От ненависти до любви

В тишине маркиз дю Плесси слышал лишь биение собственного сердца. Из оцепенения его вывел Бюсси: — Мы прикончили второго, мсье. Что прикажете делать дальше? Филипп распорядился тайком вынести тела из дворца, а сам в сопровождении Ла Виолетта вернулся к себе. Пока камердинер обтирал его влажным полотенцем, мужчина погрузился в раздумья. Сейчас, когда все было кончено, маркиз хотел только одного: увидеть свою жену. Хотел зарыться лицом в её светлые волосы и вдыхать сладкий аромат её тела. И, черт возьми, он сделает это сегодня на правах победителя. В чем был, домашних кюлотах и батистовой рубашке, без парика, Филипп вышел в коридор. Пара подсвечников, укрепленных на стенах, давали тусклый свет. Пройдя пару туазов, разделявших их комнаты, мужчина постучал в дверь. Послышались шаги и голос Флипо осторожно спросил из-за двери: — Кто здесь? — Это я, открывай. В проёме появилась растрепанная голова мальчика. — Это вы, мсье? В тоне этого вопроса смешались любопытство, беспокойство и надежда. Флипо словно спрашивал: «Вы одолели его? Моя госпожа теперь в безопасности?» — Да, парень. Дело сделано. Флипо шумно выдохнул и пропустил гостя в комнаты. — Маркиза спит? — Да, господин. Простите, месье, но могу я пойти к Баркаролю? Он, верно, не спит, ждёт новостей. — Робко спросил мальчик. Маршал махнул рукой, давая согласие. — До утра можешь не возвращаться. Лакей прошмыгнул в дверь, а маркиз направился к жене. В комнатах было темно. На диване в гостиной спала горничная. Пройдя мимо неё, Филипп направился во вторую комнату, выполнявшую роль спальни. В полумраке он увидел, как Анжелика спит, а её золотистые волосы разметались по подушке, как волшебный ореол. Мужчина присел на краешек кровати и провел рукой по голове и плечу жены. Она пошевелилась и сонно проговорила: — Жавотта, ещё слишком рано… — Это я, мадам. — Ответил Филипп. Женщина вздрогнула и резко села на кровати, натянув одеяло до подбородка. — Филипп? Что вы… Что случилось? Анжелика нервно шарила рукой по прикроватному столику в поисках огнива. Руки совсем не слушались. Маркиз сам разжег огонь и зажёг маленький ночник, стоявший на столике подле кровати. С растрепанными волосами и широко распахнутыми от удивления глазами, его жена напоминала маленького совенка, выпавшего из гнезда. — Вас хотели убить, сударыня. — Спокойно сказал Филипп. — О Боже!.. Что? Вы шутите? Анжелика не могла поверить, что это не сон. Ошеломленная, она смотрела на мужа, ожидая ответа. — Какие тут шутки! Вы сами прекрасно знаете, что на вас уже были покушения. — Откуда?.. Филипп перебил жену и строго сказал: — Глупая женщина! Вам, похоже, ничуть не дорога ваша жизнь. Надо хорошенько отругать вас! Вы знали об опасности ещё месяц назад. Но вместо того, чтобы откровенно рассказать мне обо всём, вы несли какую-то чушь про сквозняки и больную горничную. Ещё тогда я мог бы устроить засаду в вашей комнате и выпустить кровь негодяю. Пока муж отчитывал её, с Анжелики слетели остатки сна. Окончательно проснувшись, она смогла ответить: — Наверное, поэтому я и не решилась рассказать вам. Со времени нашей свадьбы я приношу вам сплошные неприятности. — А я, как дурак, каждый раз бегу вас спасать. — Нервно ответил Филипп. — Вы думаете, я похож на рыцаря в сияющих доспехах? Живо представив в голове эту картину, Анжелика издала нервный смешок. — Теперь вы ещё и смеётесь. Ладно, идите ко мне, глупая женщина. Филипп раскрыл руки для объятия. Жена придвинулась к нему. Гладя её по спине, маркиз примирительно сказал: — Обещайте, если вам будет грозить опасность, тотчас сказать мне. — Обещаю. Высвободившись из крепкого кольца рук, Анжелика свесила ноги с кровати, и, усевшись поудобнее, спросила: — Прошу вас, расскажите