От ненависти до любви

Рано утром после памятной ночи Филипп покинул свое родовое поместье. Когда ближе к обеду Анжелика проснулась, на туалетом столике её ожидало письмо от мужа. Не читая, она бросила его в камин. Бумага загорелась и вмиг почернела, унося с собой неизвестное послание. Неделю маркиза не выходила из комнаты. Когда синяки на лице наконец сошли, Анжелика велела оседлать лошадь и отправилась в Монтелу навестить отца. Но, по возвращении, женщина почувствовала боль внизу живота и заметила на нижней юбке несколько капель крови. Тут же послали за повитухой в ближайшую деревню. Мамаша Колет, очень высокая и худая женщина, похожая на высохшее дерево, явилась незамедлительно. Обследовав живот Анжелики, она заявила, что острой опасности нет. Колет наказала больше времени проводить лёжа, пить целебные отвары из трав, а уж если госпоже захочется на короткую прогулку, то следует ехать в карете или в санях. Напоследок повитуха сказала Анжелике, что если та хочет выносить младенца, ей нужно оставаться здесь, в замке, до тех пор, пока состояние не улучшится и угроза не минует. Долгая тряска в карете может навредить будущей матери и её ребенку. Анжелика, поразмыслив о своём состоянии, согласилась с доводами повитухи. Она решила остаться в Плесси. Разумеется, придворная жизнь, полная роскоши и удовольствий, была ей по душе. Но этот бесконечный круговорот ярких красок, тем не менее, утомлял её. Маркиза поняла это только сейчас, когда оказалась под сенью старинных стен особняка в стиле эпохи Возрождения. И, раз уж так сложились обстоятельства, женщина взяла короткую передышку от балов, танцев и приёмов и сосредоточилась на будущем материнстве. Засыпанный снегом, особняк жил своей размеренной жизнью и более походил на замок из сказки про спящую красавицу. А его хозяйка наслаждалась ленивой монотонностью этого нового периода своей жизни. Она ложилась рано, а вставала ещё затемно, перед рассветом. Досуг маркизы скрашивало вышивание и книги, к которым в прежние моменты она была безразлична. В один из таких дней, когда Анжелика, выпив травяной чай, отдыхала после обеда, служанка доложила, что прибыла Мари-Аньес. Маркиза не пожелала разговаривать с сестрой и велела сказать, что ей нездоровиться. И вот за три дня до Рождества во двор замка Плесси-Бельеров въехала карета, запряженная четверкой лошадей. Анжелика, услышав шум во дворе, выглянула в окно. Увидев неожиданных гостей, она, позабыв о своём болезненном состоянии, стремглав бросилась вниз, наспех накинув на плечи подбитый мехом плащ. Дети, её дети! Флоримон и Кантор стояли посреди двора, оглядываясь по сторонам. Аббат Ледигьер тем временем беседовал с Молином. Пулей вылетев на улицу, Анжелика сгребла в охапку своих сыновей. Она прижимала мальчиков к груди и шептала им на ухо тёплые слова. Вот чего ей не хватало все эти одинокие недели! Теперь Плесси наполнится детским смехом и топотом маленьких ног. В какой-то момент женщина сама поразилась тому, насколько беременность сделала её ранимой и чувствительной. Пока Ледигьер и Мальбран вместе с мальчиками располагались в отведенных им комнатах, Молин решил побеседовать в Анжеликой. Она не видела управляющего с того самого дня, как приехала в Плесси. Эконом поздравил её с грядущим пополнением в семействе, но выразил обеспокоенность её состоянием. Когда хозяйка дома вполне резонно спросила, почему Молин до этого времени не появлялся ей на глаза, старик, буквально прижатый к стенке, ответил ей следующее. Господин маркиз перед отъездом передал распоряжение не беспокоить мадам дю Плесси, но просил извещать об её здоровье. Следуя этим указаниям, управляющий сообщил о планах Анжелики пока оставаться в замке. — Мадам, — продолжил эконом привычным подрбрстрастным тоном, — господин маркиз распорядился, чтобы ваши дети прибыли в Плесси на зимние праздники. Так же он велел передать вам лично в руки это письмо. Молин вынул из кармана сюртука конверт и протянул ей. По выражению лица преданного управляющего стало понятно, что он ожидает, что его госпожа тотчас прочтёт послание. У Анжелики мелькнуло подозрение, что проницательный эконом догадался о размолвке между хозяйской четой и самолично принял решение взять на себя роль посредника. Раскрыв конверт, женщина прочитала короткое послание:

Мадам! Отправляясь во Фландрию, я поручаю заботу о вас Молину. Надеюсь, что присутствие детей скрасит ваше уединение.

