От ненависти до любви

Едва открыв глаза, Анжелика не сразу поняла, где находится. Окружающая обстановка представляла из себя низкий побеленный потолок, стены, обитые светло-зелёным сукном, туалетный столик с зеркалом и старомодный шкаф из тёмного дерева. На краю постели она увидела свой пеньюар, заботливо оставленный неведомой рукой. За стеной шёпотом переговаривались два голоса, но слов было не разобрать. Одевшись, ещё не вполне проснувшаяся Анжелика зашла в соседнюю комнату и все встало на свои места. Она оказалась в гостиной своего мужа, маркиза дю Плесси-Бельер. На диване сидели Флипо и Тереза. Столик, бывший накануне ареной боевых действий, превратился в швейную мастерскую. Горничная чинила пластрон порванного платья, а юноша вертел в руках содержимое дорожного набора для шитья. Увидев свою госпожу, они хотели было встать, но та жестом велела им оставаться на своих местах. — Который сейчас час? — Почти полдень, мадам, — ответила Тереза. Первой мыслью Анжелики было то, что она опоздала, ведь рано утром она должна была присоединиться к королевскому кортежу по дороге в Фонтенбло. Маркиза тут же начала отдавать распоряжения слугам. Надо умыться, подготовить платье и багаж. Сколько предстоит дел! Пока Тереза готовила тазик для умывания, Флипо поспешил успокоить свою госпожу. От мальчика Анжелика узнала, что слуги вернулись в Версаль около семи утра. Во внутреннем дворике они встретили господина маршала, который объяснил, где искать маркизу и строго настрого запретил её будить. Пока хозяйка спала, Тереза успела побывать в её комнате и уложить сундук, который уже погрузили в карету. Флипо пересказывал последние сплетни: королева занемогла, послали за доктором. — Пока туда, пока сюда, а время-то идёт, маркиза. Врач велел королеве оставаться в постели. Она в слезы. Ну, я так слышал. Пока она слегла, король-то с другими дамами… — С хитрой улыбкой Флипо выдержал паузу. — Говорят, я-то сам не видел, что Его Величество выходил из прихожей королевы очень недовольный. Это с час назад было. Выезд отложили. Он картинно развёл руками. Одевшись по-дорожному и наскоро позавтракав, Анжелика вышла в коридор и пошла по направлению к своей каморке. В суматохе этого утра предупреждение Баркароля вылетело у неё из головы. Но пока она ещё в Версале, надо проверить, насколько обоснованы были опасения. По дороге мадам дю Плесси встретила нескольких знакомых дам, которые в более ярких красках пересказали ей то, что Флипо поведал ранее. У королевы случилось желудочное расстройство, позвали доктора, который наказал королеве оставаться в постели. Говорили, что Мария-Терезия пыталась убедить своего венценосного супруга, что она вполне здорова и готова сопровождать его на охоте. Между ними произошла размолвка, а выезд перенесли на послеполуденное время. В своей комнате Анжелике в глаза бросилась застеленная постель. Она вспомнила, что Тереза утром уже побывала у неё, чтобы собрать вещи. Загадка, был ли в комнате незваный посетитель, так и осталась неразрешенной. *** Водоворот придворной жизни вновь увлек Анжелику. Его Величество, оставив заплаканную Марию-Терезию в Версале, почувствовал себя свободнее. Многие заметили, что он уделяет внимание Генриетте Английской несколько больше, чем того требует этикет. Называя её не иначе, чем «моя дорогая сестра» король неизменно улыбался, давая сплетникам почву для пересудов. Всю неделю двор охотился до изнеможения. Господин олень не давал покоя записным охотникам, прячась в самых тёмных и непроходимых уголках лесов Фонтенбло. Выезжали на рассвете. Звук рога и собачьего лая разносился в воздухе до позднего вечера. Взмыленные лошади едва живые возвращались на закате в свои стойла. Анжелика почти не видела мужа. Находясь в авангарде королевской охоты, он несся вперёд сквозь чащу, оставляя далеко позади остальных охотников. Говорили, что он загнал насмерть двоих лучших лошадей. И вот спустя неделю напряжённой погони красавец олень, лучший из представителей своей породы, был убит. Уставшие придворные ликовали. Наконец пришло время победных балов. Когда всадники подъезжали к Фонтенбло, с Анжеликой на своем превосходном коне поравнялся Пегилен де