***
Гермиона в очередной раз обернулась на меня. Уже полдня она ловит меня на том, что я откровенно пялюсь. Должен признать, наблюдать, как она начинает ерзать под моим взглядом — забавно. Все-таки Медведь — гений. Или, скорее, профессионал. При всех моих навыках окклюменции, я бы в жизни не догадался использовать ее для моделирования сновидений, чтобы прятаться за ними от кошмаров. Просто в голову бы не пришло. Я, правда, могу задать только общее направление, остальное — обычные сны. А они все равно будут. Гормоны, помноженные на знания и опыт взрослого мужчины — это вам не фунт изюма. Да, сны вызывают определенную физиологическую реакцию четырнадцатилетнего тела, но лучше так, чем с нарезки слетать. Не можешь предотвратить — возглавь. Главное, не запутаться, что мне приснилось, а что нет. На перемене заскочил на кухню и попросил какую-нибудь тару с кофе, да побольше. Спать абы где и абы как мне нельзя. Эльфы сначала вытаращились на меня, как на идиота. Но когда я объяснил, что следующим уроком у меня История Магии, приковылявший откуда-то эльф, который, судя по виду, годится Кричеру в прадедушки, посмотрел на меня с уважением, а остальные забегали и быстро притащили откуда-то кувшин, поддерживающий температуру. На урок я чуть не опоздал, уселся за заднюю парту в гордом одиночестве и установил кувшин прямо перед собой. Многие уставились на меня с удивлением. Дождавшись, когда Гермиона наберет в легкие воздуха и откроет рот, я лупанул на упреждение: — Ты же сама просила прекратить тут спать! Если ты знаешь способы получше, я весь внимание. И демонстративно хлебнул кофе. Щечки Гермионы порозовели, и она резко отвернулась к доске. О-о-очень интересно, это она смутилась от неудачной попытки меня попилить или ей какие-то интересные способы в голову пришли? Ладно, успеется еще. Остальные ученики, естественно, подобными моему допингами не обладали, и профессор Бинс, появившись прямо из классной доски, моментально отправил почти всех в гости к Морфею. Теперь-то я помню, кто это такой. И тогда я достал волшебную палочку и Сквозное зеркало, которым снабдил меня крестный перед возвращением в Хогвартс. — Муффлиато! — шепнул я. — Сириус Блэк. Зеркало затуманилось, а потом в нем зарябил какой-то калейдоскоп. Когда рябь прекратилась, я уставился в белое пространство, слева была какая-то стена. Потом из-за угла этой стены высунулась голова сонного Блэка и потянулась ко мне волосами. Несколько секунд у меня ушло на осознание того, что артефакт упал на пол, смотрит в потолок, а стена — край кровати. — Что там, Сир? — поинтересовалось у меня зеркало женским голосом. Блэк сонно поморгал, а потом буркнул: «Минуту» — и отключился. Мой комментарий «А успеешь?» он явно не услышал. Через несколько минут зеркало вновь ожило. — Доброе утро, — поздоровался Блэк, глядя на меня уже более осмысленным взглядом. — Привет-привет. Обед уже закончился, — я ухмыльнулся и начал пристраивать артефакт к учебнику, чтобы и руку освободить, и вертикально вниз на него не смотреть. — Я про Сира пошутил тогда, вообще-то. — А я — нет. Мне и правда понравилось. — Блэк посмотрел куда-то вверх, а потом опять на меня. — Что-то случилось? — Пара вопросов возникли. Читал утренний «Пророк»? — Нет еще. — Там твои похождения вчерашние описаны. — Заметив, как Блэк бросил еще один удивленный взгляд вверх, я решил уточнить: — В Министерстве. — А-а-а, — он довольно осклабился. — Ты же просил вляпаться в скандал и прижать Людо. Вот я и совместил! Здорово, да? Я снял очки и потер переносицу. Хлебнул кофе. Водрузил очки на место и медленно выдохнул. Ну что опять за детский сад?! Спокойней, Гар. Ты сдуру вообще с целым Краучем посрался в первый же день. Да и не сам по себе такой умный уродился — тебя обучали. Вот теперь твоя очередь учить. — Напомни-ка мне, Блэк, будь другом, — ровным голосом начал я, — а Бэгмен у нас кто? — Идиот, — тут же уверенно заявил крестный. Я от такого варианта окончательно успокоился и фыркнул. — Ну, это само