От ненависти до любви

Лес сомкнулся над головой Анжелики. Сквозь кроны деревьев проглядывали островки неба. Она петляла между стволами, не понимая, куда двигаться дальше. Подол платья цеплялся за высокую траву и ветви кустарников. То тут, то там слышался голос Филиппа. Он звал её. «Кузина, где вы?» — доносился голос издалека. Развернувшись, Анжелика бежала на зов. Не найдя Филиппа, она остановилась. «Идите же сюда», — раздавался его голос с противоположной стороны. Так продолжалось бесчисленное количество раз. Совсем сбившись с ног, женщина в нерешительности остановилась.

— Мадам, вставайте. Разбуженная Жавоттой, Анжелика села на постели. Вполне ожидаемо, вторая половина ложа была пуста. Маркиза дю Плесси одевалась к мессе при помощи верной горничной, когда в комнату прокрался Флипо. — А ну-ка, дружок, иди сюда. Где же ты был? — Подозвала Анжелика паренька. — Ох, да от тебя разит, как от винной бочки. Не смотря на то, что госпожа несколько преувеличила силу ароматов, исходивших от юного слуги, запах был вполне ощутимым. Флипо ничуть не смутившись выпятил грудь и сказал: — Да как же это, госпожа? Мы с Баркаролем выпили за ваше здоровье! Вам же теперь ничто не угрожает. Заинтересовавшись этой бравадой, Анжелика спросила, что он имеет ввиду. И Флипо пустился рассказывать про красноглазого демона и ловушку с письмом. Он был хорошим рассказчиком и в красках живописал события предыдущего дня. Когда он по ролям разыграл разговор Флегетана с его сообщиником, сильно его приукрасив, Жавотта от страха закрыла лицо руками. Себя, разумеется, он выставил настоящим героем, предотвратившим неминуемую погибель своей хозяйки. Закончилось это представление словами: — А потом господин маршал проткнул его — вот так, — парень сделал выпад воображаемой шпагой, — и из горла дьявола полилась чёрная кровь и воздухе запахло серой. Жавотта засмеялась и захлопала в ладоши. — Госпожа, неужели это правда, то, что Флипо болтает? — Да, милая. Господин маркиз и правда разделался вчера с опасным злодеем, — спокойно ответила Анжелика. — Но, полагаю, Флипо чуточку преувеличил. И обратившись уже к мальчику, она строго спросила: — А теперь расскажи, как все было на самом деле. Надувшись как мышь на крупу, юный лакей перессказал на этот раз уже менее красочную историю. Когда он закончил, маркиза достала из секретера кошелек, в котором лежали монетки для раздачи милостыни. — Вот твоя награда за преданность и хорошую службу. Но не вздумай болтать языком, понял? Парень согласно закивал, пряча кошель в карман. *** К полудню вернувшись во дворец, Анжелика застала у своих дверей господина де Бюсси. Она знала, что этот хмурый человек — один из самых преданных людей её мужа. Он спросил дозволения войти, а после передал маркизе дю Плесси-Бельер письмо. Взяв конверт, женщина увидела, что её гость не уходит, ожидая ответа. Присев на софу, Анжелика вскрыла конверт. Как она и полагала, письмо было от Филиппа. «Сударыня, волею Его Величества после Богоявления я отправляюсь во Фландрию с инспекцией крепостей. Оставшееся время я намереваюсь провести в моем имении в Пуату. Господин де Бюсси станет вашим сопровождающим в этом коротком путешествии, дабы вы могли присоединиться ко мне. Филипп.» Анжелика была совершенно поражена этой новостью. Её охватила досада. Почему вчера, в момент их близости, Филипп не поделился своими планами? Считая мужа напрочь лишенным человеческих чувств, женщине и в голову не могло прийти предположение, что он под впечатлением от её откровений решит отправиться в места, где началось их знакомство. *** Через день, рано утром, карета с гербом Плесси-Бельеров выехала из Парижа. Глядя в окно на покрытые снегом поля, Анжелика с удивлением отметила, что уже начало декабря. При дворе время шло обособленно. В этой круговерти легко было потерять счёт дням. Сменялся не цвет листвы на деревьях, а великолепные