With(out)

Их вечность длилась год и два месяца. Дальнейшее было всем хорошо известно, многократно обсуждено, разобрано по косточкам и рассмотрено под микроскопом. Олимпийский лед Пхенчхана, красная балерина, Анна Каренина, разница в один целый и тридцать одну сотую балла. Для Алины - золото, о котором она боялась думать даже в самых смелых своих мечтах. Для Жени - крушение всего. Этери, разрывающаяся между радостью за одну ученицу и болью за другую. Возвращение домой. Пресс-конференции, приемы, встречи, шоу, бесконечные интервью. Попытка жить как раньше, по инерции. "Давай не будем выяснять отношения, мы обе так устали, нам обеим так тяжело. Давай просто доживем до конца этого ужасного сезона". Больная нога и больная спина, похоронившие надежды Жени поехать в Милан, чтобы любой ценой, ногтями и зубами вырвать себе третье чемпионство мира, чтобы хоть немного выбраться из бездны отчаяния, в которую она рухнула на Олимпиаде. Сиди дома, Медведева. Смотри на трагедию Алины и на победу Кейт Осмонд. Смотри на Этери, которая уже в третий раз за этот год не с тобой. Всеобщие жалость и сочувствие. "Ты вторая, но для нас ты все равно первая". Золотая медаль от фэнов - "чемпионке наших сердец". Нестерпимое желание крикнуть: "Да отстаньте же от меня! Оставьте в покое! Хватит жалеть несчастную Женю Медведеву, мне от этого только больнее!". Вкрадчивый шепот со всех сторон: "Уходи. Ты для нее закончилась. Найди того, кто не променяет тебя на очередную пятнадцатилетнюю чемпионку. Можем даже подсказать, к кому тебе обратиться". Единственная мысль в ответ на вкрадчивый шепот: "Как я могу уйти, я же люблю ее. И она меня любит. Не могу поверить, что разлюбила". Любовь, истерзанная, израненная, похороненная где-то под толстым слоем разочарования, обиды и усталости, но еще живая. - Этери, нам надо поговорить. Все равно рано или поздно придется. - Надо. Приходи завтра в Хрустальный. Разговор начистоту, который с самого начала идет куда-то не туда. Обе задерганы, обе измучены, никто не желает уступать. Вскипающая злоба. Глаза, мечущие молнии. Хорошо, что в тренерской, а не прямо на катке. Крик друг на друга. Дверь, с грохотом захлопнутая уходящей Женей. "Она меня не слышит. Не хочет слышать. Я в самом деле для нее закончилась. Ей не нужны проигравшие. Ну и пошла к черту! Пускай Алину теперь любит!". Шоу в Японии и Корее. Неприязнь к Алине, скрытая за фальшивой дружбой. Боль, скрытая за фальшивой радостью. "В Хрустальный я больше не вернусь". - Мистер Орсер, я хотела бы обсудить свой переход к вам. Мы можем встретиться? - Не ожидал, что вы соберетесь сменить тренера, Евгения. Да, мы можем встретиться. Сообщения Этери - до нее наверняка дошли какие-то слухи. Молчание Жени в ответ. "Мне с ней не о чем говорить". Начало мая. Ураган в СМИ: "Евгения Медведева уходит от Этери Тутберидзе". Интервью Этери Первому каналу. Ее боль и обида. Женя общается с журналистами, стоя у входа в Федерацию. Да, ее тренер теперь Брайан Орсер. Стандартное заявление в Интернете со стандартными, ничего не значащими словами благодарности, написанное не ею. Конец их вечности. Начало новой жизни. Порознь. *** Новая жизнь, новые тренеры и новые друзья не мешали время от времени появляться мыслям о том, как там Этери, с кем она и что делает в данный момент. Летом Женя успешно изгоняла эти мысли, говоря сама себе: "Да пофигу, как она, с кем, и что делает. Пускай готовит новых чемпионок одноразового использования, пускай переспит хоть со всем Хрустальным независимо от пола и возраста. Она для меня закончилась так же, как и я для нее". Летом Этери была далеко, в Интернете постоянно перемывали ей кости из-за ухода Жени, Полины, Насти и Даши, сама она на публике почти не появлялась, и убедить себя в том, что тебе пофигу на экс-тренера и экс-любовь было несложно. На открытые прокаты в сентябре Медведева ехала с железной уверенностью: при встрече с Тутберидзе ничего в ней не дрогнет. Тем неприятнее было ощутить, что все-таки дрогнуло. Этери подчеркнуто демонстрировала, что у нее все хорошо. На демонстрацию того, какие замечательные отношения у нее с Загитовой, Женя