Нет, не было и не будет

      После разговора извлек из гениальной пушистой головы воспоминания о Визжащей Хижине (давно, по-хорошему, нужно было) и поплелся в гостиную, а Гермиона умчалась в библиотеку копать про домовиков. А то отвлек я ее своими выкидонами от сей важной задачи. Мешать я ей, конечно, не буду. Очень хороший опыт организаторской деятельности, между прочим, пусть учится. Только нужно будет уговорить название другое взять, а то в ее Гражданскую Ассоциацию народ даже блэкджеком и маркитантками не заманишь.       С Малфоем я опять налажал… Где-то я уже слышал про «налажал»…       Что известно Грюму? Первое — что я способен защититься от авроров. Что я там показал? Умение руководить отрядом и большой щит. Второе — что вообще вмешался в его издевательства над Малфоем. Опять же большой щит и ненависть к Снейпу. И самое мерзкое — крик про четырнадцать лет. Но, как и сказала Гермиона — вряд ли кто-то заметил. Она свои выводы раньше сделала, по моему изменившемуся поведению и чертовому помешательству, а выкрик только подтвердил ее подозрения. Рон тоже все это видел, но не допер. А вот допрет ли Грюм — вопрос. Он, конечно, не дебил, но информации у него пока маловато. Меня он только по слухам знает, а в них — черт ногу сломит.       Теперь. Что он может подумать? Всем известно, что у меня — комплекс спасителя. И я спас ученика от профессора, который очень уж был похож на другого профессора, которого я ненавижу. Вроде самый логичный вывод и ничего такого страшного. Кроме общего ощущения, что действую больно грамотно. А значит, подстраховка, один хер, будет. Но это и после чемпионата было понятно.       А ещё все это дойдет до Снейпа, и он однозначно обидится. И начнет мелко пакостить. Одного Пивза мне мало как будто.       Стоило мне перешагнуть портал за портретом Полной Дамы, как замахал рукой Рон.       — Сычик прилетел, — сообщил Рыжий, как только я сел рядом, и протянул мне записку.              Гарри.       Спасибо за твое письмо. Очень приятно получить весточку из дома.       Я рад, что вы с друзьями не пострадали во время беспорядков на чемпионате. До меня здесь дошли некоторые тревожные слухи с Родины, так что я принял решение вернуться в родные пенаты.       Да и солнце тут очень уж злое. Никогда не думал, что буду скучать по туманам, сырости и дождям.       Получить официальный порт-ключ с континента и всё подготовить к отбытию было непросто, но не невозможно.       Передавай привет мисс Грейнджер и мистеру Уизли.       С нетерпением жду новой встречи с тобой,       Ремус Люпин.              — Ну что там? — спросил парень заговорщицким шепотом.       Я ему просто отдал письмо. «Получить порт-ключ было непросто» — Рем уже в Англии. «Официальный порт-ключ» — значит, без Блэка. Так даже удобнее. «Всё подготовить» — уговорить Блэка не лезть в бутылку. «С нетерпением жду встречи» — и так понятно. Остальное — словесные кружева. Неплохо. Может, и не зря я всё это наворотил.       — А как он так быстро-то добрался? — озадаченно почесал затылок друг.       — Одному — не сложно.       — А-а-а-а… Вот оно как… И да! Тебя же МакГонагалл искала. Сказала к ней в кабинет зайти.       — А зачем, не сказала?       — Может, из-за Грюма? Ты же чуть на преподавателя не напал.       Этого мне только не хватало. Ну нахер я вмешался? Что за идиот.       — Эх-хе-хе… Ладно, пойду сдаваться. Только ответ напишу. Не сильно Сыч устал? Когда он прилетел-то, кстати?       — Да я как в комнату зашел, так и увидел. Форточка открыта была.       — Рон, я пока хожу, постарайся вспомнить все подробности о ты-сам-знаешь-какой ночи. Раз процесс пошел, нужно подготовиться.       И последний вопрос. Вуалировать или не изгаляться? Фиг с ним. Краткость — сестра таланта. Тем более что первое письмо я вообще в лоб писал.              