10%
Заинтересованные взгляды будто прикипели к экрану ноутбука. Никто не знал, чего ожидать, а напряжение витало в воздухе, раз за разом прерывая дыхание.
30%
Тишину нарушает чьё-то нетерпеливое постукивание пальцами по деревянной оббивке дивана. Несколько людей повернулись на звук, но тут же вернулись взглядами к ноутбуку, будто боясь пропустить какой-то важный момент.
50%
Золотая середина ожидания – не время ли поделиться с окружающими теми мыслями, что не дают покоя в одинокой голове?
– Если вдруг сейчас выскочит что-то страшное, давайте пообещаем не кричать и не нагонять панику на остальных, кто сейчас в отеле. – голос Лундвика казался слишком громким во вновь воцарившейся тишине.
– Неуместно строить такие предположения, Джон, – Эстер оторвалась от показателя процента загрузки, на который смотрела так неотрывно, что начали болеть глаза.
90%
Загрузка пошла быстрее, и это бы обязательно порадовало, если б не осознание текущей неизвестности, грозившей нарушиться с минуты на минуту.
95%
Даже, казалось бы, незаинтересованный Лука подошёл ближе, чувствуя, что сейчас долгожданный «сюрприз» откроется.
99%
Эстер успела возненавидеть число, появившееся на экране, потому что оно уж слишком долго не могло смениться трёхзначным.
100%
Все вмиг припали к ноутбуку, а Билал невольно схватил Мамуда за руку. Такая уж у него была привычка: в любой волнительный момент ему нужно было чувствовать чью-то ладонь.
Они и ранее предполагали, что это видеозапись, судя по длительной загрузке. Но...
– Запись со скрытой камеры? – удивлённо произнёс Джон.
– Мы видим, человек-очевидность, – Роко начали надоедать слишком частые комментарии шведа.
Эстер приложила палец к губам, прося их замолчать. Она и Юриус отошли, давая и другим возможность видеть происходящее на экране. Рядом, скрестив руки на груди, стоял Дункан.
Хорошее зрение позволяло Луке видеть всё даже издалека, поэтому он не спешил подходить ещё ближе. По крайней мере до момента, когда на видеозаписи появился он сам.
Камера, очевидно, была установлена на улице и снимала происходящее в каком-то небольшом кафе. Посетителей было мало, с этого можно сделать вывод, что было раннее утро. Да и ещё Лука, стоящий возле входа, сонно потёр глаза. Точно утро.
Зрители не спешили отрываться от экрана и бросать на Ханни непонимающие взгляды, и за это он был им благодарен.
Но Лука вспомнил.
Вспомнил то зимнее утро, когда он, укутанный в тёплое пальто и шарф, ждал звонка, чтобы срочно встретиться с кое-кем в ближайшем кафе. Вспомнил, как пришёл туда на несколько минут раньше, чем полагалось, и стоял у входа, зевая, потому что ради этого ему пришлось встать в шесть утра. Вспомнил, как стало уж слишком холодно, поэтому он вошёл внутрь, собираясь дождаться там. Заказал эспрессо без сахара, чтобы взбодриться, и сел за столиком у окна, взглядом выискивая знакомую персону, идущую по улице.
Он знал, что то, что видеозапись покажет сейчас, не впечатлит никого из смотрящих, кроме одного человека, который ещё ничего не подозревал, просто с интересом наблюдал, впрочем, как и все остальные.
Лука в один миг удивился, почему до сих пор сидит, как ни к чему не причастный человек. Он резко сорвался с места, собираясь захлопнуть крышку ноутбука, но Юриус опередил его намерения и загородил путь.
– Это видео дано нам всем как участникам грёбаного квеста, а не только тебе. Ты не будешь им распоряжаться, – шепнул Векленко. Он не привык завязывать конфликты, но считал себя правым в возникшей ситуации.
Ханни в какой-то степени был ему благодарен за то, что тот не позволил ему сделать ещё одну глупость, там самым спровоцировав ненужные подозрения, но отходить не стал, просто поднял руки, мол, сдается.
