От ненависти до любви

После знаменательной партии в хокку, о которой судачил весь Париж, Анжелика переехала в отель Ботрейи. Она была вне себя от счастья. Это было просто невероятно! Ее рискованный поступок обернулся неожиданной удачей. Казалось, сама судьба благоволила ей. Анжелика не уставала удивляться каждой мелочи: радующий глаз декор, скульптурные изображения богинь, детей, растений, кованые стойки перил, модная деревянная обшивка, сменившая устаревшую тяжесть гобеленов. В полумраке лестниц и коридоров сверкало золото, поражали воображение роскошные фризы из цветочных гирлянд, переливающиеся в мерцающем сиянии светильников, которые держали в руках каменные изваяния. С нескрываемым удовольствием она принялась украшать особняк по последнему слову моды. Пригласила столяров-краснодеревщиков, обойщиков, золотых и серебряных дел мастеров. У господина Буля заказала мебель из дорогой древесины, инкрустированную слоновой костью, перламутром и позолоченной бронзой. Резная кровать, кресла и стены в спальне были обтянуты зеленым и белым атласом с рисунком, изображавшим крупные золотисто-розовые цветы. Стол, геридон, деревянные части стульев и кресел в будуаре были покрыты изысканной голубой эмалью. Наборный паркет в обеих личных комнатах Анжелики был из благоухающего сорта древесины, и ее аромат пропитывал одежду любого, кто ступал по нему. Для росписи потолка большой гостиной Анжелика пригласила Гонтрана. По случаю переезда, Анжелика решила устроить грандиозный прием с балом. Тогда то она и вспомнила об Одиже. В последнее время они виделись не часто, когда это касалось ведения дел в её кондитерской. Молодая женщина старалась избегать влюбленного в неё дворецкого, устав от его «супружеских сцен». Анжелика хотела отправить старому другу записку, но неожиданно он появился сам. Вид у него был суровый и даже несколько мрачный. — Друг мой, неужели вы не поздравите меня? — Я бы поздравил вас, если бы это приобретение было плодом упорного труда, — назидательно произнес Одиже. — Я слышал, что вы выиграли этот особняк в карты, и ставки были очень высоки. — Вы пришли сюда, чтобы поучать меня? — Вовсе нет, мадам. Я пришел попрощаться. — Вы уезжаете? Но куда? — С удивлением спросила Анжелика. — Я должен сопровождать графа де Суассона в поездке Руссильон. — После этих слов Одиже откланялся и ушел. Анжелика с одной стороны обрадовалась, что Одиже обошелся без своих обычных сцен, но теперь ей придется заниматься организацией приема самой. *** Неожиданно для себя, молодая женщина решила навестить Ортанс. Они не виделись после ссоры в салоне Нинон. Анжелика чувствовала себя несколько виноватой перед ней. Подумать только, эта чопорная ханжа проливала слезы при мысли, что ее племянники будут бродить по дорогам с цыганами! «К тому же, — думала Анжелика, — Ортанс может дать мне несколько ценных советов». Новый дом, в который переехала семья прокурора Фалло де Сансе, не был похож на старый, тот, что находился на улице Ада. «Их дела пошли в гору,» — подумала Анжелика и постучала в дверь. Ортанс приняла сестру вполне радушно. — Тебя можно поздравить с новосельем. Фортуна была на твоей стороне. Уж не знаю, обрадовалась бы я или нет, узнав, что моя сестра — любовница принца Конде. А прочем, ты всегда была легкомысленной! — Язвительно проговорила Ортанс после того, как сестры устроились в гостиной. — А ты всегда была несносной! Неужели так трудно порадоваться за меня? Ортанс пожала плечами. — Во всяком случае, я пришла не за этим. Я хочу устроить роскошный прием и пригласить вас с мужем, — как можно любезнее сказала Анжелика. — Вот так новости! — глаза Ортанс округлились и она стала еще более некрасивой. — В кои то веки ты вспомнила о моей семье, и при этом не втягиваешь нас в неприятности. — А