Завтра, обед, Дырявый Котел, любой номер, купите розу.              Шпиён, блин. Но осторожность всё равно нужно будет соблюдать.       Попросив Рона отправить письмо Рему, потопал на ковер к начальству.       — Вы хотели меня видеть, профессор МакГонагалл? — самым испуганно-раскаивающимся тоном.       — Верно, мистер Поттер. В первую очередь, хочу уведомить вас, что начислила Гриффиндору те пять баллов, которые обещала.       — О! Спасибо, профессор.       — Не стоит. Далее, я хотела бы отметить, что для студентов направлять палочку на преподавателя — абсолютно неприемлемо. Минус пять баллов с Гриффиндора.       — Но, профессор! Он напал…       — Это несущественно. — У вас тут, блин, детей в пол лупят! Несущественно?! — И вас искала мадам Помфри.       — Э-э-э… — а ей-то я чего сделал? — А по какому вопросу?       — Отправляйтесь в Больничное Крыло, и все узнаете.       Вот это новость. Опять я чего-то недоглядел? Докторишка тот зашевелился? Ему-то я нафига сдался? Ладно, делать нечего.       Больничное крыло встретило меня ярким светом клонящегося к закату солнца из больших стрельчатых окон и неистребимым запахом лекарств. Сколько я здесь времени провел… Скучно, конечно, но и в этом есть определенное очарование. Воспоминания-воспоминания.       — Мистер Поттер. Хорошо, что явились самостоятельно, обычно вас приносят ко мне на носилках, — сурово начала мадам Помфри. — Не объясните, как вы на каникулах умудрились оказаться в Больнице Святого Мунго, да ещё и попасть на приём к целителю Россу?       Всë-таки докторишка. Росс, значит. Что ж тебе надо-то, фестрал ты потенциальный? Если я правильно помню, он упоминал про обет и врачебную тайну. Медведь, кстати, про обеты даже не заикался. Распространяется ли врачебная тайна на разглашение другим лекарям? Звучит, как дополнительное осложнение работы, но если бы он рассказал — тащили бы меня в больницу за ногу. На всякий случай, чтоб опять с катушек не слетел. Мадам Помфри говорит так, как будто этот Росс далеко не последний человек в Мунго.       Ла-а-адно… Попробуем так. Принимаем испуганно-виноватый вид.       — Э-э-э… Понимаете ли, мадам Помфри… Ну, дело в том, что… э-э-э… летом я практиковался в заклинаниях…       — Мистер Поттер! Вы знаете, что колдовство на каникулах запрещено? Вас могут исключить!       Если бы она сдавала всех, кто пострадал во время нарушения правил — хрен бы к ней кто пришел. Занимались бы самолечением, а бедной медико-ведьме потом бы ещё и осложнения исправлять приходилось. И это прекрасно известно и ей, и всем студентам.       — Я… Ну, я поэтому и не хотел рассказывать… Понимаете, я был на Чемпионате Мира по Квиддичу… А там… ну, нападение же… Вот я и решил, что нужно уметь себя защищать. Извините…       — И до начала учебного года это подождать ну никак не могло, — вздохнула женщина. — И что же конкретно случилось, что без ведущего специалиста отделения Недугов от заклятий было не обойтись?       Она мне подсказывает, что ли? Не абы кто, а целый ведущий специалист. Отсюда и обеты, похоже. Логично. Если бы всех лекарей обматывали клятвами, которые могут убить, — хер бы кто туда работать пошел.       — Я видел одно заклинание, «Ступефай». И пытался повторить… Ну и, кажется, что-то пошло не так. Дальше я даже помню смутно…       И ни слова лжи. Просто причина в другом.       — Ваше отношение к собственному здоровью невероятно халатно, мистер Поттер! Сколько раз вы попадали ко мне с серьезными травмами? А теперь ещё и это! Целитель Росс сообщил, что вы не явились на повторный прием. Это вы как объясните?       