Мой «Безымянный» Солдат

      — Так вы теперь встречаетесь? — ранним утром, как только Питер вскочил с постели, он был весьма любопытен и нетерпелив, хлопотлив и чересчур обеспокоен. Всё крутился вокруг Роджерса, невозмутимо переодевавшегося у зеркала, и настойчиво выведывал планы предстоящего якобы просто дружеского свидания с Шерон. Стива это излишнее выпытывание заставило слегка напрячься и вспотеть.       — Нет, Питер, ещё нет. После экскурсии мы всего-навсего договорились увидеться у неё дома и как обычно провести время наедине: может, на этот раз посмотрим какой-нибудь фильм. Поэтому сегодня я вернусь один. Ты ведь понимаешь, да? Ключевое слово здесь — один.       — Ну один так один. В чём проблема-то? — равнодушно повёл плечами Питер и наскоро натянул на себя чистую майку, выпавшую из шкафа прямо ему на лицо. И кое-как заправил её края в джинсы.       — А я о том, что не нужно меня караулить, как это было в прошлый раз. Я уже пообещал самому себе быть бдительнее и настороже, слежка за мной — тут явно лишнее.       — Хорошо, хорошо, раз ты так настаиваешь, не стану… Но ты это самое, Стив, потом расскажешь мне, как всё прошло.       — А ничего и не будет. По крайней мере, пока, и точно не сегодня.       — Ну, а родители её будут дома? — никак не унимался Паркер.       — Это не семейный ужин, Питер. И нет, родителей не бу…       — Стив! — громко воскликнул Паркер, отчего Роджерс подпрыгнул на месте. — Да это же явный намёк, дурень! Всё складывается именно так, чтобы вы сегодня, кхм, это самое…       — Прекращай подмигивать мне. И нет, не «это самое». Просто зайду в гости к ней, и всё.       Испытав резкий дискомфорт где-то в области груди, Стив почувствовал некое смятение и неловкость от услышанного и промолчал о том, что был ещё и вовсе не готов к таким значительным переменам. Во всех смыслах. Интимная близость теперь ассоциировалась у него с чем-то отвратным и унизительным, опошленным и грязным. Первый раз он представлял себе несколько иначе, но возможность заняться любовью, как ему это изначально представлялось в сокровенных фантазиях, отняли, словно долгожданный подарок судьбы вырвали прямо из рук вместе с кожей разорванных в кровь ладоней. Поначалу всё должно было пройти нежно и осторожно, по обоюдному согласию, и только. Трепетно, деликатно, бережно. И ни одна из сторон не могла настаивать и насильно склонять к сексу, делать что-то непозволительное и противоречивое, что не нравилось или вредило одному из партнёров.       Но у Стива никто не спрашивал об этом, никого не заботило его право выбора, мнение, чувства. И оприходовали его лишь по собственному желанию, утолив свои ничтожные физические потребности. Использовали словно одноразовую резиновую игрушку для сексуальных утех, сунули-вынули и бросили в ближайшую помойку, кишевшую мухами и смрадным мусором.       То, чему ранее Стив не придавал особого значения, стало для него несмываемым оскорблением, личным позором и бесчестием. Занятие любовью могло причинить ему теперь одну боль и душевные страдания, а не радость и фантастическое удовольствие. То единственное, что привнесло бы в его жизнь хоть какие-то яркие краски в серой обыденности, неиссякаемое вдохновение и возможность в кои-то веки почувствовать себя живым, нужным и влюблённым в понравившегося человека, пьянившего своим телом и душой, превратилось в опасность попасть в безвылазную ловушку.       Стив еле сглотнул тягучую слюну, вставшую комом в горле, и прикрыл на минуту веки, взмолившись, чтобы Питер ничего не заметил: тот и так изрядно замучился с ним и подустал, а выставлять себя в очередной раз надоедливой обузой было бы уже слишком для них обоих. Прошло почти полтора месяца, пора бы начинать жить дальше, а не застревать в безвозвратном прошлом, жестоко добивая себя же самого — так никуда не годилось. Но мысль, что надругавшийся над ним мерзавец всё ещё безнаказанно ходил на свободе и так и не ответил за содеянное, всякий раз бросала в нервную дрожь.       Трясущиеся пальцы скользнули снизу вверх и машинально застегнули пуговицы до самой шеи; Стив делал это почти автоматически, будто хорошо запрограммированная своим правообладателем машина, и действовал по инерции. Впрочем, как и всегда и во всём остальном. Когда-нибудь Стива должно было отпустить окончательно, многочисленные душевные раны — зажить и зарубцеваться, и он наконец сумел бы задышать свободно, ровно и полной грудью.       