Остров любви

По ногам прилетел тяжелый пинок. Я обеспокоенно открыл глаза, не понимая, что происходит. Руки ужасно затекли, но ноги были развязаны и неприятно саднили. Воительница грозно смотрела на меня сверху вниз.  — Вставай, — приказала она. — Живей. Поднимаясь, я осмотрел помещение, послужившее мне пристанищем на ночь. Томаса уже не было в камере. Я вышел вслед за девушкой, настороженно озираясь по сторонам. Меня привели к огромному кострищу, вокруг которого собралось, наверное, все поселение. Вот теперь мне стало реально страшно. Я медленно двинулся назад — мою попытку сбежать сразу же прервали и привязали к деревянному шесту, устроившемуся прямо в середине будущего костра.  — Сегодня, — говорила мать Амазоя, — здесь будет сожжен один из мужланов, которого нам подарила бескрайняя вода. Это отребье посмело поднять руку на сестру Марпу. За это нужно казнить его, — она кинула взгляд в сторону. Я понял, что женщина смотрит на Андромаху, которая обеспокоенно наблюдала за происходящим. — Но если второй оплодотворит Синопу, — указала она на вчерашнюю молодую девушку, снова раздетую, — тогда я вымолю у Богини прощение и сохраню его жизнь, — Амазоя повернулась ко мне и злорадно улыбнулась. Такого поворота событий никто не ожидал. Я пробежал глазами по толпе и увидел Томаса. Он смотрел на меня взглядом, полным ужаса вперемешку с отвращением. «Я не сделаю этого» — шептал он. Но мы оба понимали, что это единственный способ отсрочить наши смерти. Тома подтолкнули к Синопе. Он обернулся ко мне и только губами сказал: «Я люблю тебя». Ком подкатил к горлу, стоило парню сесть рядом с девушкой. Его стали раздевать. Я отвернулся, не в силах смотреть на действо. Пару минут все копошились около Томаса, я услышал недовольные возгласы размалеванных жриц. Мать Амазоя кинула на меня взгляд и стремительно подошла.  — Заставь его орган налиться кровью, — еле слышно шепнула она. — Я знаю, что ты сделаешь это. Амазоя приказала всем разойтись и отвязала меня. Я направился к Тому, недоверчиво глядя на всех. Она проводила меня взглядом. Том посмотрел на меня и обнял, крепко прижимая к себе. Женщины стали громко переговариваться.  — Что она сказала тебе? — сказал он мне на ухо.  — Хочет, чтобы я помог ему встать, — я кивнул ему между ног. — Эта женщина точно что-то знает. — Даже если у меня встанет, то долго он таким не пробудет. Я даже посмотреть на эту девушку не могу. Ты видел, как широко ей раздвинули ноги? Меня заставляют глазеть на это. Наверное, думают, что чем дольше я буду видеть ее, тем быстрее возбужусь. Я кинул взгляд за его спину, где держали девушку, и вытаращился на него. Да уж, несмотря на то, что если он не справится, меня убьют, на его месте я бы точно не хотел оказаться. Я положил руку на его пах, сжимая. Томас сначала попытался убрать ее, но спустя секунду уже сам надрачивал себе моей ладонью. Жрицы охали, а воительницы отворачивались, увидев то, что мы делаем. Когда член Тома стал чуть ли не каменным, меня отволокли обратно к костру и привязали. Томаса подтолкнули к Синопе. Он крикнул мне:  — Знай, если мы выберемся отсюда, я жестко выебу тебя в твоем же офисе! Давно мечтал об этом! Ну ни дурак ли? Ему бы только хорошенько трахнуть меня.  — Идиот! — закричал я. — Сначала свадьбу сыграть надо, а потом хоть в подворотне! Том улыбнулся и присел к девушке. Я закрыл глаза, но отчетливо слышал вскрики и всхлипы девушки, громкие шлепки. По ощущениям прошло около пятнадцати минут, прежде чем парень откинулся на спину. Амазоя подошла к заплаканной девушке и осмотрела ее.  — Отвяжите его, — приказала она, и несколько рядом стоящих девушек принялись распутывать узлы опутывающих меня веревок. Как только мои ноги снова были свободны, я подошел к Томасу. Пустые глаза смотрели в землю. Похоже, он сам еще в шоке.  — Ты как? — я погладил его по спине.  — В тебе определенно лучше, — еле слышно проговорил он. — Мне пришлось думать, что та девушка — это ты, чтобы кончить.  — Вот дурак. После всего нас отвели к нашему жилищу. Мы просидели там весь день, особо ничего не делая. Иногда целовались, но не более, потому что на выходе постоянно дежурили воительницы. Вечером зажгли тот огромный костер. Начались танцы. Женщины двигались по кругу, пели. Нас с Томасом усадили поодаль ото всех и угостили ужином — жареным мясом и странного вида переваренной кашей, не похожей ни на одну из тех, которые я видел в магазинах. Уплетая еду, краем глаза я заметил, что рядом присела одна из девушек. Я обернулся. Андромаха молча смотрела на танцующих женщин. Но было в ее взгляде что-то романтичное, одновременно болезненное и грустное.  — Все в порядке? — спросил я, пытаясь уследить за ее глазами.  — Совсем нет, — девушка печально вздохнула, обратившись ко мне. — Из-за меня того, второго, парня, — она кивнула на Томаса, который сидел в нескольких метрах, заинтересованно разглядывая пламя, — вновь заставили возлежать с Синопой после первой неудачной попытки. Это я рассказала матери Амазое о вашей любви, а она решила манипулировать тобой. Простите меня, — она склонилась в коленях, слезно прося прощения. Я попросил ее сесть в прежнее положение. Она сделала это. Теперь ее длинные угольно-черные волосы совсем растрепались и перемешались с песком. Я помог вытряхнуть его.  — Спасибо, — Андромаха улыбнулась, снова посмотрев в сторону костра.  — Там есть дорогой тебе человек? Ты постоянно косишься на толпу, — сказал я.  — Дорогой, очень дорогой, — прошептала она.  — Твой ребенок? Мне подумалось так, потому что в танце участвовали совсем юные девушки и девочки. Андромаха отрицательно помотала головой.  — Мой ребенок похоронен близ реки, что протекает через лес, — скорбно ответила она. Я замолчал, потупив глаза в землю. Спустя пару минут я все же отважился спросить:  — Что с ним случилось?  — Пару лет назад у меня родился мальчик. Матушка Амазоя посчитала, что он слаб, болен, потому что малыш был очень маленький, а на его руках было по шесть пальцев. Она приказала мне сжечь его, но я ослушалась, отнеся его подальше и перерезав горло, чтобы он не мучился, — девушка запнулась. — Я вырыла крошечную могилу для него. Иногда, когда мне становится очень тяжело, я прихожу к сыну и рассказываю о своих невзгодах. Меня посчитали испорченной, не позволяя больше иметь детей и ухаживать за новорожденными младенцами. Я теперь даже приблизиться к ним не могу, — она заплакала. Я обнял ее. Андромаха сначала отстранилась, но потом прижалась ко мне, а ее слезы из темных глаз катились по моему плечу.  — Ты из-за запрета сидишь со мной? — я поглаживал ее волосы, пытаясь успокоить.  — Да. Но больнее становится от того, что у костра танцует Окиала. Я так хочу сейчас быть с ней, — она глянула на танцующих.  — Окиала? — уточнил я.  — Это она тот самый дорогой человек. Люблю ее больше всего на свете, — прошептала она и опять уткнулась в мое плечо. Мы просидели так несколько минут, я поглаживал ее спину, а девушка часто всхлипывала. Вдруг сзади меня обвили такие знакомые руки.  — Что здесь происходит? Саймон, мне изменщики не нужны, — Том пригрозил мне пальцем. Андромаха отстранилась, вытирая слезы. С разрешения я рассказал ее историю Томасу.  — Бедная… Так много пережила, — сказал ей парень, дослушав до конца. — Но я одно не пойму: как ты поняла, что я люблю этого парня? А вот за него уже не ручаюсь, он так обнимал тебя…  — Эй! — крикнул я, толкнув его в бок. — Это были дружеские объятья! Я все также обожаю тебя до мозга костей, — я чмокнул его в нос. Том довольно поморщился. Девушка улыбнулась, убирая выпавшую из общей массы волос прядь.  — Вот именно поэтому я поняла, что вы небезразличны друг другу, — проговорила она, поворачиваясь к костру. Оттуда ей помахала одна из танцующих. Андромаха засмущалась, опустила глаза в пол. Та самая девушка подбежала к нам, встав позади нашей знакомой. Она была красива. Светлые волосы были коротко подстрижены и неаккуратно разметались по голове. Карие глаза злобно смотрели на меня, а пухлые губы были поджаты.  — Им можно верить? — спросила она у Андромахи.  — Да. Они хорошие, — девушка потянула возлюбленную вниз, усадив рядом с собой. — Ребята, это Окиала. Я говорила про нее, — сказала она нам.  — Что ты там рассказываешь про меня, непослушная? — Окиала сжала ее щеки. Это выглядело забавно. — Это про них ты говорила вчера? — спросила она, разглядывая меня и Томаса, обнимающего мои плечи. — Они похожи на нас.  — И чем мы так схожи с вами? — подал голос Том.  — Любите того, кого Богиня любить запрещает, — ответила Окиала. — Но вы можете показать свои чувства, а мы — нет. Я даже боюсь представить, что будет, если кто-то узнает. Прошу, не рассказывайте никому.  — Конечно. Иногда полезно найти интересных собеседников. Сегодня такими оказались эти девушки. Мы разговаривали, пока не потушили костер. Андромаха вместе с Окиалой ушли куда-то на время, а мы с Томом готовились ко сну. Девушки вернулись через несколько минут с хорошей новостью.  — Сегодня на посту будем стоять мы, так что можете делать, что вздумается, мы никому не расскажем. Мы с Томасом радостно переглянулись.  — Только не слишком громко, ладно? — ехидно улыбнувшись, бросила Окиала и вышла за Андромахой, прикрыв деревянную дверь. Они встали в нескольких метрах от хижины и тихо переговаривались. Я не успел даже повернутся к нему, как Том набросился на меня с жадными поцелуями. Все мое лицо было в слюне, а губы искусаны до крови. Я отстранил его, толкнув в грудь.  — Ты меня съесть собираешься? — спросил я, вытирая щеки и губы руками. — Можешь быть нежнее? Том опустил глаза в пол. Он медленно подполз ближе, бурча под нос: «Прости». Наши лица приближались. Его нос соприкоснулся с моим, я усмехнулся и поцеловал самый его кончик. Люблю это делать. Томас обнял меня, поглаживая попу, спину. Он как будто случайно приподнял ткань хитона, скользя между ягодиц. С каждой секундой его пальцы становились все наглей и наглей, проникая в меня. Я мычал от удовольствия, уткнувшись в его шею, сам насаживался на них. Но на сухую получалось не очень. Дрожащими руками я взял его ладонь и засунул несколько пальцев в рот. Том дотрагивался ими до неба, проталкивал глубже, вытаскивал, играя с языком. Закончив, он снова опустил руки на мой зад, сжимая ягодицы. Я громко охнул, но тут же прикрыл рот ладонью. Каждый раз, когда Томас задевал простату, мне хотелось завыть от удовольствия. В моем заде было, кажется, уже четыре его пальца, прежде чем он, вытащив их, посадил меня к себе на колени.  — Давай сам, — сказал он, отодвигая ткань и обнажая вставший член. Я плавно, за несколько раз, опустился на ствол. Размеренными движениями я то почти полностью выпускал его из себя, оставляя внутри только головку, то насаживался до основания, что вызывало очередной тихий стон Тома. Он обхватил руками мои бедра, помогая привставать на члене. Его ладонь опустилась ниже, поглаживая мой подрагивающий конец. Приливающее чувство эйфории, сопровождаемое оргазмом, не пришлось долго ждать, и я, громко застонав последний раз, кончил. Зад изнутри наполнился влагой — Томас закончил в меня. Я посмотрел в его довольные глаза и поцеловал. Колючая щетина терлась о щеки.  — Хочешь еще раз? — спросил Том, наконец вынимая из меня член.  — На сегодня хватит, — я развалился на «кровати», протягивая ему руки. — Иди ко мне. Он лег рядом, сжимая мою ладонь. Его брови недовольно нахмурились.  — Кольца нет, — заметил он.  — Знаю. Я понял о его отсутствии как только мы прибыли в поселение. Может, потерял где-то в море?  — Тогда новое сам себе покупать будешь, раз беречь не умеешь, — Том, обидевшись, отвернулся от меня. Я прильнул к нему, перебирая волосы.  — Не сердись. Я нам обоим куплю.  — Если мы выберемся отсюда, — сказал он, снова показав свое обеспокоенное лицо.  — Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем.