***
Во Дворце же было неспокойно. Велунд дал о себе знать, прислав письмо, полное иносказаний и вежливых расшаркиваний, среди которых терялся, собственно, смысл послания. Но тем не менее было ясно, что хитрый полукровка наконец-то определил цену своей помощи в войне с йотунами и теперь хотел получить желаемое. Он назначил встречу в своей летней резиденции, недалеко от столицы Юсальфхейма, что было весьма необычно, потому что альвы не любили чужаков и мало кого пускали в свой мир. В изысканных словах Велунд расписал, как он будет искренне рад видеть хоть всё семейство правителей Асгарда, и обещал, что дорогие гости ни в чём не будут нуждаться. — Влипли, — обречённо вздохнул Один, потирая виски. Голова разболелась от всей этой словесной ненужной мишуры. — Не думаю, что он рискнёт просить что-то невозможное, — легкомысленно ответила Фрейя, устроившаяся напротив в глубоком кресле. — Он понимает, что излишняя наглость может пустить трещину в нашем плодотворном сотрудничестве и дружбе. — Может, ты и права, — вздохнул Всеотец, откладывая мерзкое письмецо в сторону, — но всё равно я чую подвох. Единственное, что меня беспокоит — у нас практически нет возможности отказаться выполнять их требования. Даже если они попросят золота весом со всех воинов нашей армии. — Золото — прах, как говорил мудрец. — А этот мудрец не упоминал о чрезвычайной пользе этого праха? — ядовито проворчал Один и стукнул ладонью по столу. — Собираемся. Отбываем послезавтра.***
Атли, наследник короля Велунда, первенец и гордость династии, могущественный маг, а ещё красавец и тайная мечта всех особ женского и не только пола от семи до семисот лет и так далее, величественно и неспешно шествовал по коридорам дворца, любезно раскланиваясь со всеми встречными придворными. Никто не посмел бы усомниться ни в его безупречном воспитании, ни в исключительной холодности его нрава. Вежливая улыбка никогда не отражалась в глазах удивительного зелёного цвета, а участие, звучащее в словах, на самом деле никого не могло обмануть. Атли Велундсон — ледяная глыба, искусно заключённая в прекрасную оболочку. Именно так считали все без исключения альвы, знающие принца лично. Оттого предпочитали восхищаться великолепным юношей издалека и не нарываться на холодное безразличие и возможные неприятности. Ну что уж тут поделать, положение обязывало Атли вести себя определённым образом, чтобы никто не забывал о своём месте, разговаривая с будущим королём. Он — вершина, возвышающаяся над всеми, он — беспрекословный лидер, а все вокруг — его паства. Так уж сложилось. Но это вовсе не значит, что самого Атли это положение дел не бесило до красных кругов перед глазами. Так что стоило только дверям затвориться за его спиной, как альв улëгся прямо на пол, распластавшись в позе звезды на ковре и сминая роскошные шёлковые одеяния. — Дебильные условности. Проклятый этикет. Придурошные традиции, — злобно прошипел Атли, вытаскивая шпильки из церемониальной причёски, которую он терпеть не мог, и не глядя раскидывал их по сторонам. Наследник устал от всей этой тягомотины и бесконечных правил. На самом деле, удивительно, что при дворе альвов — этих, казалось бы, лёгких и радостных созданий, всё сложилось именно так противоестественно. Но у Атли были и другие, более важные причины для расстройства: — И этот тугодум, это бревно, эта наглая свинья так и не написал мне и строчки! Прошло больше года, а он и не вспомнил. Да как он вообще ещё жив, почему мироздание не распылило его в ничто за такое поведение? Мир так снисходителен к мерзавцам! Да он мне и не нужен, вот! Совершенно и окончательно не нужен, может проваливать, тискаться со своими глупыми бабами по углам, хлебать эль как в последний раз и размахивать идиотской секирой. Пусть его хоть пикси разорвут, мне будет плевать. Да, совершенно плевать, — решительно поставил крест на одном асе Атли, обещая себе не думать больше о болване, не понявшем своего счастья. И разбившем ему сердце своей тупостью, к прискорбию. Двери в покои распахнулись, но принц даже не пошевелился, потому что без стука к нему мог зайти только один альв — отец. А отец