Это письмо подтверждало, что Филиппу стало известно о визите повитухи и о том, что в ближайшее время она не вернётся в Париж. Женщину охватила досада, что эконом за её спиной докладывает мужу обо всем, что происходит в Плесси. Хотя, зная Молина, это было не удивительно. Преданный слуга, он верно служил интересам своих хозяев. После ссоры с Филиппом маркизе было тяжело признать, что она благодарна ему за то, что он отослал детей в Пуату. Он она убедила себя, что это всего лишь вежливая попытка загладить вину после возникшей ссоры. Так же Анжелика поняла, что появление детей влечёт за собой новые приятные хлопоты. Теперь она сможет устроить в замке настоящий праздник. Она тут же сделала необходимые распоряжения. А Молин должен был немедленно отправиться в Пуатье за подарками. Маркиза решила украсить замок к Рождеству и следующему за ним празднику Богоявления. Она послала лакеев в лес за душистыми веточками сосны и ели. Во время обеда дети наперебой рассказывали матери последние придворные новости. Кантор хвастался тем, что королева и её дамы без ума от его пения и игры на гитаре. А Флоримон, уязвленный тем, что не имеет такого таланта, поведал о том, что придумывает новые игры и забавы для монсеньора Дофина. Например, он научил юного Людовика плеваться жеванной бумагой через трубочку. Затенчивый и неуклюжий сын Его Величества не преуспел в этой забаве, зато Флоримон обстрелял из трубочки парик господина де Монтозье, наставника Дофина. Юный наследник престола так смеялся, что даже начал икать и его долго не могли успокоить. Флоримон сыпал подобными историями как из рога изобилия. Анжелика хотела прилечь после обеда, что уже успело войти у неё в привычку. Флоримон и Кантор пробрались к ней в спальню. Старший из мальчиков робко подошёл к матери и спросил: — Матушка, господин маршал перед отъездом сказал нам, что у вас есть какая-то важная новость. Усадив детей на кровать, мать потрепала каждого по голове и ласково сказала: — Да, мои милые. Летом у вас появится маленький братик или сестричка. Кантор захлопал в ладоши, а Флоримон, к удивлению Анжелики, помрачнел. Позднее женщине удалось уличить момент и остаться наедине со старшим сыном. Она спросила мальчика: — Мой дорогой, неужели ты не рад появлению ещё одного ребёночка? — Матушка, я рад, но… Послушайте… Это ведь будет сын господина дю Плесси, он унаследует его титут, богатство и даже этот прекрасный замок. А мы с Кантором… Тут он замялся и замолчал. Анжелика осознала горькую истину. За несколько месяцев, проведённых в Версале, её сын не только погрузился в придворную атмосферу, но и впитал чаяния знатных господ, которые стремились любыми путями преумножить свои богатства. Тяжело вздохнув, она ответила мальчику, стараясь говорить искренне, но при этом тщательно подбирая слова. — Знаешь ли ты, что твой отец, вступив во взрослую жизнь, получил в наследство от своих предков только долги и заложенные земли? Но он был очень умным и предприичивым. Уже через несколько лет он не только расплатился с кредиторами, но и увеличил свое состояние. — Да, но где-то оно теперь? — резонно спросил Флоримон. Анжелика обняла сына и ответила: — Он был необыкновенным человеком, поэтому злые люди завидовали ему и решили погубить. — А король? Почему король не защитил его? Он сильный и справедливый! Слова ребёнка пришлись как нож по сердцу женщины. Король, великий и могущественный, рассматривал графа де Пейрака только как угрозу своей власти. Но маленький друг Дофина едва ли не боготворил Его Величество. Анжелика не знала, что ей сказать, не солгав при этом сыну. Она только и нашлась, что ответить: — Это было другое время, мой милый. И, немного помолчав, продолжила: — Если ты будешь верно и преданно служить королю, как господин дю Плесси, то сможешь сам многого добиться. Но для этого нужно усердно трудиться