От ненависти до любви

После злополучного происшествия на охоте Анжелика решила устроить себе небольшую передышку и на следующее утро сбежала в Париж. Проведя несколько дней при дворе, женщина поразилась тому сумасшедшему ритму, в котором жили приближенные короля. Круговорот нарядов, танцев, увеселений и лиц несколько утомил её, ведь за несколько лет жизни под именем мадам Моренс она привыкла к более размеренной жизни. Под сенью мрачного особняка на Фобур Сент-Антуан мадам дю Плесси занялась более спокойными делами. Женщина провела тщательную ревизию своего гардероба, заказала новые платья, соответствующие статусу маркизы, приобрела несколько комплектов драгоценностей. Дневные часы Анжелика посвятила детям. Нашлось время и для встречи с господином Маршандо, управляющим её шоколадного предприятия. Двор меж тем продолжал охотиться и предаваться увеселениям. На одном из вечеров, в перерыве между танцами, Людовик получил короткое послание из Версаля. Никому не известно, о чем писала своему возлюбленному мадемуазель де Лавальер (никто не сомневался, что отправителем письма была именно она). Но король после прочтения нахмурился и принял решение вернуться следующим же утром. Получив приглашение на грядущие праздники в Версале, мадам дю Плесси не оставалось ничего другого, как собираться в дорогу. Прибыв в резиденцию короля, Анжелика узнала, что для неё выделены отдельные апартаменты. Но, увидев их, ей было трудно скрыть разочарование. Это была крохотная комнатушка без окон в дальнем углу мансарды левого крыла. Там едва поместилась кровать с пологом. Этот убогий чулан не шёл ни в какое сравнение с её прекрасно обставленной комнатой в Фонтенбло. При этом, словно в насмешку, на двери каллиграфическим почерком было выведено: «оставлено для». Анжелика знала, что король показывает свое расположение с помощью различных милостей, как то лучшие комнаты, право на табурет и тому подобное, и в то же время лишает оных, показывая свое неудовольствие той или иной персоне. Но женщина не считала себя такой уж важной птицей, чьё отсутствие заметил сам король, по её здравому разумению, занятый куда более важными делами. Были ли то козни Филиппа, месть за их последнюю стычку? Маркизе не пришлось гадать долго. Встретив на балу Атенаис, мадам дю Плесси посетовала подруге на то, что спать ей придётся в комнате размером со шкаф. Мадам де Монтеспан, пребывавшая в благодушном настроении, просветила подругу на сей счёт. А рассказала она вот что. Первый и второй этажи дворца не предназначались для размещения придворных. Помимо королевских апартаментов, здесь находились огромные залы, чья отделка еще не была завершена. Зато под крышей, едва ли не на чердаке, располагалось множество комнат, разделенных наспех сколоченными перегородками. Эти помещения строились для челяди, но сегодня вечером ими довольствовались вельможи, радуясь тому, что им удалось обрести крышу над головой. Верхний этаж напоминал гудящий улей. — Наши комнаты заняли художники, которые будут расписывать плафоны изображениями Юпитера и Меркурия. Так что нас выгнали вон боги… — Подытожила Атенаис. — Вам ещё повезло, моя милая. Вспомните, как мы с вами ночевали в прошлый раз? У мадам де Рур, которая так любезно впустила нас, возникла размолвка с её возлюбленным. Теперь малышка спит в своей постели одна, а я вынуждена искать себе другое пристанище. Но не переживайте за меня, дорогая. Я уже знаю, где проведу сегодняшнюю ночь. И снова Анжелика оказалась в толпе придворных. Его Величество открыл бал с мадемуазель де Лавальер, что красноречиво свидетельствовало о том, что влюбленные помирились. Мужчины мерялись высотой париков, дамы — роскошеством платьев. Столы ломились от обилия закусок, и мадам дю Плесси одних только антре смогла насчитать около одиннадцати видов. Менуэт перетекал в бранль, бранль в буре, и так по кругу. К середине вечера маркиза с удивлением отметила, что пресытившиеся господа обнаружили новый лакомый кусочек в её лице. Лавальер, брат фаворитки, сыпал остротами, пока они кружились в танце. Обыкновенно серьёзный Лувуа краснел, делая очередной избитый комплимент, а Бриенн делал двусмысленные намёки, касаясь губами нежной ручки, затянутой в голубой шёлк перчатки. Пегилен посылал воздушные поцелуи с другого конца бальной залы и игриво подмигивал, проплывая в бранле с другой