Увы, но то самое время ещё не наступило.       Вероятно, Роджерс упустил тот определяющий момент, когда своим неоднозначным поведением дал Шерон надежду на что-то большее. А начать с ней полноценные отношения вот так сразу, ничего перед этим не обдумав, стало бы явной ошибкой. Стив с самим с собой пока толком не разобрался и топтался на одном месте, чего уж там говорить о девушках и физических контактах с ними. Но и сказать об этом вслух ни ей, ни Питеру не стало бы для него облегчением или пробой увильнуть от нежелательных проблем и десятков ненужных вопросов. Он бы сделал только хуже. В любом случае между ними ничего бы не срослось: Стив воспринимал её как подругу, считал своей родственной душой, ни разу не представив себе Шерон своей потенциальной избранницей.       Поправляя воротник рубашки, Стив зацепился взглядом за собственное отражение в зеркале и вспомнил, с каким остервенением и неприязнью к себе он относился. Он всякий раз избегал рассматривать и оценивать свой образ со стороны, недовольно фыркая себе под нос что-то ругательное и достаточно обидное в свой адрес. Сейчас же, когда Питер суматошно бродил по комнате туда-сюда и копался в гаджете, изредка бросая какие-то комментарии по поводу совместной школьной экскурсии по музею естествознания, Роджерс осознал, как был глуп и неосторожен, не понимая, что в моменты полного отчаяния и жалости к себе гневил высшие силы и, возможно, сам навлёк беду.       Стив никогда не считал себя миловидным и утончённым, какой всегда представлялась его привлекательная и ухоженная мать, старавшаяся при любых обстоятельствах выглядеть совершенно и впечатляюще. Да и мужественным и устрашающим его точно можно было не называть — от родного отца ему внешне мало что досталось. Но что же тогда окружающие все как один твердили обратное и видели схожее в нём с миссис Роджерс? Он казался себе нездоровым, вялым и чрезмерно тщедушным, особенно сейчас, в не самый лёгкий период его жизни; Сара же была хрупкой, изящной и белокурой, а не бледной и неказистой. Та же россыпь веснушек не приводила его в восторг, а отнюдь — вызывала недовольство и раздражение. Роджерс отметил про себя, что лишь светло-голубые глаза его с томной поволокой были идентичны материнским, и это была единственная общая черта, что делала его располагающим и вовсе не отталкивающим. Каким он привык воспринимать себя ежедневно.       — Пока ты не примешь и не полюбишь себя таким, какой ты есть, мало кто потянется к тебе и станет относиться куда лучше, чем ты сам. Тебя зауважают только в том случае, когда ты правильно заявишь о себе вечно недовольному, но «идеально выстроенному» обществу и будешь знать свою цену. Так устроен этот мир, сынок: увы, слабым места здесь нет и не будет, их пожирают заживо или сталкивают в пропасть, не давая шанса на исправление, чтобы стать гораздо сильнее и храбрее. Лучше себя прежнего. Время идёт, и всегда найдётся кто-то моложе, перспективнее, амбициознее. И этот кто-то наступит тебе на хвост и со всей яростью задышит в спину, пытаясь сдвинуть с правильного пути на неправильный. Будь бдительнее и осторожнее, всегда на шаг впереди своего потенциального недруга. Будь таким, каким был твой отец при жизни, упокой Господи его светлую душу…       Сара никогда не была настолько откровенной и расчувствовавшейся, как в тот последний раз, когда Стив заявился к ней, заранее уточнив время перед приходом, когда она оставалась дома одна. Так они и договорились изредка видеться и поддерживать связь, несмотря на неразговорчивость, сухость и скрытное поведение сына. Сара догадывалась, что его замкнутость и уклончивое поведение заключались далеко не в желании поскорее выпорхнуть из родительского гнезда в поиске работы и новой жизни. Так как о работе Стив больше не упомянул ни слова. И в придачу избегал Эдварда, как отбившийся от стада телёнок, преследуемый свирепым хищником, так и не пояснив, что между ними на самом деле произошло.       — Серьёзно? Ты прикалываешься? — перед выходом за дверь Стив заглянул напоследок к себе в сумку и остановил Питера, вынув из неё обнаруженную им нераспечатанную пачку презервативов, лежавшую поверх ингалятора.       — Не, ну мало ли, в жизни всякое бывает, — без затруднения объяснился Питер в ответ на обескураженность друга, выглядя при этом естественно и непринуждённо. Тем не менее он не переставал сомневаться в том, что периодически вёл себя нетактично: намеренно подталкивал к Шерон, в неподходящие моменты заводил щепетильные темы, которые могли быть Стиву неприятны, и чрезмерно торопил события. — И что бы ты ни подумал там, это вообще не моё. Это я для тебя их приобрёл… — отнекивался Паркер.       — Забавно представить, чего тебе это стоило, Питер, — подыграл ему Стив, хотя сам он был далеко не в восторге от найденного. — Всё бы отдал, чтобы только увидеть твою сконфуженную гримасу.       — Ага, будь ты на моём месте, Роджерс, я бы посмотрел на тебя со стороны и на твою реакцию. Вот кому бы точно было не до смеха, так это тебе, — Питер по-приятельски похлопал Стива по плечу, а затем подбодрил. — А вообще, действуй так, как считаешь правильным. Будь уверен, я всегда тебя поддержу, чтобы ты там ни задумал.       Стиву ничего не оставалось, кроме как без лишних слов положительно закивать в ответ.       Школьный автобус постепенно заполнялся торопливыми и шумными учащимися, а водитель его — пожилой, но достаточно крепкий темнокожий мужчина в униформе — стоял снаружи, неподалеку от транспорта и покуривал тонкую сигарету, с прищуром наблюдая за спешащими подростками. Практически никто из школьников особо не обращал на него внимания, возможно, они даже не припомнили бы его на лицо, впервые для себя услышав имя. Впрочем, так равнодушно и бессовестно старшеклассники вели себя и в других дальних поездках, да и не только по отношению к нему. Ещё одно ничем не заинтересованное поколение или уж очень заинтересованное чем не надо. Будто автобусом управляла сверхъестественная сила, а за рулём сидел кто-то невидимый человеческому глазу — вот настолько им было безразлично хоть единожды полюбопытствовать и разузнать того, кто подвозит их всех к месту назначения. Или сказать простое: «Доброе утро, мистер Не-Знаю-Как-Вас-Там, но тем не менее, как ваше ничего?» Лишь среди немногих один Стив на пару с Питером синхронно приветствовали старика, не зная, что даже такое незначительное внимание грело его душу, а морщинистое лицо вмиг озаряла мимолётная улыбка. Но обычно никому ни до кого не бывает дела — такова человеческая сущность большинства людей, неосознанно превратившихся в скопление отчуждённых, увязших в монотонной рутине будничности.       Питер вошёл первым в уже переполненный автобус, а следом за ним плёлся Стив — опрятно разодетый и гладко причёсанный: видно, основательно приготовился ко встрече с Шерон под строгим контролем Паркера. В руках Роджерс держал две бутылки с газировкой с отсутствующими на них крышками, и направлялся он неспешно в сторону окна мелкими шажками, чтобы нечаянно не задеть кого-нибудь и сесть поближе к Картер, с нетерпением ждавшей его скорого появления. Паркер быстро смекнул, что к чему, и бросился навстречу ЭмДжей, едва заметно кивнув головой Стиву, чтобы он последовал его примеру и не мешкал, а действовал уверенно, неуклонно и быстро. Роджерс же, конечно, занервничал раньше времени: сейчас, естественно, они просто посидят вместе и поболтают, как обычно, ни о чём, на экскурсии будут идти рядом и опять же поговорят о пустяках. Ну а вечером, дома у Шерон всё могло пойти по наклонной и перейти к тому, чего Стив не планировал и избегал. Роджерс ладонью смахнул разом выступившие на лбу капельки пота и двинулся вперёд: вечер-то ещё не наступил, а Картер пока ему всё та же симпатичная подружка и занимательная собеседница, не более того. Так что паниковать сейчас было глупо и бессмысленно.       Сзади неожиданно почувствовалось чьё-то давление, и раздались издевательские смешки. Кто-то нарочно не переставал толкать Роджерса по пути вперёд, и он, так и не устояв на ногах, всё же потерял равновесие и упал на колени. Опрокинув бутылки с водой, Стив разлил повсюду газировку и выругался про себя: на него глазели все, кому не лень, а кто-то вместо того, чтобы протянуть ему руку и поднять, точно взялся снимать всё происходящее на навороченный смартфон и похихикивать. Послышалось гнусное ликование и злорадство: шоу под названием «Унижай и властвуй» только начиналось и стремительно набирало обороты.       — Господи, Джексон, сейчас ты у меня отхватишь за это, утырок! — Питер по локоть засучил рукава и ловко перепрыгнул через спинку сиденья, оставив ЭмДжей наблюдать за его скорым вмешательством в нарастающую передрягу.       — Всё хорошо, я в полном порядке… — пробубнил Стив еле слышно, медленно поднимаясь на ноги раскрасневшимся и опозоренным, ведь не таким хотелось ему показаться перед Шерон, ошеломлённо стоявшей позади него. — Я сейчас сам разберусь, — но Питер в сию секунду отгородил собою пострадавшего и часто задышал в лицо сопернику горячим дыханием, настойчиво выпячивая своё тело вперёд и выжидая ответной реакции на его настырность. Пусть теперь этот сукин сын наберётся смелости и накинется на того, кто сумеет дать отпор и не отступит назад ни под каким предлогом.       — В чём твоя проблема, Джексон? — тут как тут вдруг вступилась Шерон, обойдя Питера.       — Не лезь, а…       — Я к тебе обращаюсь, Джексон! Смелее, ну! Повернись ко мне лицом, — не отшагивая, напирала Шерон, отстранившись от Питера и Стива.       — Да кто ты такая, мать твою?       Дикий хохот его подлых товарищей-спортсменов разнёсся по транспорту противным рокотом, слившимся воедино с гнусными колкостями девушек-чирлидерш. Остальные подростки не вмешивались в склоку, тихо дожидаясь в сторонке, чем всё это закончится. И всего одна бесстрашная и полная решимости девочка неустанно боролась против своры безнравственных пакостников.       — Видели? Как я её, а? — продолжал хорохориться капитан школьной команды перед такими же недалёкими дружками и лающе засмеялся в лицо Картер, брызжа слюной.       — Ну всё, моё терпение лопнуло! — подскочил Питер, но Шерон остановила его, произнеся категоричное: «Успокойся, сейчас моя очередь».       — Слушай сюда, жалкий переросток, возомнивший о себе невесть что, — Картер не выдержала и притянула Джексона к себе, яростно схватив его за футболку. — До твоего уровня я, разумеется, опускаться не буду, поэтому всё, что я сейчас тебе скажу, повторять не стану, — громко проговорила Картер, чтобы все находящиеся рядом услышали, и продолжила речь, несмотря на внутреннюю предательскую дрожь. — Я не ручаюсь за себя и если в итоге я двину тебе коленом между ног, постарайся не описаться. Хочешь выделываться перед своей девушкой — тогда попробуй подойти и заявить о себе тому, кто вдвое старше и мощнее тебя. Слабо, да? Так и знала, по глазам же твоим вижу, что не сумеешь, ибо кишка тонка. Или, погоди, может, в детстве тебя уронили головой вниз? Или всё-таки недолюбили и забили на твоё никчёмное существование? Раз теперь ты весь такой агрессивный, неконтролируемый и ничтожный и отыгрываешься на чужих тебе людях из-за никудышности и ненависти к самому себе? Ну давай тогда, Джексон, замахнись сейчас на меня, покажи всем, какой ты альфа самец, мужик! Запомни: никто здесь никогда не позабудет, как ты изгалялся над бедной Мэдисон и до чего ты её довёл! Тебе это так легко с рук не сойдёт, жизнь отплатит тебе сполна, и всё плохое вернётся бумерангом. Ясно?       Последовало томящее всех окружающих безмолвие. А затем, недолго погодя раздался резкий всплеск оваций не в пользу Джексона и его команды. Счёт сравнялся — один-один, и Шерон отступила назад, на мгновение почувствовав себя победительницей в неравном бою.       — Так держать, подруга! — ЭмДжей подключилась к общим торжествующим возгласам и поддержала Шерон ритмичным рукоплесканием.       В шумный автобус наконец вошёл водитель и указал всем немедленно притихнуть и послушно рассесться по своим местам. Картер демонстративно ухмыльнулась недоумевающим и разозлившимся обидчикам в их наглые лица и обернулась к Стиву, с изумлённым видом присевшему рядом с ней.       — Ох, если бы ты только мог себе хоть на минутку представить, как долго мне хотелось поставить эту самодовольную выскочку на место, — довольствуясь мимолётным триумфом, поделилась Шерон. — Будто гора с плеч спала. А ты не принимай близко к сердцу его выходки, он так чуть ли не каждого второго донимает.       — Ты… ты выглядела… ну… — Роджерс был настолько обескуражен, что не мог с ходу выразить свои эмоции, разом позабыв всё, что хотел сказать. — Ты показалась мне такой властной, сильной и эффектной. Такой… какой я тебя ранее не видел.       — Стив, это точно, что я только кажусь такой, — Шерон вдруг погрустнела. — Я далеко не сильная и не всегда собранная, обстоятельства заставляют тебя принимать меры и собирать всю волю в кулак. Знаешь, это так нелегко порой; хочется, чтобы кто-то хоть однажды взялся защитить тебя и решил все твои проблемы. Даже мелкие и незначительные, они ведь тоже отчасти напрягают. Но вечно ждать кого-то нет ни времени, ни сил, и приходится надеется только на себя и становится именно той, кого ты себе вымышляла, о ком грезила и… Прости, я загружаю тебя…       — Нет, нет. Мне правда интересно, о чём ты говоришь, — оживился Стив. — Это так впечатляюще, я бы даже добавил, что понимаю, о чём ты сейчас. Но тебе и вправду никто не нужен, ты справляешься сама, без чьей-либо помощи.       — Знаешь, временами просто хочется почувствовать себя слабой рядом с кем-то, кто вдвое решительные, храбрее и лучше тебя во многом. В ком есть все достоинства и качества, которых отроду не было в тебе. Понимаешь?       — Да, я знаю. Наверное, это действительно так, — задумавшись, Стив опустил голову вниз, осознав, что он точно не вписывался в параметры её совершенного эталона. Он был нерешительным, далеко не храбрым и абсолютно ни в чём не превосходил и не был лучше неё. Роджерс отстранённо засмотрелся в окно, прослушав всё то, что дальше говорила ему Шерон. Одно стало ему ясно: он зря тешил надеждами лучшую девушку во всей школе, пытаясь спрятаться за ней от всех невзгод, навалившихся на него. Эгоист. Он просто очередной слабак и молокосос, а не какой-нибудь доблестный рыцарь в латных доспехах. Стив не герой её романа, и никогда им не был. И наверняка не будет.       Как Стив и предполагал ранее, на экскурсии Шерон расхаживала рядом с ним и чуть ли не специально соприкасалась своими холодными пальцами руки с его влажными и тонкими, когда многолюдная толпа собиралась поблизости вплотную и разглядывала очередной экспонат. Будь Питер на его месте, он бы нежно сжал её хрупкую ладонь в своей, сильной, и не отпускал до конца поездки. Роджерс часто оборачивался назад или краем глаза выискивал Питера с ЭмДжей, значительно оторвавшихся от остальных и проводивших время друг с другом: Паркер как всегда был предусмотрительнее него. Он успел уже сводить её на свидание в парк Флэшинг-Мэдоус, побывать с ней вдвоём в любимом азиатском кафе в Чайнатауне и прогуляться на зелёных высотах Форест-Хилл. Поцеловались они впервые на острове Рузвельта, откуда открывался невероятный вид на мост Квинсборо. В тот многообещающий вечер Питер впервые собрался духом и превзошёл самого себя, смущённо выдав: «Я кажется влюблён в тебя, Мишель…», на что девушка мгновенно из странноватой пацанки преобразилась во впечатлённую и ранимую девочку, дождавшуюся того самого заветного признания от понравившегося ей мальчика. Она притянула его к себе ближе и первой по-взрослому прикоснулась к губам робкого, но знающего, чего он именно хочет молодого человека. Питер в итоге добился своего и был несказанно счастлив, всю ночь делясь своими впечатлениями с Роджерсом. А Стив лишь устало вздыхал, понимая, что ему ещё было очень далеко до смелости и дальновидности Питера в любовных делах. Шерон вполне могла разочароваться в нём и оборвать дружеские отношения, ведь Стив был не в состоянии ей дать того, чего она от него ждала.       После недолгой экскурсии, уже пешком добравшись до дома Картер, Стив был приглашен к ней, в пустовавшую квартиру, и там ему представилась удобная возможность получше узнать свою знакомую, внимательно рассмотрев её маленькую по размерам, но уютную комнату. Аккуратно разложенные в стопки учебники, художественная литература и толстые использованные тетради, выключенный чёрный ноутбук и с утра оставленная чашка с недопитым чаем на столе — первое, что попалось на глаза Стиву. На двери с задней стороны висел плакат какой-то незнаменитой кантри-группы, а вот стены на удивление были чисты и не обклеенными тут и там, как у большинства девочек её возраста, полюбившимися исполнителями или актёрами. Прибранная кровать стояла напротив рабочего стола с правой стороны от закрытого окна, завешенного жалюзи, а на полу лежали разбросанные блокноты с вырезками из оппозиционных газет и ножницы. Очевидно, Шерон с ночи что-то читала и делала кое-какие важные для себя заметки, так и оставив всё после себя неспрятанным.       