собой. А еще? — Министерский чиновник, — признал враз поскучневший Сириус. — А еще глава Департамента магических игр и спорта. И будущий судья на Турнире. Не стоило макать его в фонтан Атриума? — В Пророке написали, что ты попытался его там утопить. А что стоило? Блэк нахмурился и уставился в сторону. — Выпить с ним, наверное. Потолковать о том о сём. Денег занять. — Он снова посмотрел на меня. — Бэгмен у гоблинов занял и проигрался на ставках. Не думал, что кто-нибудь догадается до такого идиотизма. — Глаза Блэка округлились, когда он наконец понял, какую возможность упустил. — И был бы у нас свой личный должник в министерстве! Вот же!.. Слушая самоуничижительные речи, сводящиеся к тому, что Бэгмен, возможно, не так уж и глуп, смотря с кем сравнивать, я оглядел аудиторию на предмет заинтересованных в моей беседе. Заинтересованные были, но интересовали их не беседы, а крепкий здоровый сон. — Ладно-ладно, угомонись, — улыбнулся я. — Бэгмен действительно радостный идиот, и пользы от него ноль целых хрен десятых, — а информацией он все равно поделится, если опять на меня ставку сделает — деньги ему нужны. — Главное, что понял. Я только надеюсь, что там наверху не его жена. — Не, не его. — А чья? — я моментально напрягся. — Да ничья она не жена, — отмахнулся Блэк. — Аллена знакомая из Мунго. — С Медведем нам тем более ссориться нельзя. Выслушав уверения Блэка о том, что он и сам это прекрасно понимает, я продолжил: — Ладно, хрен с тобой, не маленький — сам разберешься. Тогда переходим ко второму вопросу. Мне от тебя нужны две официального вида бумаги… После окончания урока я попросил Гермиону подождать меня возле кабинета трансфигурации — Рон и Нев сами разберутся, а Колину, если нужно будет, поможем позже — а сам, раньше, чем она начала спорить и рассказывать, что мы так на урок опоздаем, рванул напрямую по тайным проходам к выходу из замка. Добрался без приключений, привычно перепрыгивая исчезающие ступени и хватающие за ноги ковры, забрал бумаги у Кричера, который ждал у ворот, ограничивающих территорию, а с ней и барьеры замка, и рванул обратно. Гермиона явно чувствовала себя неуютно в компании старшекурсников с Рейвенкло и Хаффлпаффа, у которых и был в расписании следующий урок с нашим деканом. Но стоило мне как ни в чем не бывало выйти из-за стоящих в нише доспехов, как все внимание моментально переключилось на меня. Ну да, ходят тут седые четверокурсники сквозь стены и дружелюбно улыбаются всем встречным! Вообще офигели! Взял Гермиону за руку, протолкался к двери, постучался и заглянул в аудиторию. — Профессор МакГонагалл, можно с вами поговорить? МакГонагалл оторвалась от каких-то бумаг, смерила меня взглядом, который не предвещал ничего хорошего, если я дергаю ее по пустякам или опять сотворил какую-то неимоверную глупость, и сказала: — Урок скоро начнется, мистер Поттер. Если не поторопитесь — опоздаете. — Именно об этом я и хотел с вами поговорить, — сказал я, затаскивая Гермиону в кабинет. — Следующим уроком у нас ЗоТИ… Это правда, что мистер Грюм… — Профессор Грюм, — твердо поправила меня МакГонагалл. — Как скажете, профессор, — покладисто кивнул я. — Это правда, что он применяет к ученикам Непростительные Проклятия? Гермиона тут же навострила ушки и посмотрела на свою обожаемую учительницу. МакГонагалл нахмурилась. — Что именно Вы хотите этим сказать? — Я бы хотел отказаться от посещения этого предмета. Была у меня мысль устроить пафосный исход с Защиты с посыланием псевдопреподавателей по матери, раздвиганием вод морских и прочим непотребством. Но это бы наверняка закончилось дракой с Краучем. И что-то я сомневаюсь, что прямо сейчас смогу победить его в лоб, разве что в спину, из-за угла или удивив чем-нибудь совсем уж неожиданным. Но если я начну раскрывать свои способности, придется убивать. А как на смерть своего подручного отреагирует Том, я не знаю, и придется опять действовать вслепую. Да и в тесном заполненном учениками классе кто-нибудь обязательно подвернется