ещё, — осторожно продолжила младшая сестра, — Я хотела с тобой посоветоваться… — Анжелика, это точно ты? — Нинон говорит, что у тебя превосходный вкус… — О, вот теперь я узнаю свою сестру! Сама бы ты точно не додумалась навестить меня, — бросила Ортанс с раздражением, но потом, немного подумав, сменила гнев на милость. — Рассказывай, что там у тебя случилось. Анжелика поведала сестре о своих переживаниях по поводу предстоящего приема: все должно быть на высшем уровне. Сестры обсудили меню: какие блюда и напитки сейчас в моде, а какие уже не стоит подавать. Ортанс оказалась неожиданно полезной, посоветовав превосходного повара, который, оказавшись без работы, как раз подыскивал новых хозяев. Еще она назвала несколько цветочных лавочек, где составляли прекрасные, но недорогие букеты, которые можно было использовать для украшения зала. Так же Ортанс, не будучи представленной ко двору, но посещающая модные салоны, с легкостью называла имена вельмож, которых обязательно надо пригласить, и рассказывала последние новости и сплетни. Анжелика вспомнила, как еще в детстве полагала, что ее старшая сестра, наделённая живым и язвительным умом, займет достойное место в кругу парижских жеманниц. — Тебе обязательно надо пригласить нашего кузена, маркиза дю Плесси. — Неожиданно сказала Ортанс. Анжелика побледнела. Занятая переездом, она совсем о нем позабыла. — Честно говоря, я совсем не думала об этом, — сказала она растерянно, — к тому же, у него такая репутация… Ты слышала, что о нем говорят? — Ну как можно быть такой дурой! — взорвалась Ортанс. — О нем много чего болтают, это правда, но я же не заставляю тебя становится его любовницей! Филипп — один из законодателей придворной моды. Иногда его экстравагантные наряды вызывают усмешки, но в конечном итоге все записные щеголи следуют его примеру. А если он посещает новый салон, то все тут же устремляются туда. И не говори, что ты этого не знала! Как же ты собираешься вращаться в высшем свете, если ты ничего толком не знаешь даже о родном кузене? — Ты как всегда права, я отправлю ему приглашение. Сестрам удалось наладить теплые отношения. Анжелика, хоть и не любила Ортанс, все же не хотела с ней ссориться. У тому же, зачем портить себе настроение семейными дрязгами, когда впереди у нее такие приятные хлопоты. *** Наступил долгожданный день приема в Ботрейи, подготовка к которому велась не меньше недели. Полы были начищены до блеска, а обеденная и бальная залы украшены с особым изяществом. Анжелика очень долго не могла выбрать наряд. Перемерив с десяток роскошных туалетов, она остановила свой выбор на ярко-синем бархатном платье, расшитом золотом. Из украшений она выбрала жемчужное ожерелье и серьги, а так же кольца с алмазом и сапфиром. Над элегантной прической потрудился неизменный Бине. И вот, наконец, к назначенному времени, отель Ботрейи наполнился блистательными дамами и благородными господами. Гости собрались за столом, на котором теснились блюда с самыми изысканным кушаньями. Тут были всевозможные паштеты и закуски, несколько видов супов, мяса и рыбы, вазы с фруктами, а на десерт — фруктовые пирожные и суфле. Анжелика еще раз мысленно поблагодарила Ортанс, которая посоветовала ей превосходного повара. Мэтр Жильбер, уже много лет готовящий для знатных особ, превзошел самого себя. Он подрядился только на один ужин, сославшись на то, что уже нашел постоянное место, но хозяйка Ботрейи готова была пообещать любые деньги, лишь бы переманить его к себе. После ужина гости прошли в бальную залу. На небольшом возвышении устроились музыканты. После нескольких танцев, немного устав, Анжелика, пройдя сквозь ряды танцующих пар, устремилась к столику с закусками. Отпивая из хрустального бокала росолис, который она сама приготовила по особому рецепту, хозяйка вечера обвела взглядом залу. Вот кружится в танце прекрасная Атенаис. Анжелика рассмотрела ее наряд. Это было великолепное шелковое платье цвета слоновой кости, расшитое бриллиантами по всему лифу. «Интересно, в какие долги залез маркиз де Монтеспан, чтобы его жена смогла надеть такую роскошь?» — с улыбкой подумала мадам Моренс. В другом углу залы Анжелика обнаружила супругов Фалло де Сансе. Они не принимали участия в танцах, а о чем-то оживленно беседовали. Почтенный прокурор почти не переменился. На Ортанс было довольно скромное, относительно нарядов других дам, но очень элегантное платье фиолетового цвета. Темные и не очень густые волосы сестры были собраны в модную прическу. Анжелика отметила, что женщине необычайно идет такой образ, и кажется, что она выглядит моложе и даже чуточку привлекательнее. Внезапно среди танцующих Анжелика увидела своего кузена. На нем был прекрасный жюстокор из бледно-голубого атласа с сиреневым отливом. Локоны белокурого парика завиты по последней моде. Филипп вел в танце какую-то мадемуазель в ярко-желтом платье и двигался с необычайной грацией. «А ведь он правда очень красив, в этом ему не откажешь», — подумала Анжелика, поймав себя на мысли, что слишком долго не отводит взгляда от маркиза дю Плесси. — А вот и вы мадам! Рад снова увидеть вас, — внезапно чей-то громогласный голос вырвал Анжелику из раздумий. Это оказался граф де Люр. Одет он был ещё более роскошно, чем во время их первой встречи, однако, присмотревшись, можно было заметить, что его костюм нежно-зеленого цвета плохо подогнан по фигуре, а на рукаве виднеется пятно от соуса. Он взял Анжелику под руку и пытался завести светскую беседу. Красное лицо графа находилось слишком близко, и на молодую женщину пахнуло винными парами. Она отметила про себя, что де Люр уже прилично пьян. Разговор не клеился. Женщина не понимала, как здесь оказался этот человек, ведь она не посылала ему приглашение. — Вы не откажете мне в танце, мадам? — прогремел он. Анжелика уже было собиралась нехотя протянуть ему руку, но тут услышала за своей спиной холодный бесстрастный голос: — Увы, месье, мадам уже обещала танец мне. — Слащавые молокососы, черт бы вас побрал! — взревел де Люр. Анжелика перевела взгляд с удаляющейся спины графа на своего спасителя, недоумевая, кому принадлежит этот стальной голос, и застыла в нерешительности. Перед ней стоял маркиз дю Плесси-Бельер и протягивал руку, приглашая к танцу. Она хотела было поблагодарить его, но, глядя на его не выражающее никаких чувств лицо, передумала. Немного позже Анжелика испытала приятное удивление, увидев, как надменное лицо кузена озаряется улыбкой, когда, высоко держа руку своей партнерши, Филипп вел ее в бранле через большую залу особняка. Она невольно вспомнила, как однажды ее подруга Нинон де Ланкло сказала: «Я всегда обращаю внимание на то, как мужчина ведет себя во время бала. Хороший танцор с большей вероятностью окажется хорошим любовником». Устыдившись этой мысли, Анжелика смутилась и старалась не смотреть на маркиза. Во время танца они молчали, лишь однажды, уже в конце бала, Филипп сказал ей: — Сегодня вас уже трудно назвать баронессой унылого платья. Анжелика очень удивилась тому, что кузен узнал её. Значит, он не забыл серенького утенка, чья рука дрожала в руке красавца кузена. «До чего же я была глупой», — говорила себе Анжелика, с мечтательной улыбкой на устах вспоминая о тех временах, когда она была девочкой-подростком. *** На следующий день после приема в Ботрейи неизвестный лакей принес пакет для мадам Моренс. Устроившись в своем кабинете, Анжелика с любопытством вскрыла его и ахнула от изумления. Там лежала золотая бонбоньерка, крышка которой была украшена цветами и птицами из