От ненависти до любви

— Матушка, смотрите! Флоримон ловко размахивал шпагой, показывая, чему научился у месье Мальбрана. Анжелика и Клеманс захлопали в ладоши. Мальчик, довольный похвалой, важно поклонился. Женщины поднялись со стульев, специально установленных для них в оружейной. — Сын мой, тебе предстоит научиться ещё многим премудростям у своего наставника. — Мягко сказала мать. На следующий день после получения письма от мадам дю Плесси, аббат Ледигьер взял на себя смелость привезти детей домой. Их гомон и крики оживили сонное запустение на Фобур Сент-Антуан. Ко всему прочему, молодой наставник привёз придворные новости. Королева обеспокоена болезнью дочери. Уже потеряв в прежние годы двух девочек, она целыми днями молилась и давала обеты Святой Деве. Его Величество, не часто потакавший венценосной супруге, решил приостановить праздники в Версале и переехал в Лувр на время болезни маленькой Мадам. Госпожа де Монтеспан осталась в Версале. Говорят, она страшно сердита на своего любовника, оставившего её в одиночестве. Злые языки даже утверждают, будто она послала мадемуазель Дезойе, свою наперсницу, к Ла Вуазен, чтобы наслать болезни и смерть на королевских отпрысков. Сам же аббат не верил этому, порицая суеверные слухи. Анжелика решила спросить у Ледигьера, не слышал ли он об опале господина дю Плесси. Услышав отрицательный ответ, женщина ещё раз уверилась в том, что арест маршала держится в строжайшей тайне. Желание повидать короля и лично от него узнать, что же на самом деле произошло, жгло раскаленным железом. От аббата маркиза узнала, что в Лувре Их Величества сопровождает только ближайшее окружение, в число которых Анжелика не входила, не имея придворной должности. Однако в качестве посетителей с визитами допускались принцы и принцессы крови. Ледигьер взял на себя смелость посоветовать обратиться за помощью к Великой Мадемуазель. Пока Анжелика тряслась в карете по дороге в Тюильри, мрачные воспоминания заполнили её разум. Она не могла отделаться от мысли, что спустя семь лет история повторяется. Снова она вынуждена обратиться к внучке Генриха IV. Анна Мария приняла приятельницу радушно. Выслушав просьбу, она покачала головой и сказала: — Я догадываюсь, о чем вы вспомнили, дорогая. Но это не то же самое. Признаюсь, меня удивила новость об аресте маршала. Если дело не в дуэли, и даже сам Месье не смог ничем помочь своему близкому другу… Полагаю, я и вовсе здесь бессильна. — Возможно, вы могли бы хотя бы узнать… — Да, возможно. Меня настораживает секретность, которой окутано это дело. Для дворянина есть не так уж много поводов оказаться в Бастилии. Среди них есть заговоры, измена… Анжелика пришла в ужас от одних этих слов: — Это невозможно! Всем известно, что Филипп готов отдать жизнь за короля. — Да, вы правы. У дю Плесси безупречная репутация. Тогда я просто теряюсь в догадках. Анжелика тяжело вздохнула. — Всё же есть кое-что, что я смогу сделать для вас. Ходят слухи, что малышке Марии-Терезе стало лучше. Болезнь отступает. В ближайшие дни я хочу нанести визит Её Величеству. Вы можете присоединится к моей свите. Полагаю, что королева тоже будет рада видеть вас. *** В гостиной Её Величества было душно. Сквозь плотно задернутые шторы не проникал ни единый луч света. Испанка, одетая в кружева и алый бархат, церемонно возвышалась в своём кресле. Сегодня она улыбалась. Доктора доложили, что лихорадка отступила, а крохотное тельце принцессы больше не сотрясают приступы кашля. Мария Терезия, весьма некстати питавшая любовное чувство к своему супругу, мечтала подарить ему ещё одного сына. Тогда-то, она искренне верила в это, он ответит на её чувства и прогонит всех этих распутниц, отравляющих ей жизнь. После Дофина она произвела на свет трех чахлых девочек, последняя из которых