дамой. Когда в середине бала Анжелика решила передохнуть между танцами, к ней подошла мадам де Монтеспан. Без излишних предисловий прекрасная Рошешуар сказала, изогнув бровь: — Мне показалось, или Пегилен весь вечер строит вам глазки. — И что с того? — Мадам дю Плесси рассмеялась. — Покажите мне женщину, с которой бы он ни разу не флиртовал. Лозен уже обольстил всех дам, и не удивлюсь, если он уже пошёл по второму кругу. Монтеспан раздражённо заговорила: — Ах, Анжелика, это другое. Вы только недавно появились при дворе и слишком наивны. Пегилен недавно порвал с де Рур. Они были любовниками около месяца, но он совсем заморочил малышке голову. Она влюблена по уши и считает, что чёртов гасконец оставил её ради другой. Ради вас. Она совсем выжила из ума, представляете? Хотела отправить свою горничную, чтобы та насыпала вам битого стекла в туфли или что-то в этом роде. Конечно, я не могла допустить подобных глупостей и сказала де Рур, что вы — моя подруга и я точно знаю, что чары Пегилена на вас не действуют. — Боже, Атенаис, вы же понимаете, что я… Монтеспан взяла маркизу дю Плесси под локоть и сказала: — Ни к чему оправдываться. Просто я обещала де Рур поговорить с вам. Не поворачивайтесь, она смотрит. Глупышка поостынет и через пару дней найдёт себе нового любовника. А вы пока постарайтесь держаться подальше от Лозена. Его новая любовница — мадам де Рокелор, но у неё старый и жутко ревнивый муж. Если он узнает об этой связи, тут же отошлет жену подальше, в провинцию. Возможно, Пегилен решил использовать вас как прикрытие. Монтеспан удалилась. Анжелика, проводив её взглядом, поразилась тому, как быстро её подхватила пучина придворных интриг. Ближе к полуночи, еле живая от усталости, мадам дю Плесси стояла в дальнем конце зала. — Венера! Киприда! Почему вы прячетесь в этом богом забытом углу? Вы должны блистать! Разумеется, это был пресловутый Пегилен де Лозен. — Венера сама не своя от усталости. А вы, как я вижу, полны сил. — Я весь вечер подаю знак, что хочу поговорить с вами. Анжелика рассмеялась. — Мне тоже есть, что вам сказать. Ходят слухи, что покинутая мадам де Рур готова растерзать любую, кто обратит на себя ваше внимание. — Ах, это… — Пегилен махнул рукой. — Я полчаса назад видел, как господин де Барр усмирял её пыл в одном из тёмных закоулков. И, судя по шороху юбок, весьма успешно. Но оставим шутки. Я кое-кого хочу вам показать. Смотрите! Нет, правее, тот, что слева, с бокалом. Маркиза посмотрела в нужном направлении и увидела мужчину, чуть полноватого, без парика, со свежим шрамом на щеке и, судя по виду, южанина. Его лицо показалось знакомым. И даже имя вертелось на языке, но тотчас ускользало, едва Анжелика пробовала произнести его. — Не буду вас мучить. Это Андижос. Ошеломленная Анжелика, забыв о приличиях, прижала ладонь к губам. Имя! Имя, которое она пыталась вспомнить, разглядев пересеченное шрамом лицо гасконского дворянина, сейчас чуть не слетело у нее с языка: «Андижос!» Бернар д’Андижос, тулузский дворянин, веселый прихлебатель с толстым брюхом, который разгуливал по залам отеля Веселой Науки, восхищаясь песнями и балами. Ведь именно он вихрем промчался через весь Лангедок, разжигая пламя одного из самых страшных мятежей, охватившего французские провинции. Бывшая графиня де Пейрак вдруг отчетливо вспомнила блеклую зарю того печального утра, и еще одного товарища по некогда счастливым дням — юного Сербало. Полупьяный, он вытаскивает шпагу и кричит: — Мадам, вы не знаете гасконцев. Я объявляю королю войну! За мной! Война королю! А Сербало? Он тоже здесь, среди этих призраков прошлого, которое казалось Анжелике таким далеким, хотя не прошло еще и семи лет с несправедливого осуждения графа де Пейрака, которое послужило поводом для этих волнений? — Но как? Я даже не знала все эти годы, жив ли он. — Моя милая, я вас расстроил? — Нет, что вы. Я рада. — Тихо ответила бывшая графиня. — Расскажите мне, что с ним случилось, прошу вас. И Лозен, с которого слетела обычная весёлость, начал свой рассказ бесстрастным тоном придворного хроникера. — После шести лет разбоев, грабежей и кровопролитных стычек с королевскими войсками наша юго-западная провинция наконец вернулась в объятия короны. Потребовалось личное вмешательство Его Величества, чтобы разъяснить сеньору Андижосу бесполезность его мятежа. Наш государь