мне, что случилось. Вы знаете, кто хотел меня убить? — Разумеется. Вы помните господина де Люра? — О Боже! Я уж и думать позабыла о нем. Разве он до сих пор не в Бастилии? — Именно. Он обвиняется в организации убийства своей жены. — Кажется, Атенаис говорила что-то такое. — Ваша сплетница оказалась права. Но тогда это были просто слухи. А сейчас у полиции есть веские доказательства. — Получается, граф заказал и моё убийство? — Можно и так сказать. Вас хотел убить его приятель, сумасшедший фанатик по имени Флегетан. Филипп умышленно опустил подробности про Модрибуров, поскольку вся эта чёртовщина уже порядком действовала ему на нервы. Да и к чему пугать жену деталями про всякие дьявольские ритуалы? Однако упоминания одного имени убийцы оказалось достаточно, чтобы Анжелика вздрогнула и задрожала. Филипп, знавший от Флипо о том, что когда-то прежде его жена сама хотела убить этого человека, решил выведать от неё больше информации. — Вы знаете, кто этот человек? Анжелика кивнула. — В этом деле так же замешаны друзья де Люра из Дофине, герцог и герцогиня де Модрибур. Вы когда нибудь слышали о них? — Нет, — удивлённо ответила Анжелика. — Впервые слышу. — А Флегетан? Откуда вы его знаете? Дрожа как осиновый лист, женщина молчала, с испугом глядя на своего собеседника. — Черт возьми, да прекратите вы трястись. Я проткнул этого негодяя, как мешок с мукой. — Вы убили его? — С сомнением просила Анжелика. — Да Господи! О чем я вам говорю уже четверть часа? Я сам пустил ему кровь и совершенно уверен, что этот красноглазый черт отправился прямиком в ад, где ему и место. Испустив вздох облегчения, Анжелика сама обняла мужа, буквально повиснув у него на шее. Спустя пару минут, когда нежные, но цепкие ручки жены уже начали пережимать ему горло, Филипп отстранился от кузины и проговорил: — Ну, довольно, а то вы сами меня задушите. Знаете, я за два дня наслушался больше чертовщины, чем за всю свою жизнь. И все про этого Флегетана. Но я так толком и не понял, кто он такой. Что вы знаете о нем? Помолчав, Анжелика ответила: — Боюсь, что сама знаю о нем не слишком много. — А откуда вы его знаете и почему боитесь? — Я могу вам рассказать, но, возможно, вам будет не слишком приятно это слушать. — Со вздохом ответила женщина. — Это ещё почему? — Спросил маркиз. — Это касается моего первого мужа, — ответила женщина и выжидающе посмотрела на кузена. — Я знаю, что вы были замужем. В конце концов, не из воздуха же у вас взялись двое детей. Филипп примирительным жестом взял жену за руку. Сжимая её узкую белую ладонь, он продолжил: — Я кое-что знаю о вашем первом браке. Я… Мужчина осознал, что осекся. Анжелика смотрела на него со страхом. Филипп понял, чем это было вызвано. Имя любого дворянина, преданного королевской анафеме, напоминало ящик Пандоры. И, открыв его неосторожным словом, можно было навлечь на себя монаршую немилость. Стараясь успокоить жену, Филипп доверительно проговорил: — Анжелика, мы женаты уже полгода. Знаете, я не дамский угодник, но если я за это время что и понял, так это то, что муж и жена должны всегда быть на одной стороне, а не биться друг против друга. Вы меня понимаете? Женщина кивнула. — Вы не должны меня бояться. А прошлое не должно перечеркивать настоящего. Да, я знаю, что ваш первый муж был очень богатым человеком и крупным учёным. У таких людей всегда хватает врагов, это естественно. И именно по этой причине вы остались вдовой с двумя детьми. Я это знаю. Но прошлое осталось в прошлом. И я не хочу, чтобы оно стояло между нами. Сейчас вы моя жена. Успокоившись, Анжелика кивнула. — А теперь расскажите про этого Флегетана. — Хорошо. Я… Я начну сначала, если вы готовы меня слушать. Когда меня выдали замуж, мне было всего семнадцать