Нелюбимый сын

      За несколько дней до рождения Локи.       — Что эта чудила там бормочет, а, Ангус? Неужто колдует? — тихо спросил немолодой полноватый мужчина и ткнул своего товарища локтем в бок. — Видать, и вправду ведьма, — он шумно вытер сопливый нос рукавом и прищëлкнул кнутом, чтобы лошади поторапливались. Рано утром на тракте было просторно.       — Не мели чепухи, Бруни, — недовольно проворчал сухопарый старик, стараясь как можно дальше отодвинуться от неуёмного напарника. Увы, козлы — это вам не лавка, и места там маловато для манёвров. — С чего ты взял, что она ведьма? Обычная девица.       — Ага, то-то обычных девиц каждый день из Вальгаллы в собственные хоромы селят! — обиженно воскликнул Бруни. Ответом ему была крепкая оплеуха.       — Чего вопишь, дурень! Услышит ещё твои бредни, — зашикал Ангус. — Нажалуется Одину, что мы непочтительно себя ведём, — мигом вылетим из Дворца, будем до конца дней навоз таскать.       Бруни сбледнул и замолк, чтобы не сболтнуть ещё чего. Никки, сидевшая на санях под толстой шкурой, только похихикивала, слушая эти «незаметные» обсуждения. А что, если она ведьма, то ей и слышать положено всё, что о ней говорят, и запоминать. Особенно гадости, да. Поняв, что дебаты заглохли, она снова негромко затянула песенку себе под нос, уже скорее из вредности, и откинулась на спинку. Вокруг расстилались бескрайние снежные поля. Столица осталась позади и вскоре превратилась в далёкую точку на горизонте, а впереди темнела пока ещё невысокая стена леса. Как сказали начинающие инквизиторы, её домик находился в полутора часах пути верхом к северу от Асгарда и в получасе пешего хода на запад от ближайшей фермы, от которой до небольшой деревеньки с милым названием «Синий Ручей» можно было добраться за двадцать минут. Хоромы, как назвал их Бруни, стояли в безлюдном месте, потому что там уже начинались холмы и не было обрабатываемых полей. Ещё и лес с запада вплотную подходил. Дальше на север были только травяные просторы, а ещё Биврёст — владения сурового Хеймдалля, следящего за порядком в Асгарде. Люди его опасались и не ходили в ту сторону, не желая привлекать внимания к своим маленьким — и не очень — грешкам.       «Это ж какая скука, наверное, стоять так одному столетиями и смотреть, — сочувственно подумала Никки, глянув в ту сторону, где и сейчас должен был находиться ас, — работа — хуже не придумаешь!»       Любопытно, что рядом с Радужным Мостом находилась и площадка для посадки космических кораблей. Никки, когда услышала, не поверила своим ушам. Это что же получается, такие технологии для местных, в отличие от землян, не тайна, но они предпочитают жить, как сотни лет назад, — без электричества, машин и прочих прелестей прогресса? После долгих раздумий она решила, что соседство с самыми настоящими богами не может не влиять на восприятие мира. Зачем асгардцам тракторы и химические удобрения, если одно благословение Фрейи заставит поля колоситься пшеницей, а ветви деревьев сгибаться под тяжестью плодов? К чему им пулемёты и ядерное оружие, если однорукий Тюр в одиночку может одолеть огромного великана? Зачем им телефоны, если быстроногий Хеймод может погладить по крыльям голубку, и она за час пролетит сотни миль? И так со всем, с каждой мелочью. Вот и выходит, что на Земле люди забыли асов, желая стать богами сами, а тут как жили под их защитой, так и живут уже который век. И мир этот не задыхается в ядовитых газах, не тонет в пластике, а процветает. И на космические корабли асгардцы смотрят, привечают гостей, а живут своим умом. Славно!       — Скоро приедем, госпожа Смирнофф, — повернувшись, крикнул Бруни. — Там уже наши ребята хозяйничают. Прибираются, мебель носят, дрова тоже. Сено ещё таскают в сарай для овечек ваших. Мастер Огден обещался зайти с утреца, руны подновить.       — О каких рунах идёт речь, любезный? — удивлённо спросила Никки, отвлекаясь от философских рассуждений.       — Для тепла, защиты, от зверья там, незваного гостя, и всё такое. А на вашей Родине так не делают?       — Нет, мы как-то больше по сигнализациям, — пробормотала девушка. — И что, они правда работают, эти руны?       — А как же. Волк если решит залезть порезвиться, так ему по маковке и ударит. И тепло из дома не выйдет даже в лютый мороз. А летом, наоборот, прохладно. В погребе всегда холодно, чтоб лёд не таял. Да мало ли что в хозяйстве надо, — Бруни снисходительно пояснял прописные истины.       — А говорят, что колдовать тут никто не может, — изумлению Никки не было предела.       — Да какое это колдовство? Ведовство же! — Бруни явно не понимал, как можно было не знать такие очевидные вещи. — Руна — это ж не просто закорючка! Это знак, который силой самого мира напитан. Искусство особое — руны творить, это только настоящие мастера могут, которые из поколения в поколение науку передают. Огден как раз такой, вредный старик, но лучше него во всей округе не сыскать.       — Понятно, — только и смогла выдавить девушка. Вот так новости.       — Прибыли, — через несколько минут сообщил Ангус и с необычной для своих почтенных лет прытью спрыгнул на землю. Хотел было помочь девушке, но она сама легко вылезла из саней, не заметив поданную руку.       Никки была очарована. Крепкий каменный домик, за которым примостился добротный сарай, стоял на вершине плоского холма, а чуть ниже блестело льдом озеро. Неподалёку рос лес, преимущественно лиственный и потому сейчас голый. Всё дышало покоем, даже несмотря на суетящихся людей. Никки чуть не прослезилась от умиления.       — Славная тут дубрава, госпожа Смирнофф. Кабанов много, вот и построили охотничий домик, только забросили это дело асы на время войны-то. Это, считай, два десятилетия тому назад, а теперь вот отдали жилище. Хорошо вам тут будет, не сомневайтесь. А уж овечкам раздолье, на север до самого Биврёста одна трава.       Несмотря на хорошее расположение духа, Никки всё же грызли некоторые сомнения, и вопрос отары был одним из них. Может, она и не совсем далека от сельской жизни, но со скотом один на один никогда не оставалась, а тут сразу дюжина зверей. Благо, было у кого спросить.       — Мне сказали, что с этими овцами не будет проблем. Надеюсь, это правда, — протянула она, накручивая прядь волос на палец.       Бруни, тот ещё болтун, мигом затарахтел:       — Чистая правда, госпожа. Златорунная особо умная скотина. И неприхотливая. Могут хоть селёдочные головы всю зиму жевать, и ничего им не будет, разве что шерсть потускнеет немного. И пасти их не надо, сами домой возвращаются до темноты.       — Но они же такие ценные, как их одних отпускать, вдруг украдут? — Никки была готова защищать своё богатство с дубиной наперевес, но хотелось бы избежать насилия. В конце концов, она — хрупкая утончённая девица, чёрт возьми.       Бруни только насмешливо оглядел невысокую девушку, представляя, как она будет отбивать своё имущество у лихих людей, и чуть не расхохотался:       — Да какой дурак к златорунным овцам полезет, госпожа? Каждый знает, что они — имущество асов. Ну, или тех, кому они благоволят.       Теперь Никки могла немного выдохнуть. Эта проблема разрешилась сама собой.       В доме и вправду стоял дым коромыслом. Крепкие мужчины что-то не переставая носили, чинили, передвигали, так что хозяйка решила им не мешать и тихонько проскользнула внутрь. Домик оказался небольшим, но очень уютным. Одноэтажный, он вмещал две спальных комнатки, кухню, столовую-гостиную с камином и ванную. Но для комфортного быта тут не хватало многого, не было ни запасов еды, ни приличной одежды для неё, ни вещей для ребёнка. Так что следующая пара дней прошла в непрерывных хлопотах. Весь начальный капитал, выделенный от божественных щедрот, ушёл на тысячу и одну чрезвычайно нужную мелочь и одну козочку, которую поселили вместе с овцами в сарае. Зато к вечеру вторых суток Никки могла устроиться в кресле у камина и расслабиться. Вроде всё.       Мастеров и дворцовых слуг она спровадила по домам, и теперь никто не мог отвлечь её от переживаний. Как они поладят с мальчиком? Сможет ли она вырастить его достойным человеком? «Чёрт побери, да я всю жизнь с детьми играла роль доброго полицейского! Подарочки, конфеты, сюси-пуси. А тут же воспитывать надо».       Но долго предаваться унынию Никки не могла по своей натуре, так что через несколько минут она уже была на кухне и вытаскивала ингредиенты для пирожков с яблоками. Готовка всегда успокаивала девушку, которую с раннего детства подключали к работе в кондитерской. В числе всяких сладостей в меню всегда были и обычные русские блюда, вроде разнообразных пирожков, сырников и запеканок.       