Мой «Безымянный» Солдат

Прошлое подобно разбитому зеркалу. Пытаясь собрать осколки воедино, можно порезаться. (с)

      Вернувшись с купленным подарком на день рождения сыну и заранее припрятав его в багажнике, Джозеф Роджерс вовремя подъехал к подъезду на подержанном минивэне и по инерции нажал на клаксон, когда Сара вместе со Стивом уже показались на виду по левую сторону от него. К счастью, подолгу дожидаться их ему не пришлось. Да и миссис Роджерс не сумела бы сильно задержаться, так как сын взялся бы торопить её и отвлекать всевозможными способами: нарочито вздыхал, хныкал без умолку и неустанно носился бы из комнаты в комнату, надоедливо задавая один и тот же вопрос: «Ну ты скоро, мам?» А сейчас, как только Сара приблизилась к дверце машины и собралась расположиться рядом с мужем, заранее подобрав подол цветастой юбки, Стив успел опередить её и занял место впереди, потянувшись к улыбавшемуся отцу, встретившему его с горячими объятиями. Словно они не виделись неделями, а то и месяцами, хотя только вчера Джозеф вместе с ним смотрел прямую трансляцию бейсбольного матча. Оно было ясно, насколько Стив трепетно любил отца и был привязан к нему, как ни к кому другому. Джозефа не удавалось задержать рядом с собой на длительное время, то и дело смиренно провожая его из дома в путь по долгу службы стране. И маленькому Роджерсу хотелось растянуть особо важные и незабываемые для него мгновения, связанные с дорогим папой, которые годами позже он будет с непреодолимой тоской в сердце вспоминать и сожалеть, что так мало их у него осталось.       Тем временем Стив ни в какую не отпускал отца из тоненьких, но цепких ручонок, неудобно для себя уткнувшись ему в шею, и лишь спустя минуту он опомнился и нехотя оторвался от него, с довольным видом пересев на заднее сиденье. Сара наконец устроилась рядом с мужем и тепло поцеловала его при встрече, мягко прикоснувшись к колючей щеке кончиками пальцев. Они никогда не стеснялись показывать и делиться друг с другом собственными чувствами на глазах у малолетнего сына, тем самым становясь наглядным примером для него в том, какими должны были быть гармоничные отношения между любящими людьми. И Стив всегда был безумно счастлив складывавшейся перед ним семейной идиллии, но сейчас он радовался пуще прежнего, ведь сегодня, кроме того, что ему исполнялось аж целых восемь лет, вся страна праздновала День Независимости. Джозеф считал своим долгом из года в год показывать семье, как именно жители Нью-Йорка, предварительно приготовившиеся узреть очередной запоминающийся, грандиозный салют в честь национального торжества, справляют его, и заодно ярко отметить день рождения маленького Стива.       — Моя команда по спасению мира готова увидеть самый невообразимый, фантастический и незабываемый фейерверк в своей жизни? — задорно воскликнул Джозеф, собираясь надавить на газ. — Тогда пристегните ремни и запаситесь терпением: мы пускаемся в путь!       Как ни странно, тот особый день Стив помнил досконально, до мельчайших подробностей, но отцовский тембр голоса успел ему позабыться.       Четвёртое июля выдалось солнечным и весьма жарким, изредка липкой кожей ощущалось тёплое дуновение ветра, и Стив не упустил возможности высунуться из окна автомобиля по самую грудь, чтобы с любопытством разглядеть мимо проходивших людей, таких разных и вечно куда-то торопившихся, и однотипные дома и улицы, встречавшиеся ему по пути. Когда они выехали на юг к Бруклин Эйв, до центра Нью-Йорка оставалось предположительно около тридцати минут времени, чтобы попасть на тот самый «висячий» мост Уильямсбург. Ведь именно на Ист-Ривер открывался потрясающий вид на каменные джунгли, и даже несмотря на столпотворение и суматоху вокруг в этот знаменательный день для всех жителей, собравшихся здесь с самого раннего утра, главным для них было успеть попасть к пункту назначения и занять лучшие места, а всё остальное было не так уж и важно.       Грядущее вечернее празднество того стоило.       