Мой «Безымянный» Солдат

      В комнате при включённом ночнике, несмотря на тусклое освещение, следить за ним было гораздо проще, чем понапрасну напрягать собственное зрение в кромешной темноте, не замечая перед собой абсолютно ничего.       Стив же третью ночь подряд был крайне беспокойным и шумным: ворочался в постели, никак не находя себе удобного положения, громко вздыхал, тем самым будя слегка задремавшего Питера, суетливо переворачивался с одного бока на другой, часто взбивая подушку, сбрасывал с себя одеяло и снова накрывался им с головой, бормоча что-то несвязное и бредовое себе под нос. Вскоре Роджерс наконец неожиданно притих, и Паркеру поначалу показалось, что Стиву полегчало, возможно даже у него снизилась или вовсе спала температура, и он, придя в себя, уснул как убитый. Если только не испустил свой последний вздох и не сомкнул глаз раз и навсегда. Эта необъяснимая и гнетущая тревога за него была вызвана тем, что Стив всерьёз пугал Питера своим бессилием и разбитостью; казалось, будто он не в состоянии дожить и до утра. Именно поэтому он так панически боялся, что тому может стать намного хуже, потребуется от него срочная помощь и он может с ней не успеть. И пока за окном царили полное безветрие и безмятежная тишина, изредка прерываемая звуками сигналящих автомобилей, парень всё время суетился и держал ухо в остро, стараясь совсем ненадолго смыкать потяжелевшие от недосыпа веки.       «Чему быть, того не миновать» — пронеслось удручающим отголоском в голове у Питера, когда то, чего он опасался все эти дни, застало его сегодня врасплох: он сразу заметил, как Роджерс перестал двигаться. Абсолютно. Не шевелил пальцами, часто хрустя костяшками, не поджимал губы во сне от ноющей головной боли. Грудь его будто и вовсе не вздымалась, не слышалось хриплого сопения. У Паркера от внезапно настигнувшего ужаса и навязавшегося приступа паранойи тут же пересохло в горле и дыбом встали волоски по всему телу. Он тихо приподнялся и встал с дивана, на носочках подкрался к Стиву, наклонился над его немощной грудной клеткой и внимательно прислушался, взмолившись.        — Живой, — слабо отозвался Стив, облизывая пересохшие губы. — Питер, я не собираюсь умирать прямо у тебя на глазах, — его слегка познабливало, глаза нездорово блестели, на лбу выступила обильная испарина, а его измождённый организм так и продолжал с трудом бороться с нередкими приступами жара. Но несмотря на всё это, Роджерс нашёл в себе силы отшутиться.       — А я нисколько не сомневался в этом. Куда же ты денешься, дурында? — у Питера в который раз отлегло от сердца, и он ободряюще улыбнулся ему, подавляя в себе желание рассердиться и накинуться на больного с волной негодования. Совсем было ни к месту.       Стив так и не рассказал ему всей правды, молчал, как партизан, если недолгая беседа касалась прошедшей ночи, отрицательно мотал головой и поворачивался лицом к стене, тем самым доводя Паркера до белого каления и заставляя его затеряться в бесчисленном количестве догадок. Тревожные предположения, одно не лучше другого, занимали всё его внимание что дома, что в школе, не позволяя сфокусироваться на чём-то отдалённом. Но и давить на Роджерса ему вовсе не хотелось. Когда угодно, но только не сейчас.       От его сдавленных всхлипов холодело внутри. Они становились отчётливо слышны Питеру только когда он проходил мимо ванной и останавливался на полпути к себе в комнату. На этот раз Паркер не выдержал.       — Ах… как же больно… чёрт!       — Стив? С тобой всё в порядке? Я могу хоть что-то для тебя сделать?       — Нет… Нет, Всё хорошо, правда. Прости меня… прости за шум. И за беспокойство тоже.       — Эй, ты чего? Если надо, я могу найти чего-нибудь и принести тебе, мне не сложно.       — Нет! Не открывай дверь, не сейчас. Я скоро выйду.       — Да ладно, ты это самое, не торопись там. И мне не срочно как бы. Я просто решил, что тебе вдруг стало плохо.       — Мне не плохо, Питер. Я в полном порядке. Поверь мне.       И снова он взялся за старое и нагло соврал.       