дворцы, шикарные интерьеры и роскошные наряды. Вместо четырёх дней пути, дорога заняла целых десять. За исключением пары сухих дней, мокрый липкий снег сменялся дождём. Провинциальные дороги превратились в жидкое месиво. Лошади еле плелись, увязая копытами в грязи. Выезжали сразу после рассвета, едва успевая преодолеть десять лье до наступления ранних зимних сумерек. Маркизу дю Плесси-Бельер в пути сопровождал господин де Бюсси со своими людьми, выполняя при ней роли одновременно охранника и квартирмейстера. Он скакал на лошади впереди кареты. Из-за капель, летевших с неба, поля его фетровой шляпы отсырели и осели. Анжелике он напомнил мокрого нахохленного филина. Маркиза несколько раз предлагала ему сесть в карету, но раз за разом получала отказ. Гордый страж предпочёл остаться на своем посту. Анжелика пыталась уложить в голове все, что рассказал ей сначала Филипп, а потом и Флипо. Женщину пробирала дрожь от осознания того, что покушение на её жизнь было не капризом какой-то ревнивой интриганки, а тщательно продуманным планом. Разрозненные имена и события, словно осколки разбитого стекла, с трудом складывались воедино. Значит, у истоков этой истории стоял граф де Люр. Женщина уже успела позабыть о нем. Ей бы и в голову не пришло, что у этого расфуфыренного толстяка окажутся такие опасные и мстительные друзья. Как ни силилась маркиза вспомнить, слышала ли она когда-нибудь имя герцога де Модрибура, это ей так и не удалось. Следующим звеном страшной цепочки был Флегетан. Зловещей тенью он следовал за Анжеликой в самые тёмные периоды её жизни. Словно призрак, появляясь из ниоткуда, он приносил только страдания и горе. В течение нескольких месяцев скрываясь во мраке, этот таинственный враг по пятам следовал за ней, вынашивая один за другим смертоносные планы. Проникнув сквозь потайную дверь в её покои, Флегетан брал её вещи, оскверняя их своими прикосновениями. Воскресив в памяти события той ночи, когда она нашла осколки в туфле, Анжелика вспомнила одну деталь. Битое стекло было мокрым. Женщина только сейчас догадалась, каков по-настоящему был план убийцы. Стекло было пропитано ядом. В темноте женщина, вставив ногу в туфлю должна была порезаться. Яд проник бы в рану и отравил кровь. Учитывая изрезанное платье, подозрения бы пали на кого-то из знатных дам, соперниц и ревнивиц. Дело бы замяли, как обычно бывает в таких случаях. К счастью, Анжелика вовремя заметила осколки, а Жавотта выбросила отравленную туфельку на мусорную кучу. Тогда убийца решил действовать смелее, наняв помощника, который должен был зарезать её в собственной постели. Но и это не удалось проклятому душегубу. После разъездов в ноябре и долгого отсутствия в Версале, Анжелике удалось получить новые комнаты. Тогда Флегетан снова пустил в дело яд. Вспомнив несчастную Терезу, маркиза перекрестилась и тяжело вздохнула. Женщина перебирала в памяти другие страшные события, когда её жизнь подверглась опасности. Ночная погоня в коридорах Версаля, нападение волка. Хотя последняя история была скорее совпадением. И вот финальный смертоносный план. Анжелика осознала, что если бы не вмешательство Баркароля и Флипо, то она бы угодила в подстроенную для неё ловушку. Связав все подозрительные и страшные события в одну цепочку, Анжелика внезапно сделала ещё одно жуткое открытие. Она вспомнила ночной пожар в Ботрейи и рассказы выжившего лакея. Он говорил о дьяволе с красными глазами. Тогда это казалось бредом пьяного в стельку человека. Маркиза только сейчас поняла, что тот бедолага говорил о Флегетане. Значит, охота началась ещё в июне. Полгода она ходила по лезвию ножа и подверглась постоянной опасности. И, что самое страшное, угрозе подверглись и её дети. У Анжелики внутри все холодело, когда она думала об этом. Но беда прошла стороной. И, как это ни удивительно, благодаря Филиппу. Женщина задавалась вопросом, что было бы, если