Когда пирожки уже подрумянивались в печке, в дверь кто-то постучал. Никки удивлённо посмотрела в окно, где сгущалась ночь, и пошла открывать, недоумевая, кого принесла нелёгкая. На пороге стояла закутанная в чёрный плащ фигура. И молчала. Разумеется, ведь именно так следует себя вести, когда приходишь в гости без приглашения на ночь глядя. Проглотив крики о нашествии дементоров, хозяйка вежливо спросила:       — Чем могу помочь… — взгляд соскользнул на сани, запряжëнные ирбисами. — Фрейя?       Гостья звонко засмеялась и откинула капюшон.       — А тебя не проведёшь, эйнхерия Смирнофф. А я так хотела напугать тебя!       Никки только фыркнула в ответ на такое заявление и распахнула дверь, приглашая войти. Фрейя, равно как и все другие хозяева Асгарда, будила в ней глухое раздражение. Безусловно, она признавала силу и заслуги богов, а также была благодарна за всё сделанное для неё лично, но не могла понять и простить того, что они решили выкинуть ребёнка из семьи и отдать первой встречной. Как-то это не по-божественному, что ли. Поэтому девушка молча прошла на кухню, вытащила угощение из печки и со стуком поставила блюдо на стол. Также молча налила душистый чай. Фрейя на это только лукаво блестела глазами и улыбалась.       — Так чем обязана визиту, Ваше божественное сиятельство? — через силу улыбнулась Никки, садясь напротив.       Фрейя дурашливо сложила розовые губы буквой «о» и изобразила абсолютный восторг:       — Так меня ещё не называли. Какая прелесть! «Ваше божественное сиятельство», — но затем гостья посерьёзнела. — Я пришла поговорить с тобой о моём племяннике, эйнхерия Смирнофф. Мне не хочется, чтобы у тебя сложилось неверное представление о нашей семье и чтобы ты привила такое отношение мальчику. По правде говоря, в нашу первую встречу мы рассказали тебе не совсем всю историю. Один… не хотел трясти грязным бельём и предпочёл сказать лишь о том, что Фригг и Лафей были близки какое-то время. Мы не злодеи, как ты, должно быть, решила, — ванийка выразительно посмотрела на блюдо с пирожками, но Никки такая манипуляция не проняла. — Но положение крайне непростое. Думаю, мне следует начать издалека, — Фрейя сцепила пальцы в замок и нахмурилась. — Асгард и Йотунхейм враждовали с начала времён. Не скажу, что йотуны были единственными виноватыми, но именно они веками пытались захватить наш мир. Хеймдалль и Тюр едва ли не каждый день сбрасывали ледяных великанов с Радужного Моста, а все остальные защищали границы от отрядов йотунов. Но все эти действия были разрозненными и не представляли серьёзной опасности. До тех пор, пока девятнадцать лет назад на престол не взошёл Лафей, убив ради этого собственного отца и всех братьев. Он оказался на редкость бесчестным и жестоким даже для представителя своего народа. Он убедительно говорил о перемирии, но, когда наши послы прибыли в его крепость, убил их всех, отправив обратно головы в коробках. За время, что велись переговоры, он собрал огромную армию и ударил без объявления войны. Первые месяцы стали настоящим кошмаром. Мы не были готовы к такому натиску и несли огромные потери. Потом ситуация немного выправилась, нам удалось перенести военные действия в Йотунхейм, но армии топтались на одном месте, то побеждая, то проигрывая в бесконечных кровавых стычках. Понимая, что честной победы ему не видать, Лафей похитил Фригг, собираясь таким образом заставить Одина сдаться. У меня до сих пор перед глазами стоит лицо брата, когда он узнал о случившемся. Это очень страшно, когда на лице существа, повелевающего миллионами жизней, написано такое отчаянье, Смирнофф. Но Один никогда не забывал о своём долге и отказался выполнять условия Лафея, даже понимая, чем это грозит его жене. По-настоящему любимой, поверь! Тогда… — Фрейя потëрла заблестевшие глаза. — Тогда йотунский выродок решил пойти другим путём. Он хотел взять Фригг в жёны после смерти Одина и стать законным правителем Асгарда. А меж тем посадил её в темницу и насиловал все полгода, что она провела в плену. Нашу солнечную добрую сестру! Она не подчинилась Лафею, но это испытание сломало её. Фригг никогда не станет прежней. Если бы можно было повернуть время вспять! — Фрейя ударила маленьким кулачком по столу. — Мы смогли вызволить её только с помощью альвов, потому что сами оказались бессильны, — по щекам богини всё-таки потекли слёзы.       