Время, назад

Прожив девятьсот лет, зная, что у меня в запасе ещё десять, пять, две, в конце концов, регенераций, я не мог привыкнуть к мысли о том, что теперь осталась всего одна жизнь. Хрупкая человеческая жизнь, которую может оборвать случайный выстрел, низкая температура или отравление газом. Бросаясь к киберменам в одиночку, я не думал всерьёз, что могу погибнуть. Их нужно было остановить, а глупый фосген – слишком мало для того, чтобы остановить меня. Так я думал ровно до тех пор, пока не свело руку судорогой, когда я потянулся к стабилизатору; пока не пролетел над плечом выстрел, от которого я едва успел уклониться, скорчившись от боли; пока не потерял сознание от нехватки воздуха. Я всего лишь человек. И человеком я прожил всего неделю. Последняя моя мысль была о Роуз. Он оставил меня ей, чтобы я сделал её счастливой. А я не смог даже выжить в маленькой битве. Я подвёл её, свою Роуз, не смог не только подарить ей счастье, но даже завоевать её доверие. Неужели это – то, из-за чего умерла Донна? То, из-за чего Роуз больше никогда не услышит звука прибывающей ТАРДИС?.. Когда я очнулся, я понял, что не могу открыть глаза. Далеко не сразу я осознал, что случилось, почему мне так тяжело дышать и почему ужасно болит грудь. Я попытался поднять руку, но почувствовал, как аккуратные, но настойчивые ладони удержали мои плечи. – Мистер Смит, не двигайтесь, прошу, – какой знакомый голос. – У вас серьёзное отравление фосгеном, нам чудом удалось вернуть вас к жизни. Отёки скоро спадут, вы сможете открыть глаза, дышать станет легче, но до этого времени не двигайтесь. Марта. Марта здесь, со мной. Но почему она называет меня мистером Смитом? Я всё же с трудом приоткрыл один глаз, различил расплывшееся белое помещение и смутно знакомое пятно – предположительно лицо Марты. Я вспомнил не сразу. Параллельная Вселенная. Торчвуд. Кибермены. Фосген. Но как я мог выжить, если я человек? Антидота от фосгена не существует, не в двадцать первом веке. Кибермены пустили газ высокой плотности, я должен был умереть на месте, ведь я провёл в зоне заражения несколько минут. – Марта... – больше ничего я сказать не смог. Эта Марта не знала, кто я такой, она была совсем не моей Мартой, но на несколько секунд я позволил себе представить, будто всё как раньше. Я Доктор, а рядом со мной моя спутница. Опасность миновала, а я выжил, я ведь всегда выживаю. Если девушка и удивилась тому, что пациент, едва пришедший в сознание, называет её по имени, то виду не подала. Она бодро сказала о том, что, если я уже говорю, то явно иду на поправку, и что-то в её голосе показалось мне чужим, отстранённым. Официальным. Это другая Марта. Я открыл глаза. Отёк спадал очень быстро, и хоть глаза ещё слезились, я всё же посмотрел на девушку. В её взгляде ни тени узнавания, я для неё всего лишь пациент. Стало как-то по-детски обидно, но я быстро взял себя в руки, слабо улыбнулся Марте, с трудом сказал: – Спасибо... доктор. Горло, грудь, язык – болело абсолютно всё, но с каждой секундой всё меньше. Неужели Торчвуд где-то раздобыл то лекарство от фосгена, которое должно быть изобретено только пару столетий спустя? Абсолютное противоядие, если ввести его вовремя, то можно полностью нейтрализовать яд за очень короткое время; лекарство отличное, фосген после его появления практически перестали использовать, но зато изобрели пару других, более изощрённых способов отравления. Что-то в истории Земли не менялось никогда. Марта улыбнулась мне, посмотрела показания приборов и сказала: – Я извещу ваших близких, что вы пришли в себя. Думаю, они захотят вас увидеть. Девушка вышла в коридор, а я задумчиво посмотрел ей вслед. Близких. Значит, Роуз успела всех вывести, значит, команда в порядке. Других близких у меня не было, а единственный человек, которого хотел бы сейчас видеть я, и знать меня не желала. Скорее всего, в палату зайдёт Пит, убедиться, что со мной всё в порядке, он мне и расскажет, всё ли хорошо с Роуз. Через пару часов по предписанию или через тридцать минут по факту я буду уже в полном порядке, если я правильно определил лекарство, которым меня вылечили, и даже смогу сам увидеться с ней. Мысль о том, что я мог подвести её, не выжить, не давала покоя – я должен всегда присматривать за ней, я давал обещание Джеки, тогда, давно. Я должен быть рядом, чтобы моя Роуз была хотя бы в порядке. Я больше не могу позволить себе быть столь опрометчивым. Я с трудом устроился в полусидячем положении, когда дверь палаты распахнулась, и в комнату влетела Роуз. Она всё ещё была в форме опергруппы, хоть и сняла уже бронежилет. Я не успел даже опомниться, как она, замерев на секунду у порога, бросилась мне на шею, стискивая так, что дыхание снова сбилось. Физическая боль в груди смешалась с тёплым чувством, заполнившим меня целиком. Я как мог глубоко вдохнул и выдохнул, стараясь унять боль, и обнял Роуз, ласково провёл пальцами по светлым волосам. Я улыбнулся, услышав горячий шёпот над ухом: – Больше никогда так не делай! Всё было так правильно и так привычно, и