обещал бунтовщикам спокойную жизнь и полное забвение былых ошибок. Взамен они должны были выступить посредниками между короной и капитулами крупных городов юга Франции. Отныне у Его Величества не будет более преданных подданных. Тон Лозена давал понять, что он выражает не свое личное мнение, а лишь официальную точку зрения, принятую при дворе по этому вопросу. Затем он продолжил, печально вздохнув. — Андижос с остатками мятежников прибыл в Версаль. Оказавшись перед королем, он переломил шпагу и бросил к ногам Людовика. Король решил забыть прошлое и назначил нашего друга полковником и отдал под его командование четыре полка драгунов. Помимо этого, Его Величество намеревается учредить специальный наряд для тех, кто достоин особого уважения. Орден Голубого жюстокора! Мессир д’Андижос станет его первым рыцарем. Как вам? — спросил Пегилен, к которому вернулись его обыкновенные игривые манеры. Анжелика не нашлась, что ответить. Но, взяв себя в руки, она направилась прямо к старому другу. — Значит, это и в самом деле вы, мадам, — срывающимся голосом пробормотал Андижос. — Я видел вас сегодня, но не поверил собственным глазам. Вы? Здесь, при дворе… ВЫ, мадам? — Как и вы, месье Андижос. И вы не представляете себе, как я рада вас видеть. Я не слышала о вас много лет и уже не надеялась… Мне рассказали, что в вами произошло за эти годы… — Люди сражаются, — прошептал Андижос, — ранят друг друга, убивают… их словно пожирает огонь… мятеж делается привычкой… вы уже не в силах погасить пожар… но в какой-то миг вы вдруг понимаете, что больше не знаете, откуда взялась ваша ненависть, за что вы сражаетесь… И в этот миг появился король! Шесть лет беспощадных боев и безнадежных сражений отравили горечью по-детски жизнерадостную душу южанина. Шесть лет разбойничьей жизни, существование, как у загнанной дичи, которую преследуют по пятам и гонят по сухим землям юга Франции, по землям, на которых пролитая кровь слишком быстро высыхает и становится черной. Мятежников отбросили к песчаным дюнам Ланд, загнали в пески, к самому морю, и когда у них уже не осталось надежды, появился непобедимый молодой король и великодушно призвал их: «Дети мои!» — Это великий король, — твердо сказал Андижос. — И ему не зазорно служить. — Золотые слова, дорогой друг, — согласился подошедший к ним граф де Лозен. Он положил одну руку на плечо Анжелики, а другую — на плечо Андижоса, просунул между ними свою веселую физиономию, с которой не сходило проказливое выражение. — Узнаете меня? Я Антонен Номпар де Комон де Пегилен де Лозен. — Как не узнать? — буркнул Андижос. — Все наши первые глупости мы делали вместе. Мы много накуролесили. В последний раз, когда мы виделись… — Да… К-хе! К-хе! — раскашлялся Пегилен. — Если мне не изменяет память, то мы, все трое, были в Лувре… — И вы скрестили шпаги с Месье, братом короля… — Который пытался убить присутствующую здесь даму. — С помощью своего дорогого друга, шевалье де Лоррена. — Меня подвиги привели в Бастилию, — сказал де Лозен. — А меня поставили вне закона. — Анжелика, ангел мой, а что случилось с вами после того памятного вечера? Они оба вопросительно посмотрели на молодую женщину, но та молчала. Маркиз д’Андижос понимающе вздохнул. — Вот уж не думал, что мы снова встретимся, да еще при таких обстоятельствах. — Не лучше ли встретиться вот так, чем не встретиться вовсе? — заметил неунывающий Пегилен. — Колесо судьбы продолжает вертеться. Месье стоит всего в нескольких шагах от нас, по-прежнему нежно сжимая руку своего фаворита, но зато и мы живы… сдается мне, даже неплохо устроились. Мир прошлому, как мудро заметил Его Величество. И осторожность, друзья мои! Давайте постараемся, чтобы наша компания не привлекла взгляд хозяина этого дома, который везде склонен видеть заговор и крамолу. Осторожность и еще раз осторожность! Я вас люблю, но вынужден вас покинуть… — Вот уж с кого все как с гуся вода, — проворчал д’Андижос. — И все же, как такое возможно, что мы снова встретились? Где вы были все эти годы? — Он умер, а в аду оказалась я. — маркиза покачала головой, увлекая старого товарища к выходу, чтобы поговорить в более спокойной обстановке. Пара прошла по слабо освещенному коридору и остановилась в нише возле окна. — Я оказалась на самом дне, без имени, без денег. Мой младший сын родился в Отель-Дье, среди черни. Я