едва не присоединилась к своим сёстрам в усыпальнице Сен-Дени. Но теперь опасность миновала. Людовик этой ночью посетил Её Величество не только как обеспокоенный отец, но и как нежный супруг. От придворных сплетников королева знала, что её бывшая фрейлина, а ныне — заклятая соперница, мадам де Монтеспан, продит дни в Версале, всеми покинутая. Анжелика преподнесла Марии-Терезии подарки: несколько отрезов ткани и миниатюрный образок с изображением святой покровительницы маленькой принцессы. Придворные дамы расположились на подушках подле своей королевы. Мадам де Рур играла на лютне. Музыка быстро наскучила, и дамы затеяли игру в ландскнехт. Обстановка в гостиной была на редкость унылой. Приехав в тот день в Лувр, Анжелика не имела чёткого плана. Она лишь надеялась на встречу с королём. Уж тогда-то, маркиза была уверена, она сможет узнать новости о своём муже и ходатайствовать об его освобождении. Просидев битый час в покоях королевы, маркиза отчаянно пыталась придумать, как ей добиться аудиенции у Людовика. Но король сам появился в апартаментах супруги в сопровождении Бонтана и месье де Жевра, воспитателя Дофина. Анжелика склонилась в реверансе, опустив голову. Поприветствовав королеву, мадемуазель де Монпансье, и других дам рангом повыше, монарх обратился к мадам дю Плесси. — Мадам, такая приятная неожиданность увидеть вас! — Голос Людовика звучал с обычной мягкостью. Это придало Анжелике уверенности. — Я лишь хотела засвидетельствовать свое почтение Её Величеству и вам, сир. Особенно сейчас, когда ваша младшая дочь больна. Король улыбнулся собеседнице. После этого он вальяжно подошёл к королеве, и, взяв её за руку, громко объявил: — Дамы, мы здесь, чтобы объявить вам радостную новость. Только что консилиум из известнейших парижских докторов заключил, что уже через пару дней наша дочь, Мария Тереза, будет полностью здорова. Болезнь отступила. Дамы захлопали в ладоши. Самые чувствительные заплакали или принялись возносить молитвы. Между тем Его Величество удалился. Анжелике оставалось только кусать губы от досады. Когда аудиенция закончилась, Великая Мадемуазель взяла под руку свою приятельницу и тихо сказала: — Маленькая Мадам идёт на поправку. Король в отличном настроении. Это благоприятный момент, и вы должны им воспользоваться. Добиться личной встречи с королём оказалось куда проще, чем полагала Анжелика. Когда Бонтан спешил по коридору с очередным поручением, принцесса де Монпансье перехватила его и попросила передать монарху, что маркиза дю Плесси-Бельер просит о личной встрече. Спустя полчаса камердинер вернулся и доложил, что Его Величество ожидает гостью в кабинете. Следуя за мужчиной по тёмному коридору, Анжелика пыталась убедить себя, что сейчас все будет иначе. «Я — жена маршала Франции», — твердила она про себя, словно заклинание. «У Филиппа безупречная репутация, и никто не осмелится сомневаться в его преданности». Людовик принял посетительницу с присущей ему любезностью и даже спросил о здоровье своего крестника. — Сир, не буду тратить понапрасну ваше бесценное время: я пришла узнать о своём муже. Людовик помрачнел: — Стало быть, вам уже известно, что господин маркиз находится не в Лотарингии? — Увы, да. Мне известно, что сейчас он в куда более мрачном месте. И я не знаю, за какую провинность он арестован. Поэтому я здесь. Месье дю Плесси — ваш преданный слуга и я не понимаю… Анжелика всхлипнула и замолчала, пытаясь сдержать слезы. Она отвернулась и отошла к окну. Стояли ранние зимние сумерки. Во внутреннем дворе замка несли караул стражники. Глядя в окно, женщина пыталась вернуть самообладание. Людовик тихо подошёл к ней сзади и обнял за плечи. — Мадам, вид ваших слез доставляет нам глубокую печаль. Мы не хотим видеть вас такой… Сломленной. Анжелика повернулась