От ненависти до любви

В первую неделю октября Анжелике наконец удалось переговорить с мадам де Рур. После обеда женщина, кутаясь в плащ, подбитый красным шелком, шла по аллее Версальского парка. В тени пожелтевших лип стояла её противница. — Добрый день, мадам. — Пытаясь изображать любезность, начала маркиза дю Плесси. Де Рур ответила ей спокойной улыбкой. Тем временем Анжелика продолжала: — Мне показалось, что вы кого-то ждете. Я хотела занять несколько минут вашего времени. — Признаться, я уже потеряла надежду, что мой визави явится вовремя. Так что я в вашем распоряжении. Маркиза чувствовала себя неловко. Но, начав этот разговор, отступать было уже некуда. — Я слышала, будто бы вы приревновали меня к Пегилену… — осторожно начала Анжелика. — Ах, это! Да, признаюсь, ревность на какое-то время ослепила меня. Но сейчас мне стыдно за свои нелепые мысли, — смутилась женщина. Маркиза дю Плесси перешла в наступление: — Не оттого ли, что вы чувствуете себя отомщенной? — О чем вы? — де Рур удивлённо уставилась на собеседницу. — Я слышала, что вы собирались украсить мои туфли россыпью битого стекла. — Это Атенаис вам сказала? Вот змея! Признаю, я допускала подобные мысли, но у меня не хватило бы духу… — Должна ли я верить вам, после того, как нашла в своих туфлях осколки, а подол моего лучшего платья был изрезан в лоскуты? — О, боги! Анжелика, клянусь вам, что я не делала ничего подобного. Позвольте мне объясниться. — Женшина тяжело вздохнула и продолжила, — Я была по уши влюблена в Пегилена, это правда. Этот гасконец клялся мне в вечной любви, но его «навсегда» длилось ровно три недели. Потом он порвал со мной, наплёл какую-то чушь про то, что новая любовь убивает старую. Я решила, что он нашёл другую. А потом, увидев, как он флиртует с вами, у меня уже не оставалось сомнений. Да, я жаждала мести, но у меня не хватило бы смелости на подлость по отношению к вам. Я избрала другой путь. Я завела роман с графом де Барром, в надежде, что Лозен приревнует меня и вернётся. Тем более, что Де Барр уже давно добивался моей благосклонности. Но моя хитрость не возымела успеха: Пегилену было безразлично, с кем я провожу ночи. Недавно кузина моего супруга, мадам де Шантене, разрешилась от бремени. Поэтому мы отправились в Париж, чтобы нанести ей визит. Она рассказала мне, что у Лозена роман с мадам де Рокелор. Они с Рокелор близкие подруги, поэтому ей всё известно. Де Рур вздохнула. Женщина выглядела расстроенной. Маркизе не оставалось ничего другого, кроме как поверить ей. — Анжелика, клянусь вам, то, что с вами произошло… Это ужасно, но я не делала ничего подобного. Хотя, должна признать, что сама дала повод подозревать меня. Но вы не рассматривали другие и версии? — Что вы имеете ввиду? — Дайте мне подумать. — Помолчав пару минут, де Рур осторожно начала, — У меня есть две версии. Во-первых, ваш муж. До того, как выйти замуж, вы не были представлены ко двору, поэтому вы, скорее всего, не знаете, что у маркиза была своя армия поклонниц. Возможно, они рассчитывали, что смогут сделать из этого сурового Марса ласкового телёнка. Но ваш муж, уж не обижайтесь, совсем не таков. Он награждал своих обожательниц либо холодным безразличием, либо тумаками. Я слышала, что за пару недель до вашей свадьбы он буквально растерзал одну южанку, фрейлину мадам, прямо в коридоре. — А вторая версия? — поинтересовалась маркиза дю Плесси. — Кто-то из поклониц Вивонна. Этот кавалер куда более галантен и обожательниц у него не меньше. А он все вечера проводит подле вас, это невозможно не заметить. Все наши дамы считают, что у вас роман. Разве нет? — Уверяю вас, что мы с герцогом никогда не были близки. — Вот как? — с сомнением спросила де Рур. — Ну что же… Это вы знаете, что между вами ничего нет, но другие то не знают! Двор живёт сплетнями, моя дорогая. Вы очень красивая женщина, вы сами это знаете. Вполне резонно, что у вас есть завистницы. Я бы на вашем месте подумала, кто ещё мог вам напакостить. — Признаюсь, вы открыли мне глаза на некоторые вещи, — проговорила Анжелика, осознавая, что ситуация, в которой она оказалась против своей воли, оказалась гораздо сложнее и запутаннее. *** На следующий день, когда Анжелика возвратилась в свой «чуланчик» после мессы, Флипо, подмигнув, достал из кармана ливреи записку. Маркиза прочитала строки, написанные незнакомым аккуратным почерком: «В час по полудни в оранжереях. Филипп.» Ровно в час дня Анжелика подошла к назначенному месту. Там же, где и неделей ранее, стоял её муж. Он задумчиво смотрел куда-то в угол и рассеянно крутил в пальцах чайную розу. Вежливо кашлянув, женщина привлекла внимание супруга. Кивнув ей, маркиз монотонным голосом продекламировал:

Золотиться роза чайная как бокал вина. Между нами дверь стеклянная, между нами тишина.*

Это было так неожиданно, как если бы из пушечного дула вместо ядер начали вылетать цветы. — Филипп, вы начали слагать стихи? — спросила Анжелика, не поверив своим ушам. — Нет, услышал позавчера у Нинон. — Безразлично бросил маршал. — По-моему, довольно талантливые стихи. А продолжение не помните? Маркиз махнул рукой. — Чушь собачья все эти стихи. Впрочем, я позвал вас не за этим. Я разобрался с вашими шпионами, но впредь не будьте так наивны. Взгляд маркиза посуровел. — Что вы с ними сделали? — испуганно спросила Анжелика. — Они живы и здоровы, или вы вообразили меня кровожадным чудовищем? Маркиз жестом показал на край мраморной клумбы, приглашая жену присесть. Женщина повиновалась, и он занял место рядом с ней. — Начнём с молокососа аббата, с ним было проще всего. Я послал к нему своего духовника. Не знаю, о каких божьих карах говорил этому юнцу мой Каретт, но теперь вы можете быть спокойны. Он не доставит нам беспокойства. Шуази наплела ему, что дом дю Плесси — гнездо порока ещё похлеще парижских борделей. А он — эдакий архангел с мечом, который должен блюсти христианские ценности. Но, впрочем, это уже в прошлом. — Получается, что Шуази воспользовалась его наивностью и горячностью молодости? — с сомнением спросила Анжелика. — Выходит, что так, — подтвердил Филипп. — А Мальбран? Он взрослый мужчина. Не думаю, что его легко одурачить. — Одурачить — нет, но есть и другие рычаги давления. Деньги, например. — Маркиз замолчал на минуту, раздумывая, а потом продолжил. — Я переговорил с ним с глазу на глаз и узнал много интересного. Вы знали, что Мальбран был единственным сыном состоятельного отца, но решил избрать карьеру военного, легионера? Разгневанный папаша лишил его наследства, а потом скоропостижно скончался. Поместье и деньги отошли к кузену. Ваш учитель узнал об этом только когда вернулся во Францию после несколько лет военных походов. Ему пришлось обучать знатных отпрысков фехтованию и верховой езде, чтобы свести концы с концами. Так он и познакомился с Шуази. Она обещала выхлопотать ему пенсию. И теперь она вертит этими обещаниями как морковкой перед мордой осла. Мальбран сказал, что якобы дело почти улажено, но Шуази попросила его об одной маленькой услуге. — Быть шпионом? Как это гадко! — Он, в отличие от аббата, понимает, что делает, но финансовое положение вынуждает его поступаться принципами чести. К тому же, Шуази пыталась убедить его, что тот делает благое дело. Когда Мальбран рассказал мне всё это, было видно, что у него камень с души свалился. Он получит свою пенсию уже в следующем месяце, это решенный вопрос. — Как вы это сделали? — Это не так уж сложно, если знать нужных людей. Словом, теперь вы можете быть