под шальное заклинание. А еще так или иначе придется обсуждать этот вопрос с деканом. Так какой смысл усложнять себе жизнь? — Боюсь, это невозможно, мистер Поттер, — начала сердиться МакГонагалл. — Но, профессор! — воскликнула Гермиона. — Профессор Грюм сам говорил, что применение любого из Непростительных к человеку карается сроком в Азкабане! — Программа по Защите от Темных Искусств согласована с директором Дамблдором, — припечатала МакГонагалл. — И если директор считает, что вы должны этому научиться, значит, вы будете этому учиться. А ведь она сердится не на нас, внезапно осенило меня. Ей ведь тоже не нравится положение дел, но она старается не подрывать авторитет преподавателей! — Это же прямое нарушение закона! Преступление! — не унималась Гермиона. — Как такое возможно?! Какой правильный вопрос, милая. Какой правильный вопрос. — Сириус считает иначе, — упрямо заявил я и протянул декану первое из писем. — Я связался с ним, рассказал, что мне рассказал Невилл, что мистер Грюм… — Профессор Грюм, — механически поправила меня декан. Ее глаза скользили по строкам, а губы сжимались во все более тонкую линию. Надеюсь, Блэк не перестарался. С другой стороны, если бы моего ребенка шарашили Непростительными, я бы в выражениях не стеснялся совсем. И это как минимум. — Как скажете, профессор, — повторил я. — Невилл рассказал, что на ЗоТИ к ученикам применяются Непростительные. Сириус был крайне недоволен. — МакГонагалл бросила на меня странный взгляд. Это что сейчас такое было? Ирония? — Он… э-э-э… использовал несколько нехороших слов… Возможно, несколько десятков… МакГонагалл сложила письмо пополам, убрала его между страниц какой-то книги и посмотрела на меня. Суровость ее взгляда мне показалась несколько наигранной. А за этой суровостью мне померещилась гордость за своих учеников. Несмотря на это, голос ее был как обычно строг: — Вам все равно придется сдавать годовые экзамены, мистер Поттер. Более того, в следующем году вам сдавать СОВ. — Разумеется, профессор МакГонагалл, — влезла Гермиона. — Мы обязательно подготовимся… — «Мы»? Гермиона гордо вскинула голову и посмотрела прямо на свою любимую учительницу: — Применение Непростительных к человеку — преступление! Я бы тоже хотела отказаться от посещения занятий профессора Грюма. — Она перевела взгляд на меня. — Гарри, можно мне взять Буклю на время? Мне нужно такое же письмо от родителей. — Тебе можно взять Сириуса, — предложил я. — Он и доберется быстрее, чем сова, и объяснит доходчивей. МакГонагалл бросила взгляд на книгу, в которую спрятала писульку Блэка. И, видимо, представила степень «доходчивости». — Думаю, в этом нет необходимости, — сухо произнесла она. Ага, прецедент создан, дальше проблем не будет. Достаточно одного по-настоящему буйного на роль вожака. Чего ж ты там такого накропал-то, Бродяга? — Если это все… — и вопросительно посмотрела на меня. — Еще я хотел бы основать клуб по изучению Защиты, — я протянул ей вторую бумагу с прошением, которую написал только что на уроке. — Готовиться-то все равно нужно, а вне уроков колдовать запрещено. — Администрация школы рассмотрит этот вопрос. Однако вы должны понимать, что преподаватели не имеют возможности объяснять вам еще и чужой предмет, мистер Поттер. — На несколько секунд МакГонагалл задумалась. — Но я думаю, что смогу ответить на несколько вопросов своих студентов, если это не займет много времени. — И снова строгий взгляд: — Но при первом же нарушении техники безопасности ваш клуб будет немедленно распущен. Был очень большой соблазн уточнить, входят ли в список разрешенного техникой безопасности тролли и огромные волшебные шахматы, норовящие звездануть первокурсников чем-нибудь тяжелым по буйной головенке. Но прямо сейчас подобные конфронтации не только бесполезны, но и вредны. — Разумеется, профессор, — согласился я, а Гермиона с готовностью кивнула, всем своим видом демонстрируя, что уж она-то проследит. — И последний вопрос, если вы не возражаете. Я бы хотел послезавтра покинуть школу на несколько часов… — Вы только что вернулись, — опять нахмурилась МакГонагалл. Гермиона тоже посмотрела на меня с удивлением и беспокойством. Я протянул третий, последний лист бумаги, который тоже передал Блэк, и пояснил: — Хеллоуин.***
