Жемчужный мальчик

Сайи останавливает его только перед резной черной дверью, резко дергая за локоть. А Джек все думает, насколько хватит его самообладания? Ему ничего никто плохого не делал, с самой Икарии, кроме того случая, когда Лаи вывел его на истерику, но Джек ни разу за всё это время не подвергался такому стрессу и не чувствовал себя в опасности. Но не сейчас… Сейчас ему индифферентно страшно, что будет дальше. А потому, у него потеют ладони и внутренний мандраж предвещает дурное. Это то самое — дурное, что он попытался выкинуть из своей головы, забыть и по возможности никогда больше не чувствовать. То дурное, что зовется проклятием, то, что может проявиться в ситуации, когда он действительно не сможет совладать со своими эмоциями и страхами. Фрост не чувствует покалывания на пальцах, а пол не покрывается ещё пока ледяной коркой, но ему уже странно… А что, что если вдруг он шугнется, не сможет совладать с собой и проклятие проснется? Что если он покажет какой он… монстр? Ледяной убийца в гареме у Императора Тьмы… Смешно, если бы не было его правдой жизни. Мальчишка сглатывает, но никак не может успокоить волнение. Моменты, как его резко подняла Госпожа, и как он оказался здесь: на третьем этаже, возле охраняемых дверей в покои самого Императора, беловолосый мальчишка пропускает полностью. Может, это была тоже магия, а может просто его шоковое состояние и мандраж от того, что он может вытворить или… что могут вытворить с ним; он никак не поймет из-за чего пропустил кусок времени. Джек только помнит, что очень уж быстро его вытащили из комнаты для йёру, и через тайные пути, в обход Сада, доставили сюда. Но вместе с этим помнит единственную фразу раздраженной Хранительницы и имя, имя того к кому его привели. Анэш обмолвилась резким — «Чтоб тебя, Питч! И сдался тебе именно сейчас этот неподготовленный мальчишка!», а у Фроста в голове навсегда село это короткое, но броское имя Темного Императора. Но мальчишка вовсе не думает, что знание такого ему поможет. Джек опасливо сглатывает, и ему сейчас нужен хоть чей-то совет, хотя бы той же Анэш, но Хранительница лишь что-то быстро и строго приказала сайи, и моментально скрылась из вида, не став сопровождать новичка даже до лестниц. Словно все делалось в строжайшей тайне. Хотя, кто их разберет? Джек не задумывается, просто слышит, как стража в черных доспехах позволяет сайи войти, и дверь перед мальчишкой открывается, являя перед собой главную комнату во всем темном дворце. Покои Императора не выглядят чудовищно жутко, как напредставлял себе мальчишка, пока они шли по пустынному коридору третьего этажа, и это на время отвлекает его от его паники и страха. Это вполне обычная, если роскошь можно считать обычной, прямоугольная комната в черно-золотых тонах, в конце которой идет просторный арочный выход на балкон. Мальчишку толкают в спину очень осторожно, приказывая подойти на середину, но ему удается подметить всё: и то что покои фактически разделены на две части: первая, на которой он находится, включает в себя лишь огромную низкую кровать, по левую от него сторону, приставленную высокой резной спинкой к стене и закиданной ворохом золотых подушек и бархатно-черных валиков, равносильно низкие, по обе стороны кровати, две черные тумбы, вырезанные на восточный манер, с позолоченными ручками и ножками, а с правой стороны, напротив императорского ложа, аналогично приставленный к стене, небольшой столик с вазами фруктов и, наверное, вином… Светлый, как ни странно мраморный, пол почти с порога застелен разнообразными шкурами, такими же огромными как и в комнате Лунного, только эти абсолютно все черные. А вот вторая часть комнаты, когда парнишка переводит быстрый взгляд, разделенная лишь невысоким порожком, словно на одну ступеньку выше, включает в себя массивный черный, с окантовкой позолоченных ручек и ножек, стол со стулом и такой же по стилю комод, которые стоят по разным сторонам друг от друга. Стол, тот самый рабочий, для, наверное, всеразличных подписей и дел Империи, заставленный всем тем что и подобает на таких столах, на странность не приставлен к стене для экономии пространства, как другая мебель, а, наоборот, занимает большую часть пространства и развернутый ко входу, дабы Правитель за работой всегда видел, кто входит в его покои не отвлекаясь от дел. А позади стола развивается тюль, черная, вышитая золотыми нитями узоров, скрывая окна-арки до потолка, без рам и стекол, и такой же арочный без дверей и перегородок проход на сам балкон. Джек не может разглядеть за колышащейся тюлью настолько велик сам балкон, но ему кажется, что он ещё больше самой комнаты или, как минимум, такой же по ширине и длине. Его беглый осмотр со вкусом оформленной комнаты Повелителя заканчивается, как только сайи давит ему рукой на спину в приказе склонить голову и сам кланяется, тихо начиная: — Повелитель, ваш приказ исполнен. Он здесь. Сайи замолкает, и в следующую секунду, Джек не видит, чувствует, что ветерок, поднявшийся неспроста, колышет шелестящую тюль, а в комнате уже появился сам Император. Страх… Теперь настоящий и в придачу к начавшейся панике. Этот страх… Беловолосый вновь чувствует его, не такой первобытный и знакомый, но заставляющий напрячься, заставляющий жестоко пожалеть, что не попал в прачечные… Хотя, чтобы это изменило? Если он бы потребовался, его бы из-под земли здесь достали. Это ведь Император, одно его слово и… Парнишка старается не думать, не злиться сильнее, лишь чувствует, как к ним кто-то приближается, а сайи ещё ниже сгибается в поклоне, однако Джек не слышит ни шороха от шага, ни шелеста от ткани — ничего, и это его пугает ещё больше, заставляя нервничать. — Хорошо, Аи, можешь идти, — внезапно раздавшийся тот же самый хрипловатый голос заставляет Джека вздрогнуть и с силой закусить губу. «А ты дурак, надеялся, что здесь останется евнух, и будет тебя защищать?» — едко спрашивает Фрост сам себя в мыслях и сам же отмахивается, с невиданной скоростью вспоминая, что в таких случаях нужно делать и как его учил оттягивать время Лай. А ещё старается успокоить себя, внушая, что ничего страшного не будет, что, ему незачем так бояться, незачем испытывать настолько яркие эмоции. Джек уже готов вновь читать молитвы, которые, как считал отец, помогают справляться с… проклятьем и обрести покой. Но что за чушь? Только ему отчего-то всё плохее, то ли от того, что ещё раз поклонившийся сайи уходит из покоев, плотно прикрыв за собой дверь, то ли от того, что пол и стены в момент становятся темнее от теней, что начинают по ним стелиться, то ли от довольного протяжного выдоха прозвучавшего чуть ли не над ним. — Подними голову, — следует после этого незамедлительный приказ и Фрост морщится, но голову поднимает, однако не желает смотреть на этого мужчину, всего в черном, стоящего