Нет, не было и не будет

      Первое, что я сделал, поднявшись с пола после путешествия камином — достал волшебную палочку.       — Итак, Гарри… — начала Гермиона, обернулась и резко замолчала, уставившись на оружие, протянутое ей рукояткой вперед.       — На всякий случай, — пояснил я. — Рем, буду рыпаться — вырубай. Тебе хватит скорости.       Оборотень смерил меня задумчивым взглядом и кивнул.       — Второй раз… — пробормотала Гермиона себе под нос, взяв палочку из остролиста в руки. Настроилась на деловой лад. Глубоко вздохнула. — Я даже не знаю, с чего начать… Что значит «Гермиона Грейнджер мертва»?       Удар. Тот, который я так и не научился останавливать. Удар изнутри. Щиты рушатся под напором воспоминаний.              Пробуждение от наколдованного сна происходит рывком. Я даже не успеваю понять, что случилось, но меня уже затапливает паника. Где она?! Нить связи дрожит от чужого страха. Не может быть!..              — Плохой вопрос… — голос моментально становится хриплым.       — Плохой вопрос? — переспрашивает Гермиона. — После всего, что ты натворил? Что это значит, Гарри?              Срываюсь с постели и, выбив дверь заклинанием, кубарем скатываюсь с лестницы.       — Где она?!       — Кто? — удивленно переспрашивает Нев. — Гермиона? Сказала, что ей нужно пройтись.              — Гермиона, — обращается к ней Рем, — я думаю, нужно начать с другого…       — В первую очередь меня интересует именно это!              Рывок неприцельной аппарации. Прямо сквозь поставленные нами же щиты. Изнутри они ломаются гораздо проще, чем снаружи. Гребаная связь не дает координат. Только направление.              — Гермиона… Не надо…       — Ты сказал, что я мертва! Чего не надо?!              Первый прыжок — недолет. Второй — недолет. Третий — недолет. Чужой страх перерастает в ужас. Куда тебя понесло, дура?! Расщеп левой руки где-то в процессе.              — Гермиона… Пожалуйста…       — Гарри… — на ее лице уже проступает страх. — Ответь мне…              Еще прыжок — перелет. Связь взрывается ужасом. Обратно. Боль! Чужая боль бьет в сознание. Два прыжка, и я на месте.       Оборотень поднимает на меня взгляд и мерзко скалится. Вынимает руки из живота.       Нет…       Тянет что-то сморщенное и окровавленное.       Она же не могла…       От этого чего-то отходит перемазанная кровью веревка.       Это какой-то бред…       И кусает ЭТО.       Ее не может тут быть…              — Нет…              Пустота. Там, где так долго были тепло и уют — пустота. Холод. Ничего. Бескрайнее ничто… Связи нет.              — Гарри!       — Что с тобой?!       — Нет!              Даже чужого ужаса больше нет. И боли нет. Ничего нет.       И тогда накатывает свое. Паника. Отчаянье. Боль.              — Черт! Ремус! Держи его!       Убежать… Спрятаться…              Накатывает… и тут же перерождаются в ГНЕВ!       Выкрик со стороны ПСов. Левая рука окончательно перестает слушаться и, отрубленная по плечо, падает на снег.       Два тут же отходит на второй план, а Раз берет контроль.       Пламя, которое я так и не научился контролировать осознанно, вспыхивает вокруг.       Хлопок. Визг домовика. Панические крики ПСов и оборотней. Потусторонние огненные твари пожирают всех, кто попался мне на пути. Лишь два островка. Я и моя невеста с нашим сыном…              — Ступефай!       ...       ...       ...       Убежать. Спрятаться.       Не ржать! Гермиона обидится! Она же явно старалась!       — Я так и знала, что буду выглядеть в этом глупо! — обиженно говорит она.       — Не говори ерунды, милая. Ты выглядишь очень соблазнительно.       — Правда? — Гермиона поправляет рубашку, завязанную под грудью узлом, оправляет какую-то супер-короткую юбку и вопросительно смотрит на меня.       — Конечно! Но я тебя в таком виде из комнаты не выпущу.       — Тогда что это был за взгляд? Я тебя знаю, у тебя было полсотни язвительных комментариев.       — Прости-прости. Я просто не ожидал, — улыбаюсь. — Где ты вообще такую юбку взяла?       — Угадай, — смеется она.       — Пф! Если вокруг меня происходит безумие — виновата Луна.       — Надо же, какой догадливый, — Гермиона улыбается, подходит к дивану и садится верхом мне на колени. — Все-то ты знаешь, во всем-то ты уверен, — мурлычет она, перехватывает мои руки и прижимает бедрами к моим ногам. — Но сегодня я главная.       — С чего это? — переспрашиваю, не делая ни малейшей попытки освободится.       — Потому что я так сказала? — полувопросительно говорит Гермиона, и мы вместе смеемся.       — Я не об этом. Ты и так главная. Ты же придумываешь, что мы делаем дальше.       — Теперь ты говоришь ерунду, милый, — она закидывает руки мне на шею, закапываясь пальчиками в волосы и приблизив свое лицо к моему. — Я только предлагаю, а решение принимаешь ты. Я главная только до тех пор, пока ты мне это позволяешь. А если ты начинаешь говорить, я замолкаю и послушно делаю, как ты скажешь. Но не сегодня!       — И что же ты, как главная, скажешь?       — Ммм… Начнем с поцелуя, а там — посмотрим, — улыбается девушка.              Медленно открываю глаза. В голове снова каша. Знакомый запах не дает удариться в панику. Выдуманная дверь, которую я привык даже не замечать, увешанная замками и засовами, привычно отрезает кусочек памяти.       — Очнулся? — спрашивает Гермиона каким-то бесцветным голосом.       — Да. Как ты?       — Профессор Люпин дал мне успокоительное.       Моя голова лежит у нее на коленях. Гермиона смотрит вверх, и мне не видно ее лица. Тело затекло и не шевелится. А, нет. Тело не шевелится из-за веревок.       — Он предположил, — продолжила Гермиона все тем же голосом, заметив мои трепыхания, — что будет лучше, если рядом буду только я, когда ты очнешься. А связать тебя предложил мистер Блэк. Для безопасности. — Она немного помолчала. — Я не знаю, о чем тебя спрашивать. О чем спрашивать безопасно.       — Зато ты знаешь, о чем спрашивать не стоит, — я попытался улыбнуться. Вышло хреново.       — А ты все шутишь? — она вздохнула. — Ты правда считаешь, что это смешно?       — А что мне остается?       Помолчали.       — Ты напугал меня, Гарри.       — Прости. Меня самого это пугает.       — Не так давно я размышляла, что рядом с тобой я в безопасности. Ты сказал, что я могу спрятаться за тебя. Куда мне спрятаться ОТ тебя?       — Я не знаю…       — Я немного представляю, что с тобой случилось. Профессор Люпин сказал, что ты не уверен, что… что все, что вокруг тебя — правда. Тогда зачем ты что-то делаешь? Только на случай, если все по-настоящему?       — Да.       — И как долго ты сможешь держать себя в руках?       — Мне нужно восстановить окклюменцию. Щиты помогут.       — Помогут сделать что, Гарри? Сколько еще ты сможешь действовать, потому что надо? Я вообще поражена, что за все это время ты… впал в подобное состояние всего два раза.       А ведь она права. Это там я мог держать щиты сколько угодно долго. Но сейчас-то я так не умею. Малейшая кочка, и опять пойду вразнос.       — Будет целитель. Вот тогда и будем думать.       — Хорошо, что ты это понимаешь.       На какое-то время в комнате повисла тишина.       — Как много тебе рассказали? — наконец спросил я.       — О твоем состоянии. И показали Омут Памяти.       — Твою мать…       — Не ругайся, — как-то равнодушно отозвалась Гермиона, чем-то серьезным ее, видать, напоили. — Что именно тебя так расстраивает?       — То, что такие воспоминания нельзя хранить. И то, что они предназначались не для тебя, там иначе расставлены акценты. Для Блэка и Рема я нагнетал обстановку. Показывал, что они погибнут, если ничего не сделать. Показывал, к чему приведет бездействие. Они нужны мне.       — А я?       Это хороший шанс. Поднять щиты.       — А ты — нет.       Гермиона наконец-то посмотрела на меня. Бледное лицо, покрасневшие глаза, опухшие веки. Несколько секунд она молча меня разглядывала, а потом выдала:       — Тебе тоже не очень идет седина, — снова подняла голову и продолжила: — Я тебе не верю. Я думаю, у тебя было бы два варианта, как расставить эти самые акценты. Первый — показать, как мы были счастливы вместе. И второй — запугать так, чтобы уже завтра я была на континенте. Очевидно, ты только что выбрал второй. Ничего не выйдет, Гарри. Теперь я точно никуда не уеду.       — И почему же? Я опасен.       — Именно поэтому. Сам ты наломаешь дров. А еще — ты действительно за меня переживаешь. Скорее прогонишь, чем подвергнешь опасности. Ты начал со мной разговаривать. Напал на мистера Блэка, но со мной — стал разговаривать. Ты хотел верить в то, что это я. И чтобы ты знал — Оборотное Зелье позволяет превращаться только в того, кто на момент употребления еще жив.       — Я действительно хочу, чтобы ты уехала.       — Тогда почему не уезжаешь сам? Зачем ты снова во все это лезешь?       — У меня, в отличие от тебя, и выбора особого нет. К тому же, если я ничего не сделаю, то уезжать и некуда будет.       — Падение статута? Ты думаешь, что если не будет вашей войны, он все равно будет разрушен?       Пришлось скрипнуть зубами. Пришлось рискнуть стабильностью сознания. Черт его знает, что опять пустит меня в разнос. Но объяснить необходимо. Объяснить, что дело не в войне. Объяснить, что Том призвал на свою сторону кучу всяких тварей, и все они хотят кушать. Развлечения Пожирателей описывать не стал, незачем ей знать. Объяснить, что статут трещал по швам, даже когда наша войнушка была подковерной. Рассказать, как дементоры слетели с катушек от вседозволенности и начали жрать всех подряд. Как о них споткнулась первая попытка континента навести порядок на островах.       Увлекшись, я начал быстро, взахлеб рассказывать, как Том закрыл границы, как выяснилось, что в Отделе Тайн сидели тоже не дураки и давно придумали, что делать, если на Британию нападут извне. Как самолеты падали, пытаясь преодолеть граничные барьеры, как тонули корабли, как ночными фейерверками взрывались ракеты. Преодолеть их силой у магглов так и не вышло. Зато они смогли навести шороху во всем остальном мире.       Во всем мире вспыхнул хаос. Открытие магглам магического мира произошло слишком резко. Даже те, кто ожидал подобного, не успели отреагировать как надо. Это нам было плевать, с кем воевать, кровь у всех одного цвета, да и по магглам Том ударил первым. Взять ситуацию под контроль у правительства Британии не вышло. Во всем мире же полыхала охота на ведьм.       Десяток обученных магов — огромная сила, Пожиратели продемонстрировали это более чем наглядно, когда среди бела дня катили по Лондону вал Адского Пламени, в котором сгорают даже танковые снаряды. Дементоры — невидимы для простых людей, а простое «Протего» останавливает очередь автомата, стоит немного потренироваться. Но магглов много. Воевать с ними самоубийство, они могут размениваться тысяча на одного и все равно задавить числом…       — И куда ты предлагаешь мне бежать? В эту охоту на ведьм?       — Не будет никакой охоты! Именно потому, что я — здесь!       — И ты, естественно, справишься со всем сам?       — Естественно.       — В этом и состоит проблема, Гарри, — Гермиона покачала головой. — Ты считаешь, что знаешь все. Я не спорю, ты наверняка знаешь и умеешь очень много… Но ты никого не слушаешь, все взваливаешь на себя и не видишь собственных ошибок. Когда в Норе ты вернулся из больницы и начал принимать зелья, я расслабилась, решила, что все хорошо. Когда уже в Хогвартсе я услышала, что тебя вызывали в Больничное Крыло, я решила, что уж мадам Помфри-то точно тебя не отпустит, пока с тобой все не будет в порядке. И чем закончилось? Ты обманул всех, как-то выкрутился из сложной для тебя ситуации и стал просто игнорировать проблему. Игнорировать, вместо того чтобы искать решение. Как вы вообще с кем-то воевали, если ты вел людей с таким подходом?       — Я не игнорировал. Я был уверен, что щитов будет более чем достаточно, чтобы продержаться, пока не смогу привлечь целителя. И я все рассказал Блэку и Рему и готов к ним прислушиваться. А раньше вокруг меня всегда были люди, способные указать на ошибку. Только сейчас они — дети без знаний и опыта.       — И почему ты не рассказал мне?       — Окклюменция.       — Это действительно может стать проблемой, — сказала Гермиона после паузы. — Но это мы обсудим позже. Хорошо. Если мы выяснили, что я никуда не еду, я хочу перейти к другому. Ты понимаешь, что я — не она?       — Кто? — я непонимающе моргнул.       — Та Гермиона Грейнджер, которую ты помнишь. Я видела ее в Омуте, — Гермиона коснулась рукой своей правой щеки. — Она старше, сильнее, опытнее, увереннее. Даже ее манера себя держать. Я не умею так.       Согласиться? Продолжать давить на то, что она должна уехать? Нет. Действительно не уедет, не сейчас. Значит, идем в другую крайность.       — Ты права. Старше, опытнее, все такое. Вот только как она стала такой?       — Наверное, — Гермиона озадаченно посмотрела на меня, — с ней много всего случилось. Как и с тобой. Вы подходили друг другу, но я-то не такая.       — Случилось действительно много. Много плохого. И как ты думаешь, появись у меня шанс этого плохого не допустить, что бы я сделал?       — Не допустил бы?       — И такой шанс у меня есть. И кто получится?       — С тобой невозможно спорить, Гарри… — она покачала головой, чуть улыбнулась и снова нахмурилась. — Я просто… Я боюсь, что ты разочаруешься…       — Я смотрю на тебя и вижу Гермиону Грейнджер. Со всеми ее достоинствами и недостатками. Недостатками, большинство из которых ты сама себе и придумала. Я был дебилом в четырнадцать, я наделал столько ошибок, в том числе и в отношении тебя, что встреться я тут сам с собой — набил бы морду. И у меня есть шанс все исправить. Давай так: не руби с плеча, я же не зову тебя прямо сейчас замуж. Продолжим как идет, а там — посмотрим.       — И ты не будешь пытаться прогнать меня?       Я закрыл глаза и глубоко вздохнул.       — Ты доверяешь мне?       Ну же… Ответь что-нибудь…       — Я тебе нужна?       — Нет, — мгновенно и без колебаний. — Мне нужны Блэк и Рем. Мне нужны оборотни. Мне нужен целитель. Мне нужен Снейп или любой другой хороший зельевар. Но не ты. Я не подпущу тебя ко всему этому. Но я буду счастлив, если ты будешь со мной.       — Я ведь говорю не об этом, Гарри. Не о войне. Это просто нечестно.       — Я не хочу, чтобы ты ответила то, что я хочу услышать. Я хочу, чтобы ты сказала правду.       — Тогда я думаю, что ты прав — продолжим как идет. Тебе нужно поесть. Могу я тебя развязать?       — Расскажи еще, как я в больницу попал. А то утро я плохо помню.       Когда мы вдвоем зашли в столовую, нас встретили два настороженных взгляда. Блэк сидел за столом и, судя по всему, барабанил по нему пальцами да так и застыл. Рем стоял у открытого окна, за которым темнело вечернее небо.       — В порядке я, в порядке, — отмахиваюсь от всех возможных вопросов. — Еда есть?       — Аппетит — это хорошо! — Блэк улыбнулся и хлопнул в ладоши. — Кричер!       Домовик тут же засуетился, накрывая на стол. Я сел напротив Блэка, Гермиона заняла место с торца слева от меня. Оглядев диспозицию и хмыкнув, Рем устроился справа.       