Лозен. — Моё почтение, сударыня! — Он галантно снял шляпу в приветствии. — Неделя, мадам, мыслимое ли дело? Этот коварный олень водил нас кругами по всем окрестностям. Вашему супругу, как главному ловчему, было нанесено страшное оскорбление. Ещё на четвертый день Его Величество был страшно им недоволен. Но наш славный маршал сегодня отомстит на славу. — О чем вы? Олень уже мёртв, дело с концом. — Ах, ничего-то вы не знаете, прекрасная амазонка. А как же церемония собачьего супа? Ваш прелестный муженек скормит кишки зверя, из-за которого чуть было не лишился должности, своим собачкам. Милое будет зрелище! Затерявшись в толпе придворных, Анжелика прошла в один из внутренних двориков, который был освещен множеством факелов. Фасад дворца, сложенный из розового кирпича, в причудливом танце света и тени казался охваченным пламенем. С многочисленными балкончиками, каменными арабесками, затейливыми позолоченными водостоками и вазами, он напоминал резную пурпурную шкатулку, переливавшуюся драгоценными вкраплениями. Все было видно, как при свете дня. Звонким пением взорвались рога. На центральный балкон вышел король. Его окружали принцы и принцессы крови и самые высокородные дворяне. Откуда-то из мрака ночи, со стороны холма раздался лай приближающейся собачьей своры. Двое псарей, появившихся из-за темной ограды двора, вошли на освещенное факелами место. Они несли невероятных размеров отвратительный сочившийся кровью сверток из свежесодранной шкуры оленя с кишками и потрохами убитого животного. Вслед за тем появились доезжачие в красных ливреях со сворой голодных собак, которой они управляли с помощью длинных кнутов. Им навстречу по пандусу спустился Филипп дю Плесси-Бельер, державший в руках шест с копытом лани. У маркиза было время, чтобы сменить свой охотничий костюм на алый мундир, полы которого украшали сорок позолоченных горизонтальных петлиц, а карманы — отделка из двадцати вертикальных петлиц. Его сапоги были из желтой кожи с алыми каблуками и такими же алыми шпорами. Маркиза случайно услышала разговор стоящих рядом дам. В царившей суматохе они, вероятно, не заметили мадам дю Плесси, ибо этот разговор явно не предназначался для её ушей. — Как он красив, этот варвар в кружевах! — сказал томный женский голос с заметным акцентом. — Вы ещё продолжаете засматриваться на него? — ответил второй голос. — Я не успокоюсь, пока он не будет моим. — И как ваши успехи, дорогая? — с плохо скрываемой насмешкой спросила женщина. — Это вопрос времени. Я написала ему уже два письма. Сегодня на балу мой лакей доставит третье. Он точно не устоит, — с пылом ответила неизвестная упрямица. Ее подруга была настроена скептически: — Боюсь, Франческа, у вас нет шансов. Мой лакей видел, как Плесси ушёл из салона Мадам под руку с женой накануне отъезда сюда, как вам? — Вы говорите это мне назло. Поверьте, я знаю мужчин. Его жена, не спорю, красива, но она мне не соперница! Не желая дальше слушать этот разговор, случайной свидетельницей которого она стала, Анжелика отошла к другой группке придворных. Меж тем маркиз дю Плесси внимательно следил за королем, стоявшим на балконе. Когда государь подал знак своим шестом, Филипп передал шест следовавшему за ним пажу, а сам подошел к слугам и полными пригоршнями зачерпнул кровавую липкую массу. Его роскошная шелковая одежда, отделанная кружевами и позументами, сразу забрызгалась кровью. Но красавец дворянин с бесстрастным выражением лица отнес оленьи потроха на середину двора и положил их там перед собаками, тявканье и лай которых стали еще громче, то и дело срываясь на хриплый вой. Доезжачие удерживали собак кнутами, беспрестанно командуя: — Назад! Назад! Наконец король подал знак и свора была спущена. Псы с жадностью набросились на еду, щелкая грозными челюстями и сверкая острыми зубами. Было видно, что собаки, которых кормили только свежим мясом, в тот миг превратились в настоящих хищников. Тому, кто управлял ими, требовались качества настоящего укротителя диких зверей. Филипп подошел совсем близко к ревущей стае. В руках у него не было ничего, кроме тонкого хлыста. Время от времени, как бы между прочим, он небрежно хлестал им гончих, готовых