Какой повторный прием? Был повторный прием? А я почему не в курсе? Вообще об этом не помню. Твою мать, так вот почему он ко мне пристал. Где ещё искать школьника, как не в школе?       — Ну… это было тридцать первого августа. Сборы там… В школу же ехать… Простите, мадам Помфри...       Школьный колдомедик раздраженно выдохнула, приказала лечь на кушетку и забормотала комплекс диагностических чар, в котором я угадывал знакомые заклинания. Медики, похоже, все одинаковые. Медведь вон тоже добрейший парень, но пациенты выли от его сатрапских методов побольше, чем от самих ранений.       — Что ж, мистер Поттер. У вас физическое и магическое истощения. Чем вы занимались, что умудрились так измучить организм?!       — Тренировался, — для наглядности втягиваю голову в плечи. — Мне прописали восстанавливающие зелья…       — Рецепт есть?       — Э-э-э… есть сами зелья… — и не соврал же. Дамблдор может мной гордиться, мать его.       Старательно отыгрывая прячущуюся черепаху, выслушал лекцию об опасности истощения организма, о необходимости бережного отношения к здоровью и о том, что колдовство на каникулах без надзора опытного преподавателя запрещено не просто так. Получил запрет использовать магию до понедельника, наказ в тот же понедельник зайти для осмотра и немедленно принести и показать зелья. Придется метаться туда-сюда.       При втором походе в лазарет столкнулся с Пивзом. Полтергейст радостно заорал и начал швыряться в меня пакетиками с чернилами. От двух я увернулся, а третий удалось запульнуть ему обратно — прямо в морду попал! Пакостник заголосил непотребства и рванул прямо в стену, оставив на ней чернильное пятно. Вот и не используй тут магию…       С другой стороны — этак я и от заклинаний уворачиваться заново научусь. Полезно я с этим засранцем поцапался.       Остаток вечера валял дурака. Проиграл Рону в шахматы, поспорил с Дином на тему того, что квиддич лучше футбола, потом поспорил с Симусом, что футбол лучше квиддича…       — Меня, честно говоря, начинает разочаровывать позиция ловца…       — Что ты говоришь?! — вскинулся Рыжий. — Ты же сам ловец! Лучший ловец в школе!       — Может, и так. Просто, посмотрев на то, что вытворяли профессиональные охотники, я подумал, что быть ловцом как-то… скучно, что ли. Висишь вверху, как сопля в проруби, пока остальная команда играет. Вообще, складывается впечатление, что кто-то взял отдельную самодостаточную игру и к ней сбоку ловца гвоздями приклепал.       — В смысле?       — Ну смотри. Берем тот же футбол и ставим посреди поля доску для шахмат. Кто в шахматы выиграл — тот и молодец. Накидываем команде победителя пятнадцать голов и заканчиваем матч.       — Так то футбол! — заспорил Симус.       — Давай на более конкретном примере. Играют Красные с Синими. Счет два-два. Атака Синих. Нападающий идет вперед, но защитники на месте, — начинаю набирать обороты. — Пас первого второму, тот третьему, снова первому, какой финт! Первый обходит одного защитника и рвется вперед! Обходит второго, какая техника! Грязный прием! Но Синие сохраняют мяч, и судья не свистит. Вот и штрафная! Пас вразрез! Удар в девятку, вратарь не успевает, МА-А-АТ!!! Синие проиграли! Семнадцать-два!       — Как — проиграли? — Дин, подскочивший во время моего отыгрыша комментатора, рухнул обратно в кресло. — Почему — проиграли?! КАКОЙ МАТ?!       — Ну… там в центре поля один чувак другому мат поставил, — и рожу поневинней.       — Это… это… это же бред какой-то…       Гриффиндорцы, находящиеся в гостиной, ошарашенно переглядываются, а я пытаюсь не заржать.       — Так, я не поняла, — начала Джонсон, заменившая Вуда на посту капитана. — Это что за разговоры от ловца моей команды? А, Гарри?       — Эй-эй, Анджелина! — я поднял руки в защитном жесте. — Я же не отказываюсь играть. Просто подумываю перевестись в охотники. Тем более что и мой отец на этой позиции играл. Ну что, капитан, возьмешь меня?       — Да какой я теперь капитан… — грустно вздохнула девушка. — Только-только главной стала, а теперь из-за турнира матчей не будет.       — Да и фиг с ними, с матчами! Тренироваться-то никто не запрещал! Наберем два состава и будем сами с собой играть! И после окончания школы старичками будет кого на поле выпустить. Не новичков, а сыгранный состав. И запасные будут, если кто заболел или в отработки вляпался. А ты прославишься как великий капитан команды Гриффиндора по квиддичу, который ввел гениальную традицию, когда выпускники заранее готовят себе преемников!       Предложение вызвало просто взрыв обсуждений в гостиной. Анджелина, заявив: «Нужно переговорить с МакГонагалл», схватила Алиссию и умчалась к декану.       На следующий день с утра осторожно побегал по стадиону. Мышцы все ещё побаливают, но молочную кислоту нужно разгонять. Вернулся, сполоснулся, позвал Добби и, сыпанув ему денег, попросил купить зелья. Особо отметил, что не в Мунго и что рецепт по возможности нужно сохранить. А ещё уточнил, знает ли он, где Дырявый Котел расположен. И пошел на завтрак.       Возле Большого Зала меня с друзьями поймала Луна.       — Доброе утро, Гарри Поттер. Я, как и обещала, отправила папе твою анкету.       — Здравствуй, Луна. Спасибо большое за помощь и извини, что ради меня пришлось заморачиваться. И… э-э-э… ты не могла бы звать меня просто по имени?       — Конечно, Гарри! И не нужно извиняться. Папа был очень рад, что ты подписался на наш журнал.       — Ой, чего это я. Это мои друзья Рон Уизли и Гермиона Грейнджер.       После взаимных приветствий и заверений, что всем приятно познакомиться, чтобы поддержать беседу, я задал первый пришедший в голову вопрос:       — Луна, а ты не подскажешь, когда следующий выпуск? — а то я вообще без понятия…       — Ты не знаешь? Папа выпускает «Придиру» по понедельникам. К сожалению, мы не можем печататься каждый день, как «Ежедневный пророк». У нас слишком мало журналистов. Я да папа.       — Ого! И вы вдвоем за неделю статей на целый журнал пишете? Это впечатляет!       — Ну… иногда другие волшебники присылают нам свои статьи, — смутилась от похвалы Луна. — Но папа им почти ничего не платит. Он говорит, что быть напечатанным в нашем правдивом журнале — уже большая честь. Ну и летом ещё мы почти не издаемся. Мы очень много времени проводим в экспедициях в поисках морщерогих кизляков.       — Кого? — не выдержала Гермиона. — Это же придуманные животные!       Как могу незаметно наступаю девушке на ногу.       — А вот и не придуманные! Они просто очень осторожные и пугливые. Если ты чего-то не видела, Гермиона Грейнджер — это не значит, что этого не существует. Фестралы — яркое тому доказательство.       — Какие еще фестралы? Это ещё что за ерунда? — не унимается подруга.       — А вот тут ты не права, Гермиона, — влезаю уже я. — Я не знаю про морщеногих… этих…       — Морщерогих кизляков, — подсказывает рейвенкловка.       — Да, спасибо Луна. В общем, про них я не знаю и спорить не буду. А вот фестралы абсолютно точно существуют. Просто видят их не все.       — И что это значит, «не все»? Каким же нужно быть, — косится девушка на Луну, — чтобы их видеть?       — Их видят только те, кто видел смерть и осознал человеческую смертность, — тихо произнесла блондинка.       Вот тут Гермиона замолчала. Перевела взгляд на меня и, получив серьезный кивок, стушевалась.       — Гарри, а ты их видишь? — всë так же тихо обратилась ко мне пепельноволосая девочка.       — Да, Луна. Вижу.       — Прости…       — Да ладно. Ничего страшного.       