Вскоре Шерон появилась с огромной тарелкой, наполненной солёными чипсами, и усадила Стива на кровать поверх покрывала, попросив ничего не стесняться, расслабиться и чувствовать себя как дома. Перед тем, как устроиться рядом с ним, Картер взяла с собой ноутбук в постель и, открыв его, незамедлительно подключилась к домашнему роутеру.       — Сегодня посмотрим какой-нибудь ужастик. Ты не против?       Стив покорно поддался её предложению.       Во время просмотра фильма, Шерон краем глаза наблюдала за Стивом, который ощутимо выглядел обеспокоенным и скованным, всё суетился и не переставал елозить на месте. Казалось будто он с нетерпением ждал конца кино, чтобы поскорее попрощаться с ней и уйти к себе. Или скорее убежать сломя голову, только бы подальше от неё. Картер нахмурилась и засомневалась в том, что она могла быть настолько неинтересна или неприятна Стиву как девушка, чтобы он принялся её остерегаться и избегать. Шерон первой решилась разубедиться в этом и тихонько пододвинулась к Роджерсу, подозревавшему всё это время, что точно что-то могло пойти не так, и слегка задела своим плечом его.       — Всё в порядке? — как бы невзначай поинтересовалась Шерон.       — Что? Да, всё отлично. А ты? — хрипло спросил Стив, нервно захрустев костяшками пальцев.       — Разумеется. Знаешь, мы можем остановиться и отложить просмотр на другой день.       — Да я и не против сейчас его досмотреть, — невнятно протараторил Стив и внимательно уставился в экран.       — Уверен?       — Конечно, мне интересно, чем же всё в итоге закончится, — соврал Стив и мысленно дал себе подзатыльник за свою неубедительность и ложь. Техасскую резню бензопилой Роджерс знал наизусть, проштудировал почти все слэшеровские хорроры, так что ничего нового для себя сейчас бы он не открыл. А Шерон не заслуживала к себе такого пренебрежительного и холодного отношения. Кто угодно, но только не она.       Картер насупилась и в очередной раз решилась взять ситуацию в свои руки и штурмовать оборонявшуюся крепость. Она хотела было осторожно прикоснуться губами к его впалой щеке, невинно и без всякой задней мысли, как вдруг Стив резко подскочил с места испуганным и взбудораженным, будто опрокинул на себя ведро с кипятком. Из-за его неуклюжести тарелка с чипсами с грохотом повалилась на пол прямо перед его ногами.       Плотина прорвалась.       — Шерон, прости, — быстро ринувшись собирать всё опрокинутое на паркет, Стив извинился перед ней и принялся оправдываться. — Я не хотел тебя обидеть…       — Я тебе не нравлюсь? — Шерон накрыла своей ладонью его, тем самым дав понять, что сама разберётся с беспорядком.       — Нет, конечно же нет! — убеждал растерявшуюся девушку Стив. — Ты мне очень нравишься, я ценю нашу дружбу и хочу продолжать с тобой общаться. Ты хорошая, добрая, милая…       — Остановись, Стив, — перебила его Картер, обратно забравшаяся на кровать, чтобы накрыть себя покрывалом, будто хотела спрятаться от него в укрытие. Как она и думала, от мальчиков всегда одни проблемы и головная боль, и Стив не стал исключением. — Прекрати. Скажи, что просто тебе не хочется со мной целоваться, и всё тут. Я пойму. Это ты извини меня, как-то неловко это вышло. Может быть, я просто поторопилась.       — Не вздумай сомневаться в себе. Всё дело во мне, в моих предостережениях… Когда-нибудь я может быть поделюсь с тобой, что именно меня гложет, но я думаю, всё-таки мне лучше уйти сейчас, чтобы не сделать только хуже.       — Можешь остаться, Стив, я не в обиде, правда, — стараясь держаться достойно, ответила Шерон. — Досмотрим кино, а там видно будет.       — Нет, мне пора и… Да, ты права, неловко это вышло, а я повёл себя как последний кретин.       — Ты сделал всё правильно, не кори себя. Между нами всё могло произойти сейчас как-то сумбурно и необдуманно, а потом мы бы пожалели о случившемся. Так что всё сложилось как надо. Ладно, иди, не буду тебя задерживать.       — Шерон.       — Да.       — Тогда увидимся уже на следующей неделе? — почёсывая затылок, виновато полюбопытствовал Роджерс, не находя других, более подходящих выражений.       — Конечно, Стив. До следующей недели, — устало произнесла Шерон, выдавив из себя грустную улыбку. Роджерс был раздавлен, да и Картер находилась в подавленном состоянии, без лишних слов проводив за дверь пугливого горе-ухажёра.       Дурак! Дурак! Дурак!       