Там временем случилось то, чего он так боялся. Лука всё ещё не понимал, какое это имеет отношение к участникам всего полуфинала, а также на ум не приходил ни один человек, способный устроить скрытую съёмку. Слишком много вопросов, и на на один из них не было ответа.
На видео появился ещё один человек, и Ханни, стоящий сейчас среди участников, закрыл ладонями лицо, потому что знал, что сейчас будет происходить.
Было видно, как Лука пожимает руку вошедшему мужчине. С виду ему лет тридцать, если не меньше, стриженая бородка и глубокие зелёные глаза. Тот искренне улыбается, будто они давние друзья, а затем садиться, пытаясь отдышаться, ведь он, скорее всего, бежал сюда, спеша поделиться чем-то важным.
Билал ударил себя ладонью по лбу, вспоминая, что на его ноутбуке выключен звук. Он нехотя отпустил руку Алессандро и протолкнулся сквозь толпу, спеша включить звук.
Лука чуть было не издал истеричный смешок, когда другие как раз вовремя начали слышать диалог на видео.
– Ты прямо светишься от радости, неужели что-то откопал? – спросил он.
– Да, и даже больше, чем ты можешь себе представить, – прозвучал слегка хриплый голос второго мужчины, – Но плата вперёд.
– Конечно. – Лука полез в карман, доставая оттуда конверт, очевидно, с деньгами, и вручая их своему собеседнику.
Съёмка приблизилась, позволяя лучше разглядеть лицо мужчины.
Дункан опустился на ближайшее кресло, зарывшись пальцами в волосы, но не перестал смотреть.
– Держись крепче, Ханни, – загадочный собеседник Луки явно умел нагонять интригу, – Помнишь одно из основных правил конкурса? «Песня должна быть выпущена не раньше, чем за девять месяцев до конкурса.»
Лука кивнул.
– «Arcade» была исполнена ещё в 2017, и что самое лучшее – на просторах Ютуба даже есть видео. Он доверил мне компромат, который может стать причиной его дисквалификации. – и смешок. Злорадный, переполненный ехидством и ядом.
Когда этот человек научился так смеяться? Дункан помнил его только счастливым, искренним, словно лучик света в непроглядной тьме.
Томас.
Было глупо полагать, что это просто человек, удивительно на него похож.
Томас Лёмберг.
Тот самый, который появился в жизни Дункана как раз в момент, когда всё крушилось и ломалось. Тот самый человек, которого Дункан полюбил впервые за длительное время после смерти своей первой любви. Тот самый, который заставил его сердце биться с новой силой, с новой влюблённостью.
Томас, мать его, Лёмберг.
Тот, кто оставил его, ничего не объясняя, просто ушёл, кинул на произвол судьбы и даже не оглянулся. И даже не почувствовал вины.
Всё медленно складывалось в голове, словно пазл, позволяя понять причины и последствия, действия и мотивы.
Досматривать видео не было смысла, ведь все и так поняли, что к чему. Лука молчал, чуть ли не героически терпя прикованные к себе взгляды. Взгляды, в которых не было ничего, кроме осуждения.
В голове Дункана был полный хаос, но он чётко понимал одно – он не хочет быть в одном помещении с этим человеком. В одном городе, да даже в одной стране.
Противно. Тошно. Низко.
Он мог подобрать ещё много эпитетов, но смысл?
Это же он наивно впустил в свою жизнь человека, которому всего-то нужно было найти что-то против него.
Он едва держался, чтобы не плюнуть в лицо Луке, но прошёлся спокойно, молча прожигая швейцарца взглядом. Ханни бы с радостью провалился сквозь землю, лишь бы не видеть столько осуждения в его глазах.
Через минуту Лоуренс вышел из номера, таща в руках сумки, собранные ещё с вечера перед отъездом, и уже ни на кого не смотрел. Собирался просто поскорее найти делегацию и уговорить их отправиться в аэропорт пораньше.