бы она сама первая поговорила с Флипо. Разумеется, услышав о Флегетане, она пришла бы в ужас. Но что бы она стала делать дальше? Перекрестившись, маркиза решила не думать об этом. Что сделано, то сделано. Теперь она в безопасности. За окном кареты проплывали далёкие деревни и шпили церквушек. Анжелика думала о том, что её ждёт целый месяц жизни на природе, вдали от двора с его бесконечной суетой. Она отдохнёт от череды балов, вереницы ярких нарядов и блеска драгоценностей. Целый месяц вдали от Версаля. Целый месяц в провинции вместе с Филиппом. Анжелику снова охватила досада. Ей пришлось второпях возвращаться в Париж, чтобы собрать вещи. В спешке она забывала давать необходимые распоряжение и приказы. Если бы не заботы верных слуг, она точно бы уехала без половины своего багажа. Как это в духе Филиппа, так огорошить её! Вспоминая тон его записки, женщина подумала о том, что он не приглашал её в Плесси, а просто поставил перед фактом, вынуждая приехать. Помимо тягостных мыслей, Анжелике не давала покоя тошнота. Это началось ещё в Париже, после похорон Терезы. Отказываясь признать очевидное, женщина списала новые ощущения на волнение. Ещё до завтрака она съедала горстку орешков, и дурнота проходила, унося с собой и подозрения о беременности. Когда маркиза оказалось в карете, которая покачивалась на неровных провинциальных дорогах, ситуация усугубилась. Едва Анжелика просыпалась утром, её тотчас начинало мутить. В первые дни пути она стойко держалась. От одного запаха еды в придорожных трактирах чуть не выворачивало наизнанку. Женщина отказывалась от жирного рагу, жаркого и паштетов, предпочитая перехватить сыра или ломоть пшеничного хлеба, щедро натёртый чесноком. К концу пути состояние Анжелики стало нестепимым. Свесившись с кровати сразу после пробуждения, она опустошала полупустой желудок. Тело сотрясали спазмы. После этого становилось чуть легче, хоть и не надолго. Перекусив наспех сыром и хлебом, женщина снова отправлялась в путь. В последние два дня приходилось останавливать карету по дороге, настолько нестерпимом была тошнота. Немного отдышавшись на свежем воздухе, маркиза готова была ехать дальше. После Ньора Анжелика начала узнавать родные места. Что-то внутри неё трепетало, превкушая возвращение. До Плесси добрались на десятый день пути, к обеду. Снег, сыпавший всю ночь, ещё не успел растаять. Лужайка вокруг поместья Плесси-Бельеров была покрыта белым ковром. Воды небольшого пруда и рва казались иссиня серыми. Анжелике показалось, что мир вокруг утратил краски и сделался черно-белым. Вся челядь во главе с Молином высыпала встречать хозяйку замка. Опершись на руку Бюсси, маркиза пошатываясь вышла из кареты. Она почти не слушала приветственные речи управляющего, думая все больше о том, как бы её желудок не опорожнился после долгой тряски. Женщина поняла только, что Филипп уехал на охоту и приедет ближе к вечеру. Что ж, будет время прийти в себя и отдохнуть. За десять дней пути Анжелика так и не поняла, как она теперь относится к своему мужу. Одно было бесспорно: она испытывала к Филиппу искреннюю благодарность. Как бы то ни было, если бы не он, не было бы её сейчас в живых. Думая о муже, маркизе казалось, что есть два разных Филиппа. Один — холодный и бесстрастный придворный. Самодур и грубиян. Он попеременно то сыпал витиеватыми оскорблениями, то делал в её адрес дерзкие выпады, доводя тем самым жену до белого каления. Безразличный. Бесчувственный. Эгоистичный. Но был и другой Филипп. Почти мифологическое, невероятное существо, наподобие фей или домовых. В эту его сторону в самом начале их брака было невозможно поверить. Он спас её жизнь не единожды, собственноручно устранив неминуемую опасность. Муж помогал Анжелике и в мелочах, раз за разом приходя ей на помощь. Да, сцепив зубы или чертыхаясь. Но он не оставлял её. Устраивал лучшие комнаты, мебелировку. Давал