Рейкьявикский синдром

Вечерний Рейкьявик встретил двух друзей легким и безветренным снегопадом. Было уже темно, и каждая снежинка таинственно поблескивала в свете уличных фонарей, но еще ярче в этот вечер мерцали глаза потерянных и сломленных, ищущих себя в этой мирской суматохе. Уже пару часов Маттиас и Клеменс сидели на одной из детских площадок, медленно попивая согревающий глинтвейн и говорили обо всяких мелочах жизни, и обоим хотелось, чтобы этот волшебный вечер длился как можно дольше. Клеменсу казалось, будто бы все его проблемы рядом с этим человеком уходят на второй план, а его яркий, словно ледники на солнце взгляд затмевал все плохие мысли, порождая в душе необъяснимую теплоту. Они были знакомы совсем мало времени, но Маттиасу каким-то образом удалось проникнуть в душу парня, что случалось впервые. Говорят, что люди, действительно предназначенные друг для друга, чувствуют это каждой клеточкой своего тела. - Мне нужно позвонить своей семье и предупредить, что я приду позже. Не хочу возвращаться домой пьяным. - Клеменс наконец-то опомнился и достал и кармана куртки мобильник. - Боишься, что родители будут злиться? - не без доли иронии, но с интересом спросил Маттиас, внимательно наблюдая за движениями своего собеседника. Клеменс рассмеялся, набирая номер. - Можно сказать и так. - после звонка он продолжил свою речь.- На самом деле, я очень люблю свою семью. Меня окружают самые светлые и добрые люди, и я хочу отдавать им любовь и заботу взамен. И я уверен, что любим только рядом с ними. Не хочу, чтобы они расстраивались. Такие слова Клеменса довольно сильно удивили Маттиаса, ведь в его жизни все было совсем иначе, точнее абсолютно противоположно. Но противоположности притягиваются, ведь так? - Если честно, мне будет сложно понять тебя, ведь в моей жизни никогда не было крепкой семьи или любящих родителей. Я родился в семье вечно занятых людей, и очень редко видел маму и папу вместе — Маттиас отпил еще немного глинтвейна, поглядывая на внимательно слушающего Клеменса. Ему уже давно хотелось выговориться кому-нибудь, но вот никак не представлялось возможности. - А если и видел, то слышал только разговоры о работе, моей успеваемости и вечные упреки. Мой отец всегда хотел, чтобы я поступил в юридический, пошел по его стопам и работал в правительстве, но все это мне отвратительно. Это не жизнь, так нельзя. Не хочу, чтобы в один день меня задушил мой собственный галстук, понимаешь? Когда я выбрал путь художника, мои родители отвернулись от меня, и с тех пор мы больше не общаемся. Не знаю, грущу ли я по этому поводу, но точно знаю, что мне всегда не хватало родительской заботы, может поэтому я стал таким зажатым... - Маттиас облегченно вздохнул. Впервые кто-то помимо Эйнара узнает его историю. Клеменс сам не заметил, как взял руки Маттиаса в свои ладони, крепко сжимая их дабы согреть их и хоть как-то приободрить парня. - А мне ты не кажешься зажатым. Ты просто особенный. Очень своенравный и ранимый, не каждому человеку будет легко с тобой, но в твоей жизни есть те, кто готов быть рядом в любой момент жизни, будь то радость или же горе. Нужно научиться замечать эти мелочи и ценить их. Только тогда ты будешь счастлив. Честно сказать, ты мне нравишься. Твоя холодность меня привлекает, потому что я уверен, что за этой броней скрывается очень добрый человек. Все это время Маттиас смотрел на парня чуть ли не с открытым ртом. Никто и никогда не называл его ранимым и тем более добрым, да и сам Маттиас себя таковым не считал до этого момента. - Если хочешь, я как-нибудь познакомлю тебя с моей семьей. Думаю, вы понравитесь друг другу - и снова на лице Клеменса расцвела эта лучезарная улыбка. Ее можно было сравнить с живописным пейзажем заката в лесу, написанным самыми теплыми масляными красками. От нее на душе становилось неимоверно легко, и самому хотелось улыбнуться в ответ. - Пойдем. Я провожу тебя до дома, уже поздно. Будь рядом с семьей этим вечером. - Маттиас поднялся, держа за руку свой личный лучик света - ...Я был бы не против побыть и с тобой этим вечером. - Клеменс заметно занервничал. - Я с тобой, Клеменс. Все хорошо. Следующие полчаса дороги до дома прошли незаметно, словно одно мгновение. Они снова говорили о своей жизни, учебе, политике, музыкальных предпочтениях, Клеменс рассказывал смешные истории с работы, а Маттиас искренне над ними смеялся. Когда он погружался в мысли, Клеменс лишь сильнее сжимал его руку, не говоря ни слова. Им было комфортно даже молчать вместе. Может это из-за глинтвейна, а может быть это что-то большее, чем просто дружба. Старые бабочки в животе обоих вновь дали о себе знать в этот вечер, и они уже не могли представить, как жили раньше без этого чувства. - Спокойной ночи, Клеменс. - До завтра. *** Придя домой ближе к одиннадцати, Маттиас увидел на пороге пьяную Хелену, прождавшую его около часа в пустой квартире. Она замерзла и сильно расстроилась, из-за чего сейчас с грустью смотрела на Маттиаса. - Ты опоздал. Это была такая месть за прошлый раз? - она улыбнулась и обняла, его как ни в чем не бывало. Но в душе было очень больно. Снова. - Хелена... - Скажи, Маттиас, почему вы, мужчины, все вот такие вот сволочи? Чем я заслужила такое отношение к себе, а? Сколько мне придется бегать за тобой ради малейшего внимания? Пожалуйста, Маттиас, поцелуй меня. Мне это очень нужно сейчас. - Хелена, я не могу...Ты пьяна и не понимаешь происходящего, да и я не в самом трезвом состоянии. Давай поговорим об этом утром. - но Маттиас чувствует, как она кладет его руки на свою талию и прижимается совсем вплотную. Девушка была в полном отчаянии. Он не может так с ней поступить. - Нет! Сделай хоть раз что-то для меня. Один чертов раз побудь со мной, Маттиас. Всего один раз, пожалуйста. Ты нужен мне — слезы безысходности и обиды покатились с ее щек, и она отчаянно принялась покрывать лицо Маттиаса теплыми поцелуями, отчего тот смягчился, чувствуя жалость и вину перед ней. - Хелена. - он сжимает крепче талию девушки, отвечая на очередной поцелуй. Всего один раз. Последняя ошибка. И она снимает одежду, чтобы произвести впечатление.