лет. Я только окончила обучение в монастыре урсулинок. Разумеется, мое согласие на брак было чистой воды формальностью. Отец все решил за меня. У моего жениха была репутация колдуна и чернокнижника. Но, оказавшись в Тулузе и узнав его поближе, я составила свое мнение. Он был очень образованным человеком, знал иностранные языки и многие науки. В его дворце собиралось блестящее общество. Мы были слишком счастливы. И это не могло продлиться долго. Он сам говорил, что врагов не бывает только у уродов и глупцов. Его первым врагом был архиепископ Тулузский. Он хотел получить секрет превращения свинца в золото. На самом деле никакого секрета не было. Мой муж применял научный метод, который позволял выделить чистое золото из золотоносной свинцовой породы. Но не желающий выходить за пределы догматов церковник готов был поверить в какую угодно магию, но не в науку. Задумавшись, Анжелика смотрела в одну точку. Филипп понял, что её взгляд устремлен в прошлое. Он молча ждал, пока его жена снова начнёт говорить. — Он был слишком богат. Король посетил наш дом в Тулузе. Только недавно отгремела Фронда. Его богатство было слишком вызывающим, вы понимаете? Филипп кивнул. Он хорошо знал, о чем она говорит. В своё время он сам вместе с юным Людовиком спал в куче соломы, прикрывая дыры на чулках залатанным одеялом. — Когда мы поехали в Сен-Жан-де-Люз на королевскую свадьбу, казалось, что ничего не предвещает беды. Тогда-то я впервые и встретила Флегетана. Он не сделал мне напрямую ничего дурного. Он просто появлялся неожиданно, словно предвестник беды, и пугая меня своим горящим взглядом. Я слышала обрывки разговоров, из них я узнала, что Флегетан — какой-то счетовод, — женщина не решилась назвать имя ещё одного своего врага — Фуке, — и знаток тёмной магии. А потом моего мужа арестовали. Тяжело вздохнув, Анжелика прикрыла лицо руками. Налив из глиняного кувшина воды в стакан, женщина промочила горло и продолжила: — Вот, в сущности, и все. Потом мой муж был… Потом он умер, а в аду оказалась я. Моя семья отвернулась от меня. Только благодаря милости добрых людей у меня появилась крыша над головой. Но потом появился Флегетан и я опять все потеряла. Затаив дыхание, Филипп смотрел на жену и ожидал продолжение её рассказа. — Я жила под чужим именем в одной таверне… Вернее, в гостинице, при которой была таверна, — быстро поправилась Анжелика, не желая выдавать мужу подробности о том, что говорит о печально известной «Красной маске». — Однажды вечером, когда я спустилась к ужину, я увидела, как в дверь вошёл Флегетан. Когда он ушёл, я послала слугу, чтобы убить его. Но он не смог. А через неделю таверна сгорела. — Но вы смогли добиться успеха, торгуя шоколадом… — Я знала одного юношу, покойный отец которого в свое время получил патент на торговлю шоколадом. Но ему было трудно пробиться сквозь дебри чиновничьей бюрократии и получить нужные документы, чтобы открыть свое дело. И вот в тот момент, когда я уже была готова от отчаяния утопиться в Сене, судьба в виде Кольбера повернулась ко мне лицом. Давид Шайо, этот юноша, и я стали деловыми партнёрами. Наше предприятие пошло в гору. Мне оставалось желать только одного: получить дворянство для своих детей. Я не хотела делать этого с помощью брака. Я хотела купить поместье, к которому бы прилагался титул. Женщина вздохнула. — А потом случился господин де Люр, эта ваша странная дуэль… А дальше вы знаете. С удивлением выслушав рассказ жены, Филипп молча смотрел на неё. В полумраке комнаты он разглядывал хрупкие плечи и тонкую талию, скрытые полупрозрачным муслином сорочки. «Эта женщина создана для любви, для наслаждения, а не для борьбы. Но в ней спрятан стальной стержень», — думал мужчина. До их брака он считал