к королю и почувствовала запах розы и фиалкового корня, исходивший от него. Взор его был внимательным, но не суровым. Стоя в кольце его сильных рук, она вспомнила, как несколько месяцев назад Его Величество утешал её в Версальском саду. Тогда она думала, что Кантор погиб в сражении у мыса Пассеро. — Тогда скажите, за что арестован мой муж. Людовик смутился, но постарался скрыть это. Он выпустил Анжелику из объятий и принялся ходить по комнате. — Когда нам сообщили, в чем обвиняется месье дю Плесси, мы не могли в это поверить. Однако тяжесть обвинений не позволяла оставить его на свободе. Лучшее, что я мог для него сделать — это избежать огласки. По крайней мере сейчас, пока ведётся следствие. И мы надеялись, что обвинения не будут доказаны. Но, чем дольше ведётся расследование, тем меньше сомнений у нас остаётся. Анжелика пришла в отчаяние. Она еле вымолвила: — Но в чем его обвиняют? Я не верю, что мой муж — опасный преступник. — В присвоении средств из казны. Речь идёт об очень крупной сумме. Маркиза потеряла дар речи. Теперь она поняла, почему Месье, прочитав приказ об аресте в ту роковую ночь, все твердил, что это шутка ли ошибка. Дю Плесси — казнокрад! Вот ведь нелепица! Анжелика закрыла лицо руками. Она чувствовала, что король вновь подошёл к ней. — Нет, я не верю! Отказываюсь верить! — Увы, мадам. Признаюсь, что это печалит меня не менее, чем вас. Следствие все ещё ведётся. Прошу вас, сохраняйте благоразумие. Маркизе хотелось провалиться сквозь землю. Вся эта ситуация казалась ей чьей-то насмешкой, злым розыгрышем. Что будет теперь с Филиппом, с ней? Анжелика чувствовала, как самообладание оставляет её. Слезы сами потекли из глаз. Людовик внимательно всматривался в лицо собеседницы. На его глазах оно стало каменным, потом исказилось гримасой боли. Густая зелень очей из-за слез сделалась полупрозрачной. Она была так прекрасна в своей печали, что мужчина тотчас вынул из кармана платок. Он осторожно коснулся бледных щёк, вытирая соленую влагу. Внезапно его посетила догадка: — Мадам, вы любите своего мужа? Анжелика тихо ответила: — Нет, сир. Но я знаю Филиппа с детства. Он — мой старший кузен. Да, мы не всегда ладили в прошлом, но я глубоко уважаю его. Поэтому и под присягой я отвечу любому, что он — ваш преданный слуга. Король и сам не понимал, почему на душе так полегчало от её ответа. — Я прошу вас лишь о справедливости. О том, чтобы имя человека, готового отдать свою жизнь ради вас, ради Франции, не было отдано на поругание толпы. Он скорее бы умер, чем запятнал свою честь. Его Величество на минуту задумался. — Уверяю вас, мадам, что я, как никто другой, желаю, чтобы один из моих маршалов оказался на свободе. Особенно сейчас, когда мир с Испанией так шаток. Отправляя господина дю Плесси в Лотарингию, я и мои министры полагали, что следующая кампания будет происходить во Франш-Конте, у наших восточных границ. Это вопрос ближайшего времени. Маркиза бросила взгляд на стол и, в подтверждение слов короля, увидела, что он застлан картами, словно скатертью. Анжелику внезапно посетила идея, и она решила сыграть одну из тех ролей, что удавались ей особенно хорошо: роль деловой и сведущей женщины. Она осторожно спросила: — У вас есть основания сомневаться в успехе грядущей кампании? Людовик ответил: — И да, и нет. У меня есть уверенность в своих людях, но когда разговор заходит о наших заклятых врагах, то здесь сложно быть в чем-либо уверенным. Недавно мне доложили, что Англия, Швеция и Нидерланды планируют военный союз против Франции. Мы должны поторопиться. Анжелика заметила, как Его Величество стал более жёстким и властным. Вот он, истинный король великой державы! — Мы не можем помешать нашим врагам объединиться. Но мы с силах упрочнить свои позиции. Франш-Конте находится