Я хочу быть бессмертным, Словно бог на небесах, Хочу быть цветком из шелка, Словно мне не суждено умереть. Я хочу жить вечно, Вечно в твоем сердце, И мы всегда будем вместе С конца и до начала. Marina and the Diamonds – «Immortal»
Пустота, которая обволакивает изнутри и снаружи крепкими нитями, что впиваются в кожу, оставляя хаотичные следы. Глаза, которые раньше блестели и загорались счастьем по малейшему поводу, стали холодными и безэмоциональными, словно нет ничего, способного разбудить их от вечного равнодушия. Зачем просыпаться, если нет на то причины? Если всё, что случается вокруг, отчуждено и происходит как в тумане? Если нет сил даже сделать вдох, ведь кажется, что силы и мотивация покинули слабое и безвольное тело, оставили его справляться со всем в одиночку? Но тело не справится. И душа тоже. Пока знает и помнит, помнит, как часть сердца беспощадно вырвали, оставив остальное судорожно выстукивать кровавые ритмы. Дункан винил себя за то, что позволил этому человеку стать для него всем. Жалел, что был так ослеплён чувствами и закрывал глаза на всё вокруг, что так и предупреждало об опасности. Ненавидел себя за то, что сделал это снова – отдал человек всё и остался с пустыми руками и болью где-то внутри. Он потерял счёт времени. Не замечал, когда наступало утро, а когда темнело, не смотрел на часы и календарь. Всё вокруг казалось каким-то мелочным, неважным. Он давно не выходил на улицу, а из-за нехватки солнечного света кожа стала приобретать неестественный бледный оттенок. Впервые за несколько недель он решился посмотреть на себя в зеркало, хоть и понимал, что увиденное его вряд-ли порадует. По ту сторону зеркала стоял самый настоящий скелет со впалыми глазами, выпирающими ключицам и густыми венами, смотря на которые издалека, можно было подумать, что руки и правда стали голубоватого оттенка. Дункан обессиленно закрыл глаза, стараясь не думать о том, что в это состояние он привёл себя сам. Можно было обвинять Томаса, который был причиной его душевных терзаний, или несправедливого бога, который послал ему такие мучения. Можно было обвинять кого угодно, но потерянное время не вернуть, отданные человеку чувства назад не забрать. Оставалось лишь смириться и уже не первый раз обещать себе. Обещать не влюбляться, чтобы потом не страдать.***
Погода в Португалии не радовала, несмотря на раннюю весну, уличная сырость пробирала до костей. Так что Конан был рад возможности вырваться отсюда в более тёплые края. И хоть они ехали в Тель-Авив, чтобы снимать посткарды, а не отдыхать, его чемодан был наполнен всеми необходимыми пляжными вещами. – Либо ты выходишь прямо сейчас, либо я взломаю дверь и вынесу тебя отсюда на руках. Конан услышал раздражённый голос друга, что доносился с коридора, но вестись на его условия не собирался. Он бы вышел уже давно, если б не было так сложно заплести свои длинные черные волосы в более-менее адекватный хвост. Держа в одной руке расчёску, другой он кое-как пытался уложить непослушную прядь. – Ты не в состоянии поднять мой зад, - пошутил он, намекая на физическую подготовку Жоао. Послышалось недовольное урчание, после чего Морейра последний раз хлопнул ладонью по двери, кинул напоследок «У тебя пять минут» и спустился лестницей вниз, чтобы подождать в машине. Конан управился менее, чем за пять минут, хоть умирающие от скуки в машине друзья были не в восторге от такого длинного периода ожидания. Осирис на свой страх и риск уселся на заднем сидении рядом с разъяренным Жоао, и автомобиль с шумной компанией наконец тронулся в сторону аэропорта.***
Но не только в португальцы в тот день собирались покорять Израиль. Утренние пассажиры самолёта Рейкьявик – Тель Авив чуть было не начали креститься, наблюдая, как полдюжины молодых людей в латексных костюмах с шипами занимают свои места. Маттиас кинул на них равнодушный взгляд, садясь у окна рядом с Клеменсом, который то и дело не выспался и собирался уснуть, как только стартует перелёт. Участникам группы Хатари оставалось только догадываться, сколь взволнованы их неминуемым прибытием власти Израиля, ведь песня «Hatrið mun sigra» уже наделала шуму в местных СМИ. Но стоило лишь перевести взгляд на невинные глаза Клеменса и то, как он сонно проговоривает: – Матти, можно я тут посплю? А после согласительного кивка кладёт голову на плечо брату, отправляясь в царство Морфея.***
Тель-Авив - город, который живёт в безумном ритме. Элиот понял это, как только вышел из аэропорта и оглянулся вокруг. Куда-то спешили только что прибывшие туристы, экскурсоводы знакомили людей с местными достопримечательностями. Здешние высотки казались настоящими гигантами в сравнении с невысокими бельгийскими домиками, среди которых вырос Элиот. Где-то далеко слышались крики чаек, а если присмотреться, то на горизонте виднелась яркая голубизна моря. Их ожидало еще много организационных моментов, прежде чем можно будет приступить к цели этой поездки - съёмке посткарда. А Элиот уже был в предвкушении незабываемых нескольких дней в столице Израиля и знакомства с другими участниками, но кроме того он волновался, успеют ли они увидеться с Мики, ведь тот прилетает позже. Отель, в котором их поселили, оказался типично-израильским, начиная от шикарного вида на море, от которого перехватывало дыхание, заканчивая персоналом в традиционных еврейских шапочках. Их гостеприимно встретили и расселили по номерам, но на вопрос Элиота, не прибыл ли ещё никто из участников, только пожимали плечами. Но долго волноваться ему не пришлось, потому что из ресепшена послышался гул, а это означало только одно: приехал еще кто-то из первого полуфинала. Тамта была неотразима даже после тяжёлого перелёта. Её команда почти полностью состояла с мужчин, среди которых певица выглядела маленькой и хрупкой, но Элиот был уверен, что она ещё даст всем жару в полуфинале, а пока поспешил поздороваться. Следующим прибыл португалец Осирис. Жоао Морейра, его танцовщик, сразу завёл спор с администрацией, ведь им с Конаном выдали только одни ключи от номера на двух, что было, по его скромному мнению, недопустимо. – Село Португалия прибыло. – не удержался от комментария сам Конан, наблюдая за происходящим балаганом. По прибытию остальных участников в отеле стало шумно и тесно, но это никого не смущало. Повсюду царила дружественная атмосфера, все спешили познакомится и обменяться впечатлениями. Казалось, будто все эти люди и правда одна огромная семья, как их в этом убеждал спонсор Евровидения, специализирующийся на определении дальних родственников участников. Завтра планировалось ещё одно важное событие – прибытие второго полуфинала и большой пятёрки. И хоть на первый взгляд шумная евровиденская компания должна была чувствовать конкуренцию, сейчас в воздухе витала дружба и... Кажется, кто-то открыл пиво.