спокойны. Соглядатаи превратились в верных слуг. — А Шуази? Маршал пожал плечами: — Она будет думать, что все осталось по-прежнему, что же ещё. — О, Филипп, право же… Я должна благодарить вас. Но как же девицы, которых я ожидала на этой неделе? В этот момент муж повернулся к Анжелике, и она вздрогнула. Он отломил у розы стебель и прикрепил цветок ей в причёску. Женщина ощутила тепло и нежный запах жасмина, исходящий от маркиза. Она по-прежнему не могла привыкнуть у тому, что Филипп то суров с ней, то проявляет внимание к её проблемам. Всякий раз, оставаясь наедине с мужем, Анжелика не понимала, чего от него ожидать. И этот неожиданный жест буквально выбил её из колеи. Маркиза задрожала. Филипп почувствовал исходящий от неё страх. Он снова ощутил отчаяние и неуверенность в себе. Нет, никогда ему не стать возлюбленным другом этой женщины, которая смотрит на него как на опасное чудовище. Не выдав своего волнения, мужчина устало сказал: — Девицы? С ним тоже оказалось на удивление просто. Я сделал так, чтобы они, не доехав до вас, получили приглашение от вдовствующей герцогини де Шенонсо сопровождать её в Рим. Взгляд маркизы потеплел. — Спасибо вам, Филипп. Впредь я постараюсь быть осторожнее. *** Стараясь сдержать слово, данное мужу, Анжелика пыталась разобраться в хитросплетениях дворцовых интриг. Держась в стороне, она слушала, что говорят другие придворные, но ни во что не вмешивалась. Двор предрекал скорый закат звезды Лавальер. Формально Луизе оказывались те же самые почести, но многие замечали, что король холоден с ней. Королева, поверив этим слухам, воспряла духом. Маленькая испанка вытерла слезы и старалась держаться с достоинством, присущим дочери Его Католического Величества. Однако, как говорят, свято место пусто не бывает. Дамы и господа строили различные версии, кто же в скором времени займёт место королевской фаворитки. Сплетники разделились на два лагеря. Одни считали, что король, не мудрствуя лукаво, найдёт новую любовницу. Другие же считали, что он вернётся к старой. И у них были свои на то аргументы. В конце сентябрь Месье со своими приближенными обосновался в Версале. Пожелав погостить у брата, Филипп Орлеанский явно дал понять, что хочет задержаться в бывшем охотничьем домике Людовика XIII на неопределённый срок. И, хотя в Версале шли строительные и отделочные работы, для венценосного брата и его супруги нашлись отличные апартаменты в крыле, где были покои Его Величества. Тут многие вспомнили, что Генриетта Английская несколько лет назад была любовницей Людовика. И вот теперь, когда Мадам собирала в своём салоне лучшее общество, Его Величество порой присоединялся к ней, чтобы сыграть партию в ландскнехт. Семена слухов, посеянные в плодородную почву сомнений, дали свои всходы. То тут, то там вспыхивали горячие споры: неужели король снова посещает покои Мадам? А в новые любовницы короля прочили то принцессу Монако, то мадам де Субиз. Когда у Анжелики спрашивали, что она думает по этому поводу, она отвечала неопределённо: «Поживём — увидим». В этот же период, совершенно неожиданно для себя, маркиза дю Плесси стала вхожа в круг обеих царственных женщин. Мария-Терезия, окрыленная охлаждением короля к сопернице, решила собрать в своей гостиной весь цвет двора. Она приглашала самых красивых и остроумных дам. Через мадам де Рур приглашение присоединиться к избранному кругу получила и Анжелика. Покои королевы были роскошны до тошноты. В них сочеталась витиеватость французского барокко и тяжеловесность испанского стиля. Лепнина и золото сочетались с плотными тканями драпировок и деревянными панелями. На шпалерах и гобеленах соседствовали пасторальные пейзажи и предсмертные муки христианских мучеников. На суаре у королевы было удручающе скучно. Публику развлекали собачки и карлики, разодетые в шутовские костюмы. Иногда от лая и звона бубенчиков на шляпах карликов стоял такой невообразимый шум, что у Анжелики начинала болеть голова. Некоторые дамы из свиты королевы играли на лютнях, но делали это весьма неумело. Партии в ломбр и хокку тянулись вяло и порой заканчивались на середине. Маркиза дю Плесси старалась держаться с королевой почтительно, но если у неё была возможность избежать посещения салона Её Величества, то с удовольствием ею пользовалась. Анжелика, до замужества устраивавшая в своём отеле дю Ботрейи прекрасные балы, думала о том, что если бы в её салоне царила такая скука, то она бы верно сквозь землю провалилась. В итоге своих измышлений женщина решила, что суаре у королевы — это просто стыд для хозяйки вечера. Однако было одно обстоятельство, немало удивившее мадам дю Плесси. Среди карликов Марии-Терезии она увидела Баркароля. Тот незаметно подмигнул и прижал палец к губам. Но, к огорчению бывшей маркизы ангелов, ей не представилось подходящего случая, чтобы расспросить своего товарища по Двору Чудес, каким образом он оказался в Версале. Однажды в прихожей у королевы Анжелика столкнулась с мадам. Генриетта вошла в сопровождении фрейлин. Женщина хотела поправить макияж, но в самый неподходящий момент выяснилось, что бронзовая пудреница, висевшая на поясе вместе с остальными дамскими безделушками, оказалась пуста. Маркиза дю Плесси тут же предложила воспользоваться своей пудрой. Герцогиня Орлеанская сердечно поблагодарила её и сказала, что будет рада её видеть в своей гостиной этим вечером. Анжелика не преминула воспользоваться приглашением. В салоне у мадам играл камерный оркестр из четырёх скрипок. Лакеи разносили тарталетки с всевозможными начинками и маленькие пирожные. Все желающие могли присоединиться к карточной игре или побеседовать на любые темы. С плафонов смотрели греческие боги и нимфы. Маркиза дю Плесси поближе познакомилась с хозяйкой вечера и отметила про себя, что та остроумна, добра и изящна. После лёгких закусок король, его брат и Мадам сели за карты. К ним за столом присоединился герцог Энгиенский. Анжелика решила не принимать участия в игре. Она наблюдала, как другие испытывают фортуну этим вечером. Лозен, Андижос и двое других гасконцев с лихо закрученными усами резались в ломбр, выкрикивая то ставки, то проклятия в адрес более удачливых противников. Пегилен сказал, что присутствие мадам дю Плесси принесёт ему удачу этим вечером. Маркиза с удовольствием смотрела за их игрой. Впрочем, через час она заскучала и решила пройтись по залу. Вскоре она увидела своего мужа. Он играл в пикет в компании принца Конде, де Гиша и незнакомого мужчины. В середине стола она увидела изрядную гору фишек. Вокруг играющих собралась небольшая толпа. Великая Мадемуазель, весьма кстати оказавшаяся среди зевак, взяла Анжелику под руку. Женщина негромко объяснила подруге: — Ваш муж уже спустил годовой бюджет Пуату и теперь принялся за Турень. Анжелика прикинула, сколько денег сейчас находится на кону, и ей стало нехорошо. Она оглядела игроков. Принц и де Гиш играли с азартом. На их лицах читалась полная увлечённость происходящим. Неизвестный мужчина, который оказался принцем де Роганом, был сосредоточен, и видно было, что он обдумывает каждый ход. Но, глядя на Филиппа, маркиза подумала, что скорее статуи в Версальском саду оживут и начнут танцевать, чем она поймёт этого мужчину. По его виду казалось, что он вообще не понимает, как и зачем он тут очутился. Взгляд его был рассеян и скользил с колоды на принца, потом задержался на картах в руках де Гиша, потом вообще куда-то в угол и там застыл. Конде прокаркал: — Плесси, не спите, чёрт бы вас побрал! Филипп рассеянно