столько лет молчала, скрывала своё прошлое. Ах, Бернар, не знаю, зачем я все это вам рассказываю. Но ведь вы тоже столько всего пережили. Я верю, что вы поймёте меня. Анжелика, так стойко державшаяся все эти годы, гордо смотревшая в лицо всем невзгодам, разрыдалась. Маркиз обнял её, желая защитить от ужасного прошлого, которое связывало их. Мужчина безуспешно пытался разглядеть в этой роскошно одетой даме семнадцатилетнюю девушку, которая поразила его в далёком Пуату. Что осталось от этой невинной девчонки, какие невзгоды и горести выпали на её прекрасную головку? Андижос чувствовал слабый запах вербены, исходящий от её волос. Хрупкое тело ещё слегка подрагивало от рыданий. Бывшая графиня дала волю чувствам и слезы принесли ей долгожданное облегчение. Прошлое должно быть оплакано и похоронено. Внезапно она поняла, что впервые за столько лет находится в объятиях мужчины, который не желает причинить ей боль. В полумраке их губы соединились в поцелуй. Но в нем не было страсти, искушения, вожделения. В этом поцелуе было ощущение умиротворения и безопасности. В нем была солидарность двух людей, чьи жизни сломало одно и тоже трагическое событие. Их губы словно говорили: «Мы живы, прошлое отступило. Теперь мы снова здесь и готовы двигаться дальше». Андижос первым оторвался от поцелуя. — Н-да, если этот вечер — вознаграждение после шести лет безумия, то я ни о чем не жалею. Друзья рассмеялись. — И все же, Анжелика, как вышло так, что вы здесь? — Очень просто. Я вышла замуж. — О горе мне! — Шутливо сокрушался маркиз. — Молю Бога, что ваш нынешний муж не ревнив. Не хочу повторить судьбу бедняги Жермонтаза. — Моему мужу плевать, что я делаю, если я не позорю его древний герб. — С улыбкой ответила мадам дю Плесси. Андижос сделал вид, что оглядывается по сторонам. — Тогда нам повезло, что здесь никого нет. Кстати, как мне теперь следует вас называть? Герцогиня? Маркиза? — Вы угадали. Мой муж — Филипп дю Плесси, мой кузен. — В самом деле? Я видел его, весьма занятный персонаж. Глядя на него, кажется, что он такой же разодетый жеманник, как Лоррен и ему подобные. — Бернар задумчиво почесал подбородок. — Но, должен признать, когда мне рассказывали о последних военных кампаниях, в коих участвовал этот господин, я в корне изменил мнение о нем. Женщине не очень приятно было обсуждать второго мужа с тем, кто был другом первого, и она решила сменить тему. — Раз мы с вами встретились, я должна кое о чем спросить вас. Не помните ли вы человека по имени Жан Морель? Он жил в Тулузе много лет назад. — Первый раз слышу это имя. — Задумчиво ответил Андижос. — А кто он такой? Маркиза дю Плесси рассказала то, что знала от Молина. Но её старый друг, в прошлом — завсегдатай Отеля Весёлой Науки, ничем не смог ей помочь. — Клянусь, что никогда прежде не слышал об этом человеке. Но если вдруг я что-то вспомню или узнаю, тут же вам сообщу. *** На следующий день, после обеда, Анжелика с группой придворных отправилась в гроты Сен-Жермена с говорящей и двигающейся скульптурой, возведенные еще при добром короле Генрихе. Итальянские умельцы Франчини, прибывшие во Францию в 1590 году, которых называли «мастерами в искусстве использования воды для благоустройства парков и садов», населили гроты сонмом мифологических существ, которых вода заставляла двигаться и издавать звуки. В первом гроте жил игравший на арфе Орфей. Около него по очереди появлялись разные животные, каждое из которых испускало свой собственный крик. Во втором гроте укрывался пастух, певший в сопровождении хора птиц. В третьем гроте механический Персей освобождал Андромеду, а тритоны дули в огромные раковины. После посещения гротов была запланирована прогулка к оранжереям. Маркиза дю Плесси на полпути развернулась и решила вернуться в гроты, чтобы полюбоваться на чудесные скульптуры в одиночестве. Внезапно её планы оказались нарушены присутствием мужчины, который задумчиво разглядывал механического Персея. Он был среднего роста, крепко сложенный, со светлыми усами и в белокуром парике. — Рад встрече, сударыня. Дворянин снял шляпу и грациозно поклонился. — Герцог де Вивонн, в вашим услугам. — Анжелика, маркиза дю Плесси-Бельер. На лице герцога отразилось удивление. — Давненько же я не был в Париже. Боже праведный, и давно наш маршал успел жениться? — В июне. Маркиза ожидала, что её новый знакомый