видел его в положении и похуже этого. Велунд неспешно вошёл в комнату, поскрипывая мудрëной железной конструкцией на ногах, позволявшей ему ходить без костылей. Увы, раны, нанесённые в далёком прошлом, не смогли излечить даже здешние умельцы. Он насмешливо уставился на сына сверху вниз. — Кажется, общение со сборщиками налогов утомило тебя, Атли. Даже до кровати не смог дойти? — Ты можешь потешаться сколько угодно, отец, но я не встану! — воинственно заявил юноша, скрестив руки на груди. — Это моё право. — Ух, какой борец за права, вы только гляньте! — рассмеялся Велунд. — Но раз уж ты в курсе своих прав, то я, пожалуй, напомню тебе о твоих обязанностях. Через несколько дней ты будешь присутствовать на большом мероприятии, где от тебя потребуется позаботиться об удобстве гостей. Атли, услышав такое заявление, начал потихоньку отползать в сторону, став похожим на одну очень симпатичную, но недовольную гусеницу. Король только ехидно ухмыльнулся и наступил на полу одежды, удерживая отпрыска на месте. — Я рассчитываю на тебя, — вкрадчиво добавил Велунд, вызывая мучительный стон сына. — Что это за гости такие, что сам принц должен их развлекать? — возмущëнно пропыхтел Атли, пытаясь выдернуть ткань из-под отцовской ноги. Безуспешно. — Асы, дорогой мой наследник, — ответил король, с любопытством наблюдая за мгновенно изменившимся выражением лица собеседника. — Да?! — воскликнул Атли, вскакивая с пола, и с надеждой уставился на Велунда. Стоит ли говорить, что принц моментально забыл о принятом давеча решении. — А кто именно приедет? — уточнил он, вызывая усмешку у короля альвов. Тот так и знал, что его сынуля нашёл кого-то, пока болтался с толпой бородатых потных мужланов в Йотунхейме. — Не знаю, я пригласил всех желающих, — легкомысленно ответил Велунд и направился к выходу. — И прежде чем примешься наводить марафет, озаботься расписанием мероприятия, — добавил он, вызывая яркий румянец смущения у Атли, ведь оклик застал его уже у дверей гардеробной. Когда отец наконец ушёл, Атли радостно запрыгал по комнате, восклицая: — Ха! Теперь он точно не отвертится! Если не понимает намёков, то я беру дело в свои руки. На моей территории у него нет и шанса, — плотоядно оскалился альв, а в его хорошенькой головке уже начал складываться хитроумный план обольщения интересующего субъекта. — Охота на волков начинается.***
— Юсальфхейм? — удивился Бальдр, которого оторвали от тренировочного поединка с Тюром. — Неужели наконец-то рыжий хитрец разродился решением? — Именно, брат, — хмуро подтвердил его слова Один, — ты поедешь в составе делегации, как и Фрейя, Фрейр, Браги и Хеймод. Остальные останутся присматривать за Асгардом. — Только не говори, что берёшь двух последних, уверовав в их дипломатические таланты, — усмехнулся Бальдр, вытирая полотенцем пот со лба. Один скривился, будто проглотил лимон, и прошипел: — Я уверовал в их талант выедать мне плешь своим нытьëм, что их не взяли в «приключение», — последнее слово Всеотец выплюнул как какое-то ругательство. Бальдр расхохотался, запрокинув голову, а перед его внутренним взором возник один язвительный альв. Как там его друг Атли поживает в своём сказочном дворце?***
Через несколько часов пятеро асов в сопровождении двух дюжин стражников, нескольких слуг и двух снежных ирбисов стояли у Радужного Моста и слушали последние указания, которые въедливый Один повторял в третий раз. Так что на самом деле не слушали, а изображали внимание и скучали. На безэмоциональном лице Хеймдалля невозможно было что-либо прочитать, но у некоторых путешественников возникло ощущение, что Страж пытается не засмеяться, наблюдая их мучения. Наконец Один закончил свою речь и кивнул собрату, чтобы тот открывал путь. Хеймдалль легко поднял свой двуручник и запустил механизм, открывая путь по Мосту. В арке засияли радужные сполохи, скручивающиеся в воронку. Первой в портал вошла группа стражников, затем Один с родичами и кошками, слуги и оставшиеся воины. А через пару мгновений они уже стояли на широкой цветочной поляне, окружённой высокими деревьями, и приветствовали Велунда и его подданых. Велунд радушно