***
— Мой драгоценный венценосный брат, ещё раз повторю, что безмерно рад видеть тебя и твоё семейство в своём царстве. Я преисполнен надежды, что дружба и сотрудничество наших миров впредь будут только крепнуть, как крепнет доброе дерево, посаженное на богатой почве. Посвятим же этот славный вечер веселью и удовольствию, которые, хочу я верить, не покинут наши сердца никогда! — Дорогой венценосный брат, я приношу благодарность от имени своего и своей семьи за радушный приём и добрые слова. Мы также рассчитываем, что дружба меж альвами и асами никогда не увянет и приведёт наши народы к процветанию. Эти слова открыли вечерний малый приём, который король альвов давал в честь гостей. Велунд и Один стояли рядом на возвышении перед собравшимися придворными, а за их спинами выстроились родичи. Когда официальная часть, слава небесам, весьма короткая, закончилась, в зале раздались нежные голоса арфы и флейт, гости же расступились, освобождая пространство в центре, и зашептались, лукаво поглядывая на правителей. Согласно традиции, первый танец принадлежал самым высокородным из присутствующих. А в знак расположения они должны были пригласить на танец члена другой семьи. Такой порядок сохранился ещё с тех незапамятных времён, когда альвы слыли самыми воинственным народом девяти миров и проводили всю свою жизнь в кровавых усобицах и склоках и подпустить члена чужого клана к родственнику означало оказать величайшее доверие. Хотя сложно поверить в это сейчас, глядя на сказочно красивых и сказочно же холодных созданий. Велунд неторопливо подошёл к Фрейе и склонился в изысканном поклоне: — Окажет ли мне прекрасная богиня Асгарда честь? — громко спросил он, всё по той же традиции показывая, что в этом деле нет принуждения. Фрейя благожелательно улыбнулась и вложила ладошку в его протянутую руку. Её чистый и звонкий голосок разнëсся под сводами: — Если его величество окажет честь мне! — вызвав в зале приступ кашля, призванного скрыть смех. Подобный ответ можно было бы назвать наглостью, но Фрейя была так очаровательна, что никому и в голову не пришло её осуждать. Один же оказался в некотором затруднении. Дело в том, что родни у короля Юсальфхейма было не так уж и много. Сам Велунд — полукровка-сирота, родители которого покинули мир много столетий назад, сестёр у него не было, равно как и других членов семьи женского пола. Супруга альва, прекрасная Хёрвер, не покидала свои покои по неизвестной причине, которую тщательно скрывали, да и, присутствуй она на балу, Один не мог бы пригласить королеву, ведь Велунд пригласил не его жену, королеву Асгарда, а лишь сестру. Вот и выходило, что оставался только… Атли. Удивительно, что при всех заморочках этикета альвы совершенно не придавали внимания полу партнёра, а лишь его статусу. Ни один мускул не дрогнул на лице Всеотца, когда он склонился в лёгком поклоне перед Атли и озвучил традиционную фразу. Наследник подтвердил своё согласие и с ледяным спокойствием вышел под руку с Одином в центр зала, где их уже ждали Велунд и Фрейя. Танец сам по себе был не очень сложным и весьма целомудренным, состоял он в основном из лёгких поворотов, поклонов и шагов, предполагая, что партнёры будут касаться друг друга лишь кончиками пальцев в некоторых па. Пары, хоть и выглядящие весьма необычно, двигались уверенно и красиво. Велунд, хромоту оставивший в далёких воспоминаниях, ловко двигался на своей хитромудрой конструкции на ногах и развлекал Фрейю негромкой беседой, ванийка тихо смеялась и оживлённо отвечала, но разговор их был не слышен окружающим. Один и Атли же танцевали в молчании, но в нём не было ничего враждебного, скорее, вежливое безразличие. Оба они уважали друг друга, помнили о заслугах и подвигах в Йотунхейме, где провели бок о бок немало времени, и оттого решили не мучить партнёра бессмысленной болтовнëй, которую они оба не переносили. Альв, сохраняя на лице подходящую случаю улыбку, смотрел по сторонам, не останавливаясь ни на ком конкретном. Пока не столкнулся с голодным и каким-то странно болезненным взглядом, по которому становилось понятно, что хозяин его испытывает настоящие страдания. Бальдр смотрел прямо в глаза Атли, не отрываясь, и в выражении лица аса тот прочёл некое обещание. Осознавал ли ас, как он выглядит сейчас? Вряд ли. Бальдр сгорал заживо от ужасающей смеси чувств, в которой сам не мог различить, что к чему. Он не мог объяснить, почему ему так неприятно было смотреть на Атли, танцующего с Одином. Нет, на Атли, танцующего с кем бы то ни было. Его просто бесило, что пальцы брата касаются пальцев альва, которые, как Бальдр знал, были нежными и чуть прохладными, ведь Атли постоянно мëрз. И ещё его выводило из себя, что все вокруг пялились на Атли, а тот опять вырядился, как павлин, и рукава его туники были прозрачными, открывая взгляду точëные плечи и тонкие кисти. Понимая, что ещё секунда, и он взорвëтся, ас незаметно отошёл к стене и начал пробираться к балкону, двери на который стояли нараспашку. Ночной воздух и относительная тишина привели его в чувство хоть отчасти, а тень скрыла от любопытных взглядов. Бальдр сейчас был в слишком сильном смятении, чтобы говорить с кем-то. Он так погрузился в размышления о своём странном состоянии, что заметил присутствие постороннего, только когда на его скрещенные на груди руки легла ладонь. Ас вскинулся, но тут же замер, пойманный в ловушку взгляда. Сердце пропустило удар и забилось в дважды быстрее. В темноте колонны рядом с ним стояло его наваждение и, чуть улыбнувшись, прошептало: — Поцелуешь ты меня уже наконец, идиот?Охота на волков. Часть 3
4 октября 2019 г. в 00:04
Бальдр страдал. Никогда, никогда в жизни он не был настолько растерян и подавлен. Он прожил столетия, искренне веря, что для него нет лучше забавы, чем сжать пышную девичью грудь и… понятно, что дальше. И вот сюрприз, ему снятся ну совершенно не похожие на его идеал мужчины, а тело реагирует на это чересчур живо. Да настолько, что приходится, как малолетке, решать проблему самому. Позорище.