под контролем испанцев. Но пока они слабы, мы должны действовать. Людовик ударил ладонью по столу так, что пузатая чернильница подпрыгнула. Он повернулся к Анжелике и сказал уже мягче. — Вот одна из причин, мадам, почему я так раздосадован проступком вашего мужа. Накануне войны я лишился одного из талантливых стратегов и военачальников. Пока будет идти кампания во Франш-Конте, я не дам ход этому делу. Официально расследование ещё будет продолжаться. — О, сир… — Да, мадам. А до тех пор я вынужден отправлять своих людей в Бастилию, чтобы посоветоваться в маркизом дю Плесси. Надеюсь, вы понимаете, что это только замедляет разработку наших планов. Король кивнул в сторону стола. Анжелика решилась на рискованный шаг. Людовик и так разоткровеничался перед ней на наболевшую тему. Это придало женщине уверенности. — У вас есть возможность поддерживать связь с моим мужем, сир, как того требует государственная необходимость. Но, насколько я знаю, ему не дозволено написать мне даже пару строк, узнать о здоровье своего сына… — Нам известно об этом. Но я не вижу ничего дурного в том, чтобы месье дю Плесси получил известие о сыне. Его Величество снова приблизился к Анжелике. Дотронувшись пальцами до её щеки, он сказал: — Вы так печальны. Но мы постараемся развеять вашу грусть. В преддверии Рождества мы планируем большой приём в Сен-Жермене. Будут катания в санях, фейерверки. Господин Люлли обещал представить нашему слуху новую сюиту. Залы украсят ветками ели, падуба и омелы. Женщина стояла, не смея пошевелиться. В памяти были живы воспоминания о том, как семь лет назад здесь же, в Лувре, она просила о снисхождении к своему первому мужу. Тогда король был глух к её мольбам. «Я не желаю больше слышать о вас,» — сказал он. Но сейчас Людовик, не переставая говорить, обошёл её сзади и обнял за талию. — Вы знаете традицию, связанную с омелой, мадам? Она кажется нам занятной. Если мужчина и женщина оказались под её ветвями, то они должны подарить друг другу… — Поцелуй. — Неожиданно для самой себя сказала вслух Анжелика. Едва она выговорила это сладкое слово, как король впился губами в изящную шею. *** Когда Анжелика покинула Лувр, на улице уже стемнело. Она нашла Флипо в карете. Мальчишка болтал с кучером, высунувшись в окно. — Где, ты говорил, живёт полицейский Дегре? — В Сен-Жерменском предместье, мадам. — Тогда мы едем туда. Покажешь дорогу. По пути в вотчину фараона бывший карманник гадал, зачем его хозяйка задумала навестить старого знакомого. Сама же Анжелика строила новые планы. Пока Его Величество целовал её, в голове кружились догадки и идеи. Не смотря на слова короля о наличии доказательств против Филиппа, она была уверена, что её муж не виновен. Так же она заметила, что в преддверии новой военной кампании монарх испытывает явное неудовольствие, лишившись одного из своих маршалов. «А что если, думала она, кто-то нарочно оговорил Филиппа накануне кампании». Но кто это мог быть? Шпионы испанцев или англичан? Этого она не знала. Так появилась идея обратиться к Дегре. В столь деликатном деле нужен ловкий человек, способный провести собственное расследование. А бывший адвокат был именно таким. В предместье стояла такая темень, хоть глаз выколи. Карету пришлось оставить на одной из улиц. Под руку с Флипо, маркиза пробиралась по узким переулкам, заваленным мусором. Дома Дегре не оказалось. Заспанная служанка сердито ответила, что господина нет дома. Пришлось поворачивать назад. Внезапно из темноты выросла тощая фигура, одетая в лохмотья и издававшая зловонние. Когда обитатель парижского дна потребовал кошелёк, Флипо употребил парочку крепких слов из лесксикона бандита Пиона и, скрестив пальцы, плюнул на земь. Тут же выяснилось, что нищего зовут Колесо, в прошлом он был обитателем Ньельской