К Луке доносились лишь отрывки осуждающих фраз, летевших в его сторону, словно град, ударяясь и разбиваясь, оставляя синяки то ли на коже, то ли где-то внутри.
***
Какого это – осознавать, что несколько предыдущих месяцев были ничем другим, как ложью в чистом виде, которая упрямо не замечалась?
Какого это – осознавать, что время, посвященное человеку, на самом деле было ему вовсе ненужным?
Какого это – осознавать, что нельзя верить никому?
Нельзя подпускать к себе людей, ведь никогда не знаешь, кто из них разобьёт тебе сердце.
Дункан не помнил, как отмахивался от расспросов о том, что случилось, когда он внезапно попросил выехать на полчаса раньше, чем планировалось. Не помнил, как доехал до аэропорта, как сел на самолёт и уставился взглядом в бескрайнюю голубизну неба, не следя за временем и происходящим вокруг. Всё было, словно в тумане, далеко от его сознания.
Он опомнился, когда вошёл в свою квартиру и оставил сумки у входа. А оказавшись в комнате, захлебнулся.
Ненавистью.
Обидой.
Слезами.
В воздухе до сих пор витал его запах. Мята и корица, которые он так обожал. Сидя на краю кровати, Дункан уткнулся лицом в подушку, но даже она напоминала о нём.
К чёрту. К чёрту воспоминания, к чёрту Томаса, к чёрту любовь.
Иронично улыбается со слезами, что проложили густые дорожки на щеках. «Жуткое зрелище» сказал бы кто угодно, кто бы видел его в таком состоянии.
Но он один. И ему не привыкать.
***
А время не останавливалось, ведь что по сравнению с ним были те крошечные человеческие проблемы? Начинался период, которого ждали и одновременно боялись участники Евровидения. Теперь каждый день будет загружен, а первым делом их ожидала встреча в Амстердаме и первые живые выступления перед зрителями.
Вечер приближался стремительно, и судя по историям в Инстаграме, которые сейчас выкладывались активней чем когда-либо, все уже прибыли в Амстердам. Дункан упорно избегал любых напоминаний о случившемся, почти отписался от Луки, чтобы не видеть каждый день его лицемерно-улыбчивое лицо в ленте новостей, но в последний момент передумал, осознавая, что ведёт себя как последняя истеричка.
Другие участники интересовались, как он после всего, и Лоуренс, пытаясь придушить обиду, которая до сих пор царила и бушевала внутри, отвечал, что всё в порядке, сделанного не изменить, и он ни на кого не злится.
Луку с самого утра преследовала мысль, что не стоило соглашаться ехать, ведь Амстердам – город в стране Дункана, а он, исходя из последних событий, точно не будет рад его видеть. Ханни молчал насчёт того, что узнал о конкурсной песне Лоуренса. Будь его воля, он бы стёр эту информацию со своей памяти, лишь бы не усугублять ситуацию, а лучше – исправить. Но такой возможности не было, как и возможности отказаться от участия в пре-пати в день её проведения.
Он прибыл утром, и даже нашёл время прогуляться по городу, а теперь мог смело заявить, что ему безумно понравился Амстердам своей архитектурой, атмосферой и приветливыми жителями.
Прекрасный город и прекрасная причина, почему они сюда приехали – дарить людям музыку ещё до самого конкурса, потому что они это заслуживают. Буквально утром Лука просматривал сообщения, и столько поддержки, любви и веры он ещё никогда не получал. А за ними последовало чувство обязанности, ведь нельзя подводить тех, кто в него верит.
***
Людей собралось немало, журналистов тоже. Где-то неподалёку давала интервью Невена, фотографировались с фанатами ребята из Кейно, а группа Тулия и вовсе устроила предварительное выступление в кругу журналистов, которые не уставали аплодировать.
Лука ещё днём успел дать интервью для Вивиблоггс, поэтому позволил себе приехать попозже, хотя настоящей причиной этого был банальный страх встретиться с Дунканом. Он понимал, что не сможет избегать его вечно, но если бы сейчас им пришлось поговорить, Лука даже не знал, что сказать в своё оправдание, и был уверен, что Дункан его никогда не простит.
