Нет, не было и не будет

      Едем на Кингс-Кросс на такси. Ливень — стеной. Как вчера начался, так и не успокаивается. Билл с Чарли отправились провожать, даже с работы в четверг повырывались. Девять человек набралось. Миссис Уизли целых три машины вызвала. Перси долго извинялся, но заявил, что в это неспокойное время ему обязательно нужно быть на службе, чтобы помочь мистеру Краучу. А Артур с утра ломанулся спасать Грюма от мусорных бачков.       Вчера вечером, кстати, Перси начал распинаться, что правильно мистер Крауч выгнал эльфийку мистера Крауча, что человеку положения мистера Крауча не нужна прислуга мистера Крауча, неспособная выполнить приказов мистера Крауча и бегающая, как безумная, вокруг мистера Крауча с волшебными палочками не мистера Крауча. И так доведенная Гермиона кинулась с ним спорить и доказывать, что эльфы — тоже люди, что к ним нужно относиться по-человечески, а Крауч — средневековый рабовладелец, который с жиру бесится, и вообще козел. Так что Г.А.В.Н.У. — быть.       Вообще, странно, как повторяется история. Вот какой был шанс, что именно рядом с нашей, случайно найденной в лесу полянкой окажется Крауч-младший? Да еще и во второй раз. Я ж его не искал. Там нас вообще Рон вел, а я за тылом следил. Может, в этом и дело? Кто нас первый раз вел, не он ли? Не помню.       Мне Гермиона так ни слова и не сказала. Правильно. Чего со мной, мудаком, разговаривать? Девочка хотела понять, что со мной, переживала, а я ее фактически нахер послал…       Лезть к ней на заднее сиденье я даже не пробовал. Сидят с Роном и двумя чемоданами и пытаются удержать ошалевшего от взорвавшихся петард кота. Кот один раз сунулся к передним сиденьям, увидел меня и рванул обратно. Знатно я его заколупал, видать. Хоть к водителю лезть не будет. Бедные мужики и так везут весьма колоритную компанию с совами и котами из весьма колоритного дома. Как им миссис Уизли адрес Норы-то объяснила? Видимость — до бампера и серая стена. Еще и петарды эти рванули… Неудобно вышло.       Выгрузились на вокзале прямо в сплошную воду и поволокли чемоданы на платформу. Радостные таксисты тут же свинтили. Хоть Сыча нет — уже неплохо. А то он бы еще надрывался.       С внезапно накатившей ностальгией оглядываю красный древний паровоз, запыхтевший всю платформу дымом. Чувствую я в нем что-то родное. Вокруг дети бегают, друзей ищут, впечатлениями от каникул делятся, встречам радуются. И мы — две древности. Одна доживает свой век, а вторая дожила уже… Нужно собраться, пока опять не поплыл…       Кое-как заволокли здоровенные чемоданы в купе и спустились прощаться с остающимися. Взрослые подразнили детей жутко секретным событием, но так ничего и не сказали толкового.       Вернулись, послушали сквозь приоткрытую Дверь, как Малфой распинается о том, что мамочка не отпустила маленького сынулечку в страшный далекий Дурмстранг, где учат злой темной магии. Он сам-то понял, что сказал? Гермиона, севшая от меня по диагонали, так далеко, как могла, закатила Рону лекцию о магических школах и способах их сокрытия. На меня не смотрит. Сижу, не отсвечиваю.       Ближе к обеду завалились Невилл, Симус и Дин.              За дверью открылось темное подвальное помещение.       — Гар! Вот и ты! — обрадовался Сим. — Глянь, кого поймали. Тебя только и ждем.       На стуле в центре комнаты сидит мужик. Явный оборотень. Это хорошо. ПСы их за тупых зверей считают, навроде троллей, мог чего и слышать. А нам позарез нужно узнать, куда сука-Том диадему перепрятал.       — Гарри Поттер? — рычит оборотень.       