Ас от души приложился головой о стену и с тихим стоном съехал на пол. Впервые в жизни ему совершенно не хотелось на охоту. Тем более, что там непременно будет Атли. Станет сверкать своим великолепием, улыбаться пухлыми губами и завлекающе сверкать зелёными глазами. Демон, или не станет, ведь, как Бальдр уже успел убедиться, в этой реальности альв не улыбается вообще, только корчит презрительные моськи и обливает окружающих холодностью. Ас совсем запутался, а контраст действительности и стоящего перед глазами сна убивал последние крохи спокойствия. С тяжёлым вздохом Бальдр встал и, прихватив лук с полным колчаном, покинул покои, обещая себе выкинуть всякие недопустимые и ничем не обоснованные глупости из головы.
Лес нависал на Бальдром. И бедный ас совершенно не знал, что с этим обстоятельством делать, потому что чёртов лес был слишком похож на тот, из сна. Те же вековые деревья с густой зелёной листвой, те же покрытые мхом валуны. Фей в ярком свете дня видно не было, но шевеление листьев выдавало их присутствие. Бальдр судорожно сжал в руках повод и потряс головой, отгоняя видения.
— Хорошо ли вы себя чувствуете, дорогой гость? Вы чрезвычайно бледны, — прозвучал слева такой знакомый голос. Бальдр невольно шарахнулся в сторону и чуть не упал с лошади. Тонкая рыжая бровь взлетела вверх, выражая высшую степень недоумения, — а теперь вы покраснели. Нет ли у вас жара? — тонкая прохладная ладошка прижалась ко лбу. Бальдр подумал, что жар у него точно есть, иначе откуда ощущение, что он горит заживо? Альв же взволнованно прикусил губу и с искренней заботой прошептал: — Неужели лихорадка?
Бальдр с едва скрываемым отчаянием смотрел на эти губы, заблестевшие от слюны, и всей шкурой ощущал, как рушатся бастионы его гетеросексуальности.
— Может, вам стоит вернуться во дворец? Лекарь быстро поставит вас на ноги, — изображая святую невинность, продолжал измываться Атли. Сказать по правде, он сам не ожидал, что всего лишь навеянный сон про поцелуи и почти целомудренные ласки даст такой эффект. А ведь он ещё даже, считай, не начинал! Но если Бальдр смотрит на него таким больным и голодным взглядом уже сейчас, не значит ли это, что подобные желания давно зрели глубоко в его сердце? И им хватило крошечного пинка, чтобы прорвать плотину?
— Н-нет, — хрипло прокаркал ас и откашлялся, — я в полном порядке, благодарю… наследник Атли, — вспомнив о приличиях, добавил он. Атли мысленно поморщился. Как не вовремя этот тугодум вспомнил о его титуле. Решит ещё, что это является непреодолимой преградой для их чистой любви!
— Что ж, тогда позвольте пригласить вас следовать за мной. Мы сильно отстали от отряда, — заметил альв и на развилке легко послал лошадь шагом по правой тропинке. Разумеется, прекрасно помня, что все охотники ускакали по левой, подгоняемые задорным лаем гончих и пением рогов. Бальдр послушно пристроился позади и никак не мог отвести глаз от узкой спины и крепких бёдер, обтянутых тканью охотничьего костюма.
Охота закончилась к вечеру, а они так и не загнали ни одного зверя и даже не нашли остальных участников группы. Но Бальдр совершенно не жалел о таком громком провале, ведь стоило окружающим пропасть из вида, и Атли моментально оттаял. К нему вернулись его привычная язвительность и задор. Он открыто смеялся и яростно спорил, взмахивая изящными руками, отпускал колкости и ловко загонял аса в ловушку своего красноречия, заставляя в результате согласиться со своим мнением. Он был совсем как тогда, в Йотунхейме, живым и сияющим. Альв весь день водил его по лесу, показывал самые потаëнные и волшебные уголки. Потом он смущëнно признался, что ещё никого не приводил в свои убежища, где прятался от утомительной компании придворных и учителей ещё мальчишкой. Заметив румянец, заливший щёки Атли, Бальдр ощутил совсем детский восторг. Такое доверие значило, что он для альва — особенный, и это приятно грело душу. Хоть Бальдр ещё не решил, с какой стати.
Атли же, окунувшись в общество того, кто занимал его мысли последние месяцы, почти забыл о своём коварном плане по соблазнению и просто наслаждался возможностью отбросить правила поведения и побыть самим собой. Когда он ловил задумчивый или восхищëнный взгляд аса, то в груди начинало чаще биться сердце, а в животе сворачивался щекочущий комочек тепла. Ему было до неприличия хорошо.
Но, когда они в сумерках неспешно въехали во двор поместья, их быстро привели в чувство. Взбешëнный Один, взволнованные братья и сестра Бальдра, мнущийся неподалёку управляющий, на плечах которого лежала организация малого вечернего приёма, любопытные придворные, уже наверняка начавшие распускать солёные сплетни. Это послужило прекрасным напоминанием о том, что они — не просто двое мужчин, испытывающие расположение друг к другу, а представители двух разных государств, народов, миров. И, кажется, одному из них Всеотец готов оторвать что-нибудь за непозволительную безалаберность. Голову, например.