Стив бежал не домой к Питеру, а куда глаза глядели, обвиняя себя в собственной трусости и ребячестве. Что своим ничтожным и посредственным поведением разрушил мечты хорошо относившегося к нему человека, не заслужившего такого равнодушия и пренебрежения. Роджерс ей нравился, это было очевидно, ну а он испытывал хоть половину из того, что чувствовала она к нему? Нет. Стив вновь возненавидел себя с новой волной негодования и чертыхался вслух, не стесняясь и особо не опасаясь, что кто-то мог услышать и сделать ему замечание. Роджерсу было глубоко наплевать на случайных прохожих, да и им абсолютно не было никого дела до матерившейся малолетки. Было поздно, людей на улицах становилось всё меньше, и Роджерс безысходно побрёл по знакомому ему переулку дальше, где его ждал вечно пустующий оружейный салон с грозной рыжеволосой сиделкой и пострадавшим на военном обучении солдатом-оружейником.       Стиву было необходимо ненадолго отвлечься и вновь понаблюдать со стороны за Баки, вечно облачённым во всё чёрное, словно носил он нескончаемый траур по его погибшим товарищам по службе. Однако его сильно напрягало, что вместо того, чтобы взяться и нарисовать уже портрет Шерон, он тратил свободные часы на другого, незнакомого ему человека и не мог насытиться этим. Одни длинные волосы его чего стоили, видно, Нат постаралась: всегда были собранными в самурайский хвост, а одна волнистая прядка неизменно выбивалась из небрежного пучка и спадала на угрюмое, небритое лицо. Его профиль был идеально выточен, с него Стив и начал срисовывать контуры и очертания, придавая Безымянному Солдату совершенный облик. Высокий лоб, правильный нос и полные губы, будто обрисованные карандашом от края до края: Роджерсу долго и внимательно приходилось вглядываться в его вечно недовольное и хмурое лицо, чтобы сквозь тёмную и густую бороду усмотреть их форму и цвет. Бледно-розовые, покусанные и блестящие от слюны оттого, что время от времени он посасывал их и зажимал зубами, ровными и белоснежными. Паркер с первого дня заприметил, насколько Баки по-мужски был красив, бросок и хорошо сложен, но тогда Стив не придал особого значения его словам. А вот сейчас…       — Для кого висит вывеска? Мы закрыты, — не успел зазвенеть китайский колокольчик над дверью, как незамедлительно прозвучал простуженный голос молодого мужчины.       — Так вы здесь один, — Стив осмотрелся вокруг, не завидев никого, кроме встревоженного оружейника, суматошно перемещавшегося из одного угла помещения до другого. — Почему с вами нет Джинджер? Где она?       — А этому всё расскажи да покажи, — сердито буркнул Баки. — Беги домой, салага, пока ты моего плохого лица не увидел.       — А что вы мне сделаете-то? — заупрямился Стив. Этот «содержательный» диалог отчего-то вселял в него энергию и позволял чуток расслабиться. Пусть и на короткий срок. — Ну, в смысле, вы же не станете по мне стрелять или кидаться первым, что попадётся под руку…       — Стану. Ты же меня совсем не знаешь. Может, я контуженный или поехавший какой-нибудь недобитый мудак, мне только руки развяжи. Что ты на это скажешь? — нетерпеливо потребовал ответа суровый оружейник, цепко сложив руки у себя на груди.       — Ну, во-первых, насколько мне известно, психически больные люди никогда не признают, что они действительно больны. А значит, вы здоровы, ну, то есть вменяемы и мыслите вроде бы здраво. Так что вам просто нравится казаться таким вот страшным, неуравновешенным и агрессивным, а на самом деле…       — Мягкий и пушистый я, ага, — покосился Баки и отвёл разочарованный взгляд. — Мимо. Выйди вон и не выноси мне мозг, ради всего святого. Давай-давай, — помахал он ему рукой на дверь. Суставы его отчётливо проскрипели и произвели металлический скрежет. Стив потрясённо уставился на его неживое плечо, вспомнив слова Нат об оторванной руке, и отвернулся, чтобы перевести дыхание. Не стоило представлять в уме эту ужасающую картину.       — Я не уйду отсюда, пока Нат не вернётся, — спустя минуту запротестовал Стив, взявшись свободно расхаживать по салону.       — Думаешь, я настолько беспомощен и безнадёжен, что не обойдусь без неё? — пристально следя за Роджерсом, интересовался Баки. — Да чёрта с два! В гробу я видел эту психованную дуру! Ох, как же она меня достала! Я прогнал её, не вернётся она сюда больше.       — Не драматизируйте, вернётся. Возможно, вы ей нахамили, и сейчас нужно время, чтобы она остыла и забрала вас домой. Нат показалась мне хорошей девушкой, немного странной, правда, но кто не без греха. Практически у всех свои тараканы в голове.       — Странной показалась? Совсем немного? Да она чокнутая неформалка с кучей фобий и вредных привычек. С такой никто и никогда не свяжется, а у меня не было выбора.       — Зачем вы о ней так? Даже если у тебя и нет странностей, фобий и прочих недостатков, это не гарант того, что ты будешь неодиноким, востребованным и счастливым.       Баки негодующе скривил губы от не удовлетворившего его ответа, и, немного поубавив свой горячий пыл, перевёл тему:       — Возвращайся к себе, мальчик, не ищи приключений на ночь глядя, это хулиганский район, нарвёшься ещё на кого-нибудь, а мне потом отвечать за тебя. И так своих проблем по горло, ещё тебя мне на своей шее не хватало.       — Давайте-ка я вас до дома довезу, а там видно будет… То есть, если вы живёте где-то поблизости, мне не составит труда доставить вас семье в целости и сохранности…       — Семье? — горько усмехнулся мужчина, отрицательно покачав головой. — У меня нет семьи.       — Тогда позвольте мне помочь вам, мне не сложно, правда, — стоял на своём Стив. — И да, я знаю, что это неблагополучный район, но и вы уязвимы сейчас точно также, как и я.       — Мальчишка, думай, что несёшь сейчас, — Баки тяжело прокашлялся в кулак и с трудом продолжил. — Посмотри на меня, и на себя теперь. Тебе бы в спортзал сходить, пару приёмчиков заучить и складной нож в кармане держать на случай, чтобы запугать нападающего. Не ставь на себе крест раньше времени.       — Так где вы живёте? Вы же понимаете, я не отстану.       Довёз до дома он его быстро и коротким путём: чтобы надолго не разговориться с приставучим доходягой, упорно настоявшим на своём, Баки был весьма лаконичен и немногословен. Стив чувствовал, что наконец-то ему довелось сделать хоть одно единственное доброе дело за последние месяцы: от него всегда было больше проблем, чем пользы, а сейчас он помог мужчине и абсолютно ничего не ждал взамен.       — Вот твой и заработок. Бери, — протянув ему свёрнутые в рулетик деньги, перевязанные резинкой, Баки схватил сопротивлявшегося Стива за ладонь, насильно раскрыл кулак и вложил свёрток.       — Нет, я…       — Мне некогда с тобой спорить, хватит ломаться и строить из себя такого правильного и понимающего. Ты не высосал из меня это, всё честно. Бери и бегом отсюда.       — Нет, — Стив покраснел настолько, что ощущал, как запылали огнём обе щеки. Благо на улице было темно, а фонарные столбы светили довольно-таки тускло, и Баки не заметил его смятения и замешательства.       — Ты сейчас огребёшь от меня! Ты работаешь? Нет, значит. Получается, мама твоя одна семью содержит? Будь человеком, помоги ей и потрать эти деньги с умом. Ведь есть что-то, в чём она нуждается? Это твой первый заработок, так порадуй её.       — Хорошо, мистер… Мистер?       — Я Баки. Не мистер, не сэр, не его сиятельство, господи-боже… а просто Баки. Пообещай мне, что сделаешь всё так, как я тебе сказал, — его простуженный голос даже сейчас продолжал звучать властно и выразительно, и под таким давлением Стив сдался ему, не в силах противостоять.       — Обещаю.       — Прекрасно, я разузнаю об этом. Так что так просто ты не отвертишься. Понятно?       — Да, сэр, то есть, Баки. Я отдам ей их, потому что я обещал матери, что стану ей помощником, но даже не знаю с чего начать-то, — внезапно разоткровенничался Стив.       — Начни думать головой, в конце-то концов, вот мой совет тебе. Так что не унывай и действуй. Теперь можешь идти. Давай, не испытывай моё терпение.       Стив послушался его: другого выбора у него не оставалось. Баки уж слишком напористый и далеко непокладистый, и не из тех, кто сдаётся и идёт у кого бы то ни было на поводу. За таким человеком действительно будет трудно следовать по жизни, но Роджерса это безумное увлечение только забавляло, заставляло забыться и подначивало действовать наперекор ему. Уже на следующий день, как Стив и обещал в первую очередь себе самому, он отнёс приличную сумму денег матери, ни в какую не собиравшейся брать их у сына, а некоторую часть из них Роджерс потратил на скромный букет цветов для Шерон в знак примирения. А для Баки? А для Баки в благодарность за щедрость он приготовил другой, не менее значимый сюрприз.