башни. Анжелика его совсем её помнила. Однако он оказался полезен тем, что сообщил, будто полицейского Дегре иногда по вечерам можно найти в трактире «Три Молотка» близ Пале-Рояля. Маркиза Ангелов помнила это место, где много лет назад, сидя за столом с адвокатом и братьями, Гонтраном и Раймоном, обсуждала ход процесса над графом де Пейраком. Тогда она носила под сердцем Кантора, надежды ещё не покинули её и… Анжелика взвизгнула, наступив на что-то мягкое. Бродячая кошка издала не менее громкий вопль и бросилась наутек. *** В таверне «Три молотка» пахло табаком и жареным потрохами. У Анжелики, не евшей с самого утра, засосало под ложечкой. — Он там, маркиза. Флипо указал пальцем на дальний угол зала. За грубым деревянным столом сидел, надвинув фетровую шляпу на лоб, Франсуа Дегре собственной персоной. — Приветствую господина лейтенанта королевской полиции, — Анжелика подошла к столу и села напротив. Фараон поднял глаза. По его угловатому лицу пробежала усмешка. — Воистину неожиданная встреча, мадам. Что привело вас в это захудалое заведение? Маркиза дю Плесси покосилась на тарелку с недоеденным жарким. — Надоели шедевры Вателя. Захотелось чего-то более простого, — ответила она. — Здешней кухарке далеко до придворного повара. Но всего за пятнадцать су вы можете получить вполне съедобный ужин и кружку вина в придачу. Достав кошелёк, висевший на поясе, женщина дала Флипо несколько монет и велела принести миску жаркого и бутылку вина. Когда мальчишка удалился, Дегре серьёзно спросил: — Итак, мадам, зачем вы здесь? В жизни не поверю, что вы в здравом уме решили отведать местной стряпни. Анжелика тут же рассказала старому другу об аресте Филиппа. Дегре был удивлён. — Я кое-что слышал неделю назад о хищении в военном ведомстве. Говорят, что сто шестьдесят тысяч ливров, выделенные на ремонт нескольких крепостей, испарились без следа. Но мне и в голову не пришло связать эту сплетню с вашим мужем. Франсуа снял шляпу и почесал рукой каштановую шевелюру на затылке. — Признаюсь, это редкость, чтобы человек такого высокого ранга угодил в Бастилию за казнокрадство. Спустя столько лет после дела Фуке на растрате обычно попадаются мелкие чиновники и клерки. В министерствах обычно все знают, кто именно крадёт и сколько. Рука руку моет, мадам. — Его Величеству, как мне показалось, и самому неприятно думать, что один из его приближенных замешан в подобном деле. Поэтому он и не даёт ему ход. Король сказал, что идёт расследование. Но кто его ведёт? Этого я не знаю. Вернулся Флипо в сопровождении поваренка с подносом, на котором стояли две миски с жарким, бутылка вина, три кружки и большой кусок хлеба. Лакей подвинул одну порцию госпоже, а другую — себе. Маркиза рассмеялась: — Маленький негодник! И себя не забыл! Паренёк ответил с деланной обидой: — Мадам, маковой росинки с утра во рту не было! Каждый ел молча и думал о своём. Потом Дегре разлил вино по стаканам, не забыв плеснуть немного и Флипо. Анжелика согрелась и насытилась. Блюдо было вполне сносным. Приятное тепло пробежало по телу и начало клонить в сон. Полицейский наконец заговорил: — Сейчас я подумал об этом деле и считаю, что месье дю Плесси арестовали по чьему-то доносу. Обычно дела о хищении расследуют «снизу». Сначала обнаруживают пропажу из казны, потом начинают искать виновного. Так в жернова правосудия попадают люди помельче, а те, что покрупнее, остаются на местах и продолжают тянуть денежки. Но если приходит донос, то тут уже совсем другая песня. У вашего мужа были враги? — Наверняка были, но он никогда не говорил мне об этом. Анжелика немного помолчала, а потом проговорила: — У меня имеются свои догадки. Возможно, они покажутся вам разумными. Король рассказывал мне, что враги Франции хотят заключить союз. В него войдут Англия, Голландия