кузину слишком расчетливой и беспринципной торговкой. Но история её жизни, сплошной череды взлётов и падений, произвела на него сильное впечатление. Неожиданно он понял, что испытывает сочувствие к своей жене. Ну что Анжелика делает с ним! Прежде Филипп испытывал подобное разве что к щенящейся суке или раненой лошади, но никогда к людям. Что-то внутри него снова перевернулось из-за этой женщины. Испугавшись собственных мыслей, маркиз поспешил уйти. Анжелика догнала его у выхода из комнаты. Молча взяв его за руку, свободной рукой она обняла мужа за талию, прижавшись к нему всем телом. — Почему вы уходите? — прошептала женщина. — Вас шокировали мои слова? — Скорее, я удивлён тем, насколько вы сильная. И несгибаемая. — И, несмотря на это, постоянно попадаю в дурацкие истории и ставлю вас в неловкое положение. — Ну, полноте, без вас бы я сошёл с ума от скуки. Подхватив жену на руки, Филипп отнёс её на кровать. Быстрыми движениями он освободился от одежды. Анжелика с восхищением разглядывала атлетически сложенное тело мужа. Внезапно её рука потянулась к нему и дотронулась до уродливого шрама на внутренней стороне бедра. — Дюнкерк, — коротко пояснил Филипп. Он снял с Анжелики сорочку и погасил ночник. Звериный инстинкт овладел маршалом. Сладкий запах вербены, исходящий от тела жены, пьянил сильнее доброго бургундского вина. Раздвинув бедра своей возлюбленной, мужчина дотронулся до её нежной груди и упругого живота. Потом рука скользнула ниже. Анжелика выгнула спину и задрожала. Не в силах себя сдерживать, Филипп рывком вошёл в неё, продолжая одной рукой сжимать грудь. В этот раз все произошло слишком быстро. То ли сказалось нервное напряжение последних дней, требовавшее разрядки, то ли он был слишком возбужден близостью любимой женщины. Так или иначе, наслаждение наступило неожиданно скоро и Филипп в изнеможении упал на грудь Анжелики. Она вывела его из блаженного оцепенения, деликатно дотронувшись рукой до плеча: — Филипп, вы меня раздавите. Жгучий стыд охватил мужчину: он так ждал этой близости, но оказался не на высоте. Подобрав в темноте одежду, Филипп наспех натягивал кюлоты. — Почему вы всегда так быстро уходите? — с удивлением глядя на мужа спросила Анжелика. — Что? Как? — не поняв вопроса ответил Филипп. — Я имею ввиду не только сейчас. За вами частенько такое водится. Налетите, как ураган, сделаете что-то или скажете, и сразу исчезаете. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление. — А у меня сложилось впечатление, что моё общество не очень вам приятно и вы пытаетесь как можно быстрее от меня отделаться. — Ваше общество может быть весьма приятным, если вы ведёте себя не как заноза в мягком месте, — со смехом ответила женщина, шаря по кровати в поисках ночной сорочки. — Вот как, — полюбытствовал маркиз, не зная, как реагировать на эту пикировку, — и как часто я себя веду себя как заноза? — Ну, полноте, не стоит обижаться. К тому же, сейчас я вас не прогоняю. Останьтесь. В подтверждение своих слов, Анжелика похлопала ладонью по одеялу рядом с собой. Чертыхнувшись, Филипп снова разделся и лёг. — Ваша взяла. Я остаюсь. — К тому же, — продолжила женщина начатую мысль, — вы всегда были несносным. И я даже была влюблена в вас именно в такого. Неожиданное признание прозвучало громом среди ясного неба. Волна тепла пробежала по телу мужчины. Стараясь не выдать волнения, Филипп в шутливой манере спросил: — Позлвольте спросить, сударыня, когда же это было? — Ах, это было так давно. В Монтелу. Вы помните, как приезжали к нам с вашим отцом? — Ах, это! Я помню замарашку в рваной юбке. — Но-но-но, дорогой кузен, эта замарашка теперь ваша жена! — Ответила женщина с наигранной строгостью. — Всего-то и делов, отмыли шею и