положил горсть фишек на зелёное сукно и небрежно бросил: — Удваиваю. Игра подходила к своему финалу. Кто-то из наблюдающих точно подсчитал, какая сумма сейчас на кону, и Анжелика схватилась за сердце. Пока де Гиш и Роган выясняли, подсмотрел ли один из них другому в карты, маркиза тронула веером мужа за плечо. Потом она проделала это ещё раз, потому как маршал совершенно не реагировал на неё, глядя куда-то поверх придворных. Рассерженная женщина, воспользовавшись тем, что Гиш и Роган ещё спорят и все внимание приковано к ним, ударила мужа веером по шее. Произошло чудо и Филипп наконец заметил Анжелику. — Давно вы здесь стоите? Наклонившись к мужу, она сказала так тихо, чтобы никто кроме него не услышал: — Достаточно. Теперь мой черёд пенять вам, дорогой супруг. Я не дам ни единого су, чтобы покрыть ваш будущий долг. Последняя фраза, впрочем, была скорее похожа на шипение рассерженной кобры. Анжелике было безразлично, как её муж проводит досуг, пока это не било по её карману. Дю Плесси, ничуть не смутившись, громко произнес: — Вместо меня продолжит мадам маркиза, — и встал со своего места. По толпе придворных прошёлся шепоток. Конде и несколько придворных, считавшихся знатоками карточных правил, минут пять решали, допустимо ли заменять игрока до конца партии, и в итоге пришли к выводу, что это позволительно. Кто-то довольно громко сострил, что если бы маркиз проиграл, платить-то все равно пришлось бы его жене. Женщина залилась краской, но все же заняла место мужа. Посмотрев свои карты, Анжелика решила, что все не так плохо, как могло быть. Ещё немного времени и везения, и она вполне может выиграть. Но расслабляться было рано, и поэтому она играла осторожно и сосредоточенно, вглядываясь в лица соперников и пытаясь предугадать, чего от них ожидать. Женщина не замечала ничего, что происходит вокруг карточного стола. Во время очередной перепалки между Роганом и Гишем (последний утверждал, что девятка треф была только что подкинута на стол, а остальные убежали его, что он же сам её положил три хода назад), маркиза почувствовала тепло на своём плече. По запаху жасмина она поняла, что муж стоит позади неё. Анжелика вновь залилась краской. Внезапно она поняла, в чём состоял расчёт её мужа. Пока игроки распалялись и ставки росли, он успел собрать неплохие карты. Роган, то и дело отвлекаемый придирками де Гиша, растерял свою сосредоточенность. Маркиз бы совершенно точно выиграл, но почему он предпочёл отдать победу ей? Думал, что с его картами она все равно проиграет, и тем самым решил проучить или напротив? «Я тоже хороша, налетела на него, как злобная мегера», — подумала женщина. Спустя десять минут игроки вскрыли карты. Гиш побелел, Конде разразился бранью, а Роган поздравил маркизу дю Плесси-Бельер с победой. Анжелика огляделась в поисках мужа, но его рядом не было. *** На следующий день утром маркизу разыскал господин де Монтозье, наставник дофина. Он напомнил, что ожидает детей мадам дю Плесси ко двору. Сын короля, молодой Людовик, был вялым заторможенным мальчиком, и его наставник надеялся, что присутствие сверстников сможет расшевелить его. Анжелика засобиралась в Париж. Этим же вечером, прибыв в отель де Бельер, она вызвала учителей своих сыновей в свой кабинет. Мальбран и Ледигьер тотчас признались, что в этот дом их направила Шуази, чтобы «блюсти нравы в благородной семье». Они осознали тяжесть своего проступка и поклялись, что отныне и впредь будут словом и делом отстаивать репутацию дома дю Плесси, в котором их так радушно приняли. Маркиза сообщила наставникам, что в самом ближайшем времени их подопечным предстоит войти в свиту монсеньора дофина. Аббат и Мальбран горячо заверили её, что сыновья полностью готовы к такому важному событию