и Швеция. Близится кампания во Франш-Конте. Филипп должен был если не возглавить её, то, по крайней мере, принять деятельное участие. Его Величество даже посылает своих людей к нему в Бастилию за советом. Что, если враги нашего королевства специально подстроили этот арест, чтобы сорвать кампанию? Дегре помрачнел. — От вашей догадки пахнет заговором и изменой. Но ничего нельзя исключать. Выходит, мы имеем две версии. Личная месть или политика. И я понятия не имею, что из этого хуже. Но я готов помочь вам. Когда Анжелика вместе с Дегре вышли на улицу, он неожиданно спросил: — Мадам, в ту пору, когда вы были в числе поданных короля тюннов, не припоминаете ли вы человека по прозвищу Лисий Хвост? Женщина в недоумении покачала головой. — Я его помню. — Подал голос Флипо. — Он обретался в Ньельской башне до того, как маркиза попала к нам. Пришёл Бог весть откуда по Шарантонской дороге. Имени его никто не знал. Сказался, что его прозвали Лисьим Хвостом за умение заметать следы. Он был хвастун и пьяница, но Каламбредену пришёлся по нраву. Дегре заинтересованно спросил: — И что же с ним стало? — Он пошёл на дело с Пионом и Лёгкой Ногой. Они сговорились обчистить какой-то дом в квартале Маре. Там была засада. Пион говорил, что они с Легконогим побежали в одну сторону, а Хвост — в другую. Там его и сцапали. Кое-кто из наших рассказывал, будто его видели в Шатле среди каторжников, которых отправят на галеры. — А почему вы интересуетесь этим человеком? — Задала вопрос Анжелика. — Пару дней назад его нашли с перерезанным горлом как раз в квартале Маре. Один из стражников, нашедших труп, опознал его как члена банды Каламбредена. *** Последующие дни прошли спокойно. Толпа посетителей перед домом не иссякала, а приглашения и письма приходили маркизе дю Плесси, как и прежде. Анжелика решила развеяться и нанести несколько визитов знакомым. Её везде принимали любезно. Разговоры о грядущей кампании набирали обороты. Некоторые из господ пророчили, что маршал дю Плесси-Бельер возглавит поход против испанцев вместе с принцем Конде. Маркиза лишь вежливо улыбалась и повторяла: «Как будет угодно Его Величеству». Спустя несколько дней после встречи с королём бравый мушкетёр принёс приглашение на обещанный бал, который должен был состоятся в сочельник. Заканчивалось оно словами: «Мадам, мы будем счастливы видеть вас» и личной подписью Его Величества. Перечитав приглашение несколько раз, Анжелика отложила его в сторону. — Мадам, вы позволите? — Остророжно спросила Клеманс. Маркиза кивнула. Девушка взяла в руки листок. — По-моему, дела обстоят неплохо, — заключила она, прочитав послание. Клеманс де Массиньяк, бывшая с самого начала в курсе семейных перипетий своей госпожи, старалась поддерживать её, как могла. Она стойко сносила её унылый вид и перепады настроения. — Король держит слово. Он ведь обещал, что вам будут оказываться прежние почести. А ещё, что вы также будете посещать двор. Анжелика постаралась скрыть смущение, вспоминая те подробности, которые утаила от компаньонки: Людовик давал свои обещания, сжимая её в объятиях. Маркиза пыталась убедить себя, что не могла поступить иначе. Тогда она оттолкнула бы не просто мужчину, но могущественного покровителя, в чьих руках находилось её благополучие. Вдоволь отпив из сладких уст, король отпустил свою прекрасную поданную, заверив в дружбе и благосклонности. Впрочем, дальше поцелуев дело не зашло, чему Анжелика была весьма рада. Клеманс взяла с подноса следующее письмо. — От мадемуазель де Паражонк. Вам его прочитать? — Оставь, я прочту позже. Много ли ещё писем? — От настоятельницы аббатства Пор-Рояль. Наверное, она благодарит вас за пожертвование. Ещё одно от мадам де Людр и от господина Молина. — Читай от Молина. Это было очень длинное письмо, и