Никки на деревянных ногах подошла к окну и уставилась в темноту. На душе стало тошно и страшно, а ещё ужасно стыдно за то, что она взялась судить. Как понять боль Фригг, если сама, слава богу, никогда не испытывала такого?       — Теперь ты, наверное, можешь понять хотя бы сотую долю того, что почувствовали мы, когда узнали о её беременности. Все так надеялись, что Фригг сможет забыться после испытаний, попытаться вернуться к привычной жизни! Но нет, насилие дало всходы, а она каждое мгновение будет помнить о Лафее и том, что он делал с ней, потому что его сын растёт в её чреве. Я не стану осуждать сестру за то, что она ненавидит собственного ребёнка. Прошу и тебя простить её, — Фрейя замолчала и выжидающе уставилась на землянку, замершую у окна.       Девушка повернулась и с трудом сглотнула ком, подступивший к горлу. Да и в глаз пылинка попала, зараза. Девушка опустилась на стул и пододвинула пирожки к гостье.       — Угощайтесь, а то стынут. И зовите меня просто Никки.       Фрейя заулыбалась и откусила сразу половину. Яркие зелёные глаза забавно округлились, и ванийка воскликнула:       — Вкуснотища! — и запихнула в рот оставшуюся часть. С набитыми щеками она напоминала хомяка, и Никки против воли рассмеялась. Лёд тронулся.       После того, как богиня умяла с десяток пирожков и запила всё четырьмя кружками чая, с довольным стоном откинулась на спинку стула и погладила округлившийся живот, а Никки оставалось только восхищённо смотреть на ванийку. Во даёт! Глядя осоловевшими глазами на хозяйку, Фрейя зевнула, прикрыв рот ладошкой, и протянула:       — Знаешь, я же богиня любви. Я не могу не любить своего племянника. Но также я не могу не любить своих братьев и сестёр. Если бы мы оставили мальчика у себя, это раскололо бы семью. Я хочу добра всем, и ты стала настоящим спасением. Спасибо, что согласилась помочь нам.       Девушка только смущённо отмахнулась.       — Это была самая странная неделя в моей жизни, так что предложение забрать себе ребёнка богини меня как-то и не особо шокировало сначала. В конце концов, я всегда любила детей, — сердце болезненно сжалось, стоило вспомнить сестрёнок, а затем и бабушку с дедушкой. Как они там без неё?       Фрейя сочувственно вздохнула и спросила:       — В Мидгарде же осталась твоя семья, да? Мне жаль, что ты не можешь вернуться к ним.       Никки только отмахнулась.       — Что об этом говорить, если моё место сейчас здесь. Я всегда буду помнить их, но тосковать вечно не имеет смысла. Они живы и здоровы, а со временем смогут оправиться от потери. А потом мы встретимся в Хель, когда придёт время. По крайней мере, я теперь точно знаю, что смерть — не конец.       Фрейя по-доброму улыбнулась и накрыла сжатый кулак своей ладонью, желая поддержать, тихо сказала:       — Сейчас я убедилась, что ты именно та, кто нужен моему племяннику. Ты сможешь справиться со всеми трудностями, — она довольно кивнула. — А теперь пришло время подарков. Я не смогу приходить сюда, когда мальчик родится, но хочу внести свой вклад в вашу жизнь, — богиня поспешно встала и вышла во двор. Из саней она вытащила красивый небольшой ларец и… палку. Неплохой улов, однако. — Вот, держи. В шкатулке семена растений из моего сада. На них благословение моё и моего брата, так что они взойдут за пару дней, стоит только посадить и хорошенько полить. Советую высадить их вокруг дома. А это удобный посох, какой пригодится любой пастушке, — лукавая ухмылка изогнула губы богини. — На случай, если кто-то решит покуситься на твоих овечек.       — Спасибо, — искренне поблагодарила Никки, прижимая дары к груди. Что-то ей подсказывало — не так всё просто с этими предметами, ох непросто. Иначе Фрейя не улыбалась бы так хитро.       — Ну, пора мне, а то Фрейр заждался и зудит в голове, как комар, — ванийка ткнула пальчиком в висок и легко вскочила на сани, а затем склонилась над собеседницей, почти нос к носу. Серебристая прядка пощекотала Смирнофф по щеке. — Позаботься о своём сыне, Никки. Пожалуйста, — через миг сани скрылись в темноте ночи, а землянка потрясла головой, желая стряхнуть наваждение.       Фрейя мурлыкала, закутываясь в пледы и шкуры и наслаждаясь видом звёздного неба и полной Луны. Она приехала, собираясь добавить щепотку любви в душу этой странноватой девицы, ведь для настоящей богини это совсем не сложно. Но оказалось, что в этом нет нужды — вот чего-чего, а тёплой, искренней и надёжной любви у Никки-из-Вальгаллы хватало с лихвой.