затеять ссору и перегрызть друг другу глотки. И укрощенные собаки мгновенно отступали, не переставая, правда, глухо рычать. Смелость и хладнокровие главного распорядителя королевской охоты, стоявшего в роскошных окровавленных одеждах посреди двора, его пренебрежительно вздернутый подбородок, белокурые волосы, кружева, кольца — все это добавляло дикому и жестокому спектаклю странное, но магнетическое обаяние. Окружающие столь же завороженно следили за жестоким зрелищем. С интересом и отвращением Анжелика наблюдала за своим мужем, пытаясь понять, что же такое представляет из себя маркиз дю Плесси-Бельер. Одни женщины боготворили его за красоту, другие ненавидели за жестокость. Да и с ней самой он был таким разным. Сначала женщина ненавидела своего кузена за высокомерие и язвительные выпады в свой адрес. Потом он спас ей жизнь и во многом помог. Сведения о придворной жизни, полученные от него, очень пригодились впоследствии. Именно благодаря им женщина смогла найти подход к некоторым знатным господам и заинтересовать их акциями Ост-Индской компании. И именно муж смог распознать козни мадам де Шуази и превратить засланных шпионов в верных слуг. У супругов даже установился хрупкий мир и некоторое подобие дружбы. Но ночь, проведённая вместе, поставила точку на взаимопонимании, достигнутом с таким трудом. Всю эту неделю Филипп не обращал на жену внимания. Хотя это легко можно было объяснить тем, что у главного ловчего были и другие, более важные заботы. Пока Анжелика размышляла, церемония закончилась и придворные шумной вереницей направились во дворец. Внезапно маркизу одолело любопытство. Она вспомнила о воздыхательнице своего предательски красивого супруга. Как ни крути, но женское самолюбие, присущее каждой дочери Евы, было задето. В течение бала Анжелика тайком наблюдала за Филиппом. Уже в конце вечера какой-то лакей принёс ему записку. Маркиз в этот момент разговаривал с Лозеном. Анжелика вся обратилась в зрение. Маршал со скучающим видом развернул листок. Потом началось самое интересное. Филипп свернул записку обратно, подозвал проходившего мимо лакея и отдал бумагу ему. Проследив глазами за лакеем, женщина увидела, как тот подошёл к маркизу де Люинь, добродушному толстяку лет сорока. Маркиз прочитал записку и залился краской. Вынув из кармана маленькое зеркало, он подкрутил усы и поправил парик. Плесси и Лозен в это время поглядывали на него, сдерживая смех. Люинь, в свою очередь, вытащил из большой вазы, стоящей у двери, алую розу, и с видом школяра, прогуливающего урок, вышел из залы. Анжелика рассмеялась, разгадав замысел своего мужа и его проказливого приятеля. Лозен хохотал как сумасшедший, держась рукой за живот. Филипп был более сдержан, но заметно было, что и он веселится от души. *** После удачной охоты было объявлено, что двор останется ещё на неделю в Фонтенбло. Кроме обычных увеселений, прогулок и балов, предстояло ещё выступление певца итальянской оперы, бывшего проездом во Франции. Так же было объявлено, что после этого двор отправится в Сен-Жермен. В один из дней к Анжелике зашла её подруга Атенаис. Маркиза усадила подругу на софу и предложила сливовой наливки. Пока Монтеспан щебетала как птичка, маркиза заметила, что рукава её украшены тем самым венецианским кружевом, которым так интересовался Кольбер. Мадам дю Плесси поняла, что это прекрасный шанс подобраться к контрабандистам, о которых говорил Кольбер, и спросила: — Дорогая, у вас такое чудесное кружево! Миланское? — Ах, нет, оно из Венеции. Этот негодяй Кольбер запретил его продавать. Но у меня есть свой поставщик. Анжелика изобразила страшную заинтересованность. — Ах, как бы я хотела манжеты из такого восхитительного кружева! Оно просто великолепно! Атенаис решила воспользоваться возможностью оказать подруге услугу и предложила: — Мне поставляет кружево Клотильда, моя белошвейка. Ее брат, кажется, какой-то торговец, он возит его тайком из Венеции. Она приходит ко мне на дом. Если после Сен-Жермена вы вернётесь в Париж, как и я, то я напишу вам, когда вызову Клотильду к себе. Знаете, я задолжала ей небольшую сумму. Уверена, что вы выручите меня. Где ещё в Париже вы сможете найти такого