Поднимаясь наверх по крутой лестнице сомневающимся в правильности своих действий и неуверенно шагая по ступенькам, Роджерс не знал, что его может ожидать и как отнесётся мать к его неожиданному появлению. Он вообще не понимал, почему так не к месту ему вспомнился тот день рождения в родном городе и перед глазами возник образ молодых Джозефа и Сары: ещё живого и пышущего здоровьем отца и счастливой и сияющей матери, когда-то накрепко привязанной к семье, особенно к сыну. Сейчас она превратилась в абсолютно иного человека и этими явными изменениями не переставала настораживать Роджерса: она абсолютно всё время была чем-то озабочена, растерянна и скрытна. Окончательно вылечившись от тяжёлой депрессии, Сара, неожиданно для всех её знакомых и друзей, решилась кардинально начать всё с чистого листа, принявшись неразборчиво выбирать себе партнёров одного за другим, среди которых часто встречались инфантильные холостяки и изредка достойные, но уже разведённые мужланы с хвостом неналаженных дел. На первых же свиданиях они клялись обустроить её и взяться за воспитание и надзор над Стивом, но в конечном итоге, после недолгого совместного проживания с ней бесследно исчезали. Все эти бессмысленные поиски идеальной замены отцу заканчивались для неё весьма печально и не на удивление всегда одинаково. Однако Сара даже не подозревала, что в сумасшедшей гонке за лучшим будущим для них с сыном лишь усугубляла жизнь им обоим. Она осталась недопонятой близкими и без финансовой помощи, и после всего навалившегося на неё вынужденно покинула прежнее место жительства, переехав с сыном в Квинс на последние оставшиеся сбережения.       Вскоре они начали отдаляться друг от друга. Постепенно, томительно, не сразу. Стив молчал об этом и тихо горевал, понимая, что ничего уже не будет так, как было раньше: беззаботное детство незаметно просочилось сквозь пальцы и столкнуло мальчика с реальностью со всеми её вытекающими. Сара не признавала сей очевидный факт, делая вид, что всё у них хорошо, и жизнь идёт своим чередом, пусть и поначалу было нелегко.       А сама миссис Роджерс больше не казалась уважаемой и благопристойной дамой в глазах посторонних, заработав себе репутацию непутёвой, ветреной и несчастной особы, вечно отсутствующей дома то из-за бесконечных гулянок с очередным обеспеченным любовником, то из-за частых командировок, не имевших конца и края.       И Стив ненавидел всех этих людей до единого, намеренно набрасывался на соседей и взрослых школьников с обвинениями, если кто нелестным словом отзывался о ней. Какой бы ни была его мать, он по-прежнему любил её всем сердцем и не позволял, чтобы какой-нибудь юродивый сопляк или престарелая женщина с сомнительным прошлым свободно распускали о ней слухи и довольствовались этим так, словно выполнили самую важную миссию в своей скучной и не блещущей изысками жизни.       — Я подожду тебя внизу и буду на страже, ну мало ли, вдруг возникнет какое-нибудь ЧП, а меня нет рядом, — предупредил Питер, будто провожал Стива в последний путь и мог больше с ним не увидеться.       — Всё пройдёт хорошо, хотя бы потому что я настроен на лучший исход, — Роджерс остановился перед входом в подъезд, слегка подрагивавшими пальцами убрав светлый завиток со лба.       — Стив.       — Да.       — Ты справишься, и знаешь, почему? — Питер взбодрился и выдал Роджерсу именно ту фразу, которую он надеялся услышать. — Хотя бы потому, что я в тебя верю.       Стив даже сейчас держался достойно и непринуждённо, не показывая собственного мельтешения и внутренних переживаний. Он натянуто улыбнулся Питеру в ответ на его убедительность, будучи уверенным, что тот ничего не смыслит и не знает, какую игру с ним затеял Роджерс. Всякий раз, как только он оборачивался к нему спиной, Паркер, уставившись в его нестриженный затылок, представлял, как вымученная улыбка его тут же сходила с лица, моментально менявшегося на отрешённый и потерянный вид. Человек, каким бы кремнем он ни был, не может так быстро перемениться и чувствовать себя лучше, будто ничего с ним не произошло. Невозможно было позабыть случившееся с ним, как страшный сон, и жить дальше без явных осложнений и перемен в худшую сторону. Такое никогда не выветрится из памяти, а причинённая боль — не притупится так скоро и вряд ли ослабеет, и уж тем более, меньше, чем через месяц. Изводя себя подобными опасениями, Питер не переставал волноваться за друга, переминаясь с ноги на ногу, и часто озирался по сторонам, будто искал кого-то, кто за ними сейчас наблюдал или втихаря выслеживал, чтобы сдать.       — Наконец-то ты вернулся. Я уже не знала, куда себя девать, — Сара заключила сына в объятия, не давая ему вздохнуть, как только распахнула перед ним дверь и увидела его. — А почему ты не с вещами?       — Я ненадолго, мам. Всего на пару минут, чтобы объясниться и поговорить с тобой как взрослые люди, — прямо с порога выдал Стив. Миссис Роджерс медленно отстранилась и недоумевающе окинула его взглядом с ног до головы. Лишь сейчас она заметила, насколько сын становится похожим на неё внешне, но в характере он был идентичной копией отца: сдержанным, неподатливым и решительным. В нём имелись все нужные качества для того, чтобы стать полноценной личностью, добивавшейся всего и сразу.       — Вот значит как. Хорошо… Ты хотя бы разуйся и присядь со мной, это всё-таки как-никак по-прежнему твой дом.       — Мой дом, как и твой, — не здесь, и уж точно наше место не в Квинсе, — разобравшись со шнурками, Стив послушно направился вслед за матерью на кухню. Пахло яблочным пирогом и зелёным чаем. — Ты же знаешь об этом. Ладно. Как ты сама, мам? У тебя ведь всё в порядке?       — Было бы гораздо лучше, если бы ты был со мной, а не сбегал бы, ничего не сказав напоследок, — сдавленно произнесла мать.       — Перестань, ты ведь не одна. С тобой… — Стив на секунду запнулся, прочистив горло. — Он.       — Мужчины приходят и уходят, а родных детей никто не заменит, — Сара настойчиво усадила Стива за стол и села напротив него, ловко прихватив с полки чашки. — Никто и никогда, слышишь? Как ты мог такое подумать, что мне кто-то стал важен больше, чем ты? Разве я давала повод, чтобы ты пришёл к таким выводам?       — Нет. Да, ты большую часть времени отсутствовала в моей жизни, но я никогда не винил тебя за это. Ты всегда старалась сделать всё так, чтобы мне жилось как можно лучше и я ни в чём не нуждался. И я благодарен тебе за всё, ведь тебе пришлось во многом переступить через себя, чтобы выбрать стоящего человека, который бы обеспечил и тебя, и меня. Нас с тобой.       — Милый… — Сара нежно провела ладонью по его угловатому лицу.       — Но я уже не маленький мальчик, и пора бы мне прекратить мучать тебя. Я не перестаю чувствовать, будто это я тебя подталкивал ко всем этим мужчинам, дожидался, когда ты вернёшься и дашь мне денег на каждодневные расходы, на одежду, еду…       — Не смей такого говорить! — возмутилась Сара и убрала руку, сильно расстроившись.       — Но ведь это правда, мам! Какой бы она ни была, от неё не убежишь. Поэтому начинай уже жить для себя, а я начну жить самостоятельно. Не волнуйся, хоть я и выгляжу так, словно мне осталось жить неделю, я в состоянии найти себе нормальную работу, накопить достаточно денег и снять квартиру. Пожалуйста, не беспокойся за меня, я справлюсь. Я клянусь, что сделаю всё так, что тебе останется только гордиться мной, а когда дела пойдут в гору, я заберу тебя к себе, если ты этого захочешь. Мам? Мама, пожалуйста, не плачь, — Стив резко встал из-за стола и приобнял Сару за дрожащие плечи.       — Почему ты не сказал мне этого тогда, малыш? Почему ты прятался от меня? Ты думал, я неправильно пойму и запрещу тебе жить по-своему? Я бы никогда не пренебрегла твоими мечтами и желаниями, но делать мне так больно было несправедливо. Всё дело в Эдварде, да? Он стал последней каплей?       — Нет, — соврал Роджерс, но не подал виду.       — Тогда в чём дело? Он сказал мне, что, когда мы вернулись в тот вечер домой, тебя уже не было в квартире. Тебя Питер подговорил, да? Вот же несносный мальчишка, а я говорила тебе меньше с ним общаться…       — Мам, не начинай, пожалуйста. Мне не восемь лет, а Питер куда более мозговитый, чем я. Да и вообще, он тут не причём, я сам так решил. Он даже этого ещё не знает. Мне пора. Но знай, я тебя не бросаю. Теперь моя очередь помочь и позаботиться о тебе.       — Стив, ты никогда не обременял меня…       — Я знаю. Просто это нужно и мне, и тебе. Я люблю тебя, мам. От луны и обратно. И ты самая лучшая мама, которая только может быть. Правда, — Сара больше не скрывала слёз и прижала Стива к себе как можно крепче. Словно прощалась с ним раз и навсегда и могла потерять единственное, что осталось у неё от прошлой жизни.       — Ну как тебе, Стиви? Правда потрясающе!       — С каждым годом только лучше и лучше, пап! Посмотри, как красиво!       — Тут около сорока тысяч фейерверков, ты можешь себе представить, как это много, Стиви? Кстати, вот, что у меня для тебя есть. Это наш с мамой совместный подарок тебе. Разорви обёртку.       — Ого! Да это же серия комиксов о Кочевнике и Белом Волке! Папа, их нигде невозможно достать, как же тебе это удалось?       — Чего не сделаешь ради того, чтобы видеть, как ты счастлив, сынок. С днём рождения, Стиви.       — Спасибо тебе большое, папочка! Это самый лучший подарок на свете! Я тебя очень люблю!       — И я тебя вместе с мамой, сынок. От луны и обратно…       Находясь в смятении, Стив озадаченным вернулся к Питеру, с облегчением вздохнувшему, и положительно кивнул головой, дав понять ему, что всё прошло гладко и волноваться больше было не о чем. Однако, как бы Роджерс ни юлил и усердно ни убеждал его в этом, от сердца так и не отлегло, и Паркер продолжил сомневаться в полном спокойствии Стива. Роджерса будоражили нахлынувшие воспоминания о беспечных годах, а наглая ложь, что вот-вот он приступит жить самостоятельно, подливала масла в огонь. Он даже понятия не имел, с чего начать, когда закончатся собранные им деньги, и кем ему подрабатывать первое время, не то, чтобы уже приступить присматривать себе в объявлениях квартиру.       Последующая неделя проходила как обычно: уныло, затянуто и рутинно: обязательный подъём в семь утра, хождение сомнамбулой в течение всего оставшегося дня, гора зубрёжек и домашнего задания, и ни минуты на рисование и любые другие увлечения. Единственное, что ненадолго подбадривало Стива, а точнее, кто, так это была красавица Шерон. Если раньше она была незамечаемой им, даже несмотря на то, что часто мелькала перед его глазами, то в настоящем Роджерс сдружился с Картер. Обычно она первой заводила с ним незатейливые беседы ни о чём: о пустяках, погоде, учёбе, о чём угодно, только бы быть поближе к нему. Роджерс же был несомненно рад находиться в её компании, и будь у него возможность, он бы проводил с Шерон как можно больше своего свободного времени и тешил себя надеждами, что с её появлением в его судьбе всё наладится. Она оказалась первой девушкой в его жизни, которую он так заинтересовал, при этом ему не пришлось выделываться перед ней и вымученно строить из себя другого человека, совершенного и недосягаемого. Такого, кому юные девочки чаще всего отдавали своё предпочтение и влюблялись без памяти, но Шерон была не из таких.       В один из однообразных и скучных школьных будней Стив впервые решился увильнуть с уроков и прогулять их, направившись вдоль по многолюдному Лонг-Айленд-Сити, чтобы слиться с толпой и не выделяться. Узнай об этом Питер, он бы точно взялся бы брюзжать и читать ему нотации, как престарелая нянька, и Роджерс не собирался вот так сразу сдавать ему себя и отчитываться перед каждым своим действием. Шерон по неизвестной причине отсутствовала в школе, а Питер взял освобождение, чтобы посвятить некоторое время академическому декатлону, готовясь к грядущим соревнованиям. Без них обоих Стиву было не по себе, оттого он и убежал, особо не мучаясь совестью.       Задумавшись по пути о недавнем диалоге с матерью, Стив по ошибке забрёл не в тот, но знакомый ему уже хулиганский район, где он Питера силком потащил в оружейный салон. Сейчас зайти туда он не решался, остановившись прямо у давно немытой витрины, и заострил своё внимание на человека, находившегося внутри магазина. Он сидел неподвижно и перебирал пальцами какие-то на первый взгляд острые предметы, а затем, прицелившись, одной за другим метал их куда-то вперёд от себя.       Тот недовольный оружейник-калека играл в дартс, и каждый раз попадая в яблочко, улыбался самому себе в полсилы и, кажется, целовал крестик, поднося цепочку к губам. Стив моментально забылся, взявшись увлечённо наблюдать за ним, за ловкими движениями рук и сосредоточенной игрой. Джозеф когда-то учил маленького Роджерса метить прямо в цель, но у слабого ребёнка мало что тогда получалось. С тех пор много воды утекло, а Стив так больше и не сыграл ни с кем.       — Подглядывать за мужиками — не хорошо.       Сложив руки на груди, Джинджер оторвала Стива от окна и цокнула ему, опершись спиной о стену.       — Я не…       — Да ладно, расслабься, я прикалываюсь, — успокоила девушка разволновавшегося мальчика. — Чего тебе? Что ты там потерял?       — Да так, я просто прогуливался рядом и задумался, — замялся Стив.       — М-да, правдоподобно врать тебя точно не учили, а это, мой хороший, заметное упущение. Ты чуть не просверлил дыру в окне, отвечай, зачем ты тут ошиваешься? Продавать тебе ружьё всё равно никто не собирается, даже не пытайся надавить на жалость.       — А я и не пытался тогда, как ты говоришь, надавить на жалость…       — Успокойся, я не о том случае. Я правда сочувствую тебе и твоей семье. И он, кстати, тоже, так что прими и его соболезнования. Хоть он ничего толком тебе не сказал тогда, поверь… Иногда Баки слишком заносчивый, бесячий и ворчливый, просто фу. И матершинник тот ещё, по губам дать мало… Но это определённо не делает его плохим человеком. Его можно понять, не от хорошей же жизни он таким стал.       — Джинджер, да? Ты его девушка?       — Боже упаси, нет! Я всего лишь сиделка, и то временная. И зовут меня не Джинджерхед, мать его, а Наталия. Это ему, видите ли, приспичило придраться к цвету моих волос и назвать меня так. Так что, Джинджер я только для Баки, а для всех — просто и лаконично — Нат.       — А я-то думал, ты не такая общительная, какой ты мне показалась при первой встрече, — Роджерс многозначительно ухмыльнулся ей, нисколько не смутившись при этом: Джинджер была старше него больше, чем на десять лет, выше на две головы и вся разрисована яркими татуировками. Каждая из них точно несла в себе некий посыл и содержала личную историю, но вот так с боку припёку вслух полюбопытствовать он не мог. Джинджер могла послать его на все четыре стороны и глазом не моргнув.       — Тупо оценивать кого-то с первого взгляда, — на этих словах она равнодушно пожала плечами. — Точно также, как и твердить вовсю о чистой и единственной любви до гроба. Чушь! Может, ты застал меня во время ПМС, а единственное, чего мне хотелось тогда — так это кого-нибудь взять да прибить. К примеру, тебя, первого попавшегося мне на глаза.       — Жуткая ты и странная, но мне нравишься.       — Под венец поведёшь, раз я тебе так понравилась?       — Возможно, — поддакивал Стив. — Нужно дождаться совершеннолетия.       Они оба взглянули в окно и перестали друг другу что-либо говорить, завидев, как мужчина руками приводил в движение колёса инвалидного кресла и равномерно двигался вперёд.       — Что произошло с ним? — Роджерс первым оборвал затянувшуюся неловкую паузу.       — Стив, да? Так ведь тебя зовут? У меня просто хорошая память на имена. Так вот, бывший сержант он, Стив. Рядом мина подорвалась во время операции и разнесла всех и всё, что было поблизости. Ему ещё подфартило: руку оторвало по плечо и тазовую кость раздробило на мелкие кусочки. А теперь представь, что с другими получилось. Так что, хороший ты мой, всё, что в вашем в возрасте кажется сверхмасштабной проблемой, по типу девчонка бросила, маман не отпустила в игровой центр — херня полная. Вон она — самая настоящая трагедия.       — Поэтому он разрешил мне тогда… А я надавил на него, с обвинениями напал…       — Прекращай распускать сопли, с Баки так и надо обращаться, ну хоть иногда. Он становится таким невыносимым и, сука, бывает, как накроет, что просто хочется взять и бросить его под поезд… Но потом засмотришься в эти добрые глаза, послушаешь, как эта заноза в заднице что-то тебе с серьёзным видом талдычит и тут же приходишь в себя. Да и он уже забыл о тебе, так что выдохни, — когда они одновременно обернулись лицом к замызганной витрине, стало видно насколько недовольное лицо оружейника исказилось в страшной гримасе, обращённое в их сторону. — Ан нет, если и позабыл, то сейчас точно вспомнил. Давай, Стив, беги домой и под ноги смотри.       — Хорошо, мисс… Мисс?       — Романова. Но мы договорились, просто Нат.       — Хорошо, Нат. Всего тебе хорошего! — перебегая дорогу, выкрикнул Роджерс напоследок.       — И тебе не хворать, и чтобы я тебя здесь больше не видела! — Джинджер вскоре оказалась внутри, а что было дальше, так и осталось для него загадкой.       В эту ночь Стив впервые увидел во сне преобразившееся лицо Безымянного Солдата. С чертами незнакомого ему оружейника, некоего Баки — бывшего сержанта без руки и ходячих ног. Именно он как никто другой имел все данные, чтобы стать подходящим образцом в последующих историях.       И дата рождения его теперь стала известна — четвёртое июля. Позабытый день в осколках счастливого детства, но новая глава в жизни его любимого персонажа.