драгоценных камней. Повертев в руках неожиданный подарок, женщина отметила, что он хоть и очень дорогой, но лишен некоторой утонченности и изящества. Анжелика недоумевала, кто прислал ей эту вещицу. Но гадать пришлось недолго — на дне пакета обнаружилась короткая записка: «С наилучшими пожеланиями, ваш покорный слуга Бертран де Люр.» Молодая женщина поморщилась. Не смотря на знатное происхождение и видимое богатство, она не испытывала симпатии к этому человеку. «Кто знает, может так он хотел извиниться за свое вчерашнее поведение.» Анжелика пожала плечами и решила, что ей следует навести справки о графе. И вскоре ей представилась такая возможность. *** В это время мадам де Монтеспан потеряла свою мать, и траур, совпавший с трауром королевского двора, заставил неугомонную уроженку Пуату больше бывать дома. Измученная кредиторами и скукой домашнего быта, она старалась почаще заходить к Анжелике. Кроме того, Атенаис много болтала о королевском дворе, но ее рассказы были полны недомолвок, и в них сквозило плохо скрываемое раздражение: королева — дура, а Лавальер — просто несчастная идиотка. И когда наконец король решится избавиться от нее? Прервав болтовню подруги, Анжелика осторожно спросила: — Атенаис, я хотела расспросить вас об одном человеке… Глаза маркизы загорелись любопытством: — Мужчина?! — Да… Я хотела разузнать у вас о графе де Люре. Атенаис фыркнула от разочарования: — Если вы хотите наконец завести себе кавалера, моя дорогая, я бы посоветовала вам обратить внимание на кого-нибудь другого. — О, нет, право же… Мсье де Люр оказывает мне знаки внимания, но я о нем совсем ничего знаю и не могу сказать, что этот человек мне приятен. — Анжелика была обескуражена догадкой своей подруги. — Ах, не мудрено! Лучше держитесь от него подальше, — назидательно произнесла Атенаис. — Подальше? Но почему? — Из-за ваших денег, разумеется. Я не удивлюсь, если он обратил на вас внимание только поэтому. Кто знает, может ему вздумается попросить вашей руки. Анжелика была ошарашена этими словами. Она чувствовала себя так, как будто её окатили ледяной водой. Атенаис, судя по всему, неверно истолковала выражение ее лица: — Я вижу, о чем вы думаете, но не спешите обольщаться, сейчас я все вам объясню. Вы, верно полагаете, что сможете стать женой богатого вельможи и быть принятой в Версале, но все совсем не так, как кажется. — По блеску в глазах молодой женщины ее подруга поняла, что той известна какая-то занятная сплетня, которую уже не терпится рассказать. Атенаис поудобнее устроилась в кресле и начала: — Про прошлое месье де Люра известно немного. Я слышала, что прежде он жил в Париже, но когда хитрая белка*, с которой у него были какие-то дела, попалась в силки, он был сослан в свое имение в Дофине. «Фуке, опять Фуке!», — с досадой подумала Анжелика. Упоминание бывшего суперинтенданта было само по себе плохим предзнаменованием. Тем временем Атенаис продолжила: — Граф прибыл в Париж всего пару месяцев назад и уже сумел вызвать неудовольствие его Величества. Он играет по крупному, и одной только Великой Мадемуазель должен около двух тысяч пистолей. — Но разве в Версале не все играют по-крупному? — Да, но ведь долги принято отдавать, а этот господин, по-видимому, не торопиться этого делать. А еще он имел неосторожность весьма нелестно отозваться о королевской фаворитке. — Разве вы сами думаете о ней иначе? — с улыбкой спросила Анжелика. Атенаис с плохо скрываемым раздражением закатила глаза: — Ах, это не одно и то же! У меня хватает ума делаться своим мнением только в кругу близких подруг, таких как вы и Франсуаза. А де Люр поливал грязью де Лавальер на прогулке в Версале никого не стесняясь, и тут же нашлись доброжелатели, которые передали эти слова его Величеству. Король был