ответила демонстрацией своих замечательных отношений с Орсером. Она ждала этого и была к этому готова. А вот Этери, любезничающую с Даней, она увидеть не ожидала. "Тутберидзе и Глейхенгауз? Что, серьезно? Не смешите меня! Это специально, чтобы я поревновала". Но червячок сомнений уже поселился где-то внутри. А вдруг это не только для ее ревности? Вдруг в самом деле что-то есть? Женя попыталась побороть сомнения все тем же железным аргументом: "Мне пофигу, как она, с кем и что делает", но, когда Этери была рядом, это не срабатывало. Оказалось, что очень даже не пофигу. Вечером, когда Медведева осталась одна, воображение нарисовало ей картинку Дани, вот в эту самую минуту сидящего в номере у Этери. Здесь не было ничего сногсшибательного: на сборах и соревнованиях Тутберидзе и раньше порою устраивала вечерние посиделки с тренерским штабом, точно так же, как ее спортсмены устраивали свои посиделки. Пили кофе, болтали, смеялись, а потом расходились спать. Но Женя представляла, что Этери и Даня сейчас только вдвоем, что в какой-то момент они перестают говорить и тянутся губами друг к другу... "Я что, ревную? - с удивлением и досадой на саму себя подумала девушка. - Какое мне дело до того, с кем она целуется? С Глейхенгаузом, с Дудаковым... Да хоть с Царевой! Пускай целуется на здоровье. Совет да любовь!". Ответ пришел сам собой. Он был очевидным и очень не понравился Жене. "Ты ревнуешь ее, потому что так и не смогла разлюбить". *** После Небельхорн Трофи, Japan Open и этапа Гран-При в Хельсинки Медведева была уверена, что да, у Тутберидзе новая любовь, но это не Даня (с Даней все было напоказ, чтобы позлить ее), а Загитова. Она не собиралась смотреть выступления бывшей подруги, но посмотрела - в конце концов, ей еще бороться с Алиной за медали. Посмотрела на сам прокат, на Этери с Алиной в кисс энд край, на фото и видео из-за кулис. На то, как близко они теперь сидят, как Тутберидзе держит свою спортсменку за руку, как обнимает ее, как они улыбаются друг другу. На знаки особенной близости, которые раньше предназначались только Жене, которыми Женя гордилась. Женя опять попыталась убедить себя, что ей наплевать, и опять безуспешно. Мысли о том, как там Этери, продолжали одолевать ее. Являлись непрошеными, в основном вечером субботы. Вечер субботы - лучшее время для романтических встреч, ведь завтра выходной и не надо спешить на тренировку. Когда у Жени с Этери все было хорошо, она очень любила эти субботние вечера, теперь ненавидела. Думать об Этери и Алине было еще хуже, чем об Этери и Дане, потому что воображение девушки с каким-то садистским удовольствием воспроизводило их с Этери любовные эпизоды, в которых на месте Жени теперь была Загитова. Ну, например, такой: ...тренировка в Хрустальном давно закончена и все разошлись, а Тутберидзе еще продолжает возиться с бумагами. В здании такая тишина, что шаги, раздавшиеся в коридоре, заставляют Этери вздрогнуть от неожиданности. - Уф... Не пугай так, - говорит она вошедшей Алине, притворно хватаясь за сердце. - Ты чего здесь бродишь? - Ждала, когда все уйдут, - Загитова останавливается у стола, оглядывается через плечо, точно ли она закрыла дверь, и наклоняется к Этери. Ее лицо в считанных сантиметрах от лица женщины. - Этери Георгиевна, - она переходит на шепот. - Вы знаете, как это невыносимо: целый день быть рядом с вами, чувствовать ваши руки и понимать, что вокруг люди, что при них я не могу прикоснуться к вам в ответ так, как мне хочется? Какая это мука? - Знаю, - едва слышно отвечает Этери. - Потому что мне тоже невыносимо. Встает из-за стола, притягивая девушку к себе, и находит своими губами ее губы... Когда на чемпионате России Женя безнадежно завалила короткую программу, а Алина неожиданно пришла к ней в номер поддержать, Медведева сначала удивилась, потом хотела захлопнуть дверь перед носом у Алины, но потом все же решила поговорить. И едва ли не первым вопросом, заданным безо всяких обиняков, был: - Алина, ты спишь с Этери Георгиевной? Только честно? Глаза Загитовой от изумления едва не вылезли на лоб. - Жень, ты в порядке вообще? Ты сегодня