На лице Гермионы начала проявляться паника, когда она осознала, куда из-за ее вмешательства скатился разговор. Пролепетав: «Мне пора», она кинулась к Гриффиндорскому столу.       — Эх… Прости, что так вышло, Луна. Гермиона хорошая, но очень уж не любит ошибаться.       — Это уж точно, — наконец решил подать голос Рон. — Ошибаться она не любит. И ещё хуже от того, что она действительно обычно права.       — Ничего, Гарри. Она и правда хорошая. Я пойду. Кушать хочется. Надеюсь, ещё поболтаем как-нибудь.       — Обязательно, Луна. До встречи.       — Пока, Гарри. Пока, Рон Уизли.       — Э-э-э… да, пока… — произнес Рон вслед девочке.       Когда уже уселись за стол, Рыжий растерянно изрек:       — Она какая-то странная, да, Гарри?       — Никто не идеален, — философски заметил я. — Я слышал, что с ней почти никто не общается на ее факультете. Трудно наладить контакт с новыми людьми, если у тебя почти нет в этом опыта. Окружающие будут считать тебя странным, сумасшедшим, ботаником, зубрилой, вечно пытающимся командовать, или книжным червем. Правда, Гермиона?       Умница, в очередной раз бьющая рекорды по ликвидации продуктов, только что-то виновато буркнула.       После завтрака горячо поблагодарил сияющего домовика и забрал пакет. На вид и запах — вроде похожее снотворное. Ну и чудно. Значит, ещё немного нормально поспим.       Потом, захватив мантию-невидимку, письмо Боунс, воспоминания и пару склянок, подкатил к Невиллу на тему совместного выполнения домашнего задания по травологии. Схватил ноющего Рона, и все втроем потопали в библиотеку, где уже сидела Гермиона. Поминая про себя чистые котлы и здоровенных детей, послушал лекцию о бубонтюберах, которую на-гора выкатил Лонгботтом.       С ним тоже нужно что-то делать. Вот же: говорит уверенно, рассказывает интересно, не заикается. В прошлый раз его закалил год противостояния ПСам в Хогвартсе. Детей поехавшие Лестрейнджи действительно не трогали, а вот магглорожденный выпускник Дин Томас «погиб в результате несчастного случая» по фамилии Кэрроу. А теперь с Невом чего делать? Нужно, чтобы он силу за спиной почувствовал. Чтобы знал, что его поддержат. Он тогда сам кого хочешь в бублик скрутит. К тренировкам его подключить? Начать с совместного выполнения домашки, затем к пробежкам подтянуть, а потом к кулачным спаррингам перейти плавненько. Эх… где бы время на возню с детьми взять? Тут бы самому готовиться.       За двадцать минут до начала обеда сказал, что нужно кое-что сделать, покинул одноклассников и рванул к статуе одноглазой ведьмы. Дошел почти до конца потайного хода и позвал Добби.       — Ну что, приятель, поехали? Только постарайся, пожалуйста, чтобы хлопков слышно не было.       Завернулись с эльфом в мантию-невидимку и отчалили из школы. Времени мало.       Появившись в углу бара, внимательно осмотрел помещение. Рема не видать. Надеюсь, не опоздал. Невидимым проскользнул мимо немногочисленных завсегдатаев и прокрался наверх, стараясь не скрипеть ступеньками. Отпустил Добби, снова попросив быть потише и предупредив, что мне ещё обратно возвращаться, и замер у противоположной от Дверей стены.       Хреново, что я мантию пока к себе привязать не могу, не подчиняется нифига. Навыков не хватает, чтобы стать ее Хозяином. Директор, конечно, пытался меня им назначить, но он сам ее только хранил. Но с этим тоже попозже разберемся.       Минут десять уже с пятки на носок переминаюсь, чтобы мобильность сохранить. Разумом привык в засадах сидеть, а тело даже от кратковременной неподвижности затекает.       Вот и скрип ступенек. Рем с шикарной красной розой в руках поднялся, огляделся и направился к одной из комнат.       — Я здесь, — шепнул я, не вылезая из под мантии.       