и изучать науки. А господин Ледигьер, твой наставник, сетует, что ты не слишком прилежен в учении. Флоримон, который и в самом деле предпочитал игры книгам и часто демонстрировал аббату свое упрямство, понял, что его ждёт скучная проповедь от матушки. Пробормотав «Спасибо, мама», он поцеловал руку Анжелики и унесся плести венки из еловых веток вместе с Кантором и Флипо. Подготовка к празднику шла полным ходом. Перед самыми сумерками вернулись посланные в лес лакеи. Они принесли не только хвойные ветви, но и веточки падуба с ярко-красными ягодами. Дети вместе с Флипо и Мальбраном принялись плести венки из сосны и ели. А Жавотта и ещё несколько горничных переплетали их лентами, которые маркиза пожертвовала из своих сундуков. Спустя несколько часов бальный зал поместья Плесси-Бельеров преобразился. Слуги развесили на стенах нарядные венки. Анжелика, вспомнив цветочниц с Нового Моста из своего далёкого прошлого, составила букеты из хвойных веток и падуба. Один пожилой лакей, который помнил ещё деда нынешнего маркиза, сказал новой госпоже, что в прежние времена хозяева замка устанавливали на Рождество вертеп. Он пообещал, что попробует отыскать его. На следующее утро снарядили целую экспедицию на чердак. Спустя несколько часов, перепачканные пылью и довольные, Флоримон и Кантор в сопровождении наставников и слуг принесли вниз деревянные ясли и искусно вырезанные фигурки Святого семейства и волхвов. Одна беда, краска на них со временем потускнела. На счастье, одна из служанок вспомнила, что в ближайшей деревушке живёт некий Жюльен, который в прошлом был подмастерьем у художника, который раскрашивал вывески. За ним тотчас послали слугу. А фигурки было решено отмыть и поставить на улице на просушку. Спустя час, под ликующие возгласы детей, появился мэтр Жюльен. Этот плотно сбитый мужчина с орлиным носом принёс в холщевой сумке краски и кисти. Работа закипела. Флоримон и Кантор тотчас вызвались помогать. Перемазавшись в охре и белилах, они усердно выводили линии на деревянных волхвах. От краски запах стоял такой силы, что Анжелике сделалось дурно и она удалилась на улицу подышать свежим воздухом. Когда она вернулась в замок, то ахнула от удивления. Обновлённый вертеп пестрел яркими красками. Кукла, изображающая младенца Иисуса, сделанная из соломы, завернутой в тряпицу, покоилась в яслях. В этот день мэтр Жюльен вернулся домой, унося в кармане туго набитый кошель с экю, а под мышкой — огромный окорок с господской кухни. За день до Рождества вернулся Молин. Он привёз подарки не только детям и домашним маркизы, но и старому барону де Сансе и всем обитателям Монтелу. Декабрь выдался снежным, и между имениями маркиза и барона установился санный путь. В сочельник Анжелика и её дети, нарядные и счастливые, уселись в сани и отправились в Монтелу. Арман де Сансе был очень рад увидеть наконец своих внуков. А добрая Фантина даже расплакалась. Она тут же увела мальчиков на кухню, чтобы накормить сладким пирогом из тыквы и домашней яблочной пастилой. Пришло время вручать подарки. Барон просиял, увидев новое седло и упряжь, а так же письменный прибор, инкрустированный слоновой костью. Пюльшери и Мари-Аньес получили по отрезу тафты, бархата и шёлка на платья. К тому же Анжелика распорядилась купить набор черепаховых гребней для сестры, а для маленькой племянницы — серебряную погремушку и ткани на чепчики и пелёнки. Фантина с подозрением и любопытством разворачивала предназначенный ей свёрток. Кормилица ахнула, обнаружив нарядный чепец и фартук с вышитыми цветами. Воссоединившееся семейство отправилось к мессе, которую служил кюре в деревеньке Сансе. Стоя под сводами небольшой деревянной церкви, Анжелика прижимала руку к животу. Внутри неё теплилась новая жизнь и женщина впервые за долгое время почувствовала себя счастливой. Её дети были с ней. Отец, тётушка