ценные советы, учил разбираться в придворных хитросплетениях. Иногда шутил. Внезапно оказался прекрасным рассказчиком и обладал неплохим чувством юмора. К концу пути Анжелика решила, что целый месяц наедине поможет ей разобраться в характере мужа и, даст Бог, узнать его настоящего. *** Новой хозяйке замка отвели покои, в которых раньше располагалась прежняя маркиза. Это была просторная прихожая, кабинет, в который вела отдельная дверь, спальня и гардеробная. Анжелику поразила пустота, царившая в комнатах. Помимо мебели, в них ничего не было. Каминная полка была девственно пуста. На консолях и туалетном столике не было ни единой статуэтки, шкатулки или другой безделицы, которыми так любят окружать себя женщины. Не было ни картин на стенах, ни гобеленов или шпалер. Маркиза обошла свои новые владения в поисках хотя бы одной вещицы, принадлежавшей бывшей хозяйке. Она открывала ящички и заглядывала на полки. Внезапно поиски увенчались успехом. На нижней полке прикроватной тумбы Анжелика обнаружила пыльный томик Катулла. Женщина чихнула и книга упала на пол. Оттуда выпал листок бумаги и засушенная роза. Подняв упавшие находки, Анжелика вертела их в руках. Роза была хрупкой и буквально рассыпàлась в ладонях. Отложив её на тумбочку, женщина занялась вторым предметом. Это была оторванная половина листка, исписанного с одной стороны ровным красивым почерком. Всего пара строк: «…твои ясные глаза. Целовать щеки, розовые как нежные бутоны.» И подпись: Н. Анжелика подумала, что это могло быть письмо отца Филиппа к его матери. Она напрягла память, силясь вспомнить, как звали старого маркиза. В конце концов она решила, что её собственный отец ни разу не называл по имени своего знатного и влиятельного родственника. Убрав находку обратно в книгу, маркиза решила заполнить пустое пространство привезенными из Парижа вещами. Весьма кстати появилась Жавотта, сообщившая, что обоз с багажом прибыл. Не желает ли госпожа маркиза распаковать вещи? Переодевшись в домашнее, Анжелика принялась за дело. Стараниями Молина и слуг, камины были натоплены заранее и в комнатах царило приятное тепло. Работа закипела. Где лучше повесить этот гобелен с нимфами? Статуэтка с пастушкой будет лучше смотреться в кабинете или поставить её в спальне? Куда пропал несессер с письменными принадлежностями? Жавотта сновала между спальней и кабинетом, ища место фигуркам из слоновой кости и фарфоровым вазочками. Флипо, встав на табурет, развешивал на стенах шпалеры. Сама хозяйка стояла посреди этой суматохи, отдавая приказы и распоряжения. Спустя несколько часов, когда покои обрели наконец обжитой вид, Анжелика, смертельно уставшая, отослала слуг на кухню и прилегла отдохнуть. Томик Катулла сам просился в руки. Женщина провела последующие часы за чтением. Лакей из свиты Филиппа нарушил идиллию, оповестив о том, что госпоже надлежит спуститься к ужину. Анжелика поправила причёску и накинула на плечи тонкую индийскую шаль. Юнец проводил её на первый этаж, в небольшую столовую, обставленную мебелью по моде начала века. Овальный стол был уже сервирован на двоих. На голубой скатерти, затканной цветами, расположились холодные закуски и бутылки с вином. Решив, что Филипп вот-вот появится, Анжелика не решалась начать трапезу. Но прошло сначала десять минут, потом ещё десять, а муж так и не появился. Старинные часы на каминной полке издевательски тикали. В животе предательски заурчало. Рука сама потянулась к сыру. Когда блюдо опустело наполовину, появился хозяин дома. На маршале был бледно-голубой жюстокор, из-под которого виднелись пресловутые венецианские кружева жабо. Анжелика встала. Филипп отвесил дежурный поклон. Она присела в заученном реверансе. Он кивком велел жене присесть, а затем сел сам. Позвонил в серебряный колокольчик. Тотчас явился лакей с огромным блюдом, на котором покоилась приготовленная на вертеле косуля. Жестом