вроде на попу падала, а не головой об лед. Потом она увидела тяжелый взгляд Медведевой, поняла, что Женя спрашивает это совершенно серьезно, и со вздохом ответила: - Нет. Я не сплю с Этери Георгиевной. У меня даже мыслей таких никогда не было. - Тогда кто? - взгляд Жени стал еще тяжелее. - Я никогда не поверю, что она одна. Загитова спрятала глаза. Они с Медведевой ни разу не говорили о том, какие отношения связывают Женю с Этери, но Алина догадалась сама, и догадалась давно. Поэтому, несмотря на то, что она знала ответ, ей не хотелось его озвучивать и делать Жене больно. - Жень, зачем тебе это? Вы больше не вместе, у тебя своя жизнь, у Этери Георгиевны своя. - Кто? - еще раз, уже с нажимом, повторила Женя. - Ладно, - Загитова снова вздохнула. - Раз ты так хочешь знать... Это Эдуард Михайлович. - Аксенов? - изумилась Медведева. - Да ладно! Мы же все хихикали, что они с Этери Георгиевной восемь лет знакомы, восемь лет он к ней клинья подбивает, и все равно в вечной френдзоне, потому что она не крутит романы с женатыми мужчинами. - Ну вот так вот, - развела руками Алина. - Был в вечной френдзоне, а теперь нет. Женя недоверчиво покрутила головой. - Может, это тоже показуха? Как с Даней? - Нет. Ты понаблюдай, и все поймешь. Последующую пару дней, оставшихся до конца чемпионата, Женя действительно понаблюдала. Пришлось немного побыть шпионом, проследить за Этери, конечно же, делая вид, что бывший тренер ни капельки ей не интересна. С Даней или Загитовой Тутберидзе любезничала перед камерами, зная, что на них смотрят тысячи людей. Это подразумевало некую демонстративность и театральность, на которую благополучно купилась Женя (судя по обсуждениям в Интернете, купилась не только она). С Эдуардом Этери общалась за кулисами соревнований и без камер, здесь их видели очень немногие и играть было не для кого. Женя прекрасно помнила их общение еще год назад, сравнила с тем, как они держались по отношению друг к другу сейчас, и действительно все поняла. Алина сказала чистейшую правду. Спустя восемь лет бесплодных усилий, заместитель директора "Самбо-70" наконец-то добился взаимности. *** Веселье Жени на новогодние праздники носило бурный, но показной и несколько истеричный характер. "Я среди друзей. Мне хорошо. Мне просто замечательно. Я счастлива. Смотрите все. А ты, Этери Георгиевна, в первую очередь смотри. Ты мне не нужна. Мне наплевать, кого ты там теперь любишь и с кем спишь!". Стоит ли говорить, что Женя опять смогла убедить в этом всех, только не саму себя? После показательного номера под "Beautiful Mess" и совместных съемок новогоднего клипа Медведевой начали приписывать роман с Костовым. Она сама была бы не прочь попытаться перебить свою проклятую любовь к Этери новыми чувствами, но увы. Никто из находившихся рядом с ней не вызывал у нее никаких чувств, кроме дружеских. Чемпионат Европы Женя смотрела по телевизору. "Это уже становится моей нехорошей традицией, - мрачно усмехалась она, - наблюдать за главными стартами сезона с дивана". Он принес не только радость за Хави Фернандеса, завершившего свою карьеру на достойной ноте, очередной золотой медалью, не только изумление от победы Сонечки Самодуровой, не только сочувствие к Алине (на чемпионате России было сказано друг другу много откровенного, и между ними снова установилась если не дружба, то хотя бы приятельство). Чемпионат Европы принес новые кадры с Этери и Эдуардом. Вот они втроем с Алиной сидят на трибуне, наблюдая за произвольной программой парней. Аксенов что-то хочет сказать Тутберидзе, но она смотрит в другую сторону, и мужчина дотрагивается до нее, чтобы привлечь внимание. Раньше Этери моментально бы стукнула его по рукам с полушутливой-полусерьезной фразой "Эдуард Михайлович, что это за рукосуйство?", а теперь с готовностью поворачивается к нему. Воображение, рисующее то, как вечером кто-то из них приходит к другому в номер и последующие события, было тут как тут. Думать об Этери и Эдуарде было еще невыносимее, чем об Этери и Алине. Потому что отношения с Загитовой Этери приходилось бы скрывать точно так же, как отношения с Женей. Ученицу