и Фантина в добром здравии. Чего ещё можно желать? К возвращению Анжелики и детей в Плесси слуги постарались на славу. Стол был накрыт и ломился от блюд. Аббат Ледигьер прочёл котороткую молитву, после чего началось настоящее пиршество, которое закончилось за полночь. После Рождества каждый день был насыщен событиями. Анжелика с сыновьями катались на санях или гуляли в парке около замка. Флоримон затеял строительство снежной крепости. По вечерам Кантор исполнял свои любимые песни под гитару, и все слуги собирались, чтобы послушать маленького господина. Частыми были и визиты в Монтелу Мальчики были в восторге от конюшни своего деда. Арман велел запрячь самого смирного мула в маленькие сани. Флоримон правил, словно умелый кучер. Кантор, сидя рядом с ним, визжал от восторга. Дни шли стремительно. Наступило Богоявление. Арман де Сансе, Пюльшери и Мари-Аньес были приглашены к праздничному обеду. Анжелика заметила, что сестра хочет поговорить с ней. Испытывая неприязнь из-за своих подозрений на её счёт, маркиза избегала разговора. Но вот гости сели за стол. Слуга вынес королевский пирог, Ля Галетт, на огромном серебряном блюде. К всеобщему удивлению, бобовым королём оказался Арман де Сансе. Барон был польщён такой неожиданной честью. Своей королевой он выбрал Анжелику. И снова весь вечер напролёт все смеялись, пили и танцевали. В череде праздничных дней Анжелика чуть не позабыла, что из Парижа ей привезли стопку писем. Там были послания от Кольбера. Он был обеспокоен отсутствием своей протеже при дворе и настойчиво спрашивал, когда она вернётся. Маркиза, все ещё мечтавшая о придворной должности, сдержанно ответила, что пока здоровье не позволяет ей уехать из Плесси. Много писал и управляющий Маршандо. В один из дней, когда Флоримон и Кантор резвились в парке, Анжелике пришлось потратить несколько часов на то, чтобы внимательно перечитать его письма и написать подробный ответ. Разумеется, в увесистой кипе оказались послания от дам — Нинон де Ланкло, Филониды де Паражонк и мадам де Севинье. Последняя уже разузнала о беременности Анжелики и слала ей сердечные поздравления. Самым неожиданным оказалось письмо от Дени. Оно было датировано первыми числами декабря. Брат сообщал, что сразу после Рождества состоится его свадьба с Жюстин Сенестье, дочерью известного Парижского банкира. Дени приглашал сестру и её мужа на свадьбу. Ещё в бытность мадам Моренс Анжелика слышала о Раймоне Сенестье, но не имела с ним дел. Говорили, что этот человек удавиться за экю, и что он дерёт с должников три шкуры. Маркиза удивилась, как такой повеса и мот как Дени смог заполучить дочку этого скупердяя. Женщина написала письмо с поздравлениями и извинилась за то, что не смогла приехать. Она дала распоряжение Молину, чтобы он отправил подарки брату и его молодой жене. Когда Анжелика рассказала отцу о свадьбе Дени на дочери банкира, тот пошутил, что скоро а Париже на одного богача станет меньше. После праздника Богоявления было решено, что дети останутся в Плесси ещё на неделю. В один из дней Флоримон и Кантор забрели на псарню, где содержались лучшие гончие их отчима. Тут выяснилось, что старшего сына посетила новая идея. Мальчику запали в душу слова матери о том, что преданно служа королю, можно получить титул, деньги и славу. Он рассудил, что к тому моменту, когда он повзрослеет, его отчим, маршал дю Плесси, вполне может оставить пост главного ловчего. А он, Флоримон, может занять это место. Поэтому надо готовиться уже сейчас. Мальчик засыпал псаря, не старого ещё человека по имени Паскаль, кучей вопросов. Словоохотливый мужчина, к тому же страстно любивший свое дело, с удовольствием рассказывал юному господину о правилах псовой охоты и повадках гончих собак. Вечером, за ужином, Флоримон сообщил матери о своём намерении устроить охоту. Анжелика решила, что