отослав слугу, маркиз сам отрезал на двоих по лучшему куску мяса и разложил на тарелки. Разговор за столом начался со светских любезностей. — Я ожидал, что вы приедете раньше, сударыня, — сказал Филипп безо всякого упрёка в голосе. — Распутица, — коротко ответила Анжелика. — Признаться, я и сам задержался в пути. Лошади покрыли расстояние до Пуату за пять дней вместо четырёх. «Ты на черте верхом скакал, что ли», — мысленно ответила ему женщина. Внезапно её охватило дикое раздражение на мужа. Почти две недели назад они провели ночь вместе. Он спас её жизнь и пришёл сообщить об этом среди ночи. А теперь Филипп ведёт себя так, будто накануне они как ни в чем не бывало распрощались у Нинон. И прежде супруги приветствовали друг друга формальными светскими жестами. Филипп, разумеется, был не из тех, кто распахивает объятия при встрече. И Анжелику это обычно более чем устраивало. Но по какой-то своей простоте и наивности она подумала, что после той ночи что-то изменится. Зачем ей это нужно и нужно ли, она и сама не понимала. Но отчего-то казалось логичным, что после той ночи в их браке произойдут перемены. Видимо, Анжелика так и не узнала своего супруга до конца. Это по-прежнему был самый безразличный и холодный мужчина, которого она знала. С чего бы ему теперь вешаться ей на шею? Анжелика решила взять себя в руки и не вступать в перепалку с мужем. Она спрашивала Филиппа, как он обустроился по приезду и что нового в родной провинции. Это был совершенно пустой разговор, обмен привычными банальными фразами, щедро приправленными салонным этикетом. Говорил в основном маркиз. Его жена лишь кивала, одновременно ковыряя мясо на тарелке серебряной вилкой. Косуля была великолепна. Нежное мясо, запечённое с майораном и розмарином было очень мягким и податливым. Во времена «Красной маски» Анжелика несомненно бы оценила это блюдо по достоинству. Однако сейчас она совсем не чувствовала вкуса, и косуля, которая ещё утром резвилась в Ньельском лесу, встала у неё комом в горле. Заметив, что жена едва притронулась к ужину, Филипп спросил: — Почему вы не едите, мадам? Решив, что ей подвернулся прекрасный повод вернуться к себе в комнату, Анжелика ответила: — Мне нездоровится. Дорога была трудной. Я хотела бы подняться наверх, с вашего позволения. Она встала и замерла около стула. Филипп задумчиво смотрел на неё. Одному Богу известно, то ли бледный вид жены убедил его, то ли верный Бюсси успел отрапортовать ему об остановках на обочине, которые в последние дни пути стали слишком частыми. Маркиз кивнул, давая понять, что ужин окончен. Уже в дверях Анжелика развернулась и, держась за ручку двери, позвала мужа: — Филипп… Он посмотрел на неё вопросительно, ожидая, что она скажет нечто для него важное. — Я хотела бы завтра утром навестить отца… Женщина не успела договорить. Горький ком поднялся из глубины её живота, и, еле сдерживаясь, она быстро вышла в коридор. Не помня себя, маркиза поднялась на второй этаж и пробежала несколько туазов до своей комнаты. Спустя некоторое время Жавотта обнаружила свою хозяйку на полу спальни в перепачканом платье и с растрепанной причёской. Маленькая служанка стала хлопотать вокруг своей хозяйки. Она помогла ей переодеться в чистую сорочку из тончайшего муслина и шёлковый халат, обтерла руки и лицо влажной тряпицей. Наспех распутав причёску и расчесав локоны, Жавотта заплела длинные золотистые волосы в простую косу. Еще не до конца придя в себя, Анжелика позволила провести над собой нехитрые манипуляции. Она поняла, что этот долгий день вконец вымотал её, и единственное, чего она хочет — наконец лечь и погрузиться в забытье. Оставив госпожу сидящей на разложенной постели, Жавотта ушла на кухню принести воды. В одиночестве разглядывая обитые деревянными панелями стены, Анжелика наконец призналась себе, что беременна. Догадки, которые она гнала от себя всю дорогу до