слишком близко. А Император лишь недовольно цыкает на робость мальчишки и, сократив расстояние, как и в первый раз, приподнимает его голову, заставляя смотреть себе в глаза. Этот взгляд… напуганного, зашуганного… зверенка. Всё такой же острый, всё такой же ледяной. Всё настолько же грозящий, и в то же время Кромешника подпитывает этот страх, ничем не тронутый и не размешанный, горьковатый, пропитанный давно забытым запахом смерти и крови. — Что же ты такое? — едва слышно шипит Питч, вглядываясь в морозную лазурь, но мальчишка молчит, лишь слышно как сжимает руки в кулаки, и Питч, хмыкнув, отпускает на несколько минут паренька, отходя вновь к балкону. А Джек скидывает с себя это прикосновение, это острое ощущение когтей на подбородке и равносильно молча смотрит на высокого величественного мужчину, что почти вышел на балкон, но замер в проеме, позволяя нескольким теням услужливо подползти к своему одеянию и вплестись в длинный шлейф, что тянется по полу. — Не расскажешь, откуда ты? — вдруг спокойно спрашивает Император, складывая руки за спиной и так же не поворачиваясь к Джеку. А Джека трясет, не пойми от чего, но трясет, и это только заставляет сильнее сжать челюсть и просить себя внутреннего успокоиться, но он только проглатывает ком ставший в горле и тихо хрипит: — Зачем… — с его языка чуть не срывается «зачем тебе это, Питч?» Но он вовремя замолкает и изменяет свои слова, — …Вам это? «Обязательно мне захотелось головы лишиться?!» — Какой непослушный, — Питч щурит глаза и едва оборачивается, прожигая мальчишку, очень строптивого мальчишку, взглядом, — Взять тебя что ли на перевоспитание? Вопрос риторический, словно не вопрос вовсе, а последующий план действий с судьбой Фроста, и это мальчишку тоже задевает — словно режет ножом голые нервы, и осознание в действительности, что он-то ничего не может сделать и то что он — раб; вот теперь-то это чувствуется как никогда. Вспоминаются слова Лай — «А ты что думал, в сказку попал?!» И Джеку хочется рассмеяться. Он в полной власти этого существа, а потому страх и паника никуда, вопреки внутренним убеждениям, не исчезают, а наоборот — прибавляются. И беловолосый с замиранием сердца понимает, что будет, если только откроется намек на его проклятие. Ведь, если его хоть ещё раз коснутся, или попытаются сделать то, что делают с такими рабами… Джек не уверен, что останется прежним, он не хочет этого, но когда возвращаются его эмоции, когда он чувствует слишком много и слишком ярко… Беда настигает всех кто рядом с ним. И сейчас его эмоции такие же сильные, как были тогда на озере, такие же, когда те головорезы… Фрост зажмуривается и быстро скидывает воспоминания, надеясь сейчас действительно на поблескивающий в свете ламп браслет. Ведь он что-то вроде ограничителя эмоций, только вот ничерта что-то не глушит. — Мое терпение заканчивается, — выдергивает все тот же голос из панических разыгравшихся мыслей, и мальчонка вздрагивает. — Дания… — сухо и резко бросает Фрост, потирая отчего-то запястье над браслетом и хмуря брови. Он очень надеется своим зажатым и нелюдимым поведением отогнать от себя этого… Императора и довести до того, что его просто выставят за дверь. Хотя в равной степени Джек понимает, что и провоцирует мужчину. — Как грубо… Ты слишком своевольный, — Кромешнику надоедает бездействие и то, что мальчишка пытается себя успокоить, и нить страха медленно исчезает, не давая насладиться. Тёмный за мгновение исчезает и появляется пред парнишкой, хватая его за правое запястье и дергая на себя, отчего тот вскрикивает, в ужасе смотря на мужчину. — Чего же ты так боишься? — полный довольствия и издевки голос режет слух Джека, и парень с силой вырывает свою руку из чужого захвата, отпрыгивая от Императора. — Не надо больше! — резко просит беловолосый, задыхаясь от резко усилившейся паники и некстати вспоминая ледяные пики, с которых стекала холодная кровь. Не смей вспоминать! Не смей еще раз сделать это!.. Он не хочет этого повторения, он не хочет видеть пренебрежение и брезгливость в чужом взгляде, ровно, как и не хочет, чтобы его в принципе касались. Не хочет видеть страх и отчуждение. — От чего же? — щурится в игривой манере Питч, похожий сейчас больше на тигра в засаде, нежели на хладнокровного Императора. И в подобии хвоста, только тени, нервно подрагивают за его спиной в виде шлейфа, чувствуя эмоции хозяина. — Не надо! Вы пожалеете... — повышает тон беловолосый, выставляя перед собой трясущиеся руки и отходя на шаг назад. Этот мальчишка резкий, запуганный, дающий настолько чистый страх… Однако исток этого страха до сих пор загадка даже для него, и Кромешнику интересно, впервые за все двести лет, хоть что-то по-настоящему его раззадоривает. И он хочет понять что, почти забывший, как ощущается истинный страх и запах смерти. Такой настоящий — как на поле боя, такой нетронутый неуверенностью — словно хладнокровный наемник берет очередное задание; страх, перемешанный с запахом крови, словно тени рвут на части живое кричащее существо, напитываясь предсмертным страхом и купаясь в алой жиже. Ему хочется облизнуться, делая короткий шаг к мальчишке, но здравая часть не позволяет настолько окунуться в родной инстинкт, и Питч лишь хитро прищуривается, окидывая в десятый раз мальчишку пристальным взглядом и не находя причины этого страха. — Боишься меня?.. Того что я могу с тобой сделать? — Я… — Джек задыхается и не может ответить, хотя подсознание кричит надрывно, ответить положительно. Но это частично неправда. Он просто боится себя, того, что может быть из-за его проклятия. И да, конечно же, всё это может проявиться, если это темное существо к нему притронется, начнет раздевать… — Я не хочу, чтобы вы ко мне прикасались. Пожалуйста! Это… это плохо кончится! — Джек — загнанный звереныш, и кроме как просить, сейчас ничего не может. — Я здесь решаю, что кончится хорошо, а что нет! — резко обрывает Кромешник, и дает волю теням, которые по приказу застилают собой всю стену по правую сторону мальчишки, и пугают последнего до тихого вскрика. Новая порция сумбурного теперь страха слишком необычна, и Король Кошмаров впервые замирает, пытаясь выяснить, что творится в этой белобрысой голове, и чего именно мальчишка так боится. — Чего ты так боишься? Чего же?.. — любопытство так и подмывает и Императору надоедает, он делает два больших шага, пока паренек наоборот пятится назад. — Не подходи! — резко рявкает Фрост, ощущая, как медленно холодеет всё внутри. И ему становится ещё дурнее. Ведь он знает, к чему ведет этот холод. Он помнит это ощущение. «Нет… Прошу, нет! Только не сейчас! Не хочу этого ощущать вновь!Я не хочу чувствовать эту боль и холод...» — На ты? С Императором? — Питч даже замирает на полушаге, с едкой улыбкой оглядывая перепуганного мальчишку, — Нахаленыш, ты совсем смерти не боишься? — Скорее я её жду! — огрызается парнишка, наплевав на все правила Лаи и Анэш, боковым зрением наблюдая, как тени по стене приближаются к нему, и в то же время пытаясь разогнать успокаивающее сердце. Так не должно быть. Сердце должно стучать загнанным зверем при таком страхе и опасности, надвигающейся в виде Императора Тьмы. Но Фрост знает, почему он поневоле успокаивается, и, наплевав на панику, ритм сердца становится за несколько секунд замогильным. Ты ведь уже мертв! — Не играй со мной, мальчишшшка… — шипит почти выведенный из себя Тёмный, сверкая желтым огнем злобных глаз, и принципиально скапливает на руках клубки теней, давая понять мальчишке-рабу, что его ждет, если не смирится со своей судьбой и не ответит на вопросы покорно. — Не подходи! Будет плохо, очень плохо! И даже твоей тьме! — рефлекторно подмечая шевелящиеся тени на ладонях Императора, предупреждает Джек и хочет закричать. Ведь никто ему здесь не поможет, а этот Правитель, странный и слишком жестокий на вид, не понимает, что сейчас может произойти. Никто никогда не подозревал и не понимал, пока не видел его магию, пока не застывал в ужасе от смертоносного льда и холода. «Ты — убийца! Мертвый, проклятый!» — навязчиво шепчет забытый голос в голове, от которого хочется закричать в голос. — Уверен? Проверим? — Питч направляет несколько теней к двери, дабы уж точно беловолосый не посмел сбежать, и в тоже время не может прочитать его источник страха, отчего начинает злиться сильнее, и провоцировать звереныша дальше, медленно двигаясь в его сторону. — Не подходи, я сказал! — рявкает во всё горло Джек, вскидывая вновь руки и низко опуская голову, становясь похоже на маленького хищника, — Иначе убью! — Смеешь мне угрожать, мальчишка? — ещё никто не смел, а эта мелочь посмела, что раззадоривает и злит Короля Кошмаров одновременно. — Факт констатирую! Нечего было меня вызывать! — не контролируя в принципе себя, рычит Джек, всматриваясь в этот злобный золотой взгляд и чувствует, как теряет контроль над собой. «Ну же, успокойся! Все будет хорошо…» — но парень чувствует, что не будет, ровно, как и видит пожирающий его желтый взгляд и вздрагивает, ощущая прилив ледяного холода. — Что же ты скрываешь? — склоняя голову на бок, и за мгновения меняя тактику, едва слышно шипит Питч, приказывая теням сковать мальчишку. — Не надо! — угрожающе вскрикивает Джек, отскакивая от теней, и ощущая, как его всего трясет, и эмоции не слушаются, подсовывая в паникующее сознание тот самый день. — Серьезно? Так всё же, что? Плен? Избиение? — наравне с тем настолько любопытно, настолько же и хочется поиздеваться Правителю, считая мальчишку пока что истеричкой, но всё ещё ощущая этот смертоносный коктейль из эмоций и запаха кровопролития и выедающей все вокруг белой смерти, вьющийся, словно смерчем вокруг беловолосого раба. — Нет, не смей! Всё смешивается одной вязкой колкой жижей внутри, противной и липкой, как так кровь на его пальцах. А перед глазами отчаявшегося мальчонки поляна, окропленная кровью. «Ублюдок, который выжил после смерти в ледяном озере!» Кончики пальцев резко леденеют и сердце щемит болью. Ему не страшно, если сегодня он умрет. Но страшно если он перед смертью увидит тот же принезительный взгляд, не важно кого, считающий, что он монстр. — Тебя использовали как подстилку, или… подожди! Потеря близких? — глаза Короля Кошмаров разгораются настоящим жестоким пламенем, когда парнишка вздрагивает и наконец этот страх и боль смешиваются в сладостный смертоносный клубок, ощущаясь нектаром на его языке, — Они тебя вышвырнули или их убили на твоих глаза… Эмма, такая милая, добрая, с мягкой улыбкой, перед тем как мир окропила горячая кровь. — Не смей, тварь! Джек не слышит своего крика, лишь смертельный холод, что за мгновение ломает все барьеры и вырывается наружу, и уничтожающим льдом швыряется в Императора Тьмы. Парнишка неосознанно выплескивает все эмоции и боль, вместе с этим потоком магии льда, который вымораживает тьму и на мгновение окутывает комнату белой мглой. Браслет на его запястье трескается и осыпается на промороженый пол, а его лёд на полпути встречает такой же неконтролируемый и злой выпад истинной Тьмы, которую Питч не применял ещё со времен древней Скифии. В одно в мгновение по дворцу проносится волна смешанной концентрированной магии, отчего половина артефактов и печатей рушатся, как хрупкое стекло, а Хранительница, в своих покоях, вскрикивает от разбившихся зеркал и кулонов, что были заготовлены на разные церемонии. Он не знает, зачем и за что? Почему он выжил? Джек поднимает затравленный взгляд через секунду, когда мгла рассеивается вместе с тьмой, видит чудовищные осколки льда, переплетенные с тьмой, возвышающиеся изогнутыми шипами до потолка посередине комнаты, и у него щемит сердце. Это твой приговор на смерть, Джек, — обреченно повторяет себе парень и знает, что увидит, когда поднимет голову. Фрост переводит взгляд на стоящего в нескольких метрах поодаль Императора, и ожидает увидеть на себе брезгливый, с толикой страха, взгляд, как и множество других до этого. Но осмеливается поднять глаза выше и с замиранием сердца ловит на себе желтый взгляд, полный истинного восхищения и страсти. Что?.. Король Тьмы переводит в полной тишине взгляд то на беловолосого мальчонку, то на лёд с тьмой, осматривает это изящное и смертоносное творение двух стихий, и вновь оглядывает мальчишку с ног до головы с нескрываемым восхищением. И Король Кошмаров ожидал всего, абсолютно всего, но не этой силы уничтожающего льда, не такого потенциала магии, воли, мощи... Беловолосый чертеныш просто восхитителен! А тандем переплетенных воедино стихий завораживает даже его — Древнего Тёмного, что видел смену тысячелетий и сам их изменял. Ничто не подходит друг другу лучше, чем Холод и Тьма. А Джеку непонятно, почему именно так на него смотрят. Он обескуражен абсолютно, но в то же время ему тошно: от себя, от боли внутри и адской вины за то, что произошло тогда… Он морщится, не желая смотреть на творение своих рук и сипит охрипшим голосом: — Убей меня… Не могу больше так. — Что тогда произошло? — совершено серьезно и даже без намека на прошлую злость и издевку, не слушая мальчишку, задает вопрос Питч, взявший свои эмоции под контроль и отпуская свою тьму, дабы та вырвалась за дверь и полностью заблокировала её. Нечего ещё перепугавшейся стражи это видеть. — Не успел… — и вроде отвечая на вопрос и в то же время просто находясь в воспоминаниях, хрипит Джек, опуская голову и медленно прикрывая глаза, — Господи! Да просто убей! Тяжело, что ли?! Фрост вскидывает голову и осекается, когда понимает, что Император уже перед ним и внимательно смотрит ему в глаза, повторяя свой вопрос: — Что тогда произошло? — Озеро! — выплевывает Джек, понимая, что на глаза наворачиваются слезы, — Чертово озеро и тонкий лед! И вытащили, вытащили они меня после шести часов обратно, а я возьми и оживи! Мертвый ублюдок с проклятием льда! Его трясет, как тогда, и подросток морщится, вспоминая свой страх, когда захлебывался ледяной водой, и легкие ломали грудную клетку. Он даже не обращает внимания на тени Императора, медленно ползущие по своим рукам. Джек просто ничего не хочет видеть и понимать, задыхаясь от воспоминаний и мельком видя в этих проклятых картинках улыбающуюся Эмму. А Король Кошмаров филигранно и быстро считывает всё. Полностью весь страх и вину выжившего беловолосого. Вымотанный и обессиленный мальчишка открыт сейчас полностью, потому для мужчины становится удивлением, как этот, темноволосый ещё полгода назад, мальчишка, храбро полез спасать сестру, как провалился после в ледяное озеро, умер страшной смертью, и как ожил, став ненужным собственным родителям, и гонимый за свой преобразившийся внешний вид и способности. Мгновение проходит, а Кромешник дергает мальчишку на себя, и вновь поднимает его голову за подбородок, смотря в глаза: — Ты не проклят, всего лишь дар… — Дар? Дар?! — рявком перебивает Джек, скидывая с себя руку, — Какой, черт возьми, дар? По-твоему то, что я натворил — дар? Я не мог к ней прикоснуться, не мог изменить отношение родителей к себе, я… Я убил их, их всех! Каждого! Ты видел когда-нибудь, как человек раскалывается на ледяные куски? Нанизывается на вырастающие из него пики льда? И ты зовешь это даром? Да кто его мне дал, этот чертов дар? И за что? За что?! — За то, что спас свою сестру, — недовольно наблюдая за истерикой паренька отвечает Тёмный, и резко ловит качнувшегося мальчишку. А Фрост моментально вскидывается на эти слова и сам смотрит ему в глаза, но не найдя лжи, только жмурится и тихо всхлипывает. Джек не находит, что ответить, не находит больше в себе и сил; он вцепляется в черное одеяние на груди Императора и прижимается к мужчине, горестно взвыв. — Почему? Эмма, она… Черт! Ненавижу себя! Ненавижу это чертово проклятие! Ненавижу… Лучше бы сдох! Сдох! — он вскрикивает и не контролирует жгучие слезы на ледяных щеках, — Господи… За что? Не хочу, не выдержу больше. Не могу! — ледяной мальчишка вздрагивает и понимает что ломается где-то внутри, потому болезненно быстро шепчет, — Ты ведь сильнее меня, ты ведь тьмой распоряжаешься. На что тебе ненормальный? Просто убей. Прошу… Просто убей меня. Я не могу больше! — Не дождешься, белоснежный, — чувствуя каждую эмоцию мальчишки, тихо отказывает Кромешник, он досматривает некоторые важные для себя воспоминания Джека и притягивает того ещё ближе, и почти приказным тоном добавляет: — Ты можешь и будешь жить, и другого я от тебя не приму. Но паренек лишь мотает головой и задыхается от собственных слез, ему теперь правда плевать; он даже позволяет приобнять себя за талию, и позволить мужчине переместить руку на свой затылок, вплетая пальцы в белые волосы. — Пожалуйста… Питч, прошу тебя! — срывается Джек, закусывая до крови нижнюю губу, — Я не хочу жить... Я убил их. Не спас её, не защитил. Какой это, черт возьми, дар, если я не смог? Дурацкий мальчишка, не успевший даже… — он осекается и сам жмется ближе, ощущая легкое тепло исходящее от мужчины. — Дар за спасенную жизнь бывает разный, Джек Фрост, — едва прищурившись и смотря в никуда отвечает Император, давая мальчишке возможность прижаться к себе ближе, — Ты ожил не потому что проклят, а в благодарность за невинно спасенную душу. Природа, либо Баланс, порой делают подарки даже смертным. И если твоя жизнь в обмен на жизнь сестры — это испытание на чистоту помыслов и любовь, то сам дар уже испытание на силу воли и чистоту желаний. — И на кой такие подарки и испытания? Я один проклятый дурак, который решил, что ему есть место в этом мире. Кромешник на последнюю фразу вымученного беловолосого ничего не отвечает, лишь усмехается, и едва отстраняет от себя мальчишку, осматривая обессилившего ледяного. — Говоришь один… — глаза Императора разгораются с новой силой, только теперь выжатый из-за проснувшихся эмоций Джек не видит в них злости или коварства, лишь искры предвкушения. — Что ты… То есть… — Джек тушуется, только сейчас поняв, что он говорит с Императором на «ты»… — Что вы собираетесь делать? Но Питч лишь ухмыляется, и тянет мальчонку вновь на себя, слегка склоняясь над ним и хрипло приказывая: — Закрой глаза. Непонятно из-за чего или просто потому, что у Фроста кончились силы и желание что-либо предпринимать, он слушается, моментально и даже с каким-то доверием, а в следующее мгновение их окутывает Тьма, перемещая в восточное крыло второго этажа. Джека отстраняют так же плавно, и он замечает их странное перемещение, увидев в тускло освещаемом коридоре всего одну дверь в дальней стене, с четырьмя охранниками по обоим сторонам кованной махины. Все воины низко кланяются, завидев Императора, и по велению его взмаха пальцами, быстро открывают дверь.  — Заходи, — командует Темный Правитель и подталкивает Джека в помещение, которое оказывается очень светлым и шумным. И только когда мальчонка переступает деревянный порог, слегка ошеломленный радостным смехом, медленной веселой музыкой и яркой зеленью вокруг, до него доходит, что Император Тьмы привел его в... Сад Фей. У Джека вышибает из легких всё дыхание, когда он видит всю эту не пеструю красоту настоящего сада, с разными отделениями маршрабии на секции, разбросанными, то тут, то там фонтанами из белого мрамора, и растущими везде вьющимися деревцами посреди кремовых колон и стен. В очень большой зале, не уступающей по размеру западному крылу, с куполообразным высоким потолком расписанным лазурной краской, устроен более приземленный, без всего этого наигранно богатства, Сад. Его жительницы — обворожительные красавицы, ведут себя естественно и непринужденно, даже кажись не замечая их и занимаясь своими делами: играя с подругами, догоняя друг друга или прячась за высокими мраморными колонами, что держат массивный потолок, некоторые просто смеются, рассказывая что-то друг другу, сидя на подушках на полу возле зелени, другие же, ухаживают за различными растениями, а ещё часть из прелестниц играют в шахматы, или же беседуют на солнечной стороне сада, которая продолжается открытым балконам по правую сторону от Джека. Но большее, что шокирует парнишку, пока Правитель медленно ведет его вдоль всего просторного и светлого посещения, то, что здесь день. Не ночь, которая была за окнами, не моросящий дождь и прохлада морского воздуха, а день! Легкий, солнечный день, делая здешние стены более яркими, а помещения просторными, и даже знакомые ему тени стелятся лишь кое-где в гуще растущих деревцев и растений в больших мраморных клумбах, что окружают Сад с разных сторон. А девушки, будто их ни не замечают, или просто ещё не обращают внимания, увлекшись каждая своим делом. Только вот не это шокирует парнишку, а то что здесь происходит и то, чему он становится свидетелем. Каждая, что здесь находится, необычна, и дело не в их красоте или прелестной пышной молодости. Каждая из них делает то, что неподвластно обычному человеку. Джек, останавливается резко, когда замечает как одна из девушек: рыжеволосая кудряшка, в серебристом одеянии, чьи волосы скорее похожи на пышную гриву какой-нибудь хищной кошки, стоит возле маленького деревца карликового кипариса и поглаживает едва поврежденную кору, но дерево под её прикосновениями слегка подрастает и выпускает на месте поврежденной коры несколько стебельков, а девушка только улыбается, и что-то тихо шепчет листве. Но она видимо чувствует на себе чужой взгляд и резко оборачивается, в голубых глазах зарождается теплое довольство. Девушка бросает свое занятие и, приподняв подолы легкого серебряного платья, быстро подходит к Императору и Джеку, который стоит слегка позади. — Повелитель! Простите, мы вас… не ждали, — запыхавшись, приветствует рыжеволосая, и замечая позади Короля Кошмаров мальчишку, вскидывает тонкую бровь в вопросе. Тёмный не успевает представить Джека или как-либо в принципе объяснить, почему посторонний вместе с ним оказался в Саду Фей, ибо ещё один знакомый голос окликает его: — Повелитель! — одна из прелестниц, девушка с копной волнистых каштановых волос до пояса быстро оказывается рядом с Королем Кошмаров, слегка кланяясь и улыбаясь, — Прошу прощения, у нас… — Как всегда белый бардак и гомон, да, Ансис, я вижу, — Кромешник усмехается и видит как шатенка прячет усмешку, а рыжеволосая англичанка смущенно потупляет взгляд. Однако все равно не может долго так простоять и резко вскидывает голову, осматривая по новой беловолосого мальчишку, которого на этот момент подметили уже все в Саду. — Не смущайтесь. Я вам достаточно интересного представителя моего… Сада привел, — отвечает на немые вопросы Питч, когда легкая музыка, льющаяся от зачарованных инструментов стихает, и не злые, но любопытные взгляды девочек останавливаются на нем и мальчишке. — Но вы даже Лунному никогда не позволяли! — Ансис складывает руки на груди, словно так и надо и осматривает сжавшегося Джека, который ещё не до конца понимает, что здесь происходит и как творящееся на его глазах может быть реальностью. Вроде каждая и занята своим делом, но все эти игры или деятельность, если присмотреться, необычны: предметы возле некоторых двигаются сами по себе, вода в дальнем фонтане, который расположен на открытом балконе Сада, на причуду странно окутывает поверху нескольких темноволосых мулаток, что сидят на прогретом мраморе, но не заливает их, у кого-то в руках светится то сиреневое, то голубоватое свечение, а ветер, гуляющий по саду, в принципе не принадлежит сквозняку, ведь снаружи верхушки кипарисов даже не шевелятся и стоит штиль. Но знакомый мужской голос вновь отвлекает от всей этой дикой картины подростка, и Джек возвращается в реальность: — Этот особенный, — с нечитаемыми эмоциями посмотрев на Фроста, отвечает Кромешник, и оборачивается теперь к беловолосому, — Попробуй, и покажи им. — Я… Не могу, — у парнишки от такого заявления-приказа расширяются в испуге глаза, и он отрицательно качает головой, — Я ведь их убью! — Не убьешь, поверь. Их убить проблематично, — хитро прищуривается довольный от удачно исполнившейся идеи Император Тьмы, за что получает возмущенные восклицания девушек со всех сторон Сада, но даже не обращает внимание. — Повелитель! Как вы можете так к нам относиться! — девчушка, не старше пятнадцати, не обращающая на них до этого внимания, и по левую часть ближайшего фонтана играющая в шахматы со своей подругой, наигранно возмущается, однако игру не прерывает, только откидывает черную косу с белыми прядками за спину и быстро кидает взгляд серых глаз на Джека, — А к мальчику не приставайте, у него шок! И магия… Ламея задумывается на секунду, ставит ещё один мат, и под утихший смех выжидающих подруг, вновь заговаривает, без боязни посмотрев пареньку в глаза: — Магия льда… — она задумывается ещё на секунду, — Не такая как у Ир — там снег и слегка холодок инея. А здесь… Сильная, уровня, примерно, как у Ансис, или… Как у вас, ваше Темнейшество. Она щурится от легкого ветерка поднявшегося в Саду и вновь увлекается шахматной партией, не обращая внимание на удивленные голоса других девушек. — Молодец, учишься, — кивает темноволосой Питч, но отвлекается и тихо шипит от света солнечных лучей, что обжигают его шлейф из теней. — Ария, будь любезна, — мужчина кивает на лучи солнца, и рыжеволосая англичанка только сейчас ойкает, и резко взмахивает тонкой кистью. В тоже мгновение маленькие олеандры и оливковые деревца вырастают на глазах, шелестя увеличивающейся кроной и создавая полумрак, вырастая практически до купуполобразного потолка, и выпуская еще несколько массивных веток, на которых откуда-то не возьмись появляются лианы покрытые темным мхом. — Простите, забыла! — виновато улыбается девушка и подмигивает слегка ошеломленному от такой магии Джеку. «Здесь они все необычные?» — проносится у Фроста в голове, но парень все ещё не может поверить, наблюдая какую-то нереальную для него картину. Уже ничего не укладывается в его уставшем и слегка успокоенном сознании, и кажется все сном. И вроде бы вот он — тот беспощадный Император Тьмы, который представлялся ему жестоким тираном, но пару минут назад восхищался его ледяным проклятием, пояснял, что это дар, и за окнами была глубокая темная ночь, а сейчас... Джек резко выдыхает. Сейчас он посреди Сада Фей, в прекрасном и доброжелательном месте, в окружении чуть ли не сотни красавиц, которые так по-простому и без единой капли страха общаются с этим Темным Императором и при этом управляют… магией. Различной, яркой, но настолько легко и просто... Однако все дальнейшие медленные, из-за ошеломления, раздумья беловолосого прерывает ещё одна девчушка: — Ари! Я просила тебя не трогать мои лианы на деревьях, они еще слишком слабы! — откуда-то с восточной части раздается возмущенный приятный голос незнакомки, которая через пару секунд появляется рядом с ними и шикает на рыжеволосую, — Они ведь ещё малютки! — Твои малютки вчера чуть Пухлика не сожрали! — возмущается Ария, наблюдая, как блондинка, в белом костюме разлетайке стремительно подходит к ближайшим деревьям, дотрагивается до лиан, которые с них свисают, и с кончиков её пальцев начинает сочиться ядовито-зеленая магия. — Они не голодные были! А этот жирный котяра Майли решил их поцарапать, из-за того, что эта чародейка его как всегда не покормила! — Майли его кормила! — раздается голос откуда-то по правую часть Сада, где рядом с перегородкой машрабия сидят трое девушек, колдуя над золотыми кулонами, висящими в воздухе. — А может прекратите спор? — подавив смешок, интересуется Ансис, кидая незаметный взгляд на привыкшего к таким спорам Императора, но на все еще шокированного подростка рядом с ним, — Правда, Ари, не стоит. Иначе Ирия потравит нас за ужином. — Конечно потравит! Только потом Белая воскресит и все мы пойдем мстить! — складывая руки на груди и вздергивая острый подбородок заявляет рыжеволосая, косясь на подругу с похожей магией природы, правда которая неприкосновенная и ядовита. Девушки благополучно забывают об Императоре и о новом беловолосом госте, и начинают переговариваться, а две ведьмы природы продолжают жарко спорить о олеандрах и почему вчера вместо красного чая всем подали чай с аконитом, Ламея же вскидывает руки вверх и радостно взвизгивает, выигрывая очередную партию в шахматы, а синеглазая мулатка шипит про то что мелкая вновь прочитала все мысли и сжульничала. В Саду вновь начинается привычная какофония из смеха и голосов девушек. В этой веселой непринужденной атмосфере Джек теряется как никогда, и в то же время что-то медленно переворачивается у него внутри. Он осторожно так глубоко в душе понимает, что здесь все девушки с определенными, достаточно опасными способностями. Что он… он не один такой. Пусть он опаснее, совершил страшное, но он не один проклятый болван, и его хоть кто-то помимо Тёмного может понять. Джека цепляет собственная мысль об Императоре, и он смущенно опускает глаза в пол, пытаясь упорядочить тысячу мыслей в своей дурацкой голове. Однако вся эта мешанина смеха, споров и силы, что его окружает, заметно так смущает, и парнишка не замечая сам того жмется ближе к Императору, который лишь едва усмехается, довольно кладя руку на плечо даже не вздрогнувшего беловолосого. — А я вам не мешаю? — выждав ещё минуту спокойно спрашивает Питч, осматривая балаган в Саду. Казалось бы, его не должны были услышать в принципе, но девушки замолкают и тихо хихикают, а некоторые виновато извиняются. — Простите. Мы просто… — Как всегда. Знаю, Ансис. Но мне кое-что хотелось бы пояснить, и попросить от вас всех, — Правитель выжидает всего несколько несущественных мгновений, перед тем, как разговоры в Саду смолкают, и каждая девушка теперь готова слушать его. — Всё, чем сможем помочь, Повелитель, — Ансис едва склоняет голову в поклоне и мягко улыбается. Девушки присоединяются к своей подруге, и кивают из разных мест. — Мне нужен показ, — Питч кивает в сторону Джека, а сам едва отходит на несколько шагов назад, давая прелестницам как следует осмотреть смущенного и скованного подростка, — Покажите, и дайте понять этому... глупому переродившемуся, что он здесь не один. Кромешник хитро усмехается и, ещё раз осмотрев Джека, исчезает в скопившихся на полу тенях. — Не один здесь проклят? — едва улыбается Ламея, откладывая партию, и считывая идею исчезнувшего Короля Кошмаров.А Фрост на этих словах резко вздрагивает и затравленно оборачивается, понимая что Император оставил его наедине со всем садом прекрасных фей. Но слова Ламеи его привлекают сильнее, потому он вновь оборачивается смотря на темноволосую. Девочка же медленно встает со своего места и прямо смотря в глаза резко напрягшегося Джека подходит к нему, тихо заговаривая: — Ты думаешь, что это проклятие... — она едва грустно улыбается, — Сначала радуешься, счастливо смотришь в потолок, понимая, что как-то остался жив. А после заглядываешь в глаза родным и не видишь там ничего, кроме страха. Ламея говорит это спокойно и мягко, но настроение беловолосого подростка резко падает и сменяется на то самое паршивое, вровень и общей атмосфере в Саду, которая становится тяжелее, а облака откуда не возьмись закрывают радостное солнце снаружи. За девочкой же, в голубом брючном наряде, теперь проявляется и тянется едва ли видимый синеватый свет, но вскоре, он превращается в черные искры, которые окружают пятнадцатилетнюю норвежку, и она разводит руки в стороны, приказывая искрам разгореться черным огнем, а её серые глаза становятся полностью черными. — Страх и боль, — осторожно продолжает она, — Отчаянье, когда ловишь свой последний вздох, и надеешься, что с твоим любимым человеком всё будет хорошо, а после открываешь глаза и ещё неделю не понимаешь, почему от тебя шарахается вся деревня, которая тебя так любила. — А после тебя тащат на костер… — продолжает за Ламею новенькая подошедшая девушка, с красными волнистыми волосами и с ярко-оранжевыми глазами, она мягко улыбается Джеку, видя в его глазах боль, и поднимает руку, и на раскрытой ладони вспыхивает яркий огонь, окутывая всю кисть, — Но огонь не сжигает тебя, лишь укутывает, защищая, и ты видишь страх в глазах своей семьи, которая бежит с площади. Она подавляет горькую улыбку, и сжимает руку в кулак, гася пламя. — Рада знакомству, я — Найлая! Маг огня, — девушка улыбается, а её волосы резко загораются пламенем, слегка приподнимаясь вверх. — Не бойся. Ты такой не один, а мы не прокляты… — Ария перехватывает разговор и подходит ближе всех, и Джек удивленно наблюдает, как голубые глаза девушки загораются зеленым, — Просто это последствия… Как ни странно последствия, когда за что-то очень дорогое приняли решения отдать свои жизни. Дали жизнь или решили уберечь ценой своей, но Госпожа Природа решила нам вернуть наши жизни в благодарность и...наградила даром. — И тебе придется к этому привыкнуть, даже если твой дар — уничтожающая магия, которая приводит к боли и смерти, — Ирия присаживает возле ближайшее клумбы с цветами и осторожно подпитывает своей магией завядающее ядовитое растение, которое сочится странным красноватым соком, — Но ведь кому-то даже такая сила может пригодиться, правда? Даже ядовитым цветам нужна забота, а их яд может послужить снадобьем для людей. Увы, самое опасное — порой самое прекрасное, но люди этого не понимают. — И кому она может пригодиться, такая сила? — надломленно впервые заговаривает парнишка, печально осматривая красивых девушек, которые так или иначе похожи с ним в одном, — Тем ублюдкам которых выморозил, разорвав на части? Или не спасенным близким? Зачем смертнику, который убил, признавать свой проклятый дар и оправдывать себя? — Я убила троих воров и ещё с десяток насильников, пока скиталась по лесам, — как-то беззаботно пожимает плечами та мулатка с сапфировым взглядом, она машет Джеку рукой, которая плавно превращается в кошачью лапу с острыми загнутыми когтями, и тихо прыскает от испуганно-удивленного взгляда белоснежного, — Я — метаморф из породы кошачьих, а тебе просто никто никогда не говорил как прекрасен лед! И да, ты не чувствовал, как под твоими когтями разрывается плоть мужчин и женщин... Так что расслабься, новичок! — Святой орден Римских инквизиторов на севере — больше десяти человек, они убивали по своим идиотским законам животных и невинных девушек, а я убивала их, — «огненная» аналогично бесстрастно поддерживает этот разговор, резко окруженная красным пламенем, — Ты спроси какая цифра у той же Ирии, или у Ламеи, или у Белой… И поймешь, что ты самый невинный и простой из всех нас, случайно попавший в такую ситуацию. Но знаешь, смотря на тебя и на всех здесь фей, одно я могу сказать точно — мы не прокляты. Ты не проклят. Прокляты те люди, которые из-за своего лицемерного страха пытались нас убить и возненавидеть, резко забывая все хорошее и никак не пытаясь помочь. — Ты не зло, успокойся, — названная Ламея привлекает внимание мальчишки вновь, и внимательно смотрит ему в глаза, словно отвечая на все вопросы Джека разом, — Она никогда бы тебя не посчитала злом. И не считала тогда. Так что живи спокойно, Джек Фрост. После её тихой, успокаивающей фразы, той которой ему настолько не хватало, Джек быстро зажмуривается, но образ милой и доброй Эммы, тот который запомнился ему навсегда, стирается в сознании, и сердце отпускают острые когти вины. Легко и слишком быстро, настолько, что парнишка ошеломленно выдыхает и смотрит словно впервые на улыбающихся девушек, которые медленно вновь приступают к своим делам. — А ещё нам нужен ледяной каток, ибо Ария раззадорила всех на зиму и катанию на коньках! — резко переводит тему Ансис. Шатенка быстро подходит к Джеку и её смеющийся взгляд окатывает парнишку теплой волной, — Ты один здесь такой — единственный, кого привел сюда Повелитель, а это значит две вещи — ты сильный, очень сильный и способный, которого Повелитель теперь просто так не оставит в покое. А второе — он прочитал тебя и не увидел даже намека злости или черни в твоей душе, иначе бы к нам в Сад не привел. И да, конечно, он помнит, что мы его уже замучили по поводу своего личного катка. Шатенка смеется, и по доброте душевной ерошит белые волосы парня. — А ты чем владеешь? — смущенный тем что рассказала Ансис про него и про то, что теперь Питч его не оставит в покое, Джек старается перевести тему и оглядывает стройную девушку, которая, как оказалось, даже выше него ростом. — Я? — удивляется шатенка и тихо смеется, — А я здесь управляю временем. Ну знаешь, бессмертные почти юноши, всегда зеленые растения, разные времена суток — моя заслуга. Ну и легкая способность управлять прошлым и настоящим, разрушать миры. Мелочи жизни, Джек. Девушки расслабляются, а солнце вновь выходит из-за туч, некоторые возвращаются к своим посиделкам, а другие медленно так подбираются к Джеку, который и любопытен для них, и ощущается как младший брат и собрат по магии. Ведь никто за всю свою жизнь в Саду ни разу не видел никого кроме Императора или Анэш из внешнего мира. А парнишка - новичок, смущенный таким вниманием и мягким отношением к себе. Никто из девушек уж тем более не видит в мальчишке потенциальную угрозу, и чувствует насколько простая у этого подростка душа, а потому каждая считает своим долгом позаботится о Фросте подержать его, пока есть возможность расспросить обо всем и занять веселыми разговорами показами своих способностей. А Фросту кажется нереальным, что на него не смотрят здесь как на монстра, не видят в нем угрозу, лишь что-то говорят, тихо начинают шутить и просто поддерживают, прекрасно понимая каково ему. И это подкупает, заставляет пружину внутри разжаться, а ледяной ком сковывающий душу медленно оплавиться. Он ошеломлен помощью и поддержкой девушек, простых и в то же время таких опасных, красивых и беззлобных. Они из разных уголков мира, у каждой своя история и боль, своя стихия и сила, мощная и такая же смертоносная, но все они живут здесь и помогают друг другу, а сейчас окружают его и шутят про зиму и лед, просят показать лёд и советуют как проще использовать магию. Такие же простодушные и отчасти наивные как Эмма... Джек чувствует, что ему даже не больно от того, что девушки упоминают коньки и катание по льду. Хотя он помнит тот день, Эмму, свою смерть... Только теперь это его не цепляет, не режет на куски. И он не знает из-за чего это — из-за прекрасных фей, что поняли и приняли его, из-за того что он выплеснул часть эмоций в том залпе магии, или из-за того, кто возможно скоро появится у него за спиной. Беловолосый наверное спятил, но он пересматривает полностью свое отношение как к Империи Тьмы, так и лично к Императору, когда девушки случайно упоминают об Императоре и после на перебой им откровенно восхищаются и рассказывают парнишке. Каждая из них либо дар, либо выкупка у международных купцов или советов в угоду Империи Тьмы. Они здесь живут достаточно давно, просто в обособленности, в свое довольство и не скрывая свои способности, потому что Король Кошмаров их вытащил и спас, предложил остаться и дал защиту от внешнего мира. Гонимые и не принимаемые всеми, здесь они властительницы своей жизни и магии, и подопечные Императора Тьмы, который их никогда не трогает и лишь присматривает за магией, обеспечивая всем необходимым. Феи Сада озлобленные на почти всех людей на свете, считают своим домом прибежище Тьмы и Мрака, с улыбкой объясняют парнишке о том насколько когда-то благородно поступил Император, создав такое место для таких как они. — А разве вы не... наложницы? — смущенно тихо спрашивает Джек, делая уже третий по счету круг по Саду, под руку ведущей его Ансис. Шатенка же лишь смеется, с частью девушек вблизи, которые также услышали слова беловолосого. — Нет, мелкий, мы не наложницы. Может и для официального мира, и как бы формально по статусу относимся к ним, но мы не наложницы, — Анс качает головой, едва сдерживая улыбку, — Повелителю... У него отдельный Сад, с его сладкими мальчиками, которые его ублажают. А мы только для красоты, ну или отдохнуть, посоревноваться в магии, или просто прибежище, где можно скрыться от разъярённой порой Анэш или слишком надоедливых фаворитов. Хотя, думаю скоро из-за тебя всё изменится. — Почему? — чувствуя как что-то резко екнуло внутри, тихо спрашивает Джек. — Он сделал то, что не делал никогда — показал тебе — йёру, которого только вчера доставили во дворец, свой самый охраняемый и недоступный Сад, познакомил с нами, и даже оставил на наше попечение. Как думаешь, почему ему станут неинтересны все эти напыщенные и разукрашенные Эйль-хас? Фрост резко вспыхивает и кусает губы, потому что сознание вновь возвращает его в тот момент, когда вместо пренебрежения, желтый взгляд загорелся восхищением от его магии, восхищение и… Джек быстро прикрывает глаза и шумно выдыхает, пытаясь отвлечься на щебетания Арии, к которой они вновь подошли, но отвлекает его Ламея, которая отбивает его у Анс и кладет руку ему на плечо, начиная спорить с рыжеволосой англичанкой. «Всё ещё сплю!» — резкое пролетает в мыслях, но беловолосый паренек незаметно щиплет себя за руку и кривится от легкой боли. Нет не сон. Но… резонанс до сих пор не укладывается у него