почему бы и не приобщить детей к занятию, столь популярному у высшей знати. Но, поскольку она ещё опасалась садиться в седло, то поручила организацию этого события Мальбрану. Тот с радостью согласился. На следующий день, с позаранку, кавалькада всадников устремилась в Ньельский лес. Флоримон сидел позади Мальбрана, а аббат де Ледигьер посадил впереди себя Кантора. Разумеется, это была не настоящая охота, а просто развлечение для маленьких господ. Не смотря на то, что поймать удалось всего одного зайца, дети были в восторге. За ужином Флоримон важничал и пересказывал события дня. Мальбран и аббат только посмеивались над своим подопечным, который в красках рассказывал матери о своих охотничьих подвигах. Но счастливое время, как и все в этой жизни, быстро прошло. Настала пора прощаться. Расцеловав сыновей и дав напутствия их наставникам, Анжелика стояла на подъездной аллее. Карета мчалась вперед и скрылась за поворотом. Снова наступила одиночество. Первые дни после отъезда сыновей Анжелика маялась от безделья. Она бралась то за вышивку, то за книги, но ни на чем не могла сосредоточиться. Женщина решила разобраться с финансовыми делами имения и навестила Молина. В домике управляющего было тепло и уютно. Огонь в камине весело потрескивал, пока маркиза и эконом обсуждали дела и неспешно потягивали напиток из сушёных ягод, приготовленный госпожой Молин. Управляющий снова завёл разговор о руднике Аржантьер. Бывший приданым Анжелики в первом замужестве, после казни Пейрака он фактически снова перешел под управление барона де Сансе. — Учитывая известные нюансы, — сказал Молин, — я рекомендовал вашему отцу письменно оформить передачу рудника вашему старшему сыну. Если я не ошибаюсь, при дворе он носит имя де Ридуэ де Сансе? Анжелика кивнула, гадая, какие именно нюансы управляющий имеет ввиду. — Я уже составил и передал документ барону и в самое ближайшее время в присутствии нотариуса из Ньора мы планируем довести дело до конца. Таким образом… Молин не успел докончить фразу. В комнату ворвалась Мари-Аньес. Волосы девушки растрепались, а лицо было белым, как полотно. Не поздоровавшись, она бросила с порога: — Анжелика! Наш отец… Его больше нет. Маркиза резко встала, но тут же рухнула обратно в кресло. Из глаз хлынули слезы и комната наполнилась глухими рыданиями. Мари-Аньес заревела следом за сестрой. Молин, обычно сдержанный, хотел подойти к Анжелике, чтобы сказать слова утешения, но Мари-Аньес неловко оттолкнула старика. Она присела на подлокотник кресла и обняла сестру. Меж тем эконом деликатно удалился. — Но как?.. Я не понимаю… Почему?.. Ещё недавно мы навещали его… Анжелика в перерывах между всхлипываниями бросала короткие фразы. Сестра что-то неразборчиво отвечала, срываясь на плачь. В кабинет вошла госпожа Молин, поставила на стол поднос с двумя чашками и тарелкой ещё тёплых пирожков и тотчас вышла. Мари-Аньес, отвлеченная её появлением, подошла к столу. Взяв чашку, она попробовала напиток: — Ромашка… Говорят, успокаивает… Интересно, не завалялось ли Молина чего покрепче? Через силу выдавив подобие улыбки, Анжелика приблизилась к сестре и залпом выпила свою порцию травяного настоя. Нервы и вправду начали понемногу успокаиваться. — Расскажи мне, что случилось с отцом? Вздохнув, Мари-Аньес ответила: — Да я и сама понять не могу, как так вышло. Ещё вчера он был бодр и строил планы на покупку каких-то новых кобылиц. Утром, спозаранку, пошёл в конюшни. Я спустилась к завтраку, а Фантина говорит: «Что-то батюшка ваш задерживается, позвать надобно». Ну она отправила за ним мальчишку. Тот прибегает весь белый и говорит, что… От воспоминаний девушка снова всхлипнула, а на глазах навернулись слезы. — Ну, ты поняла. Потом началась суматоха. Фантина рухнула без чувств, Пюльшери в слезы. А я стояла как вкопанная, и ни одной слезинки. Послали