Нелюбимый сын

      Острая боль выдернула Фригг из липкого кошмара, чтобы втянуть в новый, но уже наяву. Мокрые простыни лишь подтвердили догадку, и в душе поднялась волна сложного противоречивого чувства, состоящего в основном из страха и облегчения. Королева застонала, держась за живот:       — Анна! Началось!       Служанка вскочила и испуганной птичкой вылетела за дверь. Сильные спазмы скручивали тело в мучительных судорогах, а сознание поплыло. Фригг плохо видела склонившегося над ней Олафа, суетящуюся служанку, держащего за руку Одина. Всё слилось в одно яркое, шумное и раздражающее пятно, но асиня упорно цеплялась за эти ощущения, боясь терять сознание.       — Ваше Величество, дышите. Размеренно и спокойно.       — Ваше Величество, тужьтесь.       — Ваше Величество, постарайтесь расслабиться.       — Ваше Величество…       Слова целителя не доходили до бьющегося в агонии сознания. Всепоглощающее страдание — единственное, что Фригг сейчас понимала и ощущала.       Олаф вытер выступивший на висках пот и тихо сказал мрачному Одину:       — Я делаю всё возможное, но на самом деле слабо могу помочь. Она слишком истощена, чтобы роды прошли без осложнений.       — Если не будет шанса спасти обоих, спаси Фригг, — просто ответил король, поглаживая холодные влажные пальцы жены, судорожно сжимающие его руку. Олаф не стал высказывать опасения, что, возможно, спасти не удастся никого. Асиня зашлась в мучительном крике, корчась от боли.       Так прошли несколько долгих часов, наполненных неопределëнностью, страданием и кровью, обильно пачкающей простыни.       — Закончи это, Олаф, забери тебя огни Муспельхейма! — рявкнул Всеотец, на глазах у которого угасала его любимая жена. — Даже я вижу, что всё безнадёжно! — его слова подтвердили тихие рыдания Анны. Несчастная женщина всем сердцем привязалась к своей госпоже за долгие годы службы и желала ей только добра. По правде, втайне она заочно любила и ребёнка. Она с нетерпением ждала его появления на свет и мечтала подержать малютку на руках хоть несколько минут. Не могла она ненавидеть безвинного младенца, тем более сына её королевы! А тут такое горе.       Олаф устало кивнул и потянулся за тонким лезвием. Он и сам видел, что надежды больше нет. Неожиданно Фригг расслабилась и уставилась затуманенным взором в потолок. На её коже едва заметно заблестел иней, а на лице заиграла умиротворëнная улыбка. Анна и Один поражённо вздохнули, явно напуганные происходящими странностями, а лекарь, взяв себя в руки, заметил, что появилась головка, и сосредоточился на деле. Вскоре на свет появился младенец. Он молча хлопал голубыми глазками и водил ручками в воздухе. Только после лёгкого шлепка по попке он издал тихий и какой-то обиженный звук, но плакать не стал.       Анна поспешно обмыла ребёнка, а Олаф завязал пуповину и убедился, что мальчик здоров. Единственное, уж больно маленький и худенький он был для младенца, но это и неудивительно при всех обстоятельствах. Он поднёс ребёнка к ложу, на котором приходила в себя роженица.       — Моя королева, вам следует наречь ребёнка, — мягко произнёс лекарь, протягивая тихо кряхтящий свёрток.       Фригг потерянно смотрела на ребёнка, смутно осознавая происходящее. Потом черты её осунувшегося бледного лица исказила дикая ненависть, и она закричала:       — Прочь! Прочь от меня! Убери его! Убери эту мерзкую тварь! Прочь! — в запавших глазах отражалось безумие. Анна испуганно выхватила младенца из рук Олафа и прижала к груди. Она собиралась защищать мальчика, даже если придётся пойти против воли своей госпожи. Увидев ребёночка, она окончательно убедилась, что никакой он не монстр, как говорили асы, а просто маленький славный человечек с розовенькими крохотными пальчиками и чёрненькими мягкими волосиками на голове. Он держал её за палец, когда она его купала. И глаза у него, как у мамы, такие же яркие и голубые. Не бывает у монстров таких глаз. Разве это справедливо, судить его за то, что творил его отец? Разве такому учат асы свой народ? Олаф встал между ней и королевской четой, ясно показывая своё мнение.       Один крепко сжал подбородок жены и заставил ту посмотреть ему в глаза. Затем он тихо и медленно заговорил:       — Фригг, послушай меня. Я знаю, что ты не хочешь этого ребёнка. Я не заставляю тебя оставлять его. Клянусь, он скоро исчезнет из нашей жизни. Но ты не можешь лишить его имени. Мы — боги, и мироздание покарает нас всех, если мальчик останется безымянным. Кому как не тебе знать, что бывает с матерями, не нарекшими своих детей. Прошу, моя смелая волчица, сделай последнее усилие, и всё наконец-то закончится.       Фригг тихо всхлипнула и кивнула. Её взгляд прояснился, и бешенство сменила усталость. Она взяла ребёнка на руки и протянула ладонь лекарю. Он поспешно проколол ей палец булавкой и выдавил каплю крови. Асиня прижала палец ко лбу младенца и замерла, ожидая подсказки небес. Имя всегда приходило само на ум, самое верное и подходящее.       — Локи, — прошептала богиня и откинулась на подушки. — Его зовут Локи Лафейсон. А теперь подите все вон, я хочу отдохнуть.