— Как ты себя чувствуешь? Мы с Гермионой сидели на диванчике в Выручай-комнате. Свет был приглушен, уютно потрескивал камин, забранный какой-то затейливой решеткой. Наверняка в каком-нибудь-там стиле, создавала интерьер Гермиона. — Как обычно, — вздохнула она и помассировала виски. — И снова никакого результата. — Ну почему же? Я, например, окончательно убедился, что настучу твоему Рикки в бубен при первой же встрече. Гермиона улыбнулась и покачала головой. — Не стоит, Гарри. Это было давно. Мы были детьми. Сказала пятнадцатилетняя пигалица, ну-ну. — А кроме этого, у тебя сильно выросла природная защита… — Я слышала, как вы обсуждали это с целителем Несбиттом, — кивнула она. — И решили, что возвращение в школу «относительно безопасно». Но про эту защиту я снова ничего не нашла! — Нашла на самом-то деле, просто не поняла, — я усмехнулся, когда Гермиона недовольно поджала губы. — Это больше к легиллименции относится. Природная защита есть у всех, и чтобы считаться легиллиментом, нужно не просто уметь палочкой махать, но и защиту эту обходить. А с тренировками она растет, и как за здрасте к тебе в голову уже без заклинаний не залезешь, — я покосился на все еще морщащуюся девушку. — Иди сюда. Отобрал у нее пузырек из-под зелья, который она до сих пор сжимала, отодвинулся подальше и потянул ее за плечо на себя. Гермиона посопротивлялась для приличия, но позволила уложить ее саму боком на диван, а ее голову мне на колени. — И что это ты делаешь? — сердито спросила она. — Мне обычно помогает. Мои пальцы закопались в непослушные волосы и начали массировать кожу головы. Хозяйка головы, волос и кожи еще несколько секунд похмурилась, а потом закрыла глаза. — И что? — спросила она через полминуты. — Ты действительно откроешь клуб по изучению Защиты? — А почему нет? Только принимать будем далеко не всех подряд. Не дождавшись продолжения, Гермиона чуть повернула голову, приоткрыла один глаз, и посмотрела на мою хитрую рожу. И снова зажмурилась. Хватило ее секунд на пятнадцать. — Тебе так нравится меня дразнить? — Обожаю, — улыбнулся я в ответ. — Ладно-ладно. Ты победил, — вздохнула она еще через несколько секунд, но во вздохе этом не было раздражения. — Почему не всех? Понятно, что Малфоя ты учить не станешь, но ни он, ни другие слизеринцы к нам и сами не пойдут. — А вот ты мне и скажи, — продолжил ее поддразнивать. Гермиона на пару минут задумалась. — Я думаю, что дело во времени, — начала она. — Ты очень много его тратишь, времени, я имею в виду, на мое обучение окклюменции. А если тебе еще и всю школу Защите придется учить… Это же не только сами занятия из лекций и практики, там же еще подготовка материала, написание плана занятий… Да еще и если на несколько курсов… — она внезапно повернула голову и посмотрела на меня Очень Строгим Взглядом и решительно заявила: — Программу составляю я! Я слишком хорошо помню, как ты тренировался с мистером Блэком! — Хорошо-хорошо! — рассмеялся я, подняв левую руку в защитном жесте. Правая все еще оставалась у нее в волосах. — Я тебе больше скажу, тебе их в основном учить и придется, я слишком быстро превращу все в муштру. — Гермиона глянула на меня вопросительно. — Отвык работать с детьми. — Ты же работаешь, — с какой-то странной интонацией произнесла она. — Ты понимаешь, что мы делаем и зачем, — пояснил я. — Нев и Колин не особо выделываются. А вот на Рона мне все чаще хочется начать орать что-нибудь вроде «Лечь-встать, лечь-встать!». А еще, если твоя голова лежит на моих коленях, то пилить меня у тебя получается еще милее, чем обычно. — Не пилю я… — буркнула Гермиона, порозовев, и отвернулась обратно. Моя левая рука как-то сама собой оказалась на ее плече. — Еще причины? — спросил я через