Такой же, как я

За последние два дня я успела возненавидеть поездки на автомобиле за постоянную тряску, шум и эти чёртовы пробки. Последние — просто филиал ада на грешной земле. Они повсюду, и временами мне начинает казаться, что я всю жизнь проведу в одной огромной пробке, которая никогда не рассосётся. Полтора часа мучений в машине показались мне вечностью, плюс ко всему меня впервые за несколько лет начало укачивать, поэтому пришлось, наплевав на холодный ветер, опустить стекло и размеренно дышать, чтобы унять тошноту. Водитель предлагал остановиться, чтобы дать мне прийти в себя, но я отказалась: ведь я не знаю, куда он едет. Что, если в Боровичах его ждут, а из-за меня ему приходится задерживаться? В Вышнем Волочке я решила надолго не оставаться и проехать его как можно быстрее, так же, как было с Зеленоградом и Клином. После него впереди оставался лишь один крупный город, Великий Новгород, а потом — здравствуй, Санкт-Петербург! Мне не верилось, что я смогла проделать такой огромный путь. С другой стороны, как бы меня ни бесили постоянные переезды, хотелось растягивать своё путешествие как можно дольше, потому что впереди ждало самое трудное — мне предстояло хоть немного обосноваться в Петербурге и поскорее начинать искать Антона, ведь время идёт. Внутри меня словно включился счётчик, и я буквально ощущала, как с каждой секундой брат удаляется от меня на всё большее и большее расстояние. Однако дорога не бесконечна, и когда-нибудь мне всё же придётся взяться за поиски. Мимо меня проходили люди, проезжали автомобили, пока я кое-как с тяжёлым чемоданом пыталась идти по заметённому снегом тротуару — ноги подворачивались и тонули по лодыжку в рыхлой снежной каше, под которой прятался подлец-лёд, и я поминутно дёргалась, силясь вернуть равновесие. Навстречу мне несколько раз попадались прохожие, которые шли по улице с настоящими новогодними ёлками в руках или на тележке, улицы Волочка тоже успели украсить, и теперь каждый дом, каждое окно приветливо сверкали новогодними гирляндами и игрушками. В очередной раз я почувствовала себя отшельником, обречённым на одиночество. У всех праздник, у всех веселье, а я мотаюсь по стране с этим чёртовым чемоданом, который уже почти что стал частью моего тела, и мне, судя по всему, предстоит встретить Новый Год либо в пути, либо уже где-то в Петербурге. Одной… Хотелось всё бросить и на первом же попавшемся поезде уехать домой, в Александров, но я помнила, что возвращаться мне некуда, ибо родители в квартиру меня не пустят. И потом, неужели я зря проделала такой путь и собираюсь повернуть назад, когда до пункта назначения остался всего один город? Нет, я не настолько слабая. Я смогу вернуться лишь тогда, когда найду брата или хотя бы буду точно уверена, что его уже нет в Петербурге и продолжать поиски невозможно. Иначе меня замучит совесть, а это хуже любой пытки. Финальная поездка — из Вышнего Волочка в Санкт-Петербург через Новгород — точно запомнится мне на всю жизнь, потому что совершила я её… на фуре дальнобойщика. Никогда бы не подумала, что когда-нибудь мне придётся ехать таким способом, но что оставалось делать, если мороз на улице усилился и поднялась такая метель, что на расстоянии вытянутой руки впереди уже ничего не было видно, а машины, как назло, не хотели останавливаться? Единственным, кто решился меня подобрать, был мужик с бородой и сигарой на огромной фуре, так что пришлось садиться к нему в кабину, если я не хотела отморозить себе почки. Почти шесть часов тряски в душной кабине я не забуду, похоже, никогда. Когда автомобиль наконец остановился и водитель помог мне выбраться, мне казалось, что мои ноги напрочь отвыкли от ходьбы и придётся провести остаток жизни так же, как мой брат — сидя в кресле на колёсах. В кабине было тепло, а на улице стоял лютый мороз, меня тут же начало дико трясти. Холод заставил меня, наплевав на тяжёлый чемодан и затёкшие ноги, нестись, как молодая лань, по улицам северной столицы в поисках какого-нибудь места, где можно погреться. Люди с недоумением оглядывались мне вслед, кто-то обращал внимание на чемодан, а чьё-то внимание привлекал неприглядный шрам, мой пожизненный спутник, но мне было всё равно, хотелось лишь одного: где-нибудь укрыться от мороза, который, казалось, уже добрался до моих костей и теперь грыз их, как собака. Раньше при слове «Санкт-Петербург» я в первую очередь представляла Петергоф, Зимний дворец, Эрмитаж, Исаакиевский собор и многие, многие другие достопримечательности этого великого города. В памяти всплывали и знаменитые строки Александра Сергеевича Пушкина: Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид, Невы державное теченье, Береговой её гранит… Однако на деле я приехала не на экскурсию по достопримечательностям и далеко не в центр