***

      — Какой ты хорошенький, Локи, настоящий маленький принц. Как бы я хотела, чтобы ты остался с нами, во дворце, — негромко ворковала Анна. — Думаю, Тор был бы рад тебе. Знаешь, вы ведь успели подружиться, пока ты сидел в животике у своей мамы, — женщина ласково пощекотала младенца под подбородком, и тот заулыбался ей беззубым ртом. — Ты такой спокойный мальчик, просто чудо. И так хорошо кушаешь! — служанка для начала покормила мальчика из бутылочки и закутала его в тёплые пелёнки.       В поздний час замок был почти безлюден, поэтому Анна не особо скрывалась. Конечно, ей велели тайно вынести ребёнка из дворца и там передать той чудно́й девице, но зачем так усложнять? Тут не на кого натыкаться посреди ночи. Хотя… Кто-то шлёпал босыми ногами по полу за углом. И Анна даже знала, кто именно.       — Небеса! Куда же мне.? — женщина бестолково заметалась, надеясь спрятаться до того, как не в меру деловой наследник выбежит прямо на неё. Увы, в ярко освещённом прямом коридоре не так много укромных мест. В результате женщина пролезла за гобелен и замерла, молясь, чтобы Тор прошёл мимо. Шаги приближались, а потом затихли. Прямо около неё. Маленькая босая ножка попинала её башмаки, а затем тяжёлая ткань заколыхалась и на Анну уставились два любопытных глаза.       — Здвавствуй, — прошептал Тор и тоже залез за гобелен. — Прятася?       Анна почувствовала, как по виску скатилась капля пота, и нервно прошептала в ответ:       — Да, Тор, я тут прячусь.       — Зачем? — с искренним недоумением спросил мальчик.       — Ну-у, я прячусь от твоей мамы, — сказала женщина первое, что пришло на ум, но такое заявление не произвело должного впечатления. Вот если бы от папы, это да…       — Почему? — Тор совсем не понимал, почему мама и Анна играют в прятки без него.       — Она ругается, когда поздно гуляют без разрешения. Твоя мама и тебя наругает, так что тебе лучше вернуться в комнату.       Тор посмотрел на Анну с искренним сочувствием, как на дурочку, и заявил:       — Ма не ругается на меня!       Служанка только устало потёрла переносицу, поудобнее перехватив сверток, и проворчала:       — А стоило бы иногда, — именно этот момент младенец выбрал, чтобы захныкать. Бедняжке было слишком жарко в тёплых пелёнках, а с гобелена ещё и сыпалась пыль, раздражая чувствительный нос и глаза.       — Что-о? — воскликнул Тор и потянулся к интересному свёртку.       — Так, давай-ка вылезем отсюда, малыш. Точнее, малыши, — сдалась Анна.       В коридоре она опустилась на колени, позволяя Тору разглядеть свою ношу. Дети уставились друг на друга, заворожённо не отводя взгляда.       — Блатик? — радостно прошептал Тор, прикасаясь к розовым щёчкам.       — Да, милый, это твой братик. Он ещё маленький и очень устал. Ему пора спать, понимаешь? Поэтому вам обоим сейчас пора идти в свои спальни, хорошо?       — Ага, — согласно закивал Тор, но с места не двинулся. Вместо этого он наклонился и чмокнул Локи в лоб. — Тор любит блатика, — потом поцеловал и в обе щёчки.       Анна растроганно заулыбалась, а сердце сжалось от чувства вины. Ей не хотелось разлучать таких замечательных детей. Тут Локи тихонько вякнул и каким-то образом высунул руку из пелëнки. Маленькая ладошка схватилась за золотые волосы Тора, а потом в коридоре ощутимо похолодало и прядка у виска невероятным образом побелела. Анна испуганно вскрикнула и вскочила на ноги. Тор удивлённо поднёс волосы к глазам и внимательно рассматривал.       — Небеса! Тор, тебе не больно? — в ужасе спросила Анна, вцепившись мальчику в плечо.       — Не, — Тор заулыбался, совершенно не напуганный произошедшим.       Мысли в голове у служанки метались, как стая напуганных птиц. С одной стороны, стоило отвести мальчика к врачу, чтобы убедиться, что всё в порядке, с другой — её точно сурово накажут за то, что она вовсе допустила случившееся. Да и Тор себя вроде хорошо чувствует. «Будь что будет», — решила Анна и отправила Тора спать, а сама побежала к чёрному ходу, где её должна была ждать девица из Вальгаллы.       В узком тесном проходе, предназначенном для прислуги, царил полумрак, поэтому служанка не сразу заметила неподвижно сидящую на лавке фигуру. Подойдя к гостье, Анна поняла, что та спала. В любом другом случае любопытная женщина не преминула бы рассмотреть девушку, которую сам Один выбрал для такой важной миссии, но сейчас у неё сердце от страха уходило в пятки, поэтому она затрясла соню за плечо, и, стоило той разлепить глаза, впихнула младенца ей в руки и поспешила исчезнуть, сказав напоследок:       — Его зовут Локи. Уходи отсюда поскорее!       Никки, вырванная таким варварским способом из уютной полудрёмы, только недоумённо похлопала глазами, а затем презрительно фыркнула грубиянке вслед и склонилась над мальчиком.       — Ну, здравствуй, кукушонок.