за доктором, за кюре. Пюльшери велела ехать к тебе. А стою перед конюшней и… И… Не могу войти, понимаешь? Анжелика обняла сестру и прижала к себе. Тело девушки дрожало, как лист на ветру. Ей нужно было выговориться, облегчить истерзанное невозвратной потерей сердце. — Его ведь уже в дом перенесли, а я все стояла, стояла. Понимаешь? Маркиза нежно погладила Мари-Аньес по волосам пытаясь приободрить и успокоить. — Мне кобылу Жан вывел, наш конюх. Я как из ворот выехала, пустилась в галоп… Тут я и не выдержала. Всю дорогу рыдала. А лошадь, вот ведь умное животное, несла меня и несла. Девушка отхлебнула из чашки и продолжила: — Теперь надо похороны устроить, написать братьям, Ортанс… Ах, Анжелика, я понятия не имею, с чего начать. — Я все устрою. Сейчас же напишу Раймону, Дени. Он ведь теперь наследник. — Дени? — с горькой усмешкой переспросила бывшая фрейлина, — Он быстрее по ветру все пустит. Жаль… Отец так горел своим конезаводом. Знаешь, когда я жила при дворе, то думала: вот ведь стыд, дворянин, а по уши в навозе. А когда вернулась в Монтелу, то все поняла. Он ведь жил этим, Анжелика. У него глаза так и горели, когда он говорил про своих мулов. А теперь кому это все? Она махнула рукой. — Пустит по ветру, попомни моё слово. Анжелике нечего было больше добавить. Сестра, которая раньше казалась лишь ветреной кокеткой, выглядела теперь не по годам проницательной и мудрой. Она и сама не раз с момента приезда в Пуату думала о том, что будет потом с конезаводом. Но женщина успокаивала себя тем, что отец ещё бодр и полон сил. Сестры договорились, что Анжелика отправит Молина в Монтелу, а сама напишет Ортанс и братьям. А назавтра она навестит отчий дом, чтобы убедиться, что все приготовления к похоронам идут как полагается. На третий день, как и предписывает христианский обычай, Арман де Сансе нашёл упокоение в семейном склепе, рядом с давно почившей супругой. День стоял хмурый и ветреный. Возвращаясь в замок, Анжелика держала под руку Пюльшери. Тётка то и дело всхлипывала. Позади парой шли Фантина и Мари-Аньес. Сестра то и дело прикладывалась к фляжке, спрятанной в просторном кармане плаща. Холодный северо-западный ветер так и норовил сдуть с голов женщин капюшоны и растрепать причёски. Чёрная дорожная грязь хлюпала под ногами. Туфли Анжелики были безнадёжно испорчены, но она даже не обратила на это внимания. На поминальной трапезе, которую приготовили отправленные из Плесси повара, были только члены семейства барона, Молин, крупные арендаторы, кюре, сельский учитель, бывший так же хирургом и цирюльником. Молин произнёс короткую, но содержательную речь, которая описывала усопшего как человека честного и замечательного во всех отношениях. Гости опустошили бокалы. Арендаторы пили специально купленную в Ньоре водку, женщины и Молин — разбавленное водой вино из погребов Плесси. Потом слово взял кюре, за ним — Пюльшери. Мало помалу приглашённые разговорились и рекой полились истории, прославлявшие старого барона. Даже в годы засухи и неурожая он внимал мольбам своих арендаторов и вносил за них налоги в ущерб себе. «Что теперь будет?» — этот вопрос интересовал теперь людей, выбитых из привычной колеи. Когда слово взял человек по имени Поль Дюбуа, Анжелика узнала в нем жениха, взявшего в жены дочь папаши Солье. Это на его свадьбе она наблюдала подачу шодо, особого напитка, который должен был подкрепить силы новобрачных после изнурительной ночи. Теперь это был крепко сбитый мужчина лет сорока. Судя по его костюму, на котором не было ни одной заплаты, дела его шли довольно хорошо. Дюбуа, как и прочие, сказал несколько добрый слов о покойном бароне, а потом обратился к управляющему Плесси-Бельеров: — Господин Молин, вы ведь, сколько я себя помню, вели дела с месье де Сансе. Скажите нам всем, кто теперь будет наследником и что теперь с нами будет?