Стив продолжил надрывно постанывать и хныкать, разве что потише и более сдержанно, не произнося вслух ни одного слова. Паркер так и простоял молча за дверью, нервно поигрывая желваками на скулах, пока не услышал, как за собой слили туалетный бачок. Воспалённое воображение тут же заиграло новыми красками и выдало ему новую пугающую догадку: Роджерсу могло быть больно ходить в туалет лишь по одной причине — над ним, вероятно, жестоко надругались. Находясь в противоречивых чувствах, он вернулся к себе в комнату и со всей силы ударил кулаком по стене, разбив себе костяшки до посинения. Но эти свежие кровоподтёки мало что решили. Паркер не мог смириться с тем, что всё-таки, когда он был по-настоящему ему необходим, не успел прийти на подмогу…       Тем не менее Питер ни разу за всё это время не пожаловался, что не отдыхал нормально, ровно также, как и приболевший Роджерс, занимаясь ночами напролёт лишь тем, что внимательно наблюдал за ним через тумбочку, разделявшую его раскладной диван и одноместную кровать, которая теперь всецело принадлежала Стиву. Он не жалел ничего, в чём Роджерс нуждался бы, потакал любой его прихоти, ведь Питера куда сильнее заботило здоровье захворавшего друга, недавно готового вот так просто сгоряча сбежать, куда глаза глядели.       На протяжении почти всей ночи, когда Стив изнемогал от головной боли и корёжился в постели из-за тошноты и судорог, Питер аккуратно снимал с него пропотевшие майки и сменял их на свои, свежевыстиранные, с забавными аппликациями и на размер побольше. Роджерс то и дело вертел носом и сопротивлялся, постоянно капризничал, когда тот просил его послушно открыть рот и взять таблетку, запив её тёплой водой. Сбрасывал со лба прохладный компресс и толкал Питера в грудь, когда тот обратно с бережностью прикладывал его на голову и терпеливо накрывал одеялом подрагивавшее тщедушное тело.       — Он не пришёл и не забрал с собой, а я так ждал его, Питер… — находясь в бреду, Стив неоднократно произносил что-то неразборчивое хрипевшим голосом, недоверчиво всматриваясь Питеру в лицо. Будто вовсе не узнавал, кто это сейчас перед ним, хотя час назад поблагодарил его за всё, что он для него сделал.       — Кого ты там ждал? Я же сейчас рядом с тобой, — с неким разочарованием и ревностью ответил ему Паркер, сидя на краю кровати и с ужасом наблюдая, как его всего лихорадит. Сердиться на Стива в таком положении — выглядело бы очень нелепо с его стороны.       — Он был мне нужен тогда, а не ты. Я надеялся на него, а он… получается, предал меня. Как же так?       Сжав стакан в руке от накатившего возмущения, Паркер до крови прокусил собственную щеку изнутри, чтобы не вымолвить чего-нибудь неподходящего в ответ. Он тут не спит из-за него, волнуется и из кожи вон лезет, чтобы хоть как-то вылечить и избавить от мучений, а этот неблагодарный мальчонка вспоминает кого-то другого и жалуется ему. Как же это гадко и противоречиво — обижаться на Роджерса из-за не присутствующего рядом с ними человека, которого больше нет. Или которого никогда не существовало в реальности. Кто знает, о ком это Стив горюет, одному ему известно, на чью протянутую руку помощи он так надеялся. А Питера никто не просил, не заставлял, чтобы он трясся над ним и выхаживал его: можно было просто взять Стива под руку и уговорить вернуться его к себе в квартиру. Но Роджерс, что бы ни произошло, не из робкого десятка и не убежал бы вот так из дома, не звонил бы в подступающих слезах и не лежал бы сейчас у него в таком плачевном состоянии. Значит, он не просто поругался с Эдвардом, ну а Эдвард, скорее всего, обидел Стива не только одним бранным словом или возможным избиением. Чем глубже Паркер погружался в собственные мысли, копался в предположениях и анализировал происходящее, тем страшнее ему становилось за Стива. Нужно было немедля подавить в себе этот неуёмный пыл и избавиться от чувства собственничества по отношению к нему. Друг он ему всё-таки или кто?       К утру Питер проснулся абсолютно никакой.       — Так, стоп. Притормози-ка на минутку, — тётя Мэй вовремя остановила красовавшегося перед зеркалом племянника в прихожей, деловито скрестив руки на груди и вскинув брови, приготовившись к недолгому диалогу с ним. Она обратила внимание на то, как ежедневно по утрам, за горячим завтраком, Питер клевал носом и подавлял подступающую зевоту, прикрывая кулаком рот. Даже сейчас, приводя себя в порядок, он выглядел изрядно утомлённым и невыспавшимся.       — Да, Мэй, я весь твой. Что-то стряслось?       — Мне нужно с тобой поговорить. Это займёт немного времени, совсем малость, — Мэй ласково пригладила его взъерошенные, непослушные завитки на макушке и продолжила, — я хочу, чтобы ты рассказал мне кое-что о Стиве. Нет-нет, ни в коем случае, я не против того, чтобы он жил у нас, ничего подобного мне на ум не приходило. Знай, отношусь я к нему ровно также, как и к тебе, вы мои дети, и всё тут. Просто вот в чём дело: совсем недавно звонила Сара и подробно расспрашивала о нём. Даже не так: она себе места не находила оттого, что её сын перестал появляться дома и ни с того ни с сего оборвал с ней связь. Но убийственнее для неё было тот факт, как она мне сообщила, что Стив внезапно собрал с собой все вещи и не попрощался с ней, не предупредил ни о чём, ничего. Хоть бы объяснил, в чём она провинилась перед ним. Да и мне стало интересно, что это у них там произошло.       — М… Да, тут такое дело, Мэй… — Питер заметно замялся и взялся нервно почёсывать затылок, на ходу придумывая ложную версию. — Он приболел немного и отлёживается у меня, а я за ним присматриваю. Миссис Роджерс же круглые сутки на работе, поэтому я взялся за него. Вот как-то так.       — Прекрасно, — Мэй на мгновение одарила Паркера белоснежной и одобрительной улыбкой и тут же изменилась в лице, — но нет. Такой ответ меня нисколько не удовлетворяет. От слова совсем, — закусив нижнюю губу и сощурившись, тётя на минуту призадумалась, выбирая правильные и подходящие выражения, чтобы раскрыть Паркера. — Питер, мальчик мой, что происходит? Ты можешь рассказать мне абсолютно всё, мы же однажды договорились с тобой, что между нами не должно быть никаких секретов. Или мне память уже изменяет?       — Я не уверен на все сто в том, что случилось со Стивом, именно поэтому не могу тебе ничего толком сказать. По крайней мере, сейчас, — подытожил Питер, виновато опустив глаза вниз.       — Ах, вот оно как. Ну я тогда смею хотя бы предположить, что Стив, возможно, не пошёл на контакт с молодым человеком Сары?       — Что? — встрепенулся Питер.       — Это из-за него он, грубо говоря, сбежал из дома? Повздорил, например, не нашёл общий язык, и Стив именно по этой причине всё время был как на иголках? Или я не права?       — Да, Мэй, всё именно так. Они повздорили сильно, Стив же просто на дух не переносит Эдварда. Поэтому да, он теперь живёт у нас. Я поговорю с миссис Роджерс, если застану её дома, когда пойду к ним за остальными кое-какими вещами Стива.       — Нет, Питер, предоставь-ка это мне, как-никак, я понимаю, что испытывают дети, когда дома появляется посторонний им человек и заявляет с порога о своих правах. Поверь мне на слово — это очень неприятное чувство. И я скажу Саре всё как есть: Стив поругался с Эдвардом, и поэтому теперь он у нас. Всё-таки она взрослый человек и должна была понимать, что так и оно могло произойти, у мальчика же переходный возраст, не со всеми сейчас может ладить и идти на контакт. А тут какой-то чужой и незнакомый ему мужчина переводит всё внимание матери на себя.       — Правда, Мэй? Так просто? — с облегчением удостоверился Питер.       — Не совсем, конечно, будет просто, но попробую объяснить ей, что к чему, и успокоить. Но Питер, запомни, долго Стив не сможет избегать мать и её ухажера. Рано или поздно им придётся найти компромисс. Это я сейчас имею в виду Стива и Эдварда.       — Да, я понимаю тебя, как говорится, не расслабляемся раньше времени. Они обязательно поговорят и помирятся, наверное…       — Безусловно, они помирятся, в жизни же всякое бывает.       — Но Мэй… — хотел было возразить Питер, но запнулся на полуслове.       — Да, мой дорогой.       — Да, нет, ничего особенного. Я хотел только сказать, что Стив реально приболел. У нас, знаешь, сейчас эпидемия гриппа в школе, и он две недели как кашляет. А вот сейчас температурит.       — Бедный, совсем себя запустил. Так никуда не годится. Сварю-ка я ему горячего бульона, а к вечеру, если он может, пусть спускается к нам поужинать. Если же нет, тогда уже поест у вас в комнате, как обычно. Постой, Питер, пока я не забыла. Ты ведь давал Стиву жаропонижающее?       — Да, Мэй, разумеется.       — Ему должно было пойти это на пользу, — Мэй дотошно интересовалась каждой деталью, выстраивая всё сказанное им в одну логическую цепочку. — Так почему он до сих пор мучается?       — Я без понятия, если честно, — с грустью промолвил Паркер, поправляя рюкзак на спине, — он очень слаб и истощён, может, поэтому всё так затянулось, — он не забыл поцеловать тётю перед выходом за дверь, но не помнил, как в смешанных чувствах покинул квартиру и уже вскоре оказался во дворе учебного заведения.       После школы, по дороге домой к миссис Роджерс, Питер второпях заскочил в ближайшую аптеку за необходимыми обезболивающими препаратами, в которых Стив срочно нуждался. Дойдя до самого главного, он кое-как объяснил фармацевту, что по списку у него следующим записана восстанавливающая мазь от трещин в заднем проходе. Было бы гораздо проще сказать об этом напрямую, а не завуалированно, поминутно кашляя при этом и краснея от стыда, если бы не его стеснение и знакомые старшеклассники из школы, как назло внезапно забредшие сюда и начавшие нагло дышать над его душой, с любопытством выслушивавшие всё, что он покупает.       — У Паркера геморрой открылся что ли, да? — уже на улице ни в какую не отступавшие сверстники взялись донимать парня, посмеиваясь и издеваясь над ним, применяя в ход свои излюбленные колкости.       — Это я не себе. И вообще, даже если и себе, вам-то какое дело? — показав им неприличный жест, Питер, к счастью, успел добежать до автобуса, пока те разъярённые задиры не догнали его и не надавали по шеям за хулиганскую выходку.       — Ты ещё ответишь за это, пидор!       Добравшись на транспорте до нужной улицы, Питер выдернул наушники из ушей и уже без музыкального сопровождения прошёл пешком оставшийся путь по направлению к дому, где жила мать Стива.       — О, у нас незваные гости? — как только Паркер позвонил к ним, дверь широко распахнулась перед его носом, а вместо миссис Роджерс Питера встретил тот самый Эдвард: гладковыбритый, расчёсанный и как всегда одетый с иголочки. Точно такой, каким его описывал Стив: самодовольный, скользкий, до жути странный и сомнительный мужчина.       — Вообще-то я пришёл за вещами Стива, так что я тут ненадолго, — Питер уверенно вошёл в квартиру и хотел было завернуть в комнату Роджерса, но Клайн загородил ему путь, не давая пройти дальше.       — А жаль. Я всегда рад знакомству с новыми людьми, в особенности с друзьями Стивена. Мы с Сарой очень надеемся, что вскоре он одумается и вернётся к нам. Меня, кстати, зовут… — он протянул ему ладонь для дружеского рукопожатия, но в ответ встретил лишь неприязнь и игнор.       — Эдвард Клайн. Я уже наслышан о вас, — перебил его Питер и нагло уставился ему в глаза.       — Думается мне, что немного хорошего ты слышал обо мне, — по-издевательски ухмыльнувшись, Эдвард потирал пальцами квадратный подбородок и ждал, что Паркер скажет ему на это.       — Гораздо больше нехорошего, чем вы можете себе представить. Мне некогда тратить на вас своё бесценное время, дайте мне уже пройти в комнату к Стиву, — не отступал парень.       — А что именно тебе рассказал Стивен? Не просветишь ли ты меня, мальчик? Мне любопытно. Не хочется думать, что он нафантазировал себе там лишнего.       — Стив сказал мне лишь то, что вы обидели его и отругали. Отняли у него его же мать, — Питер искусно соврал и нисколько не выдал себя. Роджерс многое умалчивал, а значит, ему было что скрывать. Утаивать что-то постыдное и позорное, касающееся их двоих.       — Ох, вот как. Ну если это правда, что именно это он тебе и рассказал, то передай ему, что это вовсе не так, — каждое его слово имело двойственный смысл, и Питер усёк его намёки и посыл. — Никто не собирается красть его мать. А я всего лишь хочу стать для него больше, чем просто другом.       — Чтобы стать чем-то большим, чем просто друг, нужно сначала стать этим самым другом и уже потом переходить на следующий уровень, — огрызнулся Паркер.       — Ну я смею думать, что эту ступень я уже успешно перешёл, просто поссорились мы совсем некстати.       — Да, конечно, все же взрослые так и норовят поссориться с подростками, да, мистер Клайн?       — Только в том случае, если подростки уж больно своенравные, упрямые и непослушные, — подковырнул его Эдвард, но тут же опомнился и взял в себя в руки, отступив. — Ну что же, проходи, тебя же есть кому ждать дома? А я тебя тут всё задерживаю и задерживаю. Неправильно это.       Паркер прошёл мимо него, едва задев его плечом, и фыркнул, как только закрыл за собой дверь, оказавшись наконец в комнате Стива. Он удивился, даже был шокирован тем, что миссис Роджерс угораздило влюбиться в этого напыщенного и мерзкого типа. Женщины обычно тянутся к противоположному полу с неправильной репутацией и грязным прошлым, не отдавая себе в этом отчёта. Хорошие и прилежные девочки предпочитают плохих парней, но плохие парни не позволяют себе переходить границы дозволенного, не пересекают ту самую черту, где намеренно подписывают сделку с дьяволом. Так что Эдвард не был тем самым парнем, из-за которого стоило терять голову. Он звался по-другому — больным ублюдком.       Уже дома у себя Питер разложил все оставшиеся вещи Стива на стол и направился в ванную, чтобы на время положить тюбик с мазью на видное место. Тётя Мэй вернётся только вечером, а значит, Роджерс ещё успеет воспользоваться лекарственным препаратом и вовремя спрятать его в шкафчик.       — Мой последний комикс, Питер, посвящён маленькой рыжеволосой девочке, которую Солдат забрал к себе после того, как её же родители отказались от неё. А назвал я эту несчастную крошку Натали. Красивое имя, правда? — ближе к ночи Стив полулёжа устроился на взбитых подушках, перебирая собственные рисунки. Питер расположился на диване, свесив ноги вниз, и внимательно слушал, попивая горячий чай из кружки. — Когда их частный дом запылал пламенем, спасатели вытащили из огня только молодую чету. Они кричали о том, что дома не только жили они одни, там в западне остались двое их детей и собака. Один из спасателей объяснил им, что найти там кого-то живого невозможно, что ему очень жаль их из-за потерь, которые они понесли. Но молодая мать ни в какую не собиралась смиряться с суровой действительностью и надавила на то, чтобы хоть кто-нибудь попытался вытащить оттуда, из адского пекла, хотя бы сына. Вся суть в том, что дочь оказалась придавленной столом и находилась на первом этаже, в то время как спасатель этот заметил её, но помедлил и поднялся на второй этаж, чтобы найти мальчика. За всей этой сценой наблюдал Солдат, а он — словно Призрак, его никто никогда не видел, не слышал, когда он, в отличие от других, видел и слышал всё. Как только спасатель вернулся на первый этаж с еле дышащим ребёнком на руках, чтобы заодно освободить теперь уже и обгоревшую девочку, её там уже не оказалось.       — Солдат спас Натали?       — Разумеется.       — Так почему он не вернул её родителям?       — А стоило ли? Если мама с папой сделали свой выбор не в её пользу.       Питер растерялся и потупил взгляд. Он молча отставил их кружки на стол и забрался на диван, приглушив свет и накрывшись одеялом с головой.       — Спасибо тебе, — спустя какое-то время тихо произнёс Роджерс, снова начав подрагивать.       — За что это, Стив?       — Ты знаешь, за что.       Паркер так и не уснул, сдерживая в себе горькие слёзы от досады и от своей бесполезности Стиву. Питер не мог смириться с тем, что всё-таки, когда он был по-настоящему ему необходим, не успел прийти на подмогу…