поставщика, особенно сейчас, когда этот мерзкий мещанин Кольбер решил бороться с роскошью? Монтеспан сделала кислую мину, давая понять, что хочет сменить тему. Женщины завели извечный разговор о придворных сплетнях. Анжелика больше слушала, пока её приятельница перемывала всем кости, то и дело прикладываясь к стакану с наливкой. Внезапно захмелевшая Атенаис обняла подругу и сказала: — Как я рада, Анжелика, что вы стали любовницей моего брата. Мадам дю Плесси не могла понять, что это, наглость или дерзость. Но, зная Монтеспан, пришла к выводу, что это не более, чем наивная глупость. — Не хочу вас разочаровывать, дорогая, но вы принимаете желаемое за действительное. — Но я же вижу, — обиженно начала Атенаис, — что Виктор не отходит от вас. — Герцог прекрасный рассказчик и мне нравится с ним беседовать. Надо сказать, что он ни словом, ни действием не выказал более чем дружеского расположения ко мне. — Вот как? — Монтеспан наморщила нос. — Быть может вы считаете, что мой брат недостаточно хорош для вас? Решив, что тут задета фамильная гордость Мортемаров, Анжелика решила смягчить подругу. — Разумеется, нет. Но ведь вы женщина и сами прекрасно знаете, как это обычно бывает. Чувство, когда все внутри замирает при взгляде на мужчину, когда смотришь сквозь толпу, но видишь только его одного. Искра, которая пробегает между двумя сердцами… Это либо есть, либо нет. Взгляд Атенаис затуманился. — Как вы правы, дорогая. Как вы красиво сказали: видишь только его одного… Знаете, я ведь влюблена. Но тссс… — она прижала палец к губам. — Это моя тайна. Простите, я была несправедлива к вам. Как бы ни был хорош человек, нельзя заставить сердце полюбить. Но ведь и разлюбить нельзя заставить, даже если это новое чувство — настоящее безумие. А вы, вы влюблены? Маркиза дю Плесси покачала головой. — По-моему, вы слишком строги к себе, Анжелика. Вам нужно срочно влюбиться. Такая красивая женщина и одинока! Это настоящее преступление! Богиня Венера строго накажет вас за то, что вы пренебрегаете ею. — А мне кажется, что напротив, Венера отвернулась от меня. — Чепуха! Вокруг вас столько поклонников. Вы держите их подле себя, не приближая и не отодвигая никого из них. Выберите одного и наслаждайтесь. — Вы рассуждаете как Нинон де Ланкло, — смеясь ответила Анжелика на дружеский упрёк. — Ваш муж, мне кажется, заразился от вас любовной меланхолией, — продолжила свои рассуждения Монтеспан. — Как иначе объяснить, что после вашей свадьбы я ни разу не слышала о том, чтобы у него была любовница? Правда, мне говорили, что за ним увивается баронесса Франческа де Муссак… Услышав знакомое имя, Анжелика насторожилась. Пытаясь не выдать интереса, она спросила: — Что же это за женщина? — Итальянская бесстыдница. Она происходит из известного семейства Сфорца, из младшей их ветви. Когда ей было семнадцать, на неё положил глаз барон де Муссак, чьи владения находятся в окрестностях Нима. Он был по делам в Милане, где и увидел юную красавицу. Дальше дело нехитрое — ее родители дали согласие и их тут же обвенчали. Но по дороге во Францию старый барон умер и малышка Сфорца приехала в Ним уже вдовой. Это было года три назад. Уж не знаю, почему она не вернулась обратно в Италию. Она решила показать свои прелести при дворе и приехала в Париж. — И у неё скандальная репутация? — Не то чтобы. У де Муссак был долгий роман с Сен-Эньяном. Потом она начала страшно ревновать и закатывать истерики. Говорили, будто она насыпала своему любовнику возбуждающего снадобья в суп, но переборщила. У бедняги Сен-Эньяна вся кровь прилила на нижний этаж, если вы понимаете о чем я. — А разве не в этом смыл чудесного средства? — смеясь спросила Анжелика. — Разумеется, но загвоздка в том, что эффект от волшебного снадобья пропал только на следующий день к обеду. Сен-Эньян должен был присутствовать на утренней церемонии у Его Величества. Но не мог же он появиться перед королем в такой виде. После этого случая он дал Франческе отставку, и маленькая итальянка пошла по рукам. Она выбирает мужчин покрасивее и помоложе. Не удивлена, что она заинтересовалась вашим мужем, дорогая. — Мой муж волен делать то, что ему угодно, — ответила