словно не случилось этой холодной недели, и будто не касались нас недоверие и обида. Доктор и Роуз Тайлер. Как и должно быть. Но вдруг я услышал: – Прости меня, пожалуйста, прости. Я нахмурился и отстранил от себя девушку, посмотрел ей в глаза. – За что т... – я сбился из-за кашля – он будет надоедать ещё добрые сутки. – За что ты просишь прощения? В глазах Роуз стояли слёзы, на искусанных губах запеклись капельки крови. Что случилось за то время, пока я был без сознания? – Команда в порядке? Вы избавились от кибер... киберменов? Роуз нахмурилась, кивнула и передёрнула плечами. А я так широко улыбнулся, что опухшие губы отозвались тупой болью. Задание прошло успешно, а Роуз не может смириться с мыслью, что я, выкарабкавшись почти из-за грани, думаю в первую очередь о других, а не о себе. Но за что тогда?.. Роуз никогда не просила прощения просто так, она должна была действительно чувствовать себя виноватой, чтобы просить прощения у меня. Я понял это совершенно внезапно, когда вдруг уловил, что её взгляд переменился. Она смотрела на меня как раньше. Она смотрела как тогда, когда я был настоящим Доктором для неё. Стоило ли идти на такой риск только ради того, чтобы увидеть, что она мне, наконец, поверила? Не стоило. Но ради того, чтобы остановить киберменов и получить доверие в подарок, определённо да. Я устало улыбнулся, взял руку Роуз в свою, а она крепко-накрепко обхватила мою ладонь своими пальчиками. «Не отпущу». Я погладил её большой палец своим – теперь никогда. – Тебе не за что просить прощения. Я всё понимаю. Да и как я мог не понимать, особенно после того, как я увидел Марту? Едва я вспомнил о Марте, дверь снова открылась и в палату зашла она. Другая Марта Джонс. Она чуть задержала взгляд на моих пальцах, сомкнувшихся вокруг руки Роуз, и посмотрела на меня с улыбкой. – Кажется, вы в полном порядке, мистер Смит. Все анализы в норме, можете отправиться домой уже сегодня вечером. Вы жена, не так ли? – обратилась она к Роуз. – Нужно, чтобы кто-то проследил за тем, чтобы мистер Смит не перенапрягался. Я отвлёкся на изучение прибора, к которыму был подключен, поэтому не слышал, что сказала Марта, кроме "можете отправиться домой". Даже для этого мира, шагнувшего значительно вперёд в своём развитии, медицинская техника была чересчур хороша. Откуда у них такие технологии? Я прекрасно знал, что Торчвуд тащит к себе всё необъяснимое, что плохо лежит, но техника будущего в полном оснащении не могла просто провалиться сквозь рифт. Они совершили серьёзную ошибку, доставив меня сюда, потому что теперь я не остановлюсь, пока не докопаюсь до правды об этой версии Торчвуда. Я уже сталкивался с чересчур развитой больницей, и мне совершенно не понравилась причина, по которой там излечивали больных на раз-два. В моей палате не было почти ничего компроментирующего, кроме диагностирующего экрана. Устройство представляло собой монитор и лазерный сканер. Сканер находил в теле больного угрожающий здоровью элемент, экран самостоятельно его изучал и выдавал медику точный диагноз. Экран этот отличался особенной эффективностью в таких случаях, как мой. Он позволял точно определить уровень интоксикации, повреждённый орган, а также способствовал раннему обнаружению тяжёлых заболеваний. Хорошая вещь. Вот только изобретён был первый такой экран в двадцать пятом веке. А этот образец конца, как минимум, двадцать шестого… – …должен принимать на протяжении двух недель, для профилактики, – Марта передала Роуз рецепт, а я усиленно закивал, полностью соглашаясь с медицинскими показаниями. Роуз посмотрела на меня как-то подозрительно. – Доктор Джонс, не могли бы уточнить название того лекарственного препарата, который вытащил меня с того света? – Доприомид, мистер Смит, – я кивнул. Так и думал. – И очень маловероятно, что вы бы отправились на тот свет. Доприомид широко используется уже в течение двух лет, а наши специалисты весьма оперативно доставили вас в больницу. – Мне повезло с командой, – я вновь погладил большим пальцем ладошку Роуз. Она чуть ослабила свою хватку, но руку из моей не высвобождала. – А откуда вам привозят больничную технику? Марта немного нахмурилась, но, видимо, решила, что мои вопросы довольно безобидны. Хоть и мало отвечают её представлениям о категориях тем для разговоров с едва очнувшимися пациентами. – Из Германии, мистер Смит. А вы медик? Я посмотрел Марте в глаза и лучезарно ей улыбнулся. – Я Доктор. Марта улыбнулась немного неуверенно в ответ – она наверняка думала, что отравление фосгеном что-то повредило в моих мозгах. – Еще кое-что, – она решила обратиться к Роуз, интуитивно понимая, что на меня рассчитывать не приходится. – Мистеру Смиту необходимо получить курс инъекций кордиамина. Поэтому, боюсь, вам придется подниматься на этот этаж каждый день в течении, опять же, двух недель. – Восхитительно! – воскликнул я, в восторге глядя на обеих девушек. Роуз уже наверняка догадалась, что я что-то задумал, но Марта посмотрела на меня с недоумением, наверняка убедившись в мысли о моей ненормальности.