начнёт расточать заезженные комплименты, но он лишь пригласил её сесть и начал светскую беседу. — Как вам Версаль, сударыня? — Он великолепен. Вы сказали, что недавно вернулись в Париж. Простите мне моё любопытство, но где же вы были? В провинции? — В море. Я — адмирал королевского флота. Анжелика, разумеется, знала об этом, но в тот момент сей факт совершенно вылетел у неё из головы. — Расскажите мне о море, какое оно? — У него цвет глаз моей сестры. Вы уже знакомы с Атенаис? — Разумеется. И довольно давно. Вивонн удивлённо спросил: — Вот как? — Да, я тоже родом из Пуату, мы воспитывались в одном монастыре в Пуатье. Атенаис тогда дружила с моей старшей сестрой. — Признаюсь, я очень давно не был в родных краях. Хоть я и родился в Пуату, большую часть времени проводил в Париже. А теперь, служа королю, я либо здесь, либо в море. — А почему вы решили стать именно моряком? — отбросив всякое стеснение, спросила маркиза. Вивонн шутливо ответил: — Я хотел узнать, существуют ли в самом деле русалки. Женщина рассмеялась. — Ну, и что же? — Увы, мадам. Море кишит куда более опасными тварями. — Вы имеете ввиду кракена? Теперь уже адмирал расхохотался. — Ах, если бы. Я говорю о пиратах. В Средиземном море их великое множество. На минуту воцарилась тишина. Анжелика решила нарушить неловкое молчание и сообщила: — Этим летом я была в Ла Рошели и видела океан. — И как он вам понравился? Мадам дю Плесси погрузилась в воспоминания: — Огромный, бескрайний… Невообразимый. — Мадам, я бы похитил вас и увёз на корабле далеко, на закат, туда, где солнце с шипением погружается в волны. — мечтательно произнёс Вивонн. — И что же вам мешает? Мой муж? — Находиться в море слишком опасно для женщины. Особенно для такой прекрасной. — Из-за пиратов? — Да. Женщины на Средиземном море это ходовой товар. Их похищают и продают в рабство. — Это ужасно! — Увы, мадам. Нам, просвещенным европейцам это кажется дикостью, но работорговля — неотъемлемая часть культуры востока, и, к тому же, источник заработка. Позвольте, я расскажу вам одну историю. Недавно, как раз перед возвращением во Францию, я был на острове Крит, в Кандии. Этот город является одним крупных центров работорговли на Средиземном море. Помимо обычных невольничьих рынков, расположенных на базарах, там есть ещё и так называемый Батистан. Это своего рода элитный рынок рабов, — сказав так, Вивонн поморщился. — Там продают не только красивых женщин со всего света, но и юношей, и детей. Самому мне претит посещение такого отвратительного места. Я ни за что не отправился бы туда, если бы не одно «но», имя которому Рескатор. — Этот знаменитый пират? Я слышала о нем! — Воскликнула Анжелика. — Я удивлён, мадам. Вы прекрасно осведомлены. — Я слышала о нем в Ла Рошели от моряков. Загадочная личность. Никто не знает, кто он такой на самом деле. — Тут вы совершенно правы. Этот Рескатор объявился на Средиземном море совсем недавно и уже успел нажить себе врагов. В том числе и в моем лице. В мою миссию, как адмирала королевского флота, входит разоблачение и поимка этого человека. Однако же, к своему величайшему сожалению, я не преуспел в этом. Пока что. Личность этого пирата окутана тайной. Его подручные скорее отдадут жизнь, чем раскроют какую либо информацию о своём патроне. Так вот, когда я находился в Кандии, однажды днем один из моих лейтенантов доложил, что Рескатор прибыл в город утром, а вечером собирается посетить Батистан. — Но позвольте, — вмешалась маркиза, — я слышала, что Рескатор выступает против рабства. Или это ложь? — Как сказать, — усмехнулся герцог, — Рескатор и правда отпускает захваченных рабов-мужчин на свободу. А вот в отношении женщин, насколько я понимаю, его принципы не распространяются. Так вот, узнав, что вечером этот тип будет в Батистане, я решил отправится туда лично. Чтобы, так сказать, воочию взглянуть на врага Французской короны. Начались торги, но каково же было моё разочарование, когда я не увидел там этого презренного пирата. Я уже было собирался уйти, как из разговоров в зале услышал, что последним лотом будет некая черкешенка, и уж Рескатор точно появится, чтобы посмотреть на неё. — А что такое черкешенка? — полюбопытствовала мадам дю Плесси. — Черкесы — один из народов, населяющих далёкие Кавказские горы, — пояснил Вивонн. — Для распорядителей гаремов заполучить