Анжелика, стараясь не выказывать раздражение. — Главное, чтобы он не принёс в вашу супружескую постель какую-нибудь заразу. — Резонно ответила Атенаис. — Кстати, Анжелика, я давно хотела спросить у вас, но как-то к слову не приходилось… Про вашего мужа говорят, что в любовных делах он совсем плох. Неужели это так? Маркиза смутилась. Она уже представила себе расходящийся по двору слух, что маркиз дю Плесси не устраивает свою жену как любовник. Они были близки всего раз, оба были пьяны. Но это было совсем не ужасно. — Вы покраснели, милая! — взвизгнула Атенаис. — О, тогда мне все понятно! Маршал припас весь порох для супружеского поединка, не так ли? Взяв себя в руки, Анжелика ответила: — Мне не на что жаловаться, Атенаис. Но я надеюсь на вашу деликатность. — Ну разумеется, о чем речь. — Хихикнула Монтеспан. *** В начале ноября двор перебрался в Сен-Жермен. Её Величество со своей свитой присоединилась к своему супругу. Прежде не бывавшая в этой резиденции, Анжелика с восхищением рассматривала замок в стиле ренессанс, построенный архитектором Делормом в прошлом столетии. Его фасад носил характерные черты флорентийского палаццо. Цокольный этаж по примеру старинных крепостей был построен с глухими стенами, но на втором этаже были устроены очень высокие, вытянутые по вертикали оконные проёмы. Стройные колонны между окнами переходили в арки третьего этажа. Круглые башни, встроенные по углам, придавали дворцу сходство со средневековой крепостью. Комнаты, которые выделили маркизе дю Плесси, состояли из крохотной прихожей, прямоугольной гостиной, и спальни с альковом. Комнаты её мужа располагались чуть дальше по коридору. Женщина не знала, было ли это случайностью или нет. Однако за всю неделю в Сент-Жермене Филипп ни разу не заговорил с ней. Но у Анжелики были и другие заботы. Она нанесла визит Её Величеству с тайным намерением повидать Баркароля и выведать, что ему известно о покушении. Королеве отвели прелестные апартаменты в итальянском стиле, прежде принадлежавшие Анне Австрийской. К своему удивлению Анжелика заметила, что карлик избегает её. При её появлении он прятался за штору или делал вид, что ему надо срочно поймать обезьянку королевы. Раздосадованная женщина рассказала о предупреждении Баркароля Флипо и наказала мальчику выведать у него все, что тому известно. Выполнить простое на первый взгляд поручение удалось только перед самым отъездом из Сен-Жермена. — Дело ясное, маркиза, что дело тёмное. — Баркароль сказал, что подслушал разговор двух слуг. Лиц он не видел. Сказал только, что у одного из них на башмаке сломан каблук. Так себе примета. Ещё он сказал, чтобы ты переехала в другие комнаты. В той каморке, в стене, потайной ход, что ведёт на черную лестницу для челяди. Я так понял, что убийца должен был проникнуть именно через него, а дальше… И мальчишка провел рукой по горлу, давая понять, какой бесславный конец ждал бы его госпожу, если бы она не послушала предупреждения Баркароля. Ситуация практически не прояснилась. Если убийцами был кто-то из челяди, это никак не указывало на конкретного заказчика преступления. Маркиза дю Плесси-Бельер мысленно составляла список подозреваемых от Месье до отвергнутой поклонницы мужа, но не могла обоснованно доказать связь кого-то из них с готовившимся покушением. *** Сдержав слово, данное Атенаис, маркиза дю Плесси-Бельер отправилась из Сан-Жермена в Париж. Как и было оговорено, женщины встретились с белошвейкой. Клотильда Дюшан разложила перед дами лучшие образцы венецианского кружева. Женщина даже пообещала небольшую скидку, если за товар заплатят сразу и погасят предыдущий долг. Для пользы дела Анжелика выложила нужную сумму и даже купила несколько отрезов на манжеты и воротнички. В Париже маркизу дю Плесси-Бельер ждало ещё одно неотложное дело. Она отправила Флипо во Дворец Правосудия разыскать Дегре. Но мальчик вернулся ни с чем. — Наш сыч как в воду канул, маркиза. Во Дворце Правосудия со мной и говорить никто не стал. Взашей не вытолкали, и на том спасибо. Я разузнал адрес фараона. Он теперь обретается в Сен-Жерменском предместье, в квартале богатеньких буржуа. Я поговорил со служанкой, но и от неё проку мало. Она