Пуату, было уже невозможно отрицать. Отложенная на несколько месяцев брачная ночь дала свои плоды. Плод их с Филиппом случайной страсти. Итог внезапно обретенного супружеского согласия. Результат волшебной ночи, о которой она и мечтать не смела, будучи наивной девчонкой, влюблённой в прекрасного кузена. Но ночи, которой она не желала, став женой холодного и жестокого маршала. Две предыдущие беременности не были такими тяжёлыми. Анжелика слышала, что у некоторых женщин это состояние сопровождается утренней тошной. Но ей достались вместе этим тошнота дневная и вечерняя. Она пыталась вспомнить, не слышала ли она о каких-то травах или настойках, способных облегчить мучительное состояние. Голова была совсем пустой. Маркиза поняла, что забыла многое из того, что знала раньше о всевозможных снадобьях. За дверью послышались шаги, но женщина не придала этому значения, решив, что возвращается Жавотта. Дверь открылась без стука. — Мадам… С удивлением глядя на мужа, Анжелика встала. От резкого движения на миг потемнело в глазах, и она тут же села, или, вернее сказать, свалилась, обратно на кровать. — Простите, я… — Вам нехорошо? Филипп приблизился к кровати. — Мне уже лучше, спасибо. Супруги смотрели друг на друга. Анжелика — не понимая, что нужно Филиппу. Он — не понимая, что с ней происходит. — Вы сможете завтра отправиться в Монтелу? Не хочу, чтобы вы свалились с лошади в сугроб по дороге. «Чёртов Филипп,» — подумала женщина. Её снова охватила досада. Внезапная забота мужа превращается в издевательские насмешки. — Не дождётесь, — ответила маркиза, стараясь придать голосу бодрости. Мужчина усмехнулся: — Узнаю бунтарку, которая наводила когда-то ужас на здешние окрестности. Внезапно его взгляд зацепился за Катулла, лежавшего на прикроватной тумбочке. Потянувшись за книгой, Филипп проговорил: — Что это у вас? Хм, книга! Не замечал в вас прежде тяги к чтению… Муж лениво перелистывал страницы. Его поллулыбка и чуть прищуренные глаза говорили о том, что он пробует на язык какую-то обидную остроту. — Ба, Катулл! А я-то думал, что… Филипп не успел договорить. Ему на глаза попался листок, оставленный Анжеликой в книге в качестве закладки. Мужчина пробежал его взглядом. Тотчас побелев, как полотно, он резко переменился. Черты его лица стали резкими и жестокими. — Что это такое? — спросил маркиз ледяным голосом. — Листок… — рассеянно промямлила Анжелика. — Где вы его взяли? Женщине стало не по себе. Её поразила резкая перемена в муже, произошедшая у неё на глазах. Стараясь придать голосу как можно больше уверенности, маркиза ответила: — Он был в книге. А книгу я нашла здесь же, в тумбочке. Там была ещё засушенная роза. Наверное, это вашей ма… Анжелика не успела договорить. На последних её словах глаза Филиппа буквально налились кровью. Губы скривились, а ноздри раздувались как у дикого жеребца. Никогда её женщина не видела своего мужа таким злым. Он скомкал злосчастную бумажку, которую до сих пор сжимал в руке, и бросил в почти потухший камин. Затем вернул книгу обратно на тумбочку. Самообладание постепенно возвращалось к маркизу. В воздухе висела такая тишина, что Анжелике показалось, что она слышит только стук собственного сердца. Женщина не понимала, что ещё ждать от мужа. Человек, который должен был защищать и оберегать, сам пугал её до чёртиков. — Я пришёл сказать вам, что местные крестьяне видели по дороге в Монтелу семейство волков. Дорога не безопасна. Завтра я еду с вами. Только когда за Филиппом захлопнулась дверь и торопливые шаги смолкли в конце кородора, Анжелика внезапно поняла причину его злости. Это была только догадка, но она бы многое объяснила. Записка, найденная в книге, была написана не отцом Филиппа, как она подумала сначала. Она была написана любовником его матери. Тяжело вздохнув, Анжелика подумала, что пребывание в Плесси начинается не так спокойно, как она надеялась.