Оборотень даже не дернулся. Открыл Дверь, прошел внутрь и замешкался, оглядывая комнату. Я скользнул следом, слегка задев Люпина рукавом. Все так же молча, он закрыл Дверь, достал палочку и начал накладывать комплекс чар приватности. С трудом давлю смех ото всей этой ситуации. Вот и второй шпиён.       — Ну здравствуй, Гарри, — усмехнулся оборотень, когда я скинул мантию. — Думаю, чтобы поддержать антураж, не лишним будет, если я спрошу. С кем ты познакомился, впервые попав в мой кабинет в прошлом году?       А палочку-то не убрал, антуражник. Хотя у меня тоже палочка в руках.       — Эмм… познакомился? Вы про гриндилоу? — Рем кивнул, а я улыбнулся. — Интересно, паранойя передается воздушно-капельным путем? Ну, тогда и я поучаствую. Что было инвентарем при изучении патронуса?       — Боггарт. Он в твоем присутствии превращался в дементора.       — Рад вас видеть, профессор Люпин, — главное на позывные не сбиваться. — С Сириусом все в порядке?       — Я уже давно не профессор, Гарри. Мне удалось убедить Сириуса не делать глупостей, но твое второе письмо очень нас встревожило. Так что я взял ту шебутную сову и отправился вперед. Так что случилось? Это связано с Чемпионатом? Или с твоим шрамом?       — Со шрамом все в порядке. Больше не болел. — Принимаю хитрый вид. — Зато у меня появилась идея. Вот, почитайте.       Рем взял письмо в ДМП и уселся за стол, а я сел напротив. С минуту он читал, и его брови поднимались все выше.       — Неплохо написано… — задумчиво произнес он после прочтения.       — Гермиона писала, — не могу сдержать гордой ухмылки.       — Вот только воспоминания не являются неоспоримым доказательством в суде.       Пришлось вновь пересказать всю идею, которую я вывалил ребятам. После небольшого раздумья Рем осторожно начал:       — Это действительно может сработать, Гарри… Но я уверен, у профессора Дамблдора наверняка были причины…       — О-о-о! Уж чего-чего, а причин и объяснений у нашего доброго дедушки всегда хватает! Только причины какие-то второсортные, а объяснения нихера обычно не объясняют! Вам ли не знать?!       — Гарри, — перешел на проникновенный голос Рем, — ты же понимаешь, что профессор Дамблдор — мудрый и опытный волшебник…       — Почему вы уехали?       Надо сбить его с панталыку, пока он не раскрутил свой маховик красноречия. Мне-то пофиг, но вот его потом хрен переспоришь.       — Ты же знаешь, профессор Снейп рассказал всем о… моей проблеме...       — Да-а-а? И это никак не связано с мутными махинациями директора? И с вашим желанием вытрясти из Блэка все, что он знает?       — С чего ты взял?       — С того, что за четыре года, вы — лучший преподаватель Защиты! И три четверти Хогвартса на вашу защиту стеной встали бы!       — Грозный Глаз очень опытен в борьбе с Темными Искусствами…       — Грюм — полусумасшедший маньяк! Но мы не о нем. Я предлагаю способ спасти Сириуса от участи быть сожранным дементором! Если директора все устраивает — ну и хер на него! — я уже начал заводиться. — И если вам насрать на своего последнего живого друга и сына друзей мертвых, то и на вас — хер! А Блэка я не отдам! Надо будет — сам справлюсь! — вскочил. — Так вы поможете или опять отгородитесь своей гребаной пушистой проблемой и пропадете на двенадцать лет?! Как все взрослые, спрячете голову в задницу и оставите детей опять сражаться против всего мира самостоятельно?!!       И под конец — кулаком по столу. Плюхнулся обратно на стул и уставился на ошарашенного и посеревшего оборотня. Это жестко, да. Даже жестоко, наверное. Я бью по болевым точкам, но иначе его не расшевелить. А он мне нужен не меньше, чем Блэк. Нужен сильный, злой и на моей стороне.       Помолчали.       — Мне очень жаль, Гарри, что у тебя сложилось такое представление о взрослых. Тебе через многое пришлось пройти, я знаю. Но ты можешь мне объяснить, что случилось и что ты задумал?       — А всего, что я сказал — недостаточно? У вас есть шанс спасти человека, который ни за что провел двенадцать лет в Азкабане! Спасти друга от смерти! Смерти из-за того, что его хотят убить, лишь бы не признавать ошибку! Да, я могу объяснить. И это, рвать его, чертовски убедительное объяснение. Но не буду. Не раньше, чем исчезнет вероятность, что вас будут пичкать веритасерумом. И вне зависимости от моих дальнейших планов и личных мотивов, всë, что я сказал, остается правдой.       — Объяснения, которые ничего не объясняют, так ты, кажется, сказал?       И усмехается, гад. Я только демонстративно поморщился. Уел, черт языкастый.       — В отличие от директора, я открыто признаю, что говорю не всё. И точно даю понять, почему так и когда расскажу. А не отделываюсь фразами вроде «Когда придет время» и «Ты ещё не готов, мальчик мой».       Теперь поморщился оборотень.       — Вот как… — Рем потер лицо ладонями. — Все это очень неожиданно. Когда я мчался сюда, я много чего напридумывал, но такого не ожидал… Да, ты прав. Я действительно не понимаю, что мешает директору собрать Визенгамот и предоставить те же доказательства, что собрал ты. Но я не умею извлекать воспоминания.       — Я умею. Натренировался уже.       Под удивленным взглядом достал склянки и извлек из своего виска длинную нить белого тумана. Чем-то на неоформившегося патронуса похоже. Проделал то же самое с оборотнем.       — Можете отправить Амелии Боунс? Мне из школы несподручно.       — Да, сделаю. Думаю, нужно отправить завтра вечером, чтобы к утру письмо было первым, что она прочтет… Ты изменился, Гарри. Очень сильно изменился. Надеюсь, ты расскажешь мне всё, когда это закончится.       — Как только, так сразу, профессор.       — Я не профессор, Гарри, — закатил глаза оборотень.       Посидели-помолчали. Нас обоих вымотал этот короткий разговор.       — А роза-то тебе зачем? — спохватился Рем.       — А для конспирации. Шоб никто не догадался. Мне пора, наверное.       — Конечно. Как ты сюда добрался?       — Добби! — с хлопком появляется домовик. — Извини, дружище, что я тебя целый день сегодня дергаю.       — Добби всегда рад помочь великому Гарри Поттеру, сэру!       — До свидания, профессор.       — Издеваешься? — усмехнулся Люпин. — До встречи, Гарри.       Забрал цветок, снова замотались с эльфом в мантию-невидимку и вернулись в тоннель.       — Большое спасибо, Добби. Ты меня сегодня прямо выручаешь. Понятия не имею, что бы я без тебя делал.       — Добби счастлив быть полезным для великого Гарри Поттера, сэра! — как он умудрился проорать это шепотом в тон мне — загадка.       На том и разошлись. Эльф с раскатившимся по всему ходу хлопком рванул на кухню, а я поплелся в родную башню. Только-только вторая половина дня, а я уже вымотался, как собака. Осталось на обиженного Снейпа нарваться, чтобы он мне окончательно мозг вынес.       Как оказалось, со Снейпом я погорячился. Добраться до гостиной удалось без происшествий, а вот потом…       — Гарри Джеймс Поттер! Где ты был?!       Немногие находящиеся здесь гриффиндорцы (в основном старшекурсники) оторвались от своих занятий, с интересом посмотрели на метнувшуюся ко мне сердитую Гермиону, а затем на меня. Огляделся, хитро улыбнулся и заявил:       — Не скажу.       — Что значит «не скажу»? Ты сказал, что тебе нужно что-то сделать, и пропал! Обед уже кончился, а тебя все нет!       — Хм… Ну ладно. Сама напросилась.       Ухмыляюсь ещë хитрее, жестом фокусника достаю из под мантии цветок и протягиваю подруге. Гермиона завороженно уставилась на красную розу. Гермиона открыла рот. Гермиона закрыла рот. Гермиона, густо покраснев, что-то пролепетала. Несмело протянула руку… Вспышка колдо-камеры.       — Колин!!!       — Колин! Ты просто обязан сделать мне копию этой фотографии! Плачу любые деньги!       — Конечно, Гарри! — и под смешки собравшихся малец рванул наутек, пока у него не отобрали камеру с таким кадром.       Под понимающими взглядами улыбающихся старшекурсников всучил-таки розу смущенно-возмущенной подруге и под локоток поволок в уголок.       — Что ты делаешь, Гарри?! — зашипела девушка, как только отгородилась чарами от подслушивания. — Ты понимаешь, как это выглядит со стороны?!       — А твои действия как выглядят? Закатила мне чуть ли не семейную ссору, волнуешься, что я куда-то делся и, бедненький, не покушал, — пяток секунд я любовался Гермионой, хватающей ртом воздух. — С Ремом я встречался. Неужели ты из Рона не вытряхнула, что он написал?       — Конечно Рон рассказал! Мне непонятно — почему один? Почему меня с собой не взял?       — «Меня»? Не «нас с Роном»? — ну не могу я ее не подразнить, так мило смущается и сердится одновременно. — Если бы ты не начала отыгрывать властную жену, моего исчезновения никто бы и не заметил. Да и под мантией мы бы всей толпой не поместились. Я Добби попросил меня перенести.       И уши бы ты мне открутила, если бы слышала, что я там наговорил.       — Ничего я не отыгрываю!..       — Так ты всерьез?       — Гарри Джеймс Поттер!       — … Джеймс Поттер! — одновременно с ней с той же интонацией.       Сверлит меня недовольным взглядом.       — Ты издеваешься, да?       — Немножко. Прости, — и довольно лыблюсь.       — И ты эксплуатировал бедного Добби! Я собираюсь бороться с рабством, а ты…       — А вот тут ты неправа. Никого я не эскула… не эксаплу… не эсука... Тьфу, блин! Попроще слова не было? Короче, я просто попросил друга о помощи.       Гермиона прикрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоится.       — Ладно. И чем закончилось?       — Рем согласился. Я помог ему извлечь воспоминания, и он обещал отправить их и письмо Боунс. Теперь ждем реакции ДМП. Если в понедельник утром Амелия прочтет письмо, то уже вечером, максимум во вторник утром, нас потащат на допрос.       — Помог он… Взрослые волшебники не умеют, а он — пожалуйста… — проворчала Гермиона. — Нам понадобится разрешение родителей, чтобы свидетельствовать в суде, мы — несовершеннолетние. Я со своими договорюсь, объясню им всё. Рон, думаю, тоже. С тобой — сложнее. Непонятно, кто тебе разрешение должен дать.       — Есть такое. У меня какой-то опекун организовался, про которого я не слышал никогда. Значит, делаем так. Сначала идет Рем, потом ты, потом Рон. Ну, и последним, когда всем уже станет всё понятно, буду рваться я. Порву на себе тельняшку и начну орать: «Дайте слово Мальчику-который-выжил!» Должен же и я хоть какие-то бонусы с этой истории получать, а не только шишки. И по поводу Рона — надо как-то похитрее. Если его родители узнают, в чем суть дела, они могут нашему слоненку рассказать. А я хотел бы его до последнего в известность не ставить.       — Он все равно узнает, Гарри. По долгу службы, так сказать. Причем дважды по долгу.       — В первом случае говорим, что знать не знаем, что от нас надо. Нет, так нельзя. Говорим, что, может, это по делу Блэка. Я сам, короче, говорить буду. А во втором — нам главное маховик раскрутить. Потом его хрен остановишь.       — Ладно, вроде должно сработать, — вздохнула Гермиона и обвинительно ткнула в меня пальчиком. — Но о своей отлучке мог бы и предупредить, между прочим!       — Тогда с розой так естественно не получилось бы. А уж какую фотку мне Колин сделает! Ты цветок-то в воду поставишь или так и будешь с ним по всему замку ходить? Я не против, если что, — и снова довольно скалюсь на закатившую глаза подругу.