Ты будешь моим

Этот день, как и предыдущие, не был солнечным и теплым. Черные низкие тучи все еще закрывали собой небо, казалось, что они вот-вот упадут на землю и обрушат на нее всю свою тяжесть. Именно поэтому вечерние сумерки становились гораздо мрачнее и гуще. Они обволакивали собою каждый листик, травинку, смазывали очертания предметов. Но Тсуне не было никакого дела, что творилось за окном кабинета босса Вонголы. Сейчас его вниманием и им самим полностью завладел Занзас. Шершавые руки, скользящие по груди и спине, вызывали мелкую приятную дрожь, а когда они опускались на живот, то Тсунаеши невольно стонал и еще сильнее краснел от смущения. Босс Вонголы заставлял терять Саваду контроль над сущностью омеги внутри него, пробуждал непонятные чувства, которые напоминали разбушевавшуюся огненную стихию, что сносила все преграды на своем пути. - Мелкий, запомни: ты только мой, - сказал хриплым голосом Занзас и слегка прикусил кожу на шее Тсунаеши. Вонгола каждый раз говорил это своей омеге, глядя в глаза и сжимая оголенные бедра, а потом нежно целовал и прижимал к себе, но все равно в каждом его движении скользила власть. Тсуна знал, почему он так говорит, понимал, какое чувство движет альфой – ревность. Такой вывод сам пришел на ум Саваде, да и не догадаться было сложно, стоило только сложить два и два. Причиной был Бьякуран. Именно из-за него Занзас постоянно пытался показать свои непоколебимые права на него, Тсуну. Думать сейчас об этом Саваде было некогда. Занзас опрокинул его на стол, где все еще лежали важные бумаги, отчеты и документы, и поцеловал страстно, нетерпеливо, вынуждая тихо застонать и зарыться пальцами в волосы. Ничто сейчас для них не важно, их мир сузился до пределов этой комнаты, которую полностью наполнили удовольствие вместе с жаром страсти и желания. Босс Вонголы то нежно, аккуратно, то резко и грубо целовал свою омегу, пытался подарить самого себя, а также рассказать движениями о своих путаных чувствах и мыслях. А Тсуна задыхался в его горячих объятиях и хватался за широкие мускулистые плечи, покрытые многочисленными шрамами, чтобы не сгореть от этого ощущения полноты и кричал, надрывая горло, от остроты чувств. Он мог поклясться, что Занзас теперь знает все его слабые и уязвимые места, которыми не побрезгует воспользоваться, сведет с ума своими поцелуями и прикосновениями. - Занзас!.. – вскрикнул Савада, когда альфа толкнулся в него. И следующий его выкрик был поглощен поцелуем. Занзас никогда не имел много терпения и сейчас не сдерживал себя, делая глубокие и быстрые толчки, иногда глухо рыча, когда Тсуна стонал и выгибался, поджимал пальцы на ногах. Этот омега определенно доведет его до помрачения рассудка своим запахом и телом. Именно из-за него Вонгола теперь всегда думал о доме и будущем, и только он оказался способным пробудить в нем любовь – самое прекрасное и в то же время ужасное чувство на свете. Тсунаеши в беззвучном крике открыл рот и сильнее сжал ногами бедра Занзаса, кончая и чувствуя, как узел внутри увеличивается. Мужчина замер на несколько мгновений над ним, а потом подхватил Саваду за талию и опустился вместе с ним на кресло… Проснулся Тсунаеши рано утром в своей постели, но Занзаса уже не было. Впрочем, ничего удивительного, если бы не комок, подступивший к горлу. Тсуна поморщился и посмотрел на вторую половину кровати. Пусто и холодно. Почему-то сегодня становилось особенно одиноко от этого вида: бежевая простыня слегка помята, подушка лежит криво, а одеяло откинуто. Тсунаеши всего лишь несколько раз просыпался не в одиночестве, но зато практически всегда засыпал вместе со своим альфой после бурной ночи или просто в его крепких и уютных объятиях. Тошнота не хотела отступать, продолжая мучить парня. Савада, тяжело вздохнув, с трудом поднялся с постели. Тело ныло и не хотело подчиняться, но Тсуна собрал всю свою волю в кулак и привел себя в порядок: причесал вечно растрепанные волосы, умылся, а также надел кофту с высоким воротником, стараясь прикрыть несколько бордовых пятен на шее, - ему не хотелось появляться за столом перед хранителями Вонголы в потрепанном виде. Служанки и так часто рассказывали друг другу истории про своих господинов, да так красочно и подробно, что хоть рассказы пиши, так что не стоило давать им новые основы для подобных рассказов и сказок. Но сегодня в обеденном зале, где стоял огромный стол, за которым могла поместиться вся верхушка Вонголы, оказался только Луссурия. Он приветливо улыбнулся и взмахнул рукой, перед тем как положить в рот кусочек сочного мяса. Тсунаеши только кивнул в ответ и опустился на свой стул. На столе стояло множество вкусностей и блюд (в первые дни парнишка гадал, как можно съесть столько за раз, но стоило побывать ему на одном из ужинов, как все вопросы отпали и больше не беспокоили собой юную головку), и он потянулся за своими любимыми блинчиками, начиненными яблочным повидлом, а также пододвинул к себе стакан с горячим чаем. - Тсуночка, что-то случилось? – Луссурия вопросительно поднял брови, видя, как Тсунаеши вяло ел. - Нет, все нормально, - Тсуна пожал плечами. Хранитель Солнца скептически посмотрел на него, но ничего не сказал, только встал и вышел из комнаты. Саваду это не удивило: за несколько месяцев он привык к его странностям и закидонам, на которые без смеха не посмотришь. Блинчики есть не хотелось, как и пончики, посыпанные сверху сладкой сахарной пудрой. Тсунаеши слегка привстал на своем стуле, чтобы полностью оглядеть на необъятном столе имеющиеся яства и вкусности. - Курица запечная, курица отварная с картошкой, курица жареная, цыплята в яйце, отбивные, фруктовый салат, какая-то каша, - бубнил он себе под нос, - мидии… фу, не люблю мидии!.. Cпагетти в соусе… Тсуна мог бы долго перечислять блюда, если бы его взгляд не наткнулся на самые обычные огурчики, на корнишоны. Они так соблазнительно лежали в стеклянной мисочке прямо посередине стола, что Савада невольно сглотнул слюну. Им сразу же была забыта вся еда в мире, перед его взглядом находились только эти огурцы. Рука сама потянулась в их сторону, но они находились слишком далеко, чтобы достать с места. Тсуна оперся одной рукой о стол и практически полностью лег животом на дерево, покрытое лаком да накрытое белой кружевной скатертью. До цели оставалось совсем немного, как за спиной прозвучал голос Луссурии: - Тсуночка, аккуратнее, а то так можно пораниться! Тсунаеши вздрогнул от неожиданности и повернулся к мужчине лицом. - Не пугай меня так, пожалуйста. - Ох, что ты! Я совсем и не думал! – хранитель Солнца махнул рукой так, как могли делать это только женщины. – Думаю, тебе нужно кое-что проверить. Держи! И он протянул Тсуне небольшую розовую коробочку.