и они почтут за честь сопровождать их при дворе. Позже Анжелика наконец обняла своих детей и сообщила им последние новости. Флоримон и Кантор были в восторге. — Мама, я смогу сыграть для дофина на гитаре и спеть. Как ты думаешь, ему понравится? — Да, мой дорогой. — нежно ответила мать. — А я, — Флоримон задумался, какими талантами он сможет удивить наследника, — я умею показывать карточные фокусы и выучился жонглировать сразу тремя мраморными шариками. По случаю радостного события Кантор решил дать домашний концерт. В детской полукругом расставили стулья. Кроме матери, мальчики пригласили своих наставников, Барбу, Флипо, Жавотту и Терезу. Кантор спел несколько песен, аккомпанируя себе на гитаре. Публика разразилась бурными аплодисментами. Потом Флоримон показал карточный фокус с исчезновением пиковой дамы, которая потом нашлась у него в кармане. Следующий день прошёл в хлопотах и сборах. Мадам дю Плесси здраво рассудила, что выехать нужно накануне днём, чтобы её дети могли без спешки разместиться вместе с наставниками в своих новых комнатах и как следует выспаться перед важным днём. Утром в день отъезда Анжелика сидела перед туалетным столиком, пока Жавотта колдовала над её причёской. Накануне вечером женщина вымыла волосы ароматным отваром подорожника и крапивы, чтобы волосы были крепкими и блестящими. А служанка накрутила пряди на шёлковые ленточки, чтобы с утра получились мягкие завитые локоны. Внезапно дверь открылась, и Анжелика услышала голос своего мужа: — Жавотта, выйди. Девушка тут же выскочила из комнаты. Филипп оглядел свою жену и улыбка проступила на его губах. Он положил коробочку, которую до этого держал в руках, на каминную полку, взял с небольшого столика серебряный поднос, предварительно убрав оттуда кувшин с водой. Закрываясь подносом, точно щитом, он подошёл к Анжелике. — Филипп, что вы делаете? Вы что, с ума сошли? — Отнюдь, мадам. Я всего лишь собираюсь повторить подвиг храброго Персея. Анжелика поняла намёк и закатила глаза. — Я что, по вашему, похожа на Медузу Горгону? Филипп фыркнул и сказал: — Посмотрите на себя в зеркало, сударыня, и вы сами увидите. Анжелика последовала его совету. И в самом деле, Жавотта расплела ей только несколько прядей, которые волнами свисали у уха слева. Остальные локоны, скрученные в тугие кольца, образовали на голове нечто, при хорошем воображении напоминающее клубок золотых змей. Женщина рассмеялась, приподняв в руки к голове, чтобы дотронуться до волос. В этот момент её бирюзовый шёлковый халатик распахнулся, и под ним оказалась ночная сорочка из тончайшего линона. Под полупрозрачной тканью мужчина разглядел молочно-белые полушария груди и розовые окружности сосков. В этот момент Филипп почувствовал, как жилка пульсирует у него на виске, а кровь хлынула вниз, пробуждая мужское естество. Он пожалел, что не надел поверх рубашки жюстокор, способный скрыть влечение к молодому телу жены. Быстро положив поднос, с грохотом упавший на столик, он взял с камина коробку и сунул её в руки недоумевавшей Анжелики. Затем он ретировался за туалетный столик к окну, откуда супруга видела бы только его торс и голову. Маркиза вертела в руках коробку. Это был футляр из темно-зелёного бархата. Не решаясь открыть, она спросила, что это такое. — Подарок победительнице, — сказал Филипп, собирая в кулак остатки самообладания. — Не понимаю, о чем вы говорите. Женщина крутил в руках футляр, как будто это бомба, готовая взорваться в любой момент. Маркиз испытывал досаду и злость на самого себя. Боже, что творит с ним эта женщина, сама того не понимая! В других обстоятельствах после ситуации со шпионами он бы просто выставил слуг за дверь, а жену и её отпрысков отправил в провинцию. Но нет, он попытался все