Секунда, оборотень срывается вперед. В моей руке появляется палочка. Стоящий между нами Нев скользит в сторону, ныряет под протянутые руки и, крутанувшись, бьет сородича здоровенным кулаком по затылку. Тело пролетает мимо меня.       — Раздухарился, гнида, — фыркает Лонгботтом. — Не зашиб? Он нам живой нужен.       — Почему не связан?! Вы чё творите?!       — Так я связывал… — оправдывается Сим.       — Не ори, Гар. Сами знаем — не маленькие. Ножик, — заключает Невилл, поднимая блестяшку с пола. — Обыскивали же…       — Значит, так обыскивали! А если бы порт-ключ?!              Это если я так буду постоянно проваливаться — за аутиста сойду. Дяденьки-дяденьки, я не могу участвовать в турнире! Я — дурачок! Прямо перед драконом провалюсь, и все.       Дружелюбно здороваюсь с ребятами, ловя колючий взгляд Гермионы. Ну да. С лучшей подругой поругался, а с соседями, с которыми и не общался толком — любезничаю.       Народ, под выкрики «Трой! Маллет! Моран!» из почти разрядившейся зеленой розетки Сима, начал активно делиться впечатлениями о Чемпионате. Гермиона фыркнула и скрылась за учебником по чарам, а Нев грустно вздыхает:       — Бабушка не захотела ехать, — и тон убитый-убитый. — Не стала покупать билеты. Странно, правда?       — Нефиг там твоей бабушке делать было, — уверенно заявляю я, хлопнув парня по плечу. — Бабушки — они такие. Их беречь надо. А не во всякие дебоши таскать.       Рон удивленно посмотрел на меня, а потом полез в свой чемодан на верхней полке.       — Ух ты, — восхитился Невилл, когда Рыжий поставил фигурку Крама на его пухлую ладонь.       — Я видел его так же близко, как тебя — мы же были в верхней ложе…       — Первый и последний раз в твоей жизни, Уизли.              — …А МакГонагалл, такая: «И, представляете, Филиус, он заявил, что будет неплохо, если мистер Малфой и мисс Грейнджер начнут встречаться! Что так можно будет перетянуть "бедного мальчика" на сторону Света или воздействовать на его отца!»       Комнатушка сотрясается от дикого хохота. Медведь, уже наслушавшийся про наши школьные похождения, аж виски на себя пролил.       — Чушь какая, — фыркает Гермиона, по-кошачьи потираясь лицом о мое плечо и утирая слезы. — И когда это было?       — Курс третий. Или четвертый, — отвечает Падма. — И ничего не чушь! Мы с сестрой сами слышали…       — Да я не про тебя, — прерывает Гермиона повисшую неуютную паузу. — Я про идею. Ну ладно — я. Третий курс, четырнадцать лет. Взросление, гормоны, все такое. Меня можно заглупить, — громко скептически хмыкаю, — убедить, что я с детства читала книжки о сказочных принцах, и обратить мое внимание на псевдо-аристократический лоск…       — Ты хотела сказать «лак»? — снова смех от выкрика из толпы.       — Я что хотела, то и сказала, — притворно хмурится Гермиона. — Но Малфою-то с чего на меня вестись?..       — Ну, не знаю, милая. По мне, так ты кого хочешь пальчиком помани и улыбнись — любой хоть на светлую сторону побежит, хоть на серо-буро-малиновую. Только я тебя за такое отшлепаю. А для всяких бегунов у меня здоровенная палка под кроватью лежит.       — Только для бегунов? А для Гермионы?       — О-о-о! Сейчас кого-то проклянут!       — Для бегунов — только та, что под кроватью. Остальное вас не касается!       Народ снова смеется, выпуская напряжение последних двух недель. А прижавшаяся к боку девушка награждает меня такой улыбкой, что мне понятно — мое сольное выступление мне сегодня зачтется.       — Так о чем я? — Гермиона делает паузу и бросает на собравшихся хитрый взгляд. — Вообще, в том, что Малфой влюбился в Рона и поэтому постоянно к нам цеплялся — больше смысла, чем в этом бреде…       — А почему в Рона? Почему не в Гара?       — Я счас кину чем-нибудь!       — Потому что Рон — чистокровный! Представляете, если мальчику с детства обстоятельно объяснять, что нельзя вступать в интимную связь с собаками, магглами, бегемотами, грязнокровками, овцами и домовиками, то он ВНЕЗАПНО так и будет считать! А тут что? В пику семье женюсь на бегемоте?       — Милая… Ты себя счас с бегемотом сравнила?       Под новый приступ хохота мне в ребра втыкается острый кулачок…              — О, Драко! Привет! А мы тут как-раз Чемпионат Мира обсуждаем. Присоединяйся. — Поворачиваюсь к Неву. — И представляешь, эти пьяные долбоебы, как Метку увидели, так и обосрались все! И сбежали! Они же пиздоболы все поголовно, ну, вы знаете. Когда хозяин их жоп пропал, они все тут же кинулись поливать говном того, перед кем вот-вот, только что в колено-локтевой позе ползали и яйца языками вылизывали! Ой, Драко! Что с тобой?! Покраснел весь. Тебе никогда не говорили, что ты очень неаристократично краснеешь? Пятнами. ОЙ! Ты же не хочешь сказать, что я тебя чем-то обидел?! Не мог же кто-то из твоих знакомых там быть?! Верно?       Дверь захлопнулась с такой силой, что аж стекло вылетело. Гермиона, все так же не глядя на меня, достала палочку, произнесла: «Репаро!» — и все починила.       Народ в шоке…       — Ну ты… Ну ты… Ваще! — красноречие из Рыжего так и прет.       — Грубовато получилось, — бросаю взгляд на Гермиону. Даже отповеди не последовало.       Пришел злой дядя Гарри в песочницу, надавал ребенку лопаткой по заднице и до слез довел… Мда… Ну ничего. Не может же он быть совсем необучаемым дегенератом. Десять раз на такой ответ нарвется и больше не полезет. Но конкретно эту речь он мне еще припомнит. Что бы я о нем ни думал, но родителей ушлепок любит.       — А чего он сбежал-то? Я думал — счас кинется.       — А что ему оставалось, Дин? Во всеуслышанье заявить, что это его папаша погромы устраивает? Так ему папа же звездюлей и даст.       Всю оставшуюся дорогу Рон злобненько хихикал и радостно лыбился.       Вот и приехали. Снова окунулись в сплошную воду. Поздоровались с Хагридом, который пошутил про «увидимся, если мы не потонем» (перепуганным первокурсникам именно этого и не хватало для полного счастья), и полезли в кареты, запряженные вывернутыми наизнанку пегасами. Кто ж вас, таких красивых, все-таки выдумал?       На входе в замок, пока Рон плевался на погоду, я задумчиво оглядел здоровенную лужу. Что-то мне это напоминает. А Филч, кстати, опасный мужик. Сквиб, а с толпой неуравновешенных малолетних магов справляется худо-бедно.       — Флиппендо! — заметил движение сверху.       Отталкивающее заклинание влетело в два падающих резиновых шара с водой. Планировалось оттолкнуть, а получилась боевая форма, которую и отрабатывал. Шары такой наглости не оценили и лопнули. Под визг каких-то девчонок вся вода разлетелась по Холлу фонтаном.       — Так их, Потти! — тут же заголосил полтергейст. — Давай еще!       — Пивз! Мистер Поттер! Что тут происходит?! — загремел голос профессора МакГонагалл от входа в Большой Зал.       — От засранец ты, Пивз. Лэглок! Ректусемпра! — и жутко сотрясающийся от щекотки, корчащийся перепризрак с приклеенным к нёбу языком, уронив остатки боеприпасов, ввинчивается в потолок. Это на приведений нихрена не работает, с полтергейстами еще можно повоевать. Навредить нереально, а огрызнуться — можно. А огрызающихся этот черт любит. Вон, Рема до сих пор по старой памяти уважает. Только огрызаться придется долго и упорно.       Рассерженная профессор МакГонагалл уже спешит к нам.       — Что тут… — и поскальзывается на оставленной злобненьким вредителем луже.       