минуту. Гермиона задумалась, а потом молча помотала головой. — Кто к нам набежит первым делом? — Те, кто не хотят учиться, — она снова недовольно нахмурилась, не открывая, впрочем, глаз. — Те, кто решат, что так смогут ничего не делать. — И вот им ты авторитетно заявишь, что и программу составлять, и учить будешь ты. Бежать лодыри будут вперед собственных ботинок, но вслух я этого, само собой, не скажу. Гермиона постепенно расслабилась, повернулась на спину и перекинула ножки через подлокотник, свесив их вниз. Моя левая рука соскользнула с ее плеча на шейку, а ее юбка поползла вверх, оголяя коленки. Поднять щиты. Выкинуть за них… несвоевременное. Все же тыкаться ей в ухо будет… несколько неловко. Или не «несвоевременное»? Я знаю, что делать с Гермионой технически, чтобы мы оба были довольны. А вот опыта подобных отношений с пятнадцатилетними девочками у меня нет. В тот раз Джинни сама на меня прыгнула, в конце концов. А с Гермионой мы были взрослыми адекватными людьми. — А что насчет Империуса? — оторвала меня от размышлений девушка, являющаяся объектом этих размышлений. — Тоже будешь учить меня сопротивляться? Я имею в виду, профессор Дамблдор же зачем-то это затеял. — Нет, — ответил я, размышляя, когда это моя левая рука начала поглаживать Гермиону по горлу. Сама Гермиона совсем не выказывала недовольства. — И тому есть три причины. — Какие? — ее голос слегка охрип. Щиты затрещали. От ощущения мурашек на ее коже под моими пальцами. От вида румянца, уверенно перетекшего с ее лица на шею и скрывшегося под воротником блузки. От того, как она облизнула губки. — Во-первых, это бессмысленно, окклюменция работает лучше. А для начала, приучись задавать себе вопрос: «А зачем я это делаю?». Не панацея, но для начала хватит, — и лучше бы тебе начать прямо сейчас, милая, пока я окончательно не поплыл от твоего вида и от ощущения твоей горячей кожи. — Во-вторых, я просто не владею Непростительными. Гермиона снова приоткрыла один глаз и посмотрела на меня слегка мутным взглядом: — Серьезно? Ты чего-то не умеешь? — Я не умею очень много всего. Для того, чтобы пользоваться Непростительными, нужно действительно наслаждаться этим. Самим фактом причинения боли или тем, как ломаешь человеческую волю. — Мистер Блэк упоминал, что его мать наказывала его Пыточным проклятием… — Ерунда какая. Кем должна быть мать, чтобы получать удовольствие, пытая собственного ребенка? — А верхняя пуговичка ее блузки с самого начала была расстегнута? — Невербальное жалящее по заднице, а вслух говоришь любой самый страшный Ахалай-Махалай, какой захочешь. Четырехлетнему пацану хватит за глаза. — А в-третьих? — мурлыкнула она. — А в-третьих, даже если я смогу применить Империус в принципе, я не смогу применить его к тебе. — Щиты помахали ручкой и окончательно рухнули, когда я пробежался пальцами по ее ключице. — Я бы хотел, чтобы ты мне подчинилась, отдала себя в мою власть. Но не из-за заклинаний, а потому что сама бы наслаждалась этим. Империусы, оборотные-приворотные, грубая сила… Это все для неудачников. — Моя рука окончательно скрылась под наполовину расстегнутой блузкой и накрыла небольшой холмик груди, охраняемый лишь чашечкой лифчика. Гермиона издала сложноидентифицируемый, но очень сладкий звук. — Слишком уродливых и тупых, чтобы соблазнить любимую девушку нормальными путями. Идиллия рассыпалась в одно мгновение. Гермиона распахнула глаза и уставилась на меня снизу вверх. И во взгляде ее был испуг. Я тут же убрал руки, Гермиона рывком вскочила и ломанулась к выходу. — Стой, я... Захлопнувшаяся дверь отрезала все мои попытки объясниться.***