переоделись, — поддержал Филипп шутливый тон беседы. Анжелика не выдержала и расхохоталась. Её муж тоже рассмеялся. Успокоившись, они продолжили погружение в воспоминания: — А помните, как я приехала в Плесси с отцом? Вы выглядели как заправский модник в этих ваших ренгравах, похожих на тыквы! — Ну разумеется. А я помню ваше серое платье с голубыми бантиками. — Мой наряд так сильно оскорбил ваше чувство прекрасного, что вы его помните спустя столько лет? — снова рассмеялась Анжелика. — Я назвал вас Баронессой Унылого Платья. — Я была обижена на вас, вы знаете? — Ну раз так, дорогая кузина, примите мои глубочайшие извинения, — ответил Филипп с лёгкой иронией. — Кстати, помнится, вы тогда убежали. Ваш отец наделал страшный переполох, разыскивая вас. Где вы были? — Я залечивала свое разбитое сердце, — уклончиво ответила Анжелика. «Что, если бы мы встретились тогда?», подумал дю Плесси, погружаясь в воспоминания. Продрогший и голодный, брошенный на попечение слуг, мальчик никогда не чувствовал любви отца и матери. Маркиз дю Плесси-Бельер и его жена Алиса вспоминали о сыне только тогда, когда его следовало вывозить в свет. Ребёнка одевали в лучшие одежды, пудрили и завивали локоны, обрызгивали ароматными духами. Но когда бал заканчивался, мальчик снова оставался один в мрачной полутемной комнате отеля де Бельер. Познав любовь и по-французски, и по-итальянски, юный Филипп чувствовал только горькое разочарование и отвращение. Когда мальчику было десять лет, учитель в доме господина Кульмера научил его читать. Однажды вечером, спасаясь от навязчивого внимания своего покровителя, Филипп спрятался в библиотеке. На столе лежала забытая книга — жизнеописание Александра Македонского. Укрывшись за массивным креслом, мальчик принялся читать. Кое-как соединяя буквы в слова он осилил несколько глав. Этот эпизод оказал большое влияние на дальнейшую судьбу мальчика. Нет, он не стал питать склонность к книгам и знаниям. Но он понял, что ему надлежит стать сильным и смелым, чтобы его больше никто не смог обидеть. Пока другие мальчишки мечтали о кораблях и далёких странах, юный Плесси в своих грезах командовал многотысячными полками, лелея в сердце мечту когда-нибудь стать военным. Осенью 1651 года маркиз дю Плесси-Бельер купил своему сыну полк. Шестнадцатилетний Филипп был вне себя от гордости. Юноша рассчитывал, что этот факт сделает его взрослым в глазах родителей и они начнут относится к нему как к равному. По дороге в провинцию молодому человеку удалось завладеть вниманием отца. Старый маркиз рассуждал о блестящих перспективах своего сына на военном поприще, что не могло не радовать последнего. Оказавшись в кругу своих сверстников, Филипп хвастал перед ними чином полковника, шутливо рассуждая, кого из своих шалопаев-приятелей он назначит капитаном, а кого произведёт в лейтенанты. Внезапный приказ подойти к матери спустил Филиппа с небес на землю. Он был возмущён просьбой маркизы сопроводить свою кузину к танцующим. Однако по взволнованным лицам окружающих дам юноша понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее. И причина этому — эта самая деревенская кузина. Молодой Плесси помнил Анжелику по прошлогоднему визиту в Монтелу. Дерзкая, слишком гордая девчонка в пестрой крестьянской юбке заставила его ещё долго трястись от негодования, вспоминая её. Теперь же она выросла. Длинные золотистые волосы мягкими волнами ложились на плечи. Маленькую упругую грудь скрывал серый корсаж платья, украшенный голубыми бантиками. Решительно, его деревенская кузина не была похожа на тех девушек, которых он видел при дворе. Филиппу его великосветские ровесницы казались одинаковыми. Одинаковые фасоны и расцветки платьев, причёски и даже смех. Молодой человек