в ярости. Поговаривают, что он ищет повод отослать графа обратно в провинцию. — Вы опасаетесь, что став его женой, я окажусь в ссылке? — С тревогой спросила Анжелика. — Или в монастыре. — Смерив взглядом удивленную подругу, маркиза де Монтеспан продолжила. — Мне рассказали это как обычные слухи, однако я не сомневаюсь, что это правда. Пару лет назад месье де Люр женился на одной из самых богатых невест своей провинции. За нее давали огромное приданое. А спустя пару месяцев после свадьбы эта бедняжка по какому-то надуманному поводу оказалась в монастыре. А после ее смерти граф вернулся в Париж. И я своими ушами слышала, как он говорил, что просил руки дочери президента парламента Ламуаньона, но тот отказал ему. Де Люр был в бешенстве. А сейчас, я полагаю, он обратил внимание на вас и ваше состояние. Так что, если вы не хотите, чтобы вы оказались в монастыре, а ваши дети на улице, держитесь подальше от этого человека. Анжелика, вы — моя близкая подруга, поэтому я считаю своим долгом предупредить вас. *** После ухода Атенаис, Анжелика, у которой в голове творилось Бог весть что, присела в кресло у окна, выходившего в сад. Мысли сплетались в тугой клубок, который молодая женщина с трудом пыталась распутать. Сама эта идея, выйти замуж, чтобы попасть в Версаль, была гениальна в своей простоте. «Почему же я сама не додумалась до этого?» — Анжелика потерла виски. Нет, она не чувствовала вдовой, свободной женщиной. Особенно здесь и сейчас, в доме, где по ночам ей чудились шаги Великого Хромого из Лангедока. Анжелика попыталась рассуждать здраво, как будто речь шла о деловом предложении, а не о женитьбе. Она становится графиней де Люр, её представляют королю, она добивается возвращения титулов своим детям. В теории все это казалось просто замечательным. Однако, брак — это всегда двое. А кандидатура предполагаемого жениха очень беспокоила Анжелику. На первый взгляд де Люр казался просто шумным здоровяком, придворным щеголем, любящим карты и вино. Но она еще при первой встрече отметила про себя, что есть в графе нечто, вызывающее необъяснимые опасения. Молодая женщина начала понимать, что интуиция не подвела её. И вот сейчас все сложилось в единую картину. Хотя де Люр старался одеться не хуже маркиза дю Плесси, всё это было лишь мишурой. Скорее всего, он влез в долги, чтобы позволить себе роскошные наряды. А если к этому прибавить то, что он проиграл в карты? Две тысячи пистолей — не малая сумма, но это еще не всё. Анжелика мысленно прикинула, сколько мог задолжать граф, и решила, что такой муженек может утопить её в долговой яме. И это лишь малая часть его «достоинств»! Фуке был арестован всего пять лет назад, прошло слишком мало времени, кто знает, может, король припомнит эту связь вельможе, слишком много болтающему при дворе. Опала! Ох, как же хорошо знакомо Анжелике это слово! В нем смешалось всё: и Ортанс, гонящая её из дому, и прежние знакомые, делающие вид, что не знают её, и, конечно, гневный взгляд карих глаз его Величества. Женщина глубоко вздохнула. Воспоминания тяжким грузом лежали на её душе. «Если вы не хотите, чтобы вы оказались в монастыре, а ваши дети на улице…» — слова, сказанные Атенаис, обжигали как раскаленное железо. Анжелика встала с кресла так быстро, что у нее закружилась голова. Немного постояв, опершись на подлокотник, молодая женщина тряхнула копной золотистых волос, будто отгоняя от себя наваждение. После этого случая подарки от графа де Люра стали привычным делом. Неизменно дорогие, они не обладали утонченностью и изяществом. Анжелика старалась избегать встречи с ним. Это было довольно просто, потому как граф, принятый при дворе, проводил большую часть времени в Версале и Фонтенбло. * Намек на Фуке, у которого на гербе была изображена белка.