— Идем? — хрипло спросил Блэк. Я с трудом разогнул затекшие ноги и поплелся вслед за крестным с кладбища. Полтора часа тут пробыли. Полтора гребаных часа. А я так и не придумал, что сказать. И за два дня до этого не придумал. У Блэка глаза на мокром месте. Полтора часа он что-то шептал. «Обещаю...», «Защищу...», «Помогу...», «Не будет напрасной...». А я думаю, как себя вести на пиру, сегодня выбор Чемпионов. И не будет ли слишком нелепым, если припру Гермионе триста тридцать три розы и позову замуж, как когда-то слухи говорили. В конце концов, я действительно, как выразилась Луна, «потрогал Гермиону Грейнджер». И поговорить с тех пор так и не получилось. Несколько раз пробовал подойти, но она жутко краснела и исчезала так быстро, что я каждый раз проверял, а не позаимствовала ли она у меня мантию-невидимку. Она опять убегает. Пламя, которое я так и не научился контролировать осознанно, вспыхивает вокруг. Хлопок. Визг домовика. Панические крики ПСов и оборотней. Потусторонние огненные твари пожирают всех, кто попался мне на пути. И снова я не о том. Я не привык полагаться на собственных родителей. Знаю их только по рассказам других. Не могу их использовать. Они для меня бесполезны. Люди, которые дали мне жизнь и погибли, пытаясь ее защитить. Я должен быть им благодарен. Но не испытываю ничего. Кроме стыда за то, что ничего не испытываю. Мне нужен Блэк, но не нужен отец. Собираюсь использовать Скитер, но мне не нужна мама. Я знаю, что должен отплатить родителям за все, что они для меня сделали. Но не могу придумать ничего лучше, чем отправить на тот свет их убийцу. Вряд ли родители оценят такие увлечения сына. Еще и ноги затекли. И от этого стыдно еще больше. Обелиск на площади, посвященный участникам Второй Мировой, при нашем приближении меняется. Взлохмаченный мужчина в очках, женщина с длинными волосами и младенец у нее на руках. Счастливый, веселый малыш без шрама на лбу… Я помню этот памятник другим — разбитым, расколотым. ПСы порезвились. Сейчас он не вызывает ничего, кроме злости. На тех, кто разрушил счастливую семью. На тех, кто пустил вчерашних школьников в реальный бой. На тех, кто не смог их защитить. И больше всего — на тех, кто продолжит сидеть на жопе ровно, пока не станет поздно. Сволочи. Этот памятник стоит не больше, чем бляха Мерлина какой-то-там-очередной-степени. Эти суки не увидят за этой каменюкой опасности. И люди продолжат умирать, потому что не хотят бороться за свою жизнь. Ну и горите. Моя забота — мои люди. А вы все можете гореть Адским пламенем. Я устал. Третьи сутки без сна. Опять сраные кошмары. Тяжелая рука Блэка ложится на плечо. Так меня поддерживал Джордж. Он-то знал, что со мной тогда было. Близнецы-волшебники, с детства привыкшие слышать мысли друг друга. А я говорил ему, что нужно собраться, что у нас есть работа и никто не выполнит ее за нас. Не меньший лицемер, чем все эти. Пафосные речи толкал. Не понимал, что он чувствует, пока… Даже чужого ужаса больше нет. И боли нет. Ничего нет. Рука на плече сжимается крепче. Нужно вернуться. Нужно с ней поговорить. Пока не сорвался. Тихие шаги за спиной. Медленно тяну палочку из кармана, чуть перенося вес на правую ногу. Рука Блэка коротко жмет мне плечо. — Дол… Блэк резко разворачивается, выхватывая палочку. Рвусь в сторону, чтобы нельзя было накрыть обоих одним ударом и тоже беру на прицел подошедшего. — ...го же вы добирались, господа, — как ни в чем не бывало произносит старик, а потом кивает, оглядывая нас. — Хорошая реакция. Седые волосы обрамляют лысину. Серые глаза поблекли от старости, но взгляд цепкий. Плечи согнули годы, но расслабленная поза и демонстративно пустые руки напрягают уже меня. Видал я таких волков. Таким сам черт не брат когда-то был. «Ага! Только действуют грамотнее иных выпускников нашей академии!» — отвечает какой-то старикашка. Старик уверенно шагает к обелиску. Блэк смещается. Я делаю быстрый шаг в сторону, когда мы втроем оказываемся на одной линии, готовлюсь уворачиваться от двух заклинаний. — Хорошая реакция, — повторил старик. — Не совсем то, чему я учил своих курсантов, но весьма неплохо, — он протянул руку к статуе, но замер за пару дюймов от нее, словно почувствовал снова вскипевшую во мне злость. Повернулся и продолжил: — Вам не хватает дисциплины, присущей аврорату. Не скрою, авроры нередко обламывали зубы о таких, как вы, но это