Выдергиваю Гермиону из-под молодецкого взмаха руки профессора, зачем-то решившей в падении стукнуть в глаз свою любимую студентку, и командую: «Аресто Моментум!» МакГонагалл зависает в воздухе, Гермиона отстраняется от меня, а у меня — мушки перед глазами. Истощение же, мать его. Это я так не скоро восстановлюсь.       — Скажите, профессор… Я, конечно, только что на четвертый курс поступил и могу чего-то недопонимать… Но это всем четверокурсникам такие проверки практических навыков на входе устраиваются? — и улыбочку подебильней.       — Конечно нет, мистер Поттер! — наша декан взмахнула своей палочкой и оказалась на ногах. — Спасибо, что поймали. И пять баллов Гриффиндору за впечатляющую реакцию.       — Так семестр еще не начался…       — Я запомню, — и улыбается, не разжимая губ. Самая большая похвала от суровой тетки. — Ступайте-ступайте.       И кто тут самый умный? Кто решил не отсвечивать? Войти не успел — уже магией швыряюсь. Тошнит теперь от истощения. Мечусь из угла в угол, как дебил, хватаюсь за все подряд и ошибки чуть не на каждом шагу совершаю. До сих пор толкового сделал — только воспоминания завещал. Боевик я… Всегда были люди, которые за меня подумают.       Новый приступ ностальгии я схватил, едва переступив порог Большого Зала. Золотые кубки и тарелки. Тысячи парящих свечей, с которых не капает воск. Заколдованный потолок, показывающий проливающее потоки воды небо. Четыре длинных стола, полные возбужденных школьников. И пятый — преподавательский. Как давно я здесь не был… К сэру Николасу чуть обниматься не бросился.       — Эгей, Гарри!       «Редукто!» Вербально-банально…       — Здарова, Колин, — вытер, как мог, мокрую руку об мокрую мантию и протянул для рукопожатия. Один фиг, он такой же мокрый. — Как дела?       Пацан подпрыгнул, схватил мою ладонь своими двумя, неистово затряс и заголосил:       — Гарри, ты себе не представляешь! Нет, Гарри, ты только угадай! Поступает мой брат! Мой брат Дэннис!       — Ну ты его… это… Больничное крыло ему покажи, — демонстративно глянул на потолок. — Пусть его мадам Помфри напоит чем-нибудь. Не хватало, чтобы твой брат в первый же день простыл.       — Обязательно! — не перестараться бы, как бы он в обморок от счастья не хлопнулся. — Он так волнуется! Надеюсь, он попадет на Гриффиндор! Скрести пальцы на счастье, а, Гарри?       — К моему мнению шляпа прислушалась, — демонстративно пожимаю плечами. — Прорвемся!       — Чего это ты с ним так? — удивленно спрашивает Рон, как только мы сели в отдалении от Криви-старшего, рядом с сэром Николасом. — Он же тебя раздражал?       — Это потому, что он меня не знает. Пообщаюсь немного, он поймет, что я живой человек со своими проблемами и тараканами.       Да и правильное впечатление пора о себе создавать. А то таскаемся втроем, ни с кем не общаемся и какие-то мутные делишки обстряпываем. Вот и верит народ во всякую чушь про наследников Слизерина.       — Очень правильная позиция, юноша, — улыбнулся мне Ник. — Гриффиндорцы должны держаться вместе.       Рон только чего-то пробубнил.       Посидели. Гермиона порассуждала на тему нового препода Защиты, Рон пожаловался на голод… Вот и первокурсники.       Вереница перепуганной мелочи. Криви-младший, закутанный в пальто Хагрида двести-последнего размера, крикнул брату, что упал в озеро. Песня шляпы, распределение. Дэннис попадает на Гриффиндор.       — Колин, я поступил! Это замечательно! А меня кто-то схватил в воде и забросил обратно в лодку!       — Здорово! Наверное, это был гигантский кальмар, Дэннис!       — Ого!       — Дэннис! Дэннис! Видишь вон того мальчика? Того, с черными волосами и в очках? Видишь его? Знаешь, кто это, Деннис?       Улыбаюсь и машу рукой. Дети-дети… Где ж тот злой чувак со стальным взглядом, с которым я недавно общался? Вон, брату, живому еще, рассказывает, как в Больничное Крыло попасть… Опять уносит… Крыша так и норовит куда-нибудь улететь, хлопая Дверями…       Ужин, забастовка Гермионы и ее причитания о рабском труде. Объявление об отмене соревнования по Квиддичу, буря эмоций. Пафосное появление младшего Крауча. Нужно привыкать его Грюмом звать, а то ляпну еще. Объявление о сраном Турнире. Новый взрыв негодования, вызванный возрастными ограничениями.       — Нужно узнать, что за беспристрастный судья, — заявил Фред по дороге в башню. — Его-то нам и предстоит провести. Я полагаю, Джордж, тут сработает пара капель Старящего зелья…       — Но Дамблдор знает, что вы не проходите по возрасту, — возразил Рон.       — Это-то да, но ведь не он решает, кто станет чемпионом, правильно? — весьма проницательно отметил Фред. — Сдается мне, что как только этот судья узнает, кто хочет участвовать, он выберет лучшего из каждой школы и внимания не обратит, сколько тому лет. А Дамблдор пытается помешать нам подать заявки.       — Фиг знает, ребят, — вклиниваюсь в разговор. — По мне, так моя жизнь стоит побольше тысячи галлеонов. Там народ на полном серьезе убивали.       Фред только отмахнулся, а Гермиона наградила странным взглядом. Но промолчала.       — Слушай, Гарри, — обратился Рон уже в нашей комнате. — А вы с Гермионой поссорились, что ли?       — Ну, что-то вроде того, да.       — А из-за чего? Ну… просто она тебя защищала, когда ты… Ну, ты знаешь…       — Да я сам не понял толком. Бабы, — с умным видом заявляю я, вызвав смех парней. — Подуется пару дней — обратно помиримся.       Найдет про легиллименцию — быстро два и два сложит.       — Ну да, с ней бывает. Ладно, спокойной ночи всем.       Выпил зелья. Снотворного (оно с каждым разом все более мерзкое) осталось три флакона. Надо бы еще как-то купить. Рецепт-то у меня остался из-за той заминки в аптеке. Лег, моргнул — раннее утро. Хорошее зелье.       После завтрака, который Гермиона таки съела (привет, Г.А.В.Н.Э.), поймал Колина и вытряхнул из него расписание третьих курсов. Мда... Нигде не пересекается. Значит, ждем обеда.       Травология с бубонтюберами (вовремя мне та брошюрка попалась), Уход за Магическими Существами с Хагридовыми соплохвостами (где бы по ним еще такую брошюрку найти? А то помню только, что эти твари опасны и вырастают до неприличных размеров) и возникающим Малфоем (смотрит на меня, как на врага народа), обед, где мы с Гермионой посоревновались в поглощении пищи на скорость, и вот, я уже выглядываю пепельноволосую девочку на выходе из Большого Зала.              — Что тут, Нев? — спросил я, поправляя повязку на плече.       — Сам глянь.       С третьего этажа занятого нами административного здания в какой-то деревеньке открывался прекрасный вид на главную дорогу. И на отряд армейского вида людей, по ней идущих и настороженно оглядывающихся.       — Что делать будем, Гар? Вряд ли это — все. А у нас штабные да раненые.       Херово дело. Если нас тут зажмут — не уйдем.       — Я отвлеку. Уводи…       — Все в порядке, Гарри, — раздался мелодичный голос за спиной. — Я сейчас все улажу.       Хрупкая девушка подходит к окну и взмахивает волшебной палочкой. Звучит команда на смутно знакомом языке, и отряд останавливается, напряженно водя автоматами из стороны в сторону. И тут же открывают огонь по валу прущих на них инферналов.       — Луна, — осторожно обращаюсь к девушке. — А это чего такое?       — Мозгоходики.       — Кто??? И много их там?       — В этой группе — двадцать пять.       Двадцать пять инферналов! Да я одного поднять не смог!       — И откуда они взялись?       — Ну как откуда, Гарри? Я сделала.       Инферналы, очевидно, отыгрывая зомби, неспешно прут на отряд, впитывая пули. Летит граната, сверху на нее тут же падает один из трупаков. Минус раз. Много у вас гранат, уважаемые?       — А почему я не в курсе?       Сзади отряда выкатывается еще одна толпа мертвяков, отрезая пути отступления. Со всех сторон к зажатой группе бросаются небольшие кучки разведчиков.       — Они ночью за нами приходят. Сначала мы, потом они. Мы с Гермионой… Прости, Гарри… Мы решили, что нам нужна защита, когда вы все в рейдах. А не рассказывала, потому что ты же не смог так. Вдруг обиделся бы?       — Это когда я на такое обижался?! — я аж про удивление забыл.       — Прости, Гарри, — и взгляд виноватый-виноватый.       — Луна… Это же инферналы, да?       — Нет, — улыбается девушка. — Инферналы злые. А мозгоходики добрые.       Инферналы, словно переступив какую-то черту, бросаются вперед на своей реальной скорости.       — Мы видим, Луна, — произносит Нев. К автоматным очередям примешиваются крики боли и паники. — Добренькие, блядь, мозгоходики…              — Привет. Ты же Луна? Луна Лавгуд? — осторожно, чтобы не напугать, обращаюсь к девочке.       Девочка смотрит на мня своим чуть туманным взглядом и изрекает:       — А ты — Гарри Поттер. Я тебя знаю. У тебя странные мозгошмыги. И злые, и добрые. Но они прячутся. Раньше было не так.       Еще одна девица, которая меня насквозь видит…       — А ты раньше следила за моими… мозгошмыгами?       — Нет. Просто замечала.       — Кхм… Слушай, это же твой отец издает «Придиру»? Я хотел подписаться, но моя сова… Ну, улетела, в общем. Вот я и подумал, может, можно через тебя подписку оформить?       — Конечно! Сейчас, секунду! — радуется девочка и начинает копаться в сумке. — Вот! Заполни, пожалуйста. Это анкета, чтобы папа вел учет, кто нас читает, и знал, что печатать, чтобы было интересней. Я всегда с собой несколько штук ношу, на случай, если кто-то захочет подписаться! И… там… цена еще…       Последнюю фразу Луна говорит так, будто, услышав про деньги, я в панике убегу. Быстро заполняю анкету (вопросы, конечно, аховые. Вот нафига Ксено знать размер моей ноги?) и отдаю девочке вместе с оплатой за месяц.       — Спасибо, — говорим одновременно.       — …Мне пора, у меня зелья. Нельзя опаздывать, — грустно вздохнула Луна.       После зрелища, как эта девочка рада даже такому общению, мне очень уж хочется пообщаться с некоторыми… нарглами. Ну ничего, товарищи нарглы. Успею еще уши поотрывать.       — Конечно. Мне тоже пора. Увидимся еще.       — Правда?! Буду ждать! А твою анкету папе я сегодня же отправлю!       И ускакала радостная. Вот какой урод придумал, что она сумасшедшая? Да по сравнению со мной…       Сижу на уроке прорицаний и слушаю туманную чушь профессора Трелони. Самое смешное, что я точно знаю — дар у меня есть. Развивался он, правда, как и все остальное — в боевом направлении. Иначе уворачиваться от заклятий на близкой дистанции было бы просто нереально. А так чуйка седалищного нерва на какую-то долю секунды очень выручает. Не панацея, конечно, но лишним не будет. Вообще, весьма распространенный навык как у нас, так и у ПСов оказался. А может, естественный отбор свою роль сыграл. Кто может — тот и выжил.       Благо-Вонь еще эта…       — Вот вы, мистер Поттер! — внезапно обращается ко мне профессор Стрекоза. — Вы, безусловно, родились под пагубным влиянием Сатурна. Темные волосы, хрупкое телосложение, трагические потери в самом начале жизненного пути… Думаю, не ошибусь, если скажу, что вы родились в середине зимы.       — Простите, профессор. Я родился в конце июля…       Рон с трудом сдерживает смех. А у меня глаза сами собой сощуриваются. Темные волосы, говоришь? Потери, говоришь, трагические? Ты кого описываешь-то? Когда там Том родился? Уж не зимой ли? Как-то я раньше подобные ее выкидоны мимо ушей пропускал. Информации не хватало.       После прорицаний, у входа в Большой Зал, пока Рон ругался на бешеную Стрекозу, навалившую кучу домашней работы, к нам подошла Гермиона.       — Нам нужно поговорить, Гарри, — и опять этот тон. Ставит перед фактом.       — Конечно. Может, сначала…       — Уизли! Эй, Уизли!       Оглянувшись, мы увидели Малфоя, Крэбба и Гойла, чем-то страшно довольных.       — Что еще? — резко спросил Рон.       Малфой достал газету и начал вслух зачитывать статью Скитер, в которой она поносила «Арнольда» Уизли, втравливающего министерство в войну с мусорными баками и «так называемыми» полицейскими.       — Прикинь, они даже его имя правильно написать не могли, как будто он полное ничтожество, а, Уизли?       — Может, кто-то просто писать не умеет? — равнодушно отозвался я, не давая вклиниться закипевшему Рыжему. — Это как бездарно нужно собирать материал, чтобы в именах ошибки делать. Не удивлюсь, если у нее во всех статьях такой же бред. И вообще, Драко, это так мило!       — Чё? — с Бесконечно Умным Видом выдает сбитый с толку Малфой.       — Ну, то, сколько усилий ты тратишь, чтобы привлечь внимание Рона. Знаешь, будь ты девочкой, я бы решил, что ты в него влюбился, и предложил бы пригласить тебя в Хогсмид. Но раз я, очевидно, ошибаюсь, мы, пожалуй, пойдем.       И под хохот собравшихся разворачиваю не менее охреневшего Рона в сторону Большого Зала.       — ТЫ!       Рывок влево, утаскивая следом Гермиону и закрывая собой. Оборот. Пролетевшее мимо заклинание. Палочка уже в руке. Второй хлопок.       — НУ УЖ НЕТ, ПАРЕНЬ!!!       Крауч-младший… Профессор Грюм ковыляет вниз по лестнице, наставив палочку на хорька. Блядь, да даже поехавшие Лестрейнджи с детьми не воевали!       Хорек рвется ко входу в подземелье. Со словами «Не думаю» псих-Крауч направляет палочку на превращенного ребенка. Ребенок взлетает метра на три в воздух и со смачным шлепком падает на каменный пол.       — Протего Тоталум! — накрываю хорька щитом и направляю оружие на ПСа. — Это четырнадцатилетний пацан, мать вашу!       — Он напал в спину! — как-то растерянно произносит псих.       — Мы сами разберемся!       Бляяяя… Что я делаю? Ну нахера я влез? Опять ролики за шарики заехали? Надо что-то говорить.       — Ты уперся в проблему, Гарри, и поэтому не видишь решения. Отойди на шаг назад, увидь ситуацию в целом, и решение само придет.       На шаг назад? Кого я в четырнадцать лет ненавидел больше, чем Малфоя? Точно! Спасибо, милая.       — У нас уже есть один больной на голову «преподаватель», получающий извращенное удовольствие от своего превосходства над детьми и издевательств над ними! Хотите стать вторым?!       — Профессор Грюм! — МакГонагалл спасает меня от продолжения дискуссии.       Наша декан начинает распекать «Грюма», а я по-тихому сваливаю в Большой Зал.       — Зачем ты вмешался?! — гневно шипит на меня Рыжий. — Представь, какое зрелище бы было…       — Даже мудак-Снейп никогда не применял ко мне магию! А уж он меня ненавидит за троих! Этот Грюм просто больной! Кем нужно быть, чтобы воевать с детьми?!       — Но Малфой! Он же сам напал!       — Мы сами разберемся. Тебя когда-нибудь били об каменный пол?       — Гарри прав, Рон. Он мог по-настоящему зашибить Малфоя, — влезла наша умница.       — Чего ты его защищаешь? Вы же поссорились! Определись уже!       — Наши личные разногласия к делу не относятся. Гарри, нам все еще нужно поговорить.       — Само собой.       Быстро покидали в себя что-то питательное и вдвоем, под ворчание Рона, отправились к библиотеке. По дороге зашли в один из десятков пустых классов. На сколько же учеников рассчитана школа?       Сижу и опять наблюдаю за мечущейся из угла в угол Гермионой. На этот раз она с волшебной палочкой в руках.       — Что помешало тебе убить мистера Блэка?       — О как. Прогрессируешь. Начинаешь вопросы не о самых важных событиях задавать. Живоглот помешал. Распластался по нему и пялился на меня, меха кусок.       — Гарри Джеймс Поттер!       — …Джеймс Поттер! — произнес я одновременно с девочкой, с абсолютно той же интонацией.       Подруга аж замерла и уставилась на меня, открыв рот.       — Гермиона, накинь, пожалуйста, каких-нибудь чар от подслушивания. Хоть Коллопортус с Муффлиато. А то у меня истощение. Чем меньше я буду колдовать, тем быстрее восстановлюсь.       — С чем?       Объяснил, как накладывать заклинание. У Гермионы всего с третьей попытки получилось. И это — не видя конечного результата! Всегда поражала ее обучаемость.       — Я не понимаю, — беспомощно посмотрела на меня девочка. — Это какой-то бред. Я нашла, что такое легиллименция. Только суть, не как пользоваться. Ты сказал, что доверяешь мне. Значит, ты не доверяешь профессору Снейпу?       — И ему тоже.       — И профессору Дамблдору?! Почему? Он же великий светлый волшебник!       — Великий, светлый, позволивший бросить своего человека дементорам. Я сам толком не понимаю. Может, я ошибаюсь и вообще дурак, а он и сам не знал. Но, согласись, сейчас он — глава Визенгомота. Я, практически с ходу, выдал план по спасению Блэка. А что сделал директор? Пока не разберусь — не доверяю.       — Сколько тебе лет?       — Что? Ну, я родился тридцать первого…       — Я знаю, когда ты родился, Гарри! Я спрашиваю: «Сколько тебе лет?»! Ты кричал, что Малфой — «четырнадцатилетний пацан»! Никогда так ровесника не назовет тот, кому четырнадцать лет!       А вот это плохо. Вот я дебил! Ну нахера? Нахера я полез?! Подстраховке от Тома — быть. Осталось понять, что он может сделать и что мне ему противопоставить…       — Не дергайся так. Сомневаюсь, что кто-то кроме меня заметил, если даже Рон внимания не обратил, — успокаивающим тоном произнесла Гермиона. — И можешь не отвечать. Ты был прав. Я тебе доверяю, и это действительно самый важный вопрос. Я поняла, что чем меньше я знаю… Я не верю, что я это говорю! Но тем лучше. Но я так лопну от беспокойства, Гарри!       — Или от любопытства… — Ох, какой взгляд! Счас либо проклянет, либо изнасилует. Учитывая ее возраст… — Я в хорошем смысле!       — Так. Во-первых. — Как я люблю, когда она начинает так говорить! — Мне нужен учитель окклюменции, чтобы ты мог мне все рассказать. Во-вторых, что говорим Рону? И, в-третьих, чем я могу тебе помочь?       — Нууу… Учитель — вопрос решаемый, — как только восстановлюсь, так и начнем. — Но нужно время. Рон спросил, с чего это мы поссорились. Я ответил, что сам не понял и как поссорились, так и помиримся. По поводу помощи — мне нужно самому разобраться, что дальше делать. И еще одно… Самое главное… Гермиона… Спасибо, что поверила. Я не знаю, что бы я иначе делал.       — Ты мой друг, Гарри, — смутилась девушка. Такая милаха, когда смущается… — У тебя, очевидно, проблемы. И, конечно, я тебе помогу.       — Все равно, спасибо, — милая.