в гудящей голове. Всё слишком быстро... От страха перед ночью в покоях Императора Тьмы и до… солнечного дня в Саду Фей, окруженный добрыми девушками и... Под присмотром внимательного взгляда Тёмного Императора. Джек резко оборачивается и встречается взглядом с Питчем, который бесшумно появился в тени деревьев и сейчас не спускает с него пристального взгляда. От чего у мальчишки вновь что-то резко переворачивается внутри. Он грешит на страх перед этим Тёмным, только вот обмануть себя не выходит, ибо страха сейчас он не чувствует. Странности его судьбы и жизни выводят на полнейшее неверие в происходящее. И только Джек хочет расслабиться полностью, едва улыбаясь достающей его вопросами Ирии, как где-то за фонтанами раздается девичье веселое и громкое: — Господииин! И в следующую секунду девушки стоящие рядом быстро оттаскивают его назад, а те что были рядом с Повелителем резко отходят. Джек же пораженно видит, как сквозь деревья в Императора летит сгусток черно-фиолетовой тьмы, размером с пол фонтана, и почти вскрикивает. Но Питч на это даже бровью не ведет, быстро разворачивается и ловит одной рукой смертоносную магию, и сжимает до размера маленького шарика, что зависает у него на ладони. — Опять не соблюдаешь дистанцию, — осматривая тьму, отчитывает появившуюся из мрака рядом с собой девчонку Кромешник, — И сколько раз я тебе говорил: не называть меня так! — Ну Господииин! — тянет черноволосая низенькая девчушка, которой на вид от силы лет четырнадцать, — У меня эксперименты, и только с вами я могу попрактиковаться! Ну... и порой с Анс. А мне нужно изучать свою хаосную тьму всегда. И да, у меня кончается материал! Агата капризно топает ножкой и складывает руки на груди, обиженно смотря на Кромешника, что приводит Джека в некое молчаливое замешательство, но другие девушки только фыркают или подавляют издевательские смешки в сторону Короля Кошмаров, наблюдая уже привычную картину. — Агата! Хватит клянчить у Повелителя Тьму! Наколдую я тебе, так уж и быть! — Ламея не выдерживает и подойдя ближе шипит на малявку, что как всегда в черном пышном платьице и с черными лентами на запястьях, сероглазая сочувствующе смотрит на Императора и извиняется, — Вы простите эту бестолочь, она как всегда… — Как всегда нетерпелива, — кивает в согласие Питч, но хищно усмехнувшись, резко изменяет тьму на своей руке, увеличивая клубок в десять раз, и на глазах испуганного Джека молниеносно швыряет в маленькую девочку. Однако для парнишки становится шоком, когда та, без малейших усилий, ловит клубок черни, и довольная лыбится, сверкая черными глазами. — Спасибо, Господин! Я теперь ещё на две недели спасена! Ой, — тут Агата замечает Джека и тихо хихикает, осматривая беловолосого гостя, — Ты забавный! Рада, что Повелитель тебя привел. Только больше не разрушай кулоны Анэш и браслеты, ладно? Агата подмигивает опешившему от такого заявления Джеку, и моментально исчезает в черно-фиолетовой дымке. «И что это было?!» — проносится яркими большими буквами в голове у мальчишки. — Это Агата, наша черная звездочка. А вообще, тринадцатилетка, которая, по силе Тьмы, может вполне стереть этот остров с лица земли, — беззаботно отвечает на мысли Джека Ламея, и хлопает шокированного парнишку по плечу, — Добро пожаловать в нашу дружную, но слегка ненормальную компанию, мелкий! *** Ему хотелось остаться ещё, правда хотелось. Успокоенный и слегка довольный, ещё не совсем привыкший к считыванию мыслей Ламеи, и ядовитой магии Ирии, но спокойно понимающий проблему Ир с контролем магии холода и чувством безразличия внутри, Джек забыл про время и ушел в разговоры с необычными жительницами Сада. Но уже через четверть часа, Император красноречиво появляется перед сидящим возле фонтана парнишкой и протягивает ему руку. Джек же на секунду теряется, но успокаивается, когда Ламея, прочитав его мысли, говорит что это их не последняя встреча, и добро прощается с беловолосым парнишкой. А Кромешнику отчасти надоедает настолько долгое прощание со всеми, и он нетерпеливо дергает мальчишку на себя, скрывая тенями и перемещающаяся обратно в свои покои. Джек вздрагивает, когда вновь видит полуразрушенную комнату, посредине которой... Он кривит губы в изломанной усмешке, вынужденно наблюдая всю ту же черно-ледяную скульптуру, напоминающую о минувших событиях. — Теперь-то успокоился? — хриплый голос вовсе не так напрягает, как час назад, но Джек помнит всё что сделал и вновь закрывается, едва кивая. Словно в Саду Фей он оставил свое лично солнце и хорошее настроение. Реальность вновь накрывает его серым покрывалом жестокости. — Я всё равно… — Джек тихо смеется, не понимая, как так получилось; за пару часов вновь его жизнь круто поменялась, вровень и его мнение об этом месте и… Мыслесвязь слишком быстро прерывается и парнишку неожиданно мотает в сторону, но мужчина успевает его поймать, уже привычно притягивая к себе. А вот и последствия той силы, что призвал этот мелкий белоснежный. Питч едва усмехается, чувствуя, как силы покидают это хрупкое тело. — Я хочу всё забыть, — вдруг тихо говорит Джек, он осторожно позволяет себе положить руки на плечи мужчины и закрыть глаза, чувствуя, как по ногам растекается тепло из-за появившихся теней, — Я не хочу помнить то, что было. Пусть и не виноват, но я не хочу уже... Ты ведь можешь? — Ты считаешь меня слишком всемогущим, мальчишка, — склоняясь над беловолосым уставшим пареньком, шепчет Питч, на странность притягивая его к себе ближе. — Не хочу помнить ничего. Или попроси Ламею... — Ты мне приказываешь? — спрашивает с усмешкой Кромешник, впрочем, даже не удивляясь нахальности и дерзости, которая осталась даже сейчас у ледяного парнишки. Та дерзость, которая подкупает даже его, заставляя тьму расползтись по изящному мальчишескому телу. — Вежливо прошу. Ну же… Питч!.. — Не смей, — хищно шипит Император, среагировавший на свое имя, сказанное именно таким слабым просящим голосом мелкого белоснежного чертенка. — Почему? Всё же нельзя по имени называть, да? — шепчет уставший Джек из последних сил, ощущая, как его тело перестает его слушаться, полностью расслабляясь, но он даже не падает, потому что его крепко держат в объятьях. Странных, таких теплых, что становится равно на всё что происходило до этого. «К черту всё», — на границе осознанного думает Фрост и разрешает себе, хотя бы сейчас, не думать и не бояться, просто расслабиться, зная, что его удержат и не отдадут больше никому. — Называть по имени того, кто владеет Тьмой, равносильно отдавать себя в её подчинение, — серьезно отвечает Кромешник, хотя вовсе не хочет открывать это знание новенькому мальчишке. — Значит… Забери меня во тьму, Питч, — Джек прикрывает глаза и откидывается в объятия Тёмного Императора, теряя сознание, не видя как глаза Кромешника вспыхнули опасным золотым огнем.