Утолив первый голод (весь день не ел), я оторвался от тарелки.       — Так. Что я пропустил?       — Зависит от того, что ты помнишь, — осторожно отозвался Рем.       — Все я помню. До того момента, как ты меня вырубил.       — Ты сам сказал так делать.       — Так я и не против. Все верно.       — Со мной связался Дамблдор, — перешел к делу Блэк. — Очень хотел узнать, куда ты делся. В Мунго ему сказали, что я тебя забрал.       — И все? — уточнил я.       — И все.       — Ясно. Вали на семейного целителя. Надеюсь, удастся привлечь этого знакомого Росса. Не объявлялся еще?       — Нет. — Блэк немного помялся. — Гарри, с тобой правда все в порядке?       — Конечно нет. Но прямо сейчас я стабилен. Я сколько-то могу держать себя в руках. А потом крыша уезжает.       — Думаю, — протянул Рем, — у нас есть кое-кто, кто приведет тебя в чувства, если что.       — Ты о себе? — я тут же холодно посмотрел на оборотня. — Да. Хорошая идея. Будешь меня вырубать.       — Профессор Люпин говорит про меня, Гарри, — возразила Гермиона.       — Нет. Рем будет меня вырубать. А ты будешь держаться подальше.       — Гарри, — начала она. — Ты же взрослый человек. Ты командовал кучей народа. И у тебя прямо сейчас есть способ удержаться от катастрофических ошибок. Да, это небезопасно. Но необходимо!       — Не учи меня, что такое необходимый риск. Я взрослый человек, а тебе пятнадцать.       — Мне пятнадцать, а ты — упрямый!.. Упрямый! И опять хочешь сделать глупость! Ты отказался от помощи целителя, и посмотри, к чему это привело! Ты хочешь, чтобы я доверяла тебе? Вот тебе шанс. В следующий раз, когда тебя настигнет помрачение, я подойду и дам тебе пощечину! И только попробуй что-нибудь выкинуть!       — Не кричи, — спокойно отозвался я. — У тебя действие успокоительного, что ли, кончилось?       — Уже должно, кстати, — отозвался Рем, глянув на часы.       — Ты что, специально подгадал?       — Нет, — Люпин развел руками. — Само так получилось. Гермиона, я не думаю, что давать пощечину… человеку, который находится не в себе — хорошая идея. Но мне кажется, что тебе привести Гарри в чувства проще всех.       — Гарри, — включился в убеждение Блэк, — ты же сам говорил, работаем с тем, что есть.       — Черт с вами, — вздыхаю. — Значит, всего-то нужно — не ехать крышей.       — Простите… — неожиданно всхлипнула Гермиона. — Я… не хотела кричать… Я устала. Можно я где-нибудь лягу?       — Конечно! — всполошился Сириус. — Может, тебе еще успокоительного? Кричер! Отведи ее в гостевую спальню.       — Которую, хозяин Сириус?       — В любую.       Скрипнув зубами, я проводил поникшую Гермиону взглядом. Все-таки было бы лучше, если бы она уехала.       — Так, — беру себя в руки. — Дальше. Добби!       С хлопком в столовой появляется сжавшийся трясущийся домовик. Это еще что такое?       — Добби? Что случилось?       — Господин директор позвал Добби… — пролепетал он, сжавшись еще больше.       — И что?!… — поняв, что рявкнул, я оборвал себя и начал еще раз спокойнее: — И что он хотел?       — Господин директор спрашивал Добби, куда делся мистер Поттер, — затрясся он еще сильнее. — Но Добби ничего не сказал! Тогда господин директор сказал, что Добби обязан ответить, потому что Добби работает в Хогвартсе, где господин директор — господин директор. Но Добби опять ничего не сказал. Добби хотел наказать себя, но вспомнил, что только мистер Поттер может приказать Добби себя наказать. Тогда господин директор сказал, что если Добби не ответит, господину директору придется изгнать Добби из Хогвартса… И Добби ушел. Добби подвел мистера Поттера! — взвыл домовик, а по его лицу потекли крупные слезы. — Добби больше не сможет работать в Хогвартсе и приносить пользу!       — И ты в слезы? Что ж такое? Слушай сюда. Сегодня ты спас мне жизнь, и я очень благодарен тебе. Ты правильно выполнил инструкции, а когда попал в ситуацию, инструкциями непредусмотренную, смог сориентироваться, правильно оценил обстановку и действовал исходя из сложившейся ситуации. — Добби, слушая мою речь, прямо на глазах оживает. — Правда, на Рона и Невилла можно было и не нападать, но ничего непоправимого не произошло. И ты не выдал директору информации, а это очень важно. — Только непонятно, до чего он теперь сам догадается. — Добби, ты молодец. Если тебя это все еще интересует, то я бы хотел, чтобы ты стал моим домовиком.       Добби радостно взвизгнул и подпрыгнул на месте, но тут же взял себя в руки, вытянулся в струнку и состроил комично-серьезную рожицу.       Когда домовик получил новую порцию инструкций о нападении на людей и был приставлен Кричеру в помощники, мы с мужиками принялись за обсуждение текущих дел. А дел-то негусто. Кричера Блэк приказами обмотал, ограничения на мой сейф в банке снял, да близнецам идею про защитную одежду подкинул, но они не сильно заинтересовались. Вот, собственно, и все. С оборотнями подвижек пока нет, в скандалы вляпаться не получилось, с Бэгменом пересечься — тоже. Не успели они ничего за пару дней, это я могу с ходу ерунды наделать.       Когда задерганные за день мужики потянулись спать, я только отмахнулся, что выспался уже, и попросил Кричера принести мне Омут Памяти. Нужно обновить воспоминания, которые в Гринготтсе лежат. Я там на коленке, что мог — достал. Сейчас более вдумчиво нужно.       Часа через два скрипнула дверь. На пороге стояла Гермиона, одетая в пижаму какого-то жутко-зеленого цвета. Глаза снова красные и опухшие.       — Ты чего не спишь? — оторвался я от Омута.       — Пить захотелось, — хрипло отозвалась она. Прошла мимо, отвернувшись, взяла графин, налила воды, медленно выпила. — Как ты сам-то теперь спать будешь без снотворного?       — Придумаю что-нибудь.       — Ты уже придумал. В Норе. Живоглот тебя до сих пор боится. — Она немного помолчала, резко выдохнула, обернулась и решительно заявила: — Идем!       — Куда? — растерялся я.       — Спать. Ты сам говорил, что в моем присутствии можешь спать без снотворного. Но предупреждаю сразу — я тебя свяжу.       Пошутить, что ей понравилось? Пожалуй, не стоит.       

***

             Проснулся я на самом краю кровати. Гермиона, как обычно, распласталась на спине по диагонали, закинув на меня обе ноги и левую руку. И где все эти романтичные пробуждения в обнимку? Кошмары меня, кстати, действительно не беспокоили.       Наколдованные веревки давно рассеялись. Осторожно выбрался и потопал в ванную.       Придирчиво поразглядывав себя в зеркало, я недовольно поморщился. В четырнадцать лет седина — это перебор. Хоть не так много, как в прошлый раз. Так, ниточки белые в волосах, как будто в паутинку вляпался.       Вернувшись, весело хмыкнул. Ну да. Стоило мне встать и уйти — Гермиона тут же свернулась калачиком. Это когда я рядом сплю, она будет растопыриваться и пинаться.       Она — не она. Развела тут… сравнительный анализ, понимаешь. Тьфу. Привычки те же, образ мысли тот же. Ну, помладше, тараканов еще не повытравила, не научилась чему-то. Научишься, никуда не денешься. Главное, чтобы живая была.       В столовой меня встретили две ехидные рожи.       — Нет, ты только подумай, Лунатик, — начал Блэк, весело скалясь, — какая молодежь пошла! Сойти с ума, чуть не убить девушку, испугать ее до полусмерти и все равно оказаться вечером с ней в одной постели!       — Ты просто завидуешь, Бродяга, — ухмыляясь, отозвался волчара. — Думаю, Джеймс бы сейчас лопался от гордости. Высший пилотаж!       — А Лили кинулась бы воспитывать! — расхохотался Блэк.       — Так, — я смерил обоих по очереди холодным взглядом. — Ляпните что-нибудь подобное при Гермионе, и я не поленюсь и специально ради вас наловлю каких-нибудь особо породистых блох.       Мужики переглянулись и разразились хохотом.       — Вылитый Джеймс! — выдавил Блэк. — Он так же на шутки про Лили реагировал. Причем над другими девчонками и сам пошутить мог, а в сторону твоей мамы тявкать — ни-ни.       — Ну… мы родственники, как-никак, — улыбнулся я. — А теперь о проблемах. Существуют какие-нибудь артефакты для защиты сознания от легиллименции?       — Ага, — фыркнул Блэк, — в ритуальном зале валяются, сразу за родовым алтарем, на котором нужно девственниц насиловать. Ты где этих сказок наслушался?       — Уточнить стоило.       — Если не будут искать специально, — Рем говорит куда серьезней, — достаточно не смотреть в глаза. А если искать будут…       — То расколоть можно кого угодно, — продолжил я. — Это только в книжках герои способны годами пыткам не поддаваться. Уж я точно знаю.       Услышав такое, Рем поморщился:       — Но это действительно проблема. У нас только пара дней, пока вам не придется вернуться в школу. И научить Гермиону защищать сознание за это время не выйдет.       — Я уже давненько бьюсь. Сам замучился, ее измучил. Что там с зельем-то, кстати, которое головную боль снимает? Может, с ним побыстрее пойдет?       — Может, и пойдет, — отозвался Блэк. — Но сутками тренироваться все равно не получится.       Я снял очки и потер лицо.       — Дерьмо. Значит, нужно объяснение. Простое и логичное. Чтобы больше не копали.       — Нервный срыв, — раздался голос Гермионы.       Я оглянулся. Подруга стояла на пороге, одетая в школьную мантию, полыхала красными ушками и прятала глаза. На лицо сама собой лезет наглая ухмылка, но я разворачиваюсь обратно к мужикам и делаю страшные глаза. Блэк и Рем синхронно отворачиваются, пряча улыбки. Гермиона прошла мимо меня и села за стол, опустив голову.       — После всего, что произошло за три года в Хогвартсе, — произнесла она, — у тебя могли просто сдать нервы. А Чемпионат был последней каплей. Случился нервный срыв, и ты попал в больницу. С самого начала учебного года ты ведешь себя напряженно, никому не доверяешь.       — И это объясняет, почему я наплел мадам Помфри про оглушающее, — я кивнул.       — Ты принимал успокоительное и им отравился, — продолжила Гермиона. — Снова попал в больницу Святого Мунго, и тогда позвали меня. Девушку, с которой ты… — она покраснела еще больше, а Блэк хрюкнул. — Которой ты доверяешь. Чтобы я тебя успокоила. И это объясняет твою внезапную седину.       — И еще лучше будет, — добавил я, — если все это будет говорить целитель.       — Да-а-а, мисс Грейнджер, — Люпин сокрушенно покачал головой, весело сверкая глазами. — Я ожидал подобного умения врать от мистера Поттера, но вы…       — У меня было у кого учиться, — тихо отозвалась девушка. Интересно, сможет она покраснеть еще сильнее? — Я просто наблюдала за Гарри.       — Пристально? — не выдержал и уточнил Блэк, ехидно улыбаясь.       О! Смогла!       — Блохи, Бродяга, — напомнил я, наградив крестного колючим взглядом. — Не забывай о крупнокалиберных блохах.       Блэк хотел уже что-то ответить, но его прервал хлопок.       — Хозяин Сириус, — поклонился Кричер, протягивая поднос с конвертом, — сова принесла письмо.       — Хм… — протянул Блэк, распечатав послание и пробежавшись по строкам взглядом. А потом прочел вслух: — Здравствуйте, мистер Блэк. Мое имя Аллен Несбитт. Связаться с Вами меня попросил Риган Росс…       — Ну твою мать! — расхохотался я. — Вся магическая Британия — одна большая деревня! Пиши ответ, пусть едет. Ему, в отличие от Росса, мне есть что предложить.