города, и могу сказать, что обычные спальные районы Питера ничем не отличаются от окраин моего родного Александрова. Те же типовые панельные многоэтажки, те же простые узкие улочки, на которых двум прохожим не разойтись, те же детские площадки с облупившейся краской на местами поржавевших качелях. Разве что дворики-колодцы напоминали мне, что я всё-таки смогла добраться до пункта назначения, и теперь впереди самое главное — поиски брата. Мне не верилось, что мы с Антоном сейчас находимся в границах одного города. О том, что он мог уже уехать, я предпочла не думать; сначала нужно убедиться, что его точно здесь нет, и только потом опускать руки. Но прежде всего мне необходимо было найти какое-нибудь жильё. Вариант с гостиницами я отвергла с ходу: неизвестно, на сколько затянется моё нахождение здесь, а цены в гигантском мегаполисе очень и очень высокие. Но что тогда делать? Не подходить же к людям на улице с просьбой пустить меня переночевать? Но чем дольше я шла, тем больше моя сумасбродная идея казалась мне хорошей. Я чертовски замёрзла и готова была хоть танец злобных сурикатов станцевать, лишь бы оказаться в тёплом месте без этого проклятого чемодана, который просто обрывал руку, и пусть кто-нибудь другой решает все проблемы за меня. Однако на деле мне не к кому было обратиться за помощью, и всё, что оставалось — это продолжать идти, надеясь, что во время движения мороз не будет кусать так сильно. Когда ноги совсем отказались меня держать, я подтащила чемодан к стене какого-то дома и села на него, спрятав руки поглубже в карманы и натянув подол пальто на колени в попытке хоть немного согреться. Холод стоял собачий, кожа лица, казалось, превратилась в маску и затвердела, онемела, а пальцев ног в сапогах я уже попросту не чувствовала. Так недолго и до обморожения доиграться… — Девушка, с Вами всё хорошо? Обеспокоенный женский голос перебил шум ветра в моих ушах, и я с трудом подняла голову, тут же об этом пожалев, потому что мороз с жадностью напал на незащищённую шею и принялся грызть её ледяными клыками. Передо мной стояла красноволосая девушка в пуховике, держащая на поводке маленькую пушистую собачку в комбинезончике, и смотрела на меня с волнением. Я тут же представила, как сейчас выгляжу — сижу не пойми где на потасканном чемодане… Наверное, здорово смахиваю на какого-нибудь бомжа. Однако девушке, похоже, так не казалось. — Я в порядке, не волнуйтесь. Незнакомка с собачкой замялась. — Просто я подумала, Вы сидите на улице, одна, на холоде… Вы приезжая, да? Давайте я позвоню, чтобы Вас встретили. Вас же ждут, правильно? — Нет, у меня здесь никого нет… — Я с трудом поднялась и взяла чемодан за ручку. Только прохожих пугать не хватало. Собачка тут же подбежала ко мне и принялась обнюхивать мои сапоги, смешно дёргая маленьким носиком. — Вам точно не нужна помощь? Насколько я вижу, Вам и идти некуда, обычно те, кто приезжает посмотреть город, выбирают себе гостиницу в центре, а не гуляют по спальным районам, если их некому встретить. Девушка буквально мысли мои читала, и я почувствовала себя ободранным бездомным котёнком, которого кто-то выбросил на улицу, а теперь нашёлся тот, кто хочет подобрать, но колеблется. Я обречённо вздохнула, выпустив изо рта облачко пара, и кивнула. — Да, Вы правы, я приезжая, и мне действительно некуда идти, но я не думаю, что Вы мне сможете чем-нибудь помочь. — Ну почему же? Я, к примеру, могу пустить Вас к себе пожить. Ого, как лихо. Вот так сразу пускать к себе в дом не пойми кого с улицы? Меня начало напрягать поведение незнакомки. Видимо, я очень уж подозрительно на неё посмотрела, поскольку девушка тут же затараторила: — Вы ничего не подумайте, я не сумасшедшая… Просто мне показалось, что Вам можно доверять, а я живу одна, Вы меня не потесните. Я просто подумала… Она неловко переминалась с ноги на ногу, и я буквально почувствовала, что ей и самой уже стало неудобно из-за своих слов. Мне прекрасно знакомо такое ощущение, и я постаралась отвлечь девушку, чтобы не заострять внимание на неловкости. — Вы готовы так запросто пустить меня к себе в квартиру? А вдруг у меня топор в чемодане? — Я криво усмехнулась, до конца ещё не веря в свою удачу. Вот и решилась проблема с жильём. Даже бомжевать не пришлось, удивительно. Однако некий осадок всё же остался. Неужели эта девушка так легко доверилась первой встречной на улице? Или у неё на уме что-то другое? По коже побежали мурашки, вызванные совсем не морозом. Какие странные мысли. Незнакомка улыбнулась, дёргая расшалившегося питомца за поводок: — Ну что ж, в таком случае мне остаётся лишь надеяться, что топора у Вас нет. — Она протянула мне руку: — Меня зовут Кира. Я с некоторым недоверием протянула свою в ответ и осторожно тряхнула ладонь девушки. — Карина. И можно на «ты».