вышел вперёд и крепко сжал руку Одина. И… пустился в пространную приветственную речь, составленную по всем правилам альвийского двора, всё ещё удерживая руку Всеотца и положив ему ладонь на плечо. Не то чтобы в этом была необходимость, но старый альв просто не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать за тем, как нетерпеливый и не любящий пустых расшаркиваний Один будет пытаться удержать вежливую улыбку. Через пятнадцать минут скисла даже стойкая Фрейя, а Браги и Хеймод уселись прямо на траву и достали припасëнную колоду карт. Договорились играть на раздевание, пользуясь тем, что Всеотец не может надрать им уши за неподобающее поведение. Вскоре все присутствующие на поляне начали незаметно делать ставки на то, кого разденут первым. Атли стоял среди встречающей делегации и буквально пожирал глазами Бальдра, да и ас тоже не отставал, разглядывая друга. Он, конечно, и так знал, что альв та ещё принцесска, обожающая драгоценности и красивые наряды, но не настолько же! И что это на нём, платье? Атли нервно одëрнул подол традиционной длинной туники и злобно зыркнул на заливающегося соловьëм отца. Старик разошёлся не на шутку, и в любое другое время Атли бы с удовольствием полюбовался красным от злости лицом Одина, но не сейчас, когда ему до ужаса хотелось подойти к своему будущему любовнику и… сделать хоть что-нибудь. Сказать остроумную колкость, например. И невзначай коснуться руки. «Для начала руки», — подумал альв и мечтательно представил себе, что ещё он сможет потрогать, когда крепость по имени Бальдр падёт к его ногам. Бальдр заметил необычное выражение на лице альва, которое, по размышлению, назвал возвышенным и одухотворëнным. «Наверное, опять о цветах и прочей ерунде думает. Альвы…» — такой вердикт вынес ас, поняв, что Атли отвлёкся от него. Знал бы он.***
Летняя резиденция Велунда была… альвийской, в полном смысле этого слова. Белый мрамор, золотые барельефы, картины, вазы, статуи, зеркала, гобелены, и цветы — пылесборники, короче, как назвал про себя всё это великолепие Бальдр. Воин по натуре, он предпочитал простоту и удобство в интерьере и превращать дом в музей полагал величайшей глупостью. В отведённых же ему покоях вполне мог разместиться отряд солдат из человек так пятнадцати, и Бальдр глубоко задумался, чем же занимаются альвы в своих спальнях, что им нужно столько места. Воображение угодливо подкинуло картинку, подтверждая подозрение, что уж явно не танцами и вышиванием. Тут он заметил заботливо разложенное на кровати одеяние для праздничного пира. Почему эта рубаха бирюзовая, интересно? И почему она мала ему настолько, что обтягивает как вторая кожа, равно как и кожаные штаны? Ну нет, эти альвы и правда слишком странный народ. Бальдр вспомнил Одина, со зверским лицом предупреждающего, что разорвёт любого, если этот недальновидный глупец расстроит Велунда своим непочтительным поведением. Пришлось смиренно натягивать дурацкие тряпки и с кислым выражением лица ждать вечернего пира. Пира, который стал самым скучным в его жизни. К тому же все остальные асы были наряжены в красивые, но весьма просторные туники, которые не имели ничего общего с напяленным на Бальдра непотребством. Благо, помня об этикете, будь он неладен, никто не сказал ему ни слова. Даже Атли, который давал ему прикурить в Йотунхейме, сидел, как замороженная рыба, подле отца и был сам на себя не похож. Гордость альвийского народа, чтоб его. Тьфу. Бальдр даже представить себе не мог, как тяжело эта внешняя невозмутимость и холодность давались Атли, ведь желание сказать остроту крайне быстро перерастало в желание пнуть или сотворить что-то столь же недопустимое. Ну или потискать аса, который в обтягивающей одежде выглядел как ожившая эротическая фантазия. К бешенству альва, придворные тоже дураками не были и нагло пялились на ЕГО собственность. Но измучившегося страстью принца успокаивало одно — под подушкой в спальне дорогого гостя уже давно лежал маленький мешочек со специальными травами, которые помогут наслать правильные сны и открыть их для Атли. Слава небесам, для мага его уровня такой фокус был сущим пустяком.