сказала, что её хозяин уехал. Куда, зачем — не знает. Уехал и все тут. На счастье я разговорился с мальчишкой, который служит в соседнем доме. Он сказал, что полицейского не видать с июля. Какое-то поручение от Его Величества, секретное, видимо. Положение становилось сложным. Анжелика решила, несмотря на страхи и опасения, вернуться в Версаль, а там будь что будет. После пяти дней, проведённых в Париже, настала пора возвращаться ко двору. Анжелика, имевшая все основания бояться за свою жизнь, решила во что бы то ни стало добиться для себя новых комнат. Но все вышло гораздо лучше, чем она предполагала. Едва маркиза ступила на порог Версальского дворца, её встретил посыльный от Кольбера и проводил в кабинет прославленного министра. Финансист принял свою старую знакомую с необыкновенной теплотой. — Вы творите чудеса, мадам. Не надо лишней скромности. Давая вам поручения, мы были твёрдо уверены, что вы справитесь блестяще. — Прошу вас, месье, перед тем, как петь мне дифирамбы, объяснитесь, чем я обязана столь горячей благодарностью? — поинтересовалась Анжелика. Кольбер махнул рукой: — Ну что ж, во-первых, акции Ост-Индской компании разлетаются как вафельные трубочки на Новом мосту. Вы смогли заинтересовать нужных людей, мадам. А те, в свою очередь, заинтересовали других. Наше дело идёт в гору. Министр выглядел очень довольным. — А во-вторых, благодаря вам мы вышли на след контрабандистов кружев. Клотильда Дюшан, о которой вы мне писали, имеет обширную клиентуру среди Парижских модниц. Её брат, купец Марсельской торговой гильдии, поставляет через посредника не только кружево, но и некоторые другие товары. Мои люди установили слежку за домом Дюшан. Скоро я узнаю всех участников этой цепочки. И все благодаря вам. — Вы говорите так, словно собираетесь поймать грабителей с большой дороги, — улыбнулась Анжелика. Кольбер посерьёзнел: — Из-за этих людей королевская казна пустеет, сударыня. Но не будем о грустном. Я хотел бы отблагодарить вас. — И дать мне должность при дворе? — спросила женщина. — Увы, мадам. Пока я не нашёл для вас ничего подходящего. Но рано расстраиваться. Я хотел предложить вам несколько эксклюзивных контрактов на поставку редких товаров с Мартиники для королевского двора. Это предложение очень заинтересовало мадам дю Плесси-Бельер, и они с Кольбером около часа просидели, изучая бумаги. Прощаясь, Анжелика сказала: — Я осмелюсь просить вас об одной услуге. Мои апартаменты так малы, что там едва помещается кровать. Я была бы вам очень признательна, если бы вы замолвили за меня словечко перед квартирмейстером. Министр удивился такой приземленной просьбе, однако пообещал сделать все, что от него зависит. Возле своей каморки Анжелика встретила лакея в голубой ливрее. Тот в самой любезной манере сообщил, что для мадам дю Плесси-Бельер отведены другие комнаты. «Кольбер превзошёл самого себя. И отчего мне в голову не пришло пораньше обратиться к нему за помощью?» — подумала маркиза. Лакей отвел женщину во второй этаж левого крыла, где располагались принцы крови. На маленькой дверце уже было выведено «оставлено для». Радостная Анжелика дала лакею пару монет и сказала: — Выпейте за здоровье господина Кольбера, который так быстро распорядился переселить меня сюда. Ещё и четверти часа не прошло. — Быстро? Простите, мадам, но вы что-то путаете. — Ответил удивлённый лакей. — Я получил распоряжение сообщить вам эту новость уже три дня тому назад. Настал черёд Анжелике удивляться. — А кто поручил вам это? — Главный камергер Его Величества, только он ведает расселением. — Тогда выпей и за его здоровье тоже. Новые апартаменты состояли из двух комнат и кладовки. Анжелика радовалась как девочка и уже представляла, как закажет новую мебель и велит привезти разные приятные безделушки. Когда порыв радости немного поутих, женщина призадумалась, нет ли здесь какого-нибудь подвоха. В прежней комнате за одной стеной располагалась немолодая виконтесса, а с другой — чёрная лестница, скрывавшая тайный ход. Но здесь её апартаменты находились в середине коридора. Анжелика решила выйти на разведку и узнать, кто её соседи. Слева поселилась старшая камер-дама герцогини Энгиенской, а