требует серьезной подготовки каждого бойца, чтобы они чувствовали друг друга и могли импровизировать на ходу… Вы напоминаете наемника, мистер Поттер. Знаете, все эти бандформирования со своими собственными уставом и моралью, — старик покосился на Блэка. — Вроде Ордена феникса. — Что вам нужно? — потребовал Блэк. — Я всего лишь пришел отдать дань памяти. Ох, где же мои манеры? Где-то потерял, кажется, старость, знаете ли… Меня зовут Эдвард Диксон, когда-то я был инструктором академии аврората. Фамилия мне ничего не говорит. Но он опасен только для двух недоучек, пятерка Пожирателей сомнет его и не заметит — мог и слечь где-то. А мог и не дожить. — Быть может, вы опустите палочки, господа? В конце концов, я всего лишь старик, — улыбнулся он и развел руками. Все это слишком странно. Откуда он выпрыгнул именно тогда, когда мы здесь оказались? Решив, что кидаться на всех подряд — не самая лучшая линия поведения, я все же опустил палочку, но совсем убирать не стал. Блэк повторил мои действия. — Постоянная бдительность, да? — возле глаз старикашки собрались веселые морщинки. — Кажется, Аластор неплохо натаскал вас за два месяца. Всегда знал, что он далеко пойдет, несмотря на свое невезение. Или везение, тут уж как посмотреть. Старик Диксон задумался, вглядываясь мне в лицо. Вспышку злости привычно смыло адреналином. Адреналин, отступив, оставил только опустошение. Кто же ты такой? Курсанты, академия, аврорат. Возможно. Ведет себя уверенно, взгляд, осанка, поза, походка. Том? Сейчас под его руководством должны быть только Питтегрю и Крауч. Оборотка? Возможно. Третий? Тоже не исключено. Дамблдор? В Ордене его не было. Какой-нибудь старый знакомый? Оборотка? Это его замечание об Ордене феникса. Не доказательство. Министерство? Вообще нет данных. — Нет, — наконец пришел к выводу Диксон. — Даже Аластор не смог бы добиться такого взгляда, как у вас, за два месяца. Не должно быть таких глаз у… пятикурсника, верно? — он замолк на несколько секунд и, не дождавшись реакции, повернулся обратно к статуе и продолжил: — Вы и ваши родители спасли нас от катастрофы, мистер Поттер. Я лениво подавил ленивое желание добавить: «Вы даже не представляете, от какой». Блэк отошел на несколько шагов назад, а я, наоборот, приблизился к памятнику, встав справа от старика, и задрал голову, следя за ним боковым зрением. — Это было ужасное время, — тем временем продолжил дед, которого явно потянуло на разговоры. — Так много страха и недоверия, так много предательства... Вы не помните, разумеется... Но знайте, — он покосился на меня, — люди никогда не забудут того, что случилось в ту ночь... — Если завтра Пророк начнет печатать, что я Нежелательное лицо номер один, эти люди моментально забудут все остальное, — равнодушно фыркнул я. — Уже сейчас всем плевать. — Вы несправедливы, мистер Поттер, — мягко заметил Диксон. — Многие помнят... — Где вы были? — жестко спросил Блэк сзади. — Когда гибли люди, где вы были? — Брось, Бродяга, — я отозвался раньше, чем дед успел ответить. — У мистера Диксона были другие дела. Например, он решил, что важнее обучать детей, которые и так и так погибнут, чем убивать врагов, — заметив, как старик вздрогнул, я добавил: — Или попугайчик заболел. Они всегда не вовремя болеют. — В вас говорит юношеский максимализм, — в голосе Диксона прорезалось раздражение. — Вы не видели... — Обсудите с директором, — отозвался я устало. — Он умеет говорить ни о чем. Диксон еще немного постоял рядом, покосился на Блэка, а потом развернулся и побрел прочь. От осанки и походки бывалого вояки остались одни воспоминания. — Знаете, чего я боюсь больше всего, мистер Диксон? — спросил я, не оборачиваясь, и дождался, когда шаркающие шаги прекратятся. — Что Волдеморт убился случайно, но никому этого не сказали. Появись новый Темный лорд, люди первым делом кинут в него мной. А потом полетят годовалые младенцы. — Никто не пойдет на такое, — возразил старик. — Никто не отдаст своего ребенка. — А чужого? — уточнил я.