уладить. И если с аббатом и учителем фехтования дело прошло действительно легко, то с девицами, которых он в глаза не видел, пришлось проявить хитрость и дипломатию, чтобы уговорить герцога де Шенонсо взять их в компаньонки его матери. А эта история в салоне у Мадам? Он с самого начала вёл чётко выверенную игру. Дю Плесси знал, что хотя Конде слыл хорошим игроком, но был до крайности азартным и с возрастом подрастерял навык. В Париже ещё помнили, как принц проиграл свой особняк. Де Гиш любил придираться к соперникам во время игры. Роган, который редко приезжал в Версаль из провинции, не знал этого. Маркиз наблюдал, как один мужчина выходит из себя и теряет самообладание, поддаваясь на провокации другого. Ещё чуть-чуть, и он бы точно выиграл. Он выжидал, как удав, свернувшийся в кольцо и подстерегающий свою жертву. А эта женщина, его проклятие, решила, что он проигрывает. Ну что ж, он преподнёс ей победу на золотом блюде. Филипп так же чётко понимал, что появление за столом бывшей мадам Моренс окончательно деморализует Конде. Пока де Гиш доводит Рогана до белого каления, его жена сможет сориентироваться и победить, тем более, что оставил ей хорошие карты. Он ни секунды не сомневался в победе Анжелики. Повинуясь эмоциям, мужчина положил ладонь на плечо кузины. Спустя некоторое время она вздрогнула и тряхнула плечом. Когда карты были выложены на стол, Плесси ушёл. Его жена победила. Однако, на следующий день она передала ему через Лувуа весь выигрыш до последнего су, а сама уехала в Париж. Филипп ненавидел эту женщину настолько же сильно, сколько любил. Рядом с ней он терял самообладание. Когда Анжелика стала бывать при дворе, то доводила маркиза до белого каления тем, что влипала в какие-то сомнительные истории. Он не мог оставаться в стороне и приходил к ней на помощь. Плесси пытался разгадать её, но в итоге не понимал ещё больше. То она вела себя как деревенская простушка, то король хвалил её ум. Она флиртовала с мужчинами, но никому из них не отвечала взаимностью. Несмотря на слухи, что у его жены роман с герцогом де Вивонном, Филипп узнал из достоверного источника, что их связывают исключительно дружеские взаимоотношения отношения, к явному неудовольствию адмирала. Маркиз думал об Анжелике чаще, чем сам бы того хотел. И вот сейчас, стоя под её недоуменным взглядом, он злился на себя за те глупости, которые делает из-за неё. Сначала эта история за картами, а сегодня он паясничал с этим чёртовым подносом, уподобившись кривляке Лозену. Если бы что-то из того, что он делает, имело хоть какой-то успех! Жена относится к нему, как к пустому месту. Она искренне любезна со всеми, а ему лишь оказывает лишь формальное уважение. Благодарит его за помощь, но когда он пытается приблизиться к ней, напрягается, словно натянутая струна, или дрожит и вздрагивает. — Филипп, вы оглохли? — сквозь пелену собственных мыслей мужчина услышал голос той, что ломала его душу изнутри. — Откройте, мадам. — Процедил Филипп ледяным голосом. Подняв крышку, Анжелика ахнула от восхищения. Внутри лежало фантастической красоты колье: оно состояло из девяти крупных продолговатых аквамаринов в оправе из белого золота с россыпью бриллиантов. В центре красовалась подвеска с аквамарином ещё большего размера.