ненавидел их ужимки и дурацкое хихиканье. Юные кокетки только и смеялись над ним. Поэтому с огромным удивлением для себя Филипп отметил, что в его провинциальной кузине больше достоинства, чем во всех молоденьких фрейлинах вместе взятых. Анжелика с таким изяществом вложила свои маленькие пальчики в его раскрытую ладонь, что сердце пропустило удар. Именно рядом с ней он наконец почувствовал себя настоящим мужчиной. Но в то же самое время Плесси ощущал жгучий стыд перед своими товарищами. Ещё пять минут назад он красовался перед ними как новоявленный полковник, а теперь вводит в избранный круг какую-то простушку. — Дорогу! Дорогу! — внезапно закричал он. — Друзья, позвольте представить вам мою кузину, баронессу Унылого Платья. Погруженный в воспоминания, Филипп только сейчас заметил, что Анжелика уснула. Он повернулся на бок и обнял жену. Девочка из его прошлого, забытое воспоминание… Теперь она была рядом. Сколько ещё глупостей ему предстоит натворить ради неё? С грустной улыбкой маркиз продолжил путешествие по глубинам своей памяти. Филипп вспоминал, как, не найдя Анжелику, вернулся в замок. Пятнадцать лет минуло с тех пор, и некоторые детали совсем позабылись. Кажется, его кузина надерзила принцу или что-то в этом роде. Зато он вспомнил другую деталь. После того, как бал закончился, уже поздно вечером, Филипп отправился в кабинет своего отца. Он уже и не помнил, за какой надобностью. Сквозь приоткрытую дверь кабинета юноша увидел необычную картину. Его мать, белая как полотно, сидела на софе. Всхлипывая, она обмахивалась платком. Отец сидел в кресле за столом, обхватив голову руками. Принц Конде мерил шагами комнату. Внезапно он остановился и с раздражением сказал: «Маркиз, угомоните свою жену!» Юноша никогда прежде не видел свою дерзкую и решительную мать такой расстроенной и потерянной. Решив, что случилось что-то нехорошее, он поспешил уйти. На следующий день в замке продолжили происходить странные вещи. Слуги принца метались по этажу, будто что-то искали. От одного из пажей принца Филипп узнал, что из вещей Конде пропали какие-то важные документы. Сами же родители ничего ему не сообщили, чем вызвали обиду в сердце юноши. Он решил, что отец считает его жалким мальчишкой, недостойным быть посвящённым в тайны взрослых. Лишь спустя несколько лет он узнает, что же случилось в замке Плесси в тот день. В августе 1658 года, спустя несколько месяцев после Дюнкерка, Филипп получил послание из Плесси. Одно письмо было от отца, другое — от Молина. И если старый маркиз был по-светски холоден, то управляющий был более многословным. Он писал о том, что его хозяин серьёзно болен и, скорее всего, не переживёт осени. Фамильный замок встретил Филиппа горьким запахом микстур и настоек. Доктор, выписанный из Парижа, сообщил, что маркиз дю Плесси страдает от заболевания почек и прогноз крайне неблагоприятный. В отцовской спальне царил полумрак. — Сын мой… — бодро поприветствовал маркиз Филиппа, — как я рад, что вы не оставили своего старика! Отворите шторы, право же, здесь как в склепе. Пустив в комнату солнечный свет и свежий воздух, молодой человек присел на краешек кровати. Сколько же лет от не видел отца! Но, Боже, как сдал его старик! Он выглядел лет на семьдесят, хотя ему едва минуло пятьдесят. Меж тем Антуан дю Плесси-Бельер выведывал у сына последние новости. Филипп говорил много. Отца интересовали мельчайшие подробности его военной карьеры. И вот теперь, когда его отец был уже на пороге вечности, он говорил с сыном на равных, выказывая уважение, а то и восхищение, его ратным подвигам. Единственная, о ком они не говорили, была Алиса дю Плесси-Бельер. Филипп знал, что оба его родителя были матерыми придворными. Несмотря на интрижки и романы