справа — дама из свиты Мадам. На первый взгляд все было вполне благопристойно. Однако, пройдя вперёд по коридору, женщине показалось, что здешняя обстановка ей знакома. Озарение пришло внезапно: она была здесь с Филиппом. Но вечером, в полумраке, увлеченная беседой, она не смотрела по сторонам. А потом, на утро, она поспешила побыстрее уйти. Комната маркиза нашлась дальше по коридору. На следующий день утром Анжелика задумчиво восседала на софе, пока Жавотта причесывала её длинные золотистые волосы. Уже несколько дней женщину не покидало ощущение, что в суматохе она позабыла о чем-то важном. Она перебирала в памяти свои дела и обязанности и внезапное осознание накрыло её холодной волной. Маркиза вспомнила! Событие, которое должно было случиться как раз между переездом двора из Фонтенбло в Сен-Жермен, но так и не произошло. Событие, которое неизбежно наступало в жизни Анжелики каждый месяц, отодвигая ещё на один лунный цикл несостоявшееся материнство. Женщина инстинктивно прижала руки к животу. Неужели там, под её тёплой ладонью, зарождается новая жизнь, или она ошибается? Задержка всего-то в десять дней, но прежде такого не случалось. Даже в периоды, когда Анжелика много работала и у неё было много хлопот в «Красной маске» или «Испанской карлице», её организм работал как отлаженный механизм, не допуская сбоев ни на один день. Маркиза дю Плесси упрекнула себя за излишнюю нервозность, стараясь мыслить здраво. Она, в конце концов, уже не девочка, она знатная дама, жена… Как обрадуется Молин узнав, что она исполнит свой долг, о котором он так пекся во время подписания брачного договора! А Филипп? Ему ещё рано говорить, ведь она ещё ни в чем не уверена. Из задумчивости женщину вывела Тереза. Служанка вошла в комнату и поставила на кофейный столик большой поднос, закрытый серебряным клошем. — Устрицы, мадам. Анжелика подняла клош и запах моря ударил ей в нос. Женщина поморщилась. Она принюхалась к лежавшим на блюде устрицам и ей показалось, что они не свежие. Накрыв блюдо, женщина отправила Терезу за бутербродами, а Жавотте велела поторапливаться с причёской. Пора было отправляться к мессе. День прошёл на ногах. Стоя в просторной зале, набитой не только придворными, но и праздным людом, пришедшим в Версаль посмотреть на обед короля, и разглядывая десятки изысканных кушаний, Анжелика начинала жалеть, что не позавтракала как следует. Что это было? Она действительно беременна и у неё обострилось обоняние или из-за своих подозрений она стала излишне мнительной? Женщина знала, про правило буквы Р*. Сейчас ноябрь, устричный сезон давно начался. Хотя ничто не мешало этим несчастным устрицам пролежать на королевской кухне слишком долго. По левую руку от его Величества расположился маркиз дю Плесси-Бельер, подававший королю белоснежную салфетку с вышитым золотым вензелем. Его лицо, словно высеченное из мрамора, не выражало никаких чувств. Он идеальным актёром в этом придворном спектакле. Анжелику внезапно накрыла волна раздражения. «Разряженный петух» — подумала она с досадой. *** Вернувшись после полуночи в свои комнаты, маркиза дю Плесси увидела, что Тереза, белая как полотно, лежит на софе. Вокруг неё суетилась Жавотта, вытирая лоб и щеки подруги мокрой тряпицей. — Что с ней? — обеспокоенно спросила Анжелика. — Устрицы, мадам, — пояснила Жавотта. — Она их все съела. Больная красноречиво застонала. Теребя тряпицу, Жавотта продолжала: — Её уже часа два полощет, бедную. Ей бы отнести их на кухню обратно, а она… Вот сами поглядите. Девушка виновато развела руками. Анжелика не стала сердиться. Значит, ей не показалось, и устрицы правда были несвежие. Маркиза отправила Флипо за доктором. Спустя полчаса пришёл придворный лекарь в домашнем халате. Он был не очень доволен тем, что его вытащили из теплой постели к какой-то служанке. Пара луидоров, которые сунула ему в карман халата Анжелика, вернули дворцовому Эскулапу человеколюбие. Он велел дать рвотное, чтобы очистить желудок, а после — пару капель опиумной настойки. Половина ночи прошла спокойно, но ближе к четырём утра девушку снова начало рвать. Пустой желудок сотрясали ужасные спазмы. Анжелика проснулась и больше уже