** В солнечном свете, падавшем из окна, они переливались от глубокого голубого до бирюзового цвета. Никогда прежде женщина не видела такого роскошного украшения. Маркиза повернулась к мужу, чтобы отблагодарить его, но он опять незаметно ушёл. Не выпуская из руки футляр, Анжелика бросилась к двери и побежала по коридору. — Филипп! Филипп, стойте… Подождите… Мужчина остановился, Анжелика с разбегу налетела на него и чуть не сбила с ног. Она неловко обняла мужа и быстрым движением поцеловала в щеку. — Филипп, это… Это… Оно такое красивое, оно просто… Невообразимое! Я должна поблагодарить вас. Но почему вы… — Помните то варварское украшение, которое я преподнёс вам в день свадьбы? Мне оно никогда не нравилось, и я не хотел, чтобы вы его носили. Просто дань уважения к семейной традиции. Вы оскорбились, когда я попросил не надевать это ожерелье. Тогда я решил, что когда-нибудь преподнесу вам нечто такое, что вы сможете носить с гордостью. Считайте, что это начало новой семейной легенды, если хотите. А ещё это ваша часть выигрыша. — Не стоило, вы… Вы ведь все равно бы выиграли. Я разгадала ваш план, правда в самом конце, но… На кону была большая сумма и… Женщина смутилась и замолчала. — Мне пора идти. И вам, кстати, тоже, — Филипп провел рукой по волосам кузины и улыбнулся, — Если вы, конечно, не хотите превратить придворных в статуи. *** Карета маркизы дю Плесси подъезжала к Версалю. Всю дорогу Флоримон и Кантор наперебой делились переживаниями от предстоящих событий. Они наконец увидят короля и королеву! Аббат Ледигьер, сопровождавший их, давал наставления и напутствия. Анжелика смотрела в окно и размышляла о событиях сегодняшнего утра. Сначала она думала о том, что никогда прежде не видела в одном ожерелье столько крупных камней. Оно достойно самой королевы, не иначе. Но даже Мария-Терезия обычно носила украшения куда скромнее. В какой-то момент женщина подумала, что в первом браке муж не дарил ей такой роскоши, хотя Жоффрей был большим знатоком драгоценностей. И как ей теперь воспринимать этот дорогой подарок? «До неприличия дорогой подарок», — поправила Анжелика себя мысленно. Была ли это благодарность за то, что она не испортила победную партию в пикет? Или, может, Филипп решил по совести поделиться выигранными деньгами? А может, как и сказал муж, это начало новой семейной традиции? Женщина склонялась к тому, что это и то и другое вместе. В голове Анжелики наконец до конца оформилась одна странная мысль: Филипп, несмотря на его невыносимые манеры, с самого начала её пребывания при дворе помогал ей. Иногда, конечно, на свой манер, но с фактами не поспоришь. В конце концов, он спас ей жизнь тогда, в лесу. А ещё разоблачил шпионов, посланных Шуази, и обратил их на свою сторону. «На нашу сторону», — снова поправила себя Анжелика. Конечно, в поведении мужа было ещё много непонятного. Маркиза в итоге решила, что подарок Филиппа — своего рода оливковая ветвь мира, которую он протянул ей. Успокоенная этими мыслями, женщина увидела, что карета наконец подъехала к Версалю. *** Выехав на час раньше жены, Филипп так же предавался раздумьям, сидя в своей карете в полном одиночестве. События сегодняшнего утра полностью захватили его мысли. «Она поняла, она все поняла», — раз за разом проносилось у него в голове. Мужчина был рад, что жена разгадала его план за карточным столом. Это осознание обнадёживало его, ведь оно означало, что между ними начинает устанавливаться хоть какое-то взаимопонимание. Разумеется, дю Плесси мог пойти другим путем, мог взять жену силой в самый первый день их брака. Но Филипп понимал, что это не принесёт ничего, кроме ненависти. Мужчину буквально уничтожал полный презрения взгляд жены. А ещё больше он злился на себя за то, что внушал ей отвращение и страх. Но сегодня Анжелика смотрела на него с благодарностью. Смеет ли он надеяться?.. Ведь он ненависти до любви, как и от любви до ненависти, всего один шаг. *Строки из песни Ф. Киркорова и М. Распутиной «Роза чайная». Клип снят по мотивам книги «Анжелика и король». ** Колье для Анжелики я позаимствовала из сокровищницы Британской королевской семьи. Настоящее колье с аквамаринами было подарено Елизавете II по случаю коронации в 1953 народом Бразилии.