Она редко бывает дома, но знает, что происходит. Указания даёт она. И не приближаться к Оливеру во время того, как он запирается в комнате, во время ссоры с отцом — указала именно она. Женщина прекрасно знает и понимает как тяжело сыну, то также знает и то, что ему не нравится когда смотрят на его слабости. Откуда знает? Она была такой же. И она не сомневается в своём выборе, ведь Оливер становится лишь сильнее, а люди вокруг него — слабее. Поправляя чёлку, Оливер отвлекается на вышедшую медсестру из комнаты брата. Он аккуратно и тихо выползает из стола, пряча зеркало в заднюю часть кармана, которое было предназначено для слежки. Однако, минутой ранее зеркало могло олицетворять негатив в глазах парня, но наблюдая то, как медработники входят и выходят из палаты брата — напрягало. И вот, ровно в двенадцать вышла последняя медсестра на сегодня. Она отдала снотворное, которое брат, конечно же, не пил. Ванная комната и туалет находились на одном этаже, почти напротив комнаты Каса, поэтому дверь не закрывали. Оливер быстро, поплёлся к комнате брата. Открывая дверь, Оливер с приоткрытым ртом, выдыхает и вдыхает. Он впервые пробрался на территорию приюта. Ходили слухи, что это самый охраняемый приют во всей Австралии. «Пошли они к чёрту!» Дверь распахнулась, а перед ним возник знакомый до боли, нежный взгляд. Окутывающий больнее, чем сама смерть, но также, настолько приятный, как вкус сладкой вишни. Взгляд, позабытых падений. *(0) — когда пишешь фф спустя месяц ничегонеделанья.