не смогла уснуть. К семи часам у Терезы начался жар. Ярко красные щеки пылали на мертвенно-бледном лице несчастной горничной. Около восьми маркиза велела заложить карету и отправляться в Париж. Чтобы не оставаться при дворе вдвоём с Жавоттой, она тоже решила ехать. Было далеко за полдень, когда карета въехала во двор особняка на Фобур Сент-Антуан. Флипо сразу же отправили за Савари. Смешной человечек в извечно мятой и замызганной феске осмотрел больную и вынес свой вердикт. — Дело куда хуже, чем я думал, сударыня. Сколько она съела? Две дюжины? Многовато для такой малютки! Однако вы вызвали меня вовремя. У меня с собой чудесное снадобье из толченого угля и какое-каких трав, названия которых я не открою и за тысячу ливров. Этот секрет я узнал на Востоке, сударыня. Креветки, устрицы… — старик тряс бутылочкой из тёмного стекла, которую он извлёк из складок своей аптекарской хламиды. — Любая несвежая пища сущий пустяк, если у вас есть моя волшебная микстура. Всего пара ложек, и через час бедняжке полегчает, вот увидите. Анжелика велела старику не болтать, а заняться лечением как можно скорее. Поручив Терезу заботам Савари и домашних слуг, уставшая женщина решила пойти и прилечь. Едва белокурая голова коснулась подушки, Морфей принял женщину в свои объятия. Около девяти вечера Анжелику разбудила Жавотта: — Мадам, мадам… Простите, но вам нужно встать. Месье Савари зовёт вас. Терезе совсем плохо. В гостиной стоял обеспокоенный аптекарь. Он был похож на растревоженного филина, которого вытряхнули из гнезда. Заламывая руки, старик сказал: — Боюсь, бедная девушка не переживёт эту ночь, сударыня. — А как же ваша хваленая микстура? — Она прекрасно зарекомендовала себя при отравлении несвежей пищей. Уже более двадцати лет я использую этот рецепт и он никогда не подводил меня. — Так в чем же дело? — К рвоте и лихорадке добавилась ещё и сильная резь в животе. Я делаю вывод, что девушка была отравлена. От устриц в её желудке уже ничего не осталось, но яд, который в них был, уже проник в кровь и отравляет организм. Вот против него-то как раз моё средство бессильно. — Яд? — Анжелике стало не по себе. — Именно так, сударыня. Устрицы были сбрызнуты сильнодействующим ядом. Девушка ела их руками. Осмотрев её ладони и пальцы, я обнаружил на них красноватую сыпь. Савари строго посмотрел на Анжелику. — При всем восхищении вами и вашим великодушием, я сомневаюсь, что ваши слуги каждый день едят подобные деликатесы. Итак, сударыня, эти устрицы предназначались вам? Маркиза растерянно кивнула. Повисла неловкая пауза. — Дело в том, что похожие симптомы вызывают многие яды, поэтому я не могу определить, что именно использовали ваши враги. Это могла быть, к примеру, настойка дурмана обыкновенного, или что-то совсем иное, тот же римский купорос. От одного упоминания об этом яде Анжелику прошиб холодный пот. Меж тем аптекарь вынес страшный приговор: — Подобрать противоядие в таких условиях крайне сложно и, боюсь, уже поздно. — Вы уверены? — спросила маркиза дрожащим голосом. Она уже знала ответ. Савари кивнул. — Увы, мадам. Лучшее, что мы можем сделать, это послать за священником. На глазах Анжелики навернулись слезы. Если бы не её мнимая беременность, она сама бы съела эти проклятые устрицы. Остаток вечера и часть ночи маркиза просидела у постели больной. Тереза стонала, её щеки горели. Иногда ей удавалось на некоторое время забыться беспокойным сном. Священник из ближайшей церкви исповедал и соборовал девушку. Около четырёх часов утра несчастная горничная отдала богу душу. * Есть мнение, безопасно есть устрицы только в те месяцы, в названии которых есть буква «Р». Началось всё еще в Древнем Риме, когда люди стали замечать, что летом устрицами, привезенными с Атлантического побережья можно запросто отравиться. Решили, что моллюски становятся ядовитыми. На самом деле, устрицы были не виноваты. Римляне просто не могли обеспечить в жару необходимые условия для транспортировки морского лакомства, ведь ракушкам комфортно ехать при температуре +1+4. Устрицы портились в дороге и становились опасным для здоровья продуктом. Сезоном устриц в Северном полушарии считается период с сентября по апрель.