девушка дважды прерывалась, чтобы промочить горло. Эконом повествовал о продолжении тяжбы между Дени де Сансе и самой мадам дю Плесси за рудник Аржантьер. Гугенот так остроумно описывал превратности судебной казуистики, что на некоторых моментах Анжелика и её компаньонка едва сдерживали смех. — Мадам, простите моё любопытство. Насколько мне известно, вы из Пуату, как и месье маркиз. Но имена ваших старших детей не свойственны жителям северных провинций. Вы раньше жили на юге? — Неожиданно спросила Клеманс. — Да, милая. — Мягко ответила Анжелика. Она понимала, что её компаньонка, как уроженка Бордо, могла обратить внимание на такую деталь. Но у женщины не было желания подробно распространяться о прошлом. — Я жила в Лангедоке несколько лет, с первым мужем. Потом он умер, и я с детьми переехала в Париж. — Рассказала она удобную полуправду. — Ваш старший сын похож на южанина, мадам. Моя мать родом из Лангедока. Возможно, вы бывали в городке Альби? Он находится всего в пятнадцати лье от Тулузы, столицы провинции. Знакомое название вызвало смешанные воспоминания. — Нет, моя дорогая, увы. — Как жаль, мадам Анжелика. Там очень красиво. Весной город утопает в цветах. На вилле моего деда всегда росли фиалки. Целое море фиалок. Иногда я скучаю по их запаху. От взгляда маркизы не укрылось, что от воспоминаний Клеманс сделалась печальной. — Ты скучаешь по своим родным, милая? — Участливо спросила она. — Именно там я познакомилась с Анри. Я не говорила вам, но он был моим кузеном. Наши матери были родными сёстрами. Поэтому, когда мы решили пожениться, потребовалось специальное разрешение из Рима на этот брак. Взгляд молодой женщины затуманился. Маркиза поняла, что сейчас её наперсница мыслями находится далеко отсюда. Она не знала, какие слова лучше произнести, чтобы приободрить Клеманс. Молодая южанка перенесла тяжёлую потерю и никакие, даже самые деликатные слова, не смогут заглушить эту боль. — Мадам, могу я спросить у вас… Когда вы потеряли первого мужа, вы любили его? — Да, всем сердцем. — Искренне ответила бывшая графиня де Пейрак. — А долго вы… Долго ли вы оплакивали его? Этот вопрос застал Анжелику врасплох. Но в тоже время она понимала, что Клеманс нужна помощь опытной женщины, чтобы разобраться в своих чувствах, пережить горе и начать новую жизнь. Маркиза, осторожно подбирая слова, ответила: — Пожалуй, несколько лет, но… Иногда, редко, я еще вспоминаю о нем. У меня были дети, мне нужно было заботиться о них. Я старалась не думать о прошлом, а смотреть в будущее. Моё финансовое положение было тогда крайне тяжёлым. У меня не было времени на слезы. Знаешь, милая, тебе нужно время. Оно притупляет боль, хоть и не сразу. Анжелика присела рядом с компаньонкой и обняла её за хрупкие плечи. — Вы так добры ко мне, мадам. — Ты напоминаешь мне меня много лет назад. Я понимаю твою боль. Порой мне кажется, что сам Господь Бог послал мне тебя. В прошлом жизнь сталкивала меня с людьми, которые были добры и милосердны ко мне. Теперь я могу отдать этот долг. Анжелика улыбнулась. Клеманс взяла её за руку и крепко сжала в знак благодарности. — Если захочешь, можешь посадить фиалки в нашей оранжерее. Возможно, тебе будет легче, если они будут напоминать тебе о доме. — Ах, мадам, это было бы чудесно! Трогательную картину нарушило появление дворецкого. Он доложил, что господин де Лувуа желает видеть мадам дю Плесси. Встревоженная Анжелика тотчас велела проводить гостя к ней и подать лимонад и сладости. Она всегда тепло относилась к военному министру. Впрочем, он и сам всегда был крайне любезен с маркизой. Расположившись на диване в гостиной, Лувуа сразу перешёл к делу: — Вы получили приглашение от Его Величества, мадам? — Да, конечно. — Что я могу ему передать? — Разумеется, я буду, но позвольте… Разве вы здесь лишь затем, чтобы узнать мой ответ? — Удивилась женщина. — В числе прочего, мадам. Сейчас я возвращаюсь из Бастилии, а потом отправлюсь в Лувр. Завтра двор переезжает в Версаль. — Вы видели господина дю Плесси? — Оживилась Анжелика. — Да, мадам. — Его Величество при нашей встрече сказал, что я могу отправить ему послание. Женщина уже готова была вскочить с места и отправиться к себе в кабинет, чтобы набросать несколько строк для Филиппа, но Лувуа продолжил: — Увы, мадам. Переписка господину дю Плесси ещё запрещена. — Но король… — Король помнит данное вам слово. В половине шестого за вами приедет офицер, чтобы проводить на встречу с месье дю Плесси. Вам разрешено свидание в присутствии господина де Безмо. Вне себя от радости, Анжелика была готова броситься к Лувуа на шею и расцеловать его. Однако она сдержалась от слишком бурного проявления чувств. — Месье, я не могу не спросить вас. Вы тоже считаете, что мой муж виновен? Министр колебался с ответом. — Признаюсь, эта новость стала для меня большой неожиданностью. Кто угодно, но не Плесси. Но доказательства… — Какого рода? — Увы, мадам, я не уполномочен разговаривать с вами на эту тему. Анжелика начала раздражаться. В глубине души она надеялась обрести в Лувуа союзника. — Спрошу иначе: вы верите этим доказательствам? Министр вздохнул, но все же ответил: — Для расследования собрана особая комиссия. В неё входят люди из моего ведомства, которых назначил лично я, и люди из министерства финансов и из казначейства. Их назначил Кольбер. При всем уважении, за них я не могу ручаться. Анжелика вспомнила, что прежде слышала о разногласиях, происходивших между двумя министрами. Видимо, этим и объяснялась реплика де Лувуа. — Я предпочёл бы, чтобы эта история оказалась глупой шуткой. Особенно сейчас. — Франш-Конте? — Именно, мадам. Что ж, вынужден откланяться. Король ждёт. Проводив гостя, Анжелика погрузилась в тягостные раздумья. От Дегре не было никаких вестей. Но он и не обещал скорый результат. Дело было крайне серьёзным и требовало осторожности. Пока женщина рассуждала про себя, она отправила в рот один за другим полдюжины профитролей, не тронутых военным министром. Она сама не заметила, как за последние дни стала больше есть. Нервное напряжение пробудило поистине волчий аппетит: лишний кусок перепелки за ужином, вафельные трубочки, кусок сыра между делом. Образы обоих мужей для Анжелики слились воедино, составив мрачную картину мученика в кандалах и рубище. Пару раз ей снилось, что она прибыла на суд. Людовик с судейском парике возвышался на кафедре с грозным видом. На месте для подсудимых были оба: Филипп и Жоффрей. Лица последнего она не видела, оно оставалось в тени, скрытое грязными отросшими волосами. Оба были худы, их тела покрыты язвами. На месте для присяжных находилась пестрая толпа актёров в венецианских масках. Но они были уродливы. Клюв чумного доктора так и наровил выклевать глаза, а оскал Арлекина — вцепиться в горло. Страшилища-присяжные кричали: «Виновны, виновны!» Анжелика металась меж ними, пока король громогласно не объявил на весь зал: «Я или пощажу, или велю казнить обоих! Умер один, умрёт и другой!» Маркиза просыпалась с криком и сырая от пота. Клеманс, спавшая на софе в её комнате, тотчас просыпалась. Она подавала госпоже отвар из мяты и протирала лицо, руки и грудь влажной тканью. Компаньонка никогда не спрашивала у Анжелики, что той снилось. Верно, она догадывалась, или смогла разобрать отдельные слова своей хозяйки. Маркиза пыталась обмануть разум, повторяя: «Он не в Бастилии. Просто он позабыл обо мне.» Она вспоминала, что Филипп, не склонный к романтическим жестам, редко отправлял ей письма и не делал этого без особой необходимости. «Он меня не любит, а не в тюрьме», — твердила Анжелика в тысячный раз.