на стороне, его родители всегда оставались верны друг другу в политических интригах. И если и нужно было разделиться и примкнуть к разным партиям, то это было тщательно продуманной игрой. Но в течение предшествующего года Алиса совершала не только плотскую, но и политическую измену своему мужу. Уже не молодая, но все ещё очень красивая, Алиса с головой погрузилась в роман с Фуке. Филипп, хотя и не был в Париже более двух лет, прекрасно знал последние столичные новости и сплетни. Поведение матери, оставившей отца на смертном одре, он считал предательством. — Сын мой, — устало начал маркиз. Было видно, что затянувшаяся беседа порядком его вымотала. — Да, отец? — Этот проходимец доктор считает, что я едва протяну две недели. Ну что ж, поэтому не будем тянуть… Филипп с удивлением посмотрел на отца. — Сын мой, наш славный род хранит многие секреты и тайны, поэтому я хотел кое о чем потолковать с тобой, пока ещё… Молодой шевалье принялся было убеждать отца, что у них ещё будет время на разговоры, но тот был непреклонен. — Я должен рассказать одну историю, которая случилась в этом самом замке семь лет назад. Ты помнишь, как мы приезжали сюда погостить вместе с Монсеньором Принцем? Филипп кивнул. — Из комнаты Конде пропала шкатулка с письмами… И Антуан дю Плесси, тщательно подбирая слова, рассказал сыну о происшествии семилетней давности. Так Филипп узнал, что его родители вместе с принцем с другими влиятельными людьми состояли в заговоре против Мазарини на стороне Фуке. Однако старый маркиз не упомянул того, что Конде в последний момент решил поменять планы и отравить молодого короля, поскольку сам до последнего дня своей жизни был уверен, что яд предназначался итальянцу из Абруццо. — Шкатулку так и не нашли? Где же она? — Увы, сын мой, это-то и не даёт мне покоя. Маркиз рассказал сыну о своих подозрениях в адрес маленькой кузины. — Во всяком случае, эта девочка выросла и отец выдал её замуж за Пейрака из Лангедока. Шкатулка канула в лету. — Подвёл итог своего рассказа Антуан дю Плесси. — Итальянец жив, а бывшие заговорщики купаются в роскоши. За исключением, разве что, принца. Король так и не простил его. Спустя две недели после этого разговора, как и обещал доктор, маркиз отошёл в мир иной. Алиса дю Плесси-Бельер так и не приехала на похороны, несмотря на письмо сына. Оставив тело отца в фамильной усыпальнице, Филипп больше не вспоминал об истории со шкатулкой и украденными письмами. Но сейчас, лёжа в темноте в объятиях жены, маркиз заново прокручивал в голове эту историю. Ему казалось, будто он что-то упускает. Внезапно его осенило! Последние слова Флегетана были о каком-то ларце. Хотя его отец никогда не называл потерянную шкатулку ларцом, эти два слова, в сущности, означают один и тот же предмет. «Я скажу тебе такое, что ты сам захочешь убить её. Я знаю секрет. Я знаю, что она сделала. Ларец…» — слова убийцы будто бы снова прозвучали в темноте. У Филиппа внутри все похолодело от страшной догадки. «Но как Флегетану стало известно о ларце?» — на этот вопрос ответить было легко. Вывод напрашивался сам собой. Если он служил счетоводом у Фуке, то вполне мог получить сведения от своего господина. Маркиз ещё раз, словно карты на сукне, раскладывал все факты, которые были ему известны. И вывод напрашивался неутешительный, хотя прямых доказательств у него не было. Борясь с желанием разбудить жену и устроить ей допрос с пристрастием, Филипп решил подождать. Его успокаивало то, что за время их брака Анжелика ни словом, ни действием не намекнула, что ей известно о шкатулке. Имея на руках такой козырь, она могла запросто уничтожить его. После долгих раздумий у Филиппа появилась идея. Завтра же они отправятся в Плесси, туда, где все началось.