Их попросили отправиться за кулисы, и судя по времени, концерт должен был начаться с минуты на минуту. Лука глубоко вдохнул и пошёл с видом, будто на казнь. Хотя он и правда шёл к людям, в глазах которых упал на самое дно, и что самое худшее – среди них ещё был человек, непосредственно которому Лука был должен хотя бы извинения, хотя они и так ничего не поменяют.
Ведущие огласили первого выступающего, а Лука пока расслабился, ведь его номер лишь спустя несколько. Дункана он ещё не видел, зато успел поздороваться с остальными участниками, и некоторые даже ответили.
Ханни стал бесцельно листать ленту соцсети, но долго делать вид занятого человека, который на самом деле просто не смел встревать в разговоры, боясь, что его ненавидят, ему не пришлось, потому что пришёл Дункан. У Луки вмиг что-то переклинило, и он почувствовал срочную необходимость сказать ему хоть что-то. Нужные слова в голову не приходили, но отступать было поздно, ведь как только он сделал шаг вперёд, проходящая мимо Эстер шепнула «объяснись перед ним», и Лука уже был уверен, что это необходимо. Он даже не надеялся, что Дункан захочет его выслушать, но был обязан попытаться.
– Дункан, – голландец даже не отреагировал, – Дункан! – сказал он уже громче, чувствуя, что волнуется, как первоклассник, собравшийся оправдываться за разбитое окно в классе. Вот только он разбил кое-что серьёзнее – сердце ни в чём не виноватого человека.
Лоуренс услышал и одарил его равнодушным взглядом, от которого вмиг стало как-то не по себе.
– Пожалуйста, позволь мне извиниться, – выпалил Лука первое, что пришло на ум, прокручивая в голове то, что скажет дальше. Но не учел того факта, что Дункану может быть всё равно на его слова.
– Тебе незачем извиняться. Я понял, какой ты человек, и собираюсь держаться от тебя как можно дальше. Прощай. – голос Дункана даже не дрогнул, несмотря на накопившиеся эмоции. Через секунду он уже был в окружении норвежцев, смеясь и удачно изображая, что забыл обо всём плохом.
– Лука Ханни, Швейцария! – прозвучало его имя, и парень вышел на сцену.
Первые ноты. Фальшь. Голос дрожит, на некоторых словах его даже не слышно. Лука пытается сконцентрироваться, но комок подступает к горлу всё ближе.
Припев. Его спасает заранее подготовленная запись, и Ханни обещает себе, что на втором куплете исправится, но голос снова предательски соскальзывает с нот.
Когда песня закончилась, он постарался как можно раньше сойти со сцены. Уже на повороте за кулисы по щеке скатывается первая слеза.
***
Элиот весь вечер ходил с улыбкой, и Мики не мог этого не заметить.
– Что за причина такой радости? – наконец спросил он, а Элиот, казалось, только и ждал этого, чтобы поделиться.
– Ты не поверишь, – Элиот определённо любил интриговать, – Девушка, которая мне нравится ещё с седьмого класса, согласилась пойти со мной на выпускной!
– Оуу, – Мики пытался подобрать слова, – Она до сих пор тебе нравится?
– Ещё спрашиваешь! Она самая красивая девушка в параллели, конечно, она мне нравится, как моим одноклассникам. Но на выпускной она пойдет со мной, – улыбка стала ещё шире, хотя, казалось бы, куда ещё? – Ты даже не порадуешься за меня?
Мики не ожидал такого вопроса. Сейчас перед ним стоял не Элиот, нет, это был обычный счастливый школьник. Хотя чего он мог ожидать? У бельгийца впереди экзамены, выпускной, школьные годы почти позади, он должен радоваться, а тут ещё и повод подвернулся.
– Конечно, я рад!
Мики всегда смотрел в сторону, когда врал. И сейчас тоже.