не представишь Диане как любимого человека. С ней не пойдешь на званый ужин как со спутницей. За нее не выйдешь замуж. С Эдуардом можно было все, и самое главное - с ним можно было не бояться разоблачения. Роман с коллегой, пускай даже этот коллега женат, в глазах окружающих - это нормально. Роман с девушкой-спортсменкой - нет. Мужчина мог дать Этери то, чего не могли дать ее ученицы. "Я так с ума сойду, - констатировала Женя после очередного приступа мыслей о Тутберидзе в ночь с пятницы на субботу, закончившегося безуспешными попытками уснуть до четырех утра и слезами в подушку. - Время идет, а мне легче не становится. Надо что-то делать". *** Пять лет назад, то ли незадолго до Олимпиады в Сочи, то ли сразу после нее, они с Юлей Липницкой и Полей Цурской обсуждали одну из коллег по цеху, карьера которой пошла под откос на фоне проблем в личной жизни. - Какая тут связь? - не поняла тогда Поля. - Как то, что у человека не складывается с любовью, влияет на то, что у нее не складывается с фигурным катанием? - Самая прямая, - сказала Юля с видом эксперта по взаимоотношениям полов. - От нехватки в организме витамина ЕБЦ начинаются проблемы с головой. А без ясной головы спортсмену никуда. Тогда они посмеялись над термином "витамин ЕБЦ" в качестве синонима интимной жизни и посочувствовали невезучей коллеге. Теперь Женя вспомнила эту историю. "Мне надо с кем-то переспать, - решила она. - Никаких отношений и мозголомства, которое к ним прилагается. Никакого продолжения. Только физиология. Может быть, тогда мне полегчает". Предстояло отыскать человека, который понял бы, что "один раз" действительно означает "один раз", не стал бы строить на нее какие-то планы, не стал бы требовать продолжения и не побежал бы хвастать всем и каждому, что он спал с Евгенией Медведевой. Лучшей кандидатуры, чем Браун, было не найти. Когда Женя напросилась к нему в гости с ночевкой, Джейсон долго мялся, видимо, подыскивая максимально дипломатичные выражения, и наконец сказал: - Дженни, давай сразу определимся, чтобы между нами не было никакого недопонимания... - Давай, - согласилась Женя, ощущая себя циничной стервой. - Это не любовь, Джейсон. Можешь считать, что у меня острая нехватка витаминов "Эф", "Ю", "Си" и "Кей" в организме. Мы просто сделаем друг другу приятно, а утром забудем об этом, и между нами все будет как раньше. Стоило отдать Джейсону должное. Злые языки поговаривали, что свой пол для него гораздо привлекательнее противоположного, но все же он знал, как надо поцеловать и где погладить девушку, чтобы она завелась. А еще он дождался, пока Женя не вскрикнула, не прижала его крепко к себе, оставляя на коже красные следы от пальцев, и не затихла, и только потом двинулся в ней последний раз и позволил себе освобождение. А потом, когда все закончилось и они лежали рядом, восстанавливая дыхание и ощущая, как медленно, словно вода при отливе, сходит возбуждение, Женя почувствовала, что ей в сто раз хуже, чем было до того. Будто она извалялась в грязи. Когда Джейсон потянулся к ней, чтобы обнять и поцеловать в щеку, Медведева выскользнула из его рук. - Что случилось, Дженни? - встревожено спросил Браун, приподнимаясь на локтях и глядя, как она, встав с кровати, принялась искать на полу свою одежду. - Я тебя чем-то обидел? - Все хорошо, Джейсон, - ответила Женя, натягивая футболку. - Спасибо тебе, но я пойду. Ей хотелось поскорее одеться, уйти и забыть свою попытку справиться с чувствами при помощи физиологии. - Куда ты пойдешь? - удивился Браун. - Ночь же. Или, раз уж ты хочешь домой, давай я тебя провожу. - Не стоит, - девушка отрицательно покачала головой. - Я сама доеду. - Как хочешь... - виновато развел руками Джейсон. - Точно все в порядке? - Да точно, точно, - успокоила его Женя. - Это мои проблемы. Не забивай себе голову. "Похоже на какую-то хреновую мелодраму, - подумала она, когда Джейсон закрыл за ней дверь. - Сейчас я, спускаясь в лифте, должна разреветься и сползти по стеночке. Чтоб уж совсем как в кино". Женя не угадала только с одним. По стеночке в лифте она не сползла. Плакала, стоя во весь свой небольшой рост.