такую женщину считается большой удачей. Но если вы спросите моего мнения, я считаю француженок самыми прекрасными женщинами. Анжелика рассмеялась. — Полагаю, вы видели женщин многих национальностей. Вашему мнению можно доверять. Но что же Рескатор? Он так и не появился? — Напротив. Когда эту несчастную черкешенку вывели на специальный помост для рабов и раздели, этот мерзкий пират был уже тут как тут. Ставки были чрезвычайно высоки. Осман Ферраджи, евнух султана Марокко, предложил сумму, достаточную для покупки целого корабля. Я был уверен, что никто не перебьет его ставку, но тут Рескатор встал и начал бросать мешочки с деньгами к ногам рабыни. Он бросал до тех пор, пока ноги женщины не оказались скрыты по середину голени. Клянусь вам, так все и было. Маркизу чрезвычайно поразила эта история. — Выходит, он богат как Кезр. — Да, но не будем забывать, что его деньги нажиты не честным путем. Не думайте, мадам, что эта история — красивая восточная сказка. Женщин увозят насильно, отрывая от семей, месяцами держат в плену, подавляют их разум и волю, а потом выставляют нагишом на всеобщее обозрение и продают как скотину. Их опаивают опиумом или держат в подвалах с дикими голодными кошками. Твари запросто могут выцарапать глаза и разодрать когтями плоть. Несчастная женщина готова пойти на любые унижения, чтобы этот кошмар прекратился. Это омерзительно. Женщина так живо представила себя на месте этой рабыни, что её пробрала дрожь. Повинуясь чувствам, словно ища защиты от страшной участи, она инстинктивно взяла герцога за руку. Вивонн галантно поднёс её ручку к губам и, едва касаясь губами, произнёс: — Не бойтесь, мадам. Вы в безопасности. Но сейчас мне пора идти. Мне предстоит аудиенция у Его Величества. Маркиза тотчас встала. Герцог последовал её примеру. — Вам не стоит находиться тут одной. Позвольте, я провожу вас. Оперевшись на его руку, Анжелика прошла к выходу из грота. Придворные проследовали через парк ко входу во дворец. У одной из боковых дверей настало время распрощаться. Вивонн снова коснулся губами изящной ручки своей спутницы. Правда, этот жест длился несколько дольше, чем того требовал придворный этикет. — Я рад нашему знакомству, сударыня. Смею ли я надеяться увидеть вас сегодня вечером? — Я буду на балу. — улыбнулась в ответ Анжелика. — Тогда до встречи. На углу замка, скрытый тенью от посторонних глаз, стоял маркиз дю Плесси-Бельер. *** Анжелика поднялась в свои комнаты и решила переменить платье, готовясь к вечернему балу. Розина обтерла тело своей госпожи влажной губкой. Завернувшись в домашний халат, женщина размышляла о далёких берегах, грозных пиратах и прекрасных рабынях. История, рассказанная адмиралом, казалась вымыслом, одной из сказок тысячи и одной ночи. Грёзы прервал стук в дверь. Этот был один из тех королевских мушкетёров, что без устали снуют туда и сюда по Версальскому дворцу, выполняя самые разнообразные поручения. — Вас ожидают. Король, мадам. Наспех одевшись, спустя четверть часа мадам дю Плесси проследовала за своим провожатым в кабинет короля. Комната, куда проводили Анжелику, была внушительных размеров, хоть и не такой просторной, как дворцовые залы. Она казалась больше благодаря высокому плафону, являвшему взору посетителей белоснежные облака и голубые небеса Олимпа. Окна обрамляли тяжелые шторы из темно-голубого шелка, расшитые золотыми и серебряными лилиями. Таким же шелком были обиты массивные кресла с широкими спинками и три табурета, стоявшие вдоль стены. Деревянные стенные панели, как и во всем версальском дворце, украшала сверкающая золотом лепнина, изображавшая гирлянды плодов, перевитые виноградными лозами и цветами. Драгоценная позолота покрывала каждую деталь резного орнамента. Сочетание золота с насыщенным голубым цветом придавало роскошному ансамблю характер изысканной строгости. Анжелика с первого взгляда оценила интерьер: это была комната мужчины, созданная специально для мужчины. Чуть впереди она увидела стоящего к ней спиной Кольбера. В глубине кабинета находился стол с массивной столешницей из черного мрамора, которую поддерживали позолоченные бронзовые львы. За столом сидел король. — Прошу, мадам, подойдите ближе и расскажите Его Величеству о своем опыте судовладельца, об Ост-Индской компании. Вы лучше всех ответите на интересующие нас вопросы, — напутствовал Кольбер. Людовик поднялся, чтобы поприветствовать посетительницу с той особой вежливостью, которой он удостаивал каждую, даже самую скромную особу женского пола. Растерянная Анжелика только теперь сообразила, что еще не удосужилась сделать даже обычный придворный реверанс, и низко присела, проклиная про себя Кольбера. — Мадам дю Плесси-Бельер относится к числу наиболее влиятельных акционеров компании. Она снарядила корабль для торговли с Индией, но затем была вынуждена отказаться от этой идеи и обратила свой взор к Америке. О причинах этого отказа она вам расскажет сама. Мадам дю Плесси было растерялась, ругая про себя министра. Если бы её предупредили о предстоящей встрече, она бы подготовила подробный отчет. Всё происходило слишком неожиданно. Женщину буквально пригвоздил к полу взгляд карих глаз монарха, устремленных на неё. Он не предложил Анжелике сесть, подчеркнув тем самым, что принимает ее точно так же, как и прочих подданных, которые, вне зависимости от возраста и прежних заслуг, не имели права сидеть в присутствии Его Величества, если только он не удостаивал их особой чести. — Итак, вы отказались от отправки своего корабля на Восток, в Индию, вопреки первоначальному желанию, тем самым лишив себя доходов, которые могло принести это плавание. Следует признать, что так же поступила и большая часть судовладельцев. Но мне непонятны причины утраты ими интереса к столь выгодному предприятию. Сначала Анжелика рассказала об опасности, исходившей от пиратов-берберов. Они веками промышляли грабежом одиноких судов близ Португалии и берегов Африки. Затем женщина сравнила характеристики военных и торговых кораблей, и подробно объяснила, почему последние не способны скрыться от юрких и быстроходных галер пиратов. На выразительном лице господина Кольбера отражались восхищение и в тоже время удовлетворение. Редко ему доводилось получать столь четкие и ясные ответы. Затем последовала оживленная беседа о необходимости конвоя из военных судов для торговых кораблей и о недавней экспедиции на остров Дофин, обернувшейся провалом. Маркиза проявила себя в этом разговоре как человек компетентный и полностью посвящённый в тонкости торгового дела. При этом она старалась говорить просто, без напускной важности, давая понять, что её знания являются результатом исключительно её ответственного подхода к делу. Разговор был окончен. Король встал из-за стола. Министр низко поклонился и начал пятиться к двери. Через каждые три шага он останавливался, чтобы отвесить новый поклон и в конце концов удалился. Анжелика собралась последовать его примеру. Она немного устала и почувствовала, что сильно проголодалась. Но Его Величество обратился к ней снова: — Помнится, у вас есть сыновья? Их возраст позволяет им служить при дворе? — Сир, они еще очень маленькие, им семь и девять лет. — Значит, они ровесники дофина. Мой сын вскоре будет освобожден от женской опеки и поручен наставнику. Я желаю, чтобы к этому времени во дворце появились его сверстники, которые смогли бы разделить с ним игры и немного растормошили наследника. Привезите к нам ваших сыновей. *** Для вечернего бала Анжелика выбрала оригинальное платье из персидского шёлка, за пару отрезов которого она выложила торговцу тканями немалую сумму. На бирюзовом фоне причудливо переплетался узор из оттенков коричневого и бежевого цветов. Нижняя юбка из тончайшего муара выглядела словно морская пена. Причёску украшал султан из перьев сливочного цвета. Женщина берегла этот наряд для особого случая, но сегодня образ моря и далёких диковинных стран буквально пронизывал её день. Картину дополнили серьги-капли из сапфиров и массивные браслеты из этих же камней глубокого синего цвета. На шее причудливым узлом была завязана нить отборного жемчуга. Никто из гостей тем вечером не остался равнодушным к образу маркизы дю Плесси. Самые впечатлительные дамы пытались скрыть разинутые рты под веерами, другие — злобно шептались о том, что маркиза выглядит слишком вычурно и неуместно. Мужчины смотрели с восхищением. И даже сам король, отходя тем вечером ко сну, во время традиционной церемонии, вскользь отметил, что «восточный туалет» супруги маршала «приятно освежил наш вечер». От кавалеров не было отбоя. Пегилен изобразил, как падает, сраженный стрелой Купидона, вызвав одновременно взрыв смеха и раздражённое фырканье. Несколько юных господ чуть было не вызвали друг друга на дуэль, но вовремя были остановлены. Анжелика танцевала с королем два танца, с маркизом де Лавальер — целых четыре, с Бриенном и Андижосом — по три. И вновь ни одного с собственным мужем. Когда женщина нашла убежище у стола с закусками, она заметила Филиппа за необычайно любезной беседой с молоденькой племянницей барона д`Антерон. У девушки были огромные серые глаза, непослушные каштановые кудри, а так же репутация восторженной дурочки. На ней было платье кирпичного цвета из неприлично дорогой парчи, совершенного неподходящее по фигуре. Анжелика с раздражением подумала, что Филипп наверняка нарочно не замечает её и специально выбрал самую безвкусно одетую девицу, чтобы ей досадить. Тем временем у столика появился герцог де Вивонн. Мужчина проследил взгляд Анжелики и вместо приветствия спросил: — Дисгармония в приюте Амура? Женщина обрадовалась его появлению и спокойно ответила: — Как сказать? Я не люблю своего мужа. — Я полагаю, чтобы добиться вашей благосклонности, мужчина должен совершить как минимум двенадцать подвигов. — Как Геракл? — Совершенно верно. Ума не приложу, как Плесси-Бельер смог заполучить вас. Ему пристало заниматься войной, а не любовью. Мы в свое время шутили, что если этот Марс и женится, но на мортире или чем-то в этом роде. Простите моё словоблудие, мадам, я не хотел задеть вас подобным сравнением. — Ну, полно те! Я ни капли не обижена. Лучше расскажите, где вы прятались весь вечер. Танцы уже заканчиваются. — Я бы мог солгать, что был так поражён вашей красотой, что ослеп и только сейчас ко мне вернулось зрение. Но на самом деле всему виной мой новый камердинер. Но к чему утруждать вас такими скучными подробностями. — Тогда расскажите мне о ваших плаваниях. — Я слышал, что и вы сильны в этой области. Ваши познания произвели на Его Величество большое впечатление. — Вы мне льстите, месье. Я не так много знаю, как кажется. — Ну что же… Все морские байки сводятся к пиратам и сражениям, а я не хочу портить чудесный вечер такими скверными историями. Но у меня в запасе есть парочка занятных анекдотов о тех волшебных временах, когда я только поступил на флот Его Величества и делал первые шаги в морской науке. Последовали рассказы о первых штормах, матросских шутках и розыгрышах, диковинных морских обитателях. Анжелика словно ощутила на коже тёплый ветер и солёные брызги. Её воображение рисовало порты Марселя и Неаполя, вкус сицилийских апельсинов и шелест листвы в оливковых рощах Греции. Собеседники были так поглощены обществом друг друга, что не заметили, как танцы закончились и придворные разошлись кто к ломберным столам, кто-то беседовал, стоя вдоль стен, а некоторые разбрелись по дворцовым закоулкам в поисках уединения. Когда Вивонн закончил очередную историю, в воздухе повисло неловкое молчание, которое прервала Анжелика: — Я была рада побеседовать с вами, но сейчас я совершенно валюсь с ног. Надеюсь, мы продолжим этот разговор в следующий раз. — Всенепременно. Надеюсь, вы простите меня, если я прямо сейчас покину вас. Я совершенно забыл, что мне нужно перекинуться парой слов с Лувуа. — Нет, я не в обиде. Вот, кстати, и министр, видите? Адмирал королевского флота откланялся. Анжелика решила, что ей пора бы удалиться в свои покои, которые она про себя назвала чуланом. На лестнице, ведущей на третий этаж, маркиза услышала за спиной мужские шаги и через пару секунд её нагнал супруг. — Добрый вечер, господин мой муж. — Сказала Анжелика. — Наконец вы нашли для меня время. Ведь вы даже не потанцевали со мной сегодня. — Здесь я сам должен пенять вам. Ваши умирающие обступили вас таким плотным кольцом, что к вам было не подобраться. Я привык брать города приступом, сударыня, а не стоять в очереди. — К концу вечера я была совершенно свободна. — Неужели? А я думал, русалка нашла своего дельфина. — Повторите, я не расслышала. — Я ничего не говорил, вам показалось. Кстати, что это за наряд на вас? Вы решили изобразить Афродиту, выходящую из пены? Сегодня не маскарад, вы перепутали. Анжелика вспыхнула от такой наглости и с вызовом сказала: — Это персидский шёлк! — Неужели? — Филипп дёрнул за подол платья. — Вас